heavydirtysoul

\\ Терновой никогда не рассказывал, откуда появился Терри. Он видел этот вопрос в глазах Дани, но парень не решался озвучить его, а даже если бы и озвучил, то внятного ответа не получил бы. Олег никогда не рассказывал, что пение для него было подобно табу, которое он нарушал каждый божий. Что родители считали это глупой детской забавой, не стоящей того, чтобы связывать с ней жизнь, и упрямо толкали его к медицине. Что тетрадку с текстами он прятал подальше вместе с мечтой за шкаф, а биологию ненавидел всей душой. — Ты хоть понимаешь, сколько есть людей, которые поют лучше тебя? Олег никогда не рассказывал, что тайком в музыкальный кружок записался и прятался там от всех. Что с завистью наблюдал, как сверстники выходили на сцену и пели чистейшим голосом. У них было будущее, их поддерживали в этом, помогали, направляли, а Олега не воспринимали всерьез. Олег никогда не рассказывал, что в театральный колледж поступил, потому что на музыкальное отделение не прошел. Что однокурсники если не издевались, то смотрели на него свысока. Что тетрадку с текстами из портфеля вытащили и зачитали перед всеми, громко смеясь, а Олег готов был под землю провалиться от стыда. — Ну что, Дерьмовый, когда ждать от тебя альбома? Олег никогда не рассказывал, что его избили в подворотне после этого. Что тяжелые армейские ботинки с силой били в живот, а Олег не плакал. Что улыбка с тех пор не сходила с его губ, будто приклеенная. Что в тот момент, валяясь от грязи, Олег впервые придумал Терри. Олег никогда не рассказывал, что Терри стал для него сосудом, куда он прятал всю боль, обиду и злость. Что однажды сосуд дал трещину, и Терри появился в голове Олега, как джин, готовый исполнить его желание. Что Терри, по сути, был единственным, кто поддерживал его тогда, и плевать, что он выдуман. — Ты ничего не добьешься. Олег никогда не рассказывал, что Терри научился скалиться в ответ. Что вырастил клыки и когти, чтобы к нему больше не совались. Что отталкивал людей, хамил, огрызался, ненавидел, бил в нос с плеча. Что в итоге стал изгоем, которого все боятся. Что безумно хотел, чтобы его любили. Олег никогда не рассказывал, что именно Терри повел его на «Молодую кровь». Что мысли о победе мешали думать о чем-то другом. Что после проигрыша Натану Терри решил: с него хватит. С них хватит. — Ты молодец, но не лучший. Олег никогда не рассказывал, что сердце его едва не остановилось, когда на кастинге на Песнях сказали «нет». Что Олег громил вещи, бил стены, кричал так, что соседи едва не вызвали полицию. Что именно Терри записался на повторное прослушивание, решаясь на обман, и прошел. Олег никогда не рассказывал, что успех на Песнях дал ему уверенность. Что Терри метался по комнате, обещая Олегу вырвать победу у остальных. Клялся, что их никто не остановит, что хватит об них ноги вытирать, заебались терпеть. Что сухая призрачная ладонь сжимала его руку, когда он вышел на сцену, и Олег чувствовал, что может, пожалуй, все в этой гребанной жизни. Что он выглядит таким неебически высокомерным, эгоистичным и жестоким. — Актер Актерович Актеров. Олег никогда не рассказывал, что влюбился сразу же, как встретил наивное, двухметровое недоразумение, и Олег просто… Олег никогда не рассказывал, хотя очень хотел. \\ Терри смеется, когда узнает, что он в четверке с Дэни. Песня тоже его позабавила — серьезно, они будут петь о спасении души? Забавно. Животик надорвешь от смеха. Первая же репетиция показала, что весело будет ему одному. Дэни обожал как саму группу, так и песню отдельно, но исполнять ее пусть и в четверке, но с Терри, казалось насмешкой судьбы. Пропевая свою часть, он представляет, что руки Олега кровоточат тьмой, которую он же сам и подпитывает изнутри, а потом касается даниной груди, плеч, лица, пачкая и его. Терри рвется на свободу совершенно внезапно, будто приступ кашля, сдавливая к чертям собачьим позвоночник в районе шеи, мешая петь. Ты можешь спасти, ты можешь спасти Мою чертовскигрязнуюдушу? Дэни не отрывает от него взгляда, когда поет. Строчки отскакивают от стен, сыплются по полу, пролетая мимо девушек и находя адресата в виде Олега. У Дэни глаза уставшие, голос дрожащий, в руках — микрофон, на душе — соль на открытую рану, а в голове — Олег. Даня думает, что так ему и быть до конца жизни клоуном на сцене, странными танцами заставляющим зал взрываться визгом и смехом, и петь уже даже смысла нет. Зато Терри на куплете отыгрывается, выкрикивая слова, добивая. Ради меня, ради меня… Терри смеется, подпевая, особенно выводя «можешь спасти?», и Дэни чувствует себя заживо погребенным. Так странно. Загибаться от одиночества в комнате, полной людей, искать утешение в испачканных твоей же кровью ладонях, прятать чувства и тут же выдавать себя строчками из песни любимой. Ты можешь спасти? Дэни готов на все, чтобы спасти олежину чертовскигрязнуюдушу, если бы Олег его попросил. Олежа не просит. Даня все равно спасает. — Забавно, да? — спрашивает Терри, наблюдая, как Даня без сил падает на кровать. — Что? — щурится, делая вид, что не понимает, а сам внутри перегорает. — Песня. Спасешь мою душу, а? Заставишь меня быть хорошим парнем, об которого вытирают ноги. Переделаешь, перекроишь всего меня, как тебе удобно, а не так, какой я есть на самом деле. Давай начистоту: я здесь забрать все, что принадлежит мне. И ты мне не помешаешь. Даня думает, что он тоже в каком-то смысле ему принадлежит, и это так ужасно смешно, до слез. Он верит, что Олежа на самом деле так не думает, что это просто приступ Терри, что настоящий Терновой лучше намного. Завтра, возможно, Олежа сам толкнет его в бок, мол, просыпайся, к Занетти опять опаздываем, ты еще не поел даже; задержится рядом чуть дольше, чем надо, разглядывая сонное, улыбающееся лицо. Завтра, возможно, они будут счастливы, но Даня не уверен, будет ли вообще это «завтра». \\ Дэни никогда так сильно не волновался перед отчетным концертом. Десять минут до выхода. Настика лихорадочно поправляет прическу, Аня прячет лицо в ладони и едва слышно поет, чтобы успокоиться. Дэни ходит из угла в угол, сжимая кулаки и чувствуя, как истерика обнимает его сзади. Оборачивается, видит Тернового, беззвучно задыхается, встречаясь с ним взглядом. Олег целенаправленно идет к нему, останавливаясь слишком резко и слишком близко, будто в голливудском фильме про вымышленную любовь. — Волнуешься? — выдыхает Олег, чувствуя себя неловко. Даня просто кивает, скрещивая руки на груди, тем самым устанавливая барьер между ними и пытаясь выкинуть из головы слова Терри. Олежа понимает это, отчего стыдно становится, хочется обнять Даню, «прости» выдохнуть в губы перед поцелуем, взять за руку и увести туда, где их не найдут объективы камер, где не достанет Терри. Там, где они будут настоящими. — Почему ты все еще терпишь меня? — внезапно спрашивает Олег. Даня точно знает, что перед ним сейчас Олег, а не Терри. От этого на душе становится теплее. — Ты меня ненавидеть должен. — Я никогда не возненавижу тебя. Дэни хочет сказать ему, какой он замечательный, невероятный, сильный, прекрасный, любимый даже с Терри в голове — у каждого ведь есть свой монстр, которого прячут постыдно. Но слов слишком мало, даже с учетом английского языка, а чувств слишком много. Даня по ночам встает тихо, поправляя на Терновом одеяло, а потом так же тихо шепчет «я люблю тебя», надеясь, что Олежа его услышит, притянет к себе резко, позволит лечь рядом и умереть от счастья, но Олежа не слышит. Он любит его до безумия, до судорог, до всхлипов в подушку. Даня думает, что Олежа для него — самое важное в его жизни, но Олежа не любит его. — Спасибо, — едва слышно выдыхает Олег. Олег хочет сказать ему, какой он забавный, милый, наивный, потрясающий, любимый. Но Олег думает, что не достоин его, его любви, его самопожертвования ради спасения Тернового. Терри заставлял Олега считать себя выше любви, выше земного счастья, но сейчас он смотрит на Дэни, такого солнечного, такого любимого, и сдохнуть готов от нежности. Даня для него слишком чистый, слишком хороший, и Олег боится сломать его, испортить, обидеть, потому что ценнее больше ничего нет. Он любит его так сильно, что медленно гниет внутри от этого. Олежа думает, что Даня для него — самое важное в его жизни, но Даня не любит его. — На выход. Олег ободряюще улыбается Дане, выходит на сцену и превращается в Терри. \\ Когда им объявляют, что они в тройке вместе с PLC, Дэни кажется радостным. Он находит взглядом Олега и улыбается ему, только ему, и сердце Олега делает тройное сальто. Терри цепляется ногтями за кожу запястья, оставляя полукруглые ранки, но Олег в этот раз сильнее. Они репетируют вместе, и это похоже на рай. Даже Терри уходит куда-то в подсознание, напевая баллады о павшем из-за любви воине. PLC удивленно смотрит на то, как искренне улыбается Терновой, как он забывает слова, стоит Дэни обернуться к нему, и думает, что где-то здесь кроется тайна. Или подстава, PLC еще до конца не понял. Он тоже чувствует Терри, но не пытается с ним бороться, принимая как еще одного противника и втайне боясь оказаться слабее. Репетиции полностью выматывают даже более-менее привыкших к этому ребят, и Дэни засыпает на диване в репетиционной. Олег застывает рядом, наблюдая вроде бы обычную, но любимую картинку спящего парня. Дэни смешно морщит нос, облизывает пересохшие губы, словно специально, и Олега тянет к нему, будто магнитом. Терновой знает, что ему нельзя этого делать, что это все неправильно и ужасно, что потом вряд ли сможет остановиться, но он не может противиться этому, дрожащими руками обхватывая лицо спящего и накрывая его губы своими. Дэни дергается, словно от удара, глаза его распахиваются. Еще в сонном тумане, он бессознательно пытается оттолкнуть Олега, но Олег, получив доступ к желанному, не собирается так просто отпускать. Он хватается за его плечи, словно за единственный источник воздуха в комнате, нависая над ошарашенным парнем, целуя так, что голова идет кругом. Даня напрягается, тонкие пальцы цепляются за ткань футболки, то ли пытаясь отодрать Олега от себя, то ли снять футболку с него. Даня, который четыре года занимался боксом, боится причинить Олегу боль, а потому просто цепляется и ждет, когда все закончится. Разве это не называют преданностью? Их первый поцелуй совсем не такой, каким его представлял Дэни. Жесткий, подавляющий, выламывающий все детские иллюзии. Все то, что было так дорого им обоим. Дэни, кажется, ненавидит первый раз, когда их губы соприкасаются. Терри пришел на проект, чтобы забрать все, принадлежащее ему. Он фактически отбирает у Дани первый поцелуй, потому что этот мальчик тоже в какой-то степени его. Сквозь лицо Олега проглядывает Терри, злобно ухмыляясь и оставляя синяки на даниной коже. Терри скользит холодными пальцами по ребрам, помечая каждый сантиметр, получая на это сдавленный стон, Терри полностью контролирует каждое движение парня под собой. Дэни пытается прошептать что-то похожее на «не надо» и «пожалуйста», и тогда Олег отшатывается, сам пугаясь того, что наделал. — Прости, — сбившимся от возбуждения голосом шепчет Олег, еще чувствуя вкус Дани на губах. — Прости меня. Дэни кажется испуганным. Он быстро выпрямляется на диване, выставляя дрожащие руки вперед в попытке защититься, словно боясь, что Терри сделает вторую попытку. Даня едва не плачет, потому что стыдно безумно, дышит рвано, кусает губы, которые только что терзал Олег, и Терри смеется: видишь, что ты с ним сделал? Его, блять, сломать легче, чем спичку. Терри разыграл свою партию, считая, что после такого Данечка точно не сунется к Олегу и не помешает ему выиграть. Олег молча подчиняется, чувствуя, как внутри него что-то ломается. — Не говори никому, — кидает Дане Терри, прежде чем хлопнуть дверью. Даня тут же размякает, прячет горящее от стыда лицо в ладонях и всхлипывает. \\ Генеральная репетиция проходит более чем холодно. Атмосфера потеряна, Дэни прячет взгляд грустных глаз, язык заплетается и припев выходит совсем не так, как хочется, а Терри читает жестко, мощно, агрессивно, не давая соперникам ни единого шанса. — Поговорим? — спрашивает Даня, запинаясь, когда они остаются в репетиционном зале одни. Терри приподнимает бровь и окидывает паренька оценивающим взглядом. Дэни заметно дрожит, неуверенно мнется с ноги на ногу, но смотрит серьезно, даже как-то грозно. Маленький, насупившийся котенок. Не представляет никакой угрозы. — Хочешь продолжения? — улыбается Терри, пока Олежа внутри содрогается от ужаса. Репетиционная пуста, Олег не контролирует ситуацию, Дэни упрямо борется с олежиными демонами, и Терри явно хочет его наказать. — Беги, малыш, пока я не разозлился. Терри не даст Олегу сломать то, что они строили столько лет. — Олеж? — внезапно тянет Даня, глядя в глаза, в самую сущность, там, где скрючился настоящий Олег. Тело словно ударило током, дышать стало трудно, а ложная уверенность Терри слетела на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы Олег почувствовал себя чуть-чуть, но сильнее. — Олеж, пожалуйста…? Он знает. Он понял. Умненький, любящий мальчик, борющийся отчаянно за его душу, все понял. — Олежи нет, малыш. Ты его не найдешь. Дэни зажмуривается, будто перед прыжком. Наверное, он еще слишком маленький, потерявшийся, запутавшийся в сказке для взрослых, чтобы играть в эти блядские прятки. Его взгляд затуманивается от слез, но Даня не отворачивается, не убегает, не принимает поражение. Это впечатляет даже Терри. — Ты еще здесь, — поет Дэни перед тем, как уйти, и Олег улыбается. Да, он еще здесь. Он еще есть.