She is music

Без Лисы – за которую нужно переживать и волноваться, - Дженни легко уходит от погони. Ломится в кусты, перемахивает через забор, прячется за большой кадкой с китайской розой около цветочного магазина – и два олуха теряют её, в ярости мечась от проулка к проулку. Гораздо большую проблему она видит в Лалисе – та отчего-то прочно решила войти в жизнь бывшей одноклассницы. Хотя, пресловутое «отчего-то» окрасилось вполне очевидными красками, когда рыжая тайка заговорила о помощи. Дженни передернуло – никто не должен знать о том, во что вовлечена она и её семья, и тем более, Тэхён. Кстати, о нём. - Я всё знаю, - говорит он негромко, но три слова больно бьют под дых, буквально роняя на колени. Сердце стучит, как ненормальное, в голове роятся мысли, сталкиваясь друг с дружкой и разлетаясь по углам, как бильярдные шары. – Ты не должна справляться с этим сама, Дженни. Ким больше не злится и не выказывает агрессию – сказывается усталость и немое бессилие. Она поворачивается к парню, занявшему уже привычное место на капоте машины у её подъезда. Сегодня на нём белоснежная льняная рубашка и пушистая синяя безрукавка, он в очередной раз выглядит инородным телом в этом богом забытом районе, в то время как Дженни в своих джинсах и толстовке вполне вписывается. Однако это тоже не злит больше – она решила начать с ним отношения не из-за его денег, и разрывать их из-за них же смысла не видит. Но так отчаянно хочется уберечь его от того, что поглотило её саму. - Если тебе что-то интересно обо мне, - она сдержанным кивком головы приглашает его следовать за собой. – То ты должен спросить об этом меня. Тэхён счастливо расплывается, и в припрыжку несется наверх, к самой крыше, там, где Дженни снимает комнату. На последних ступеньках девушка замечает, как напряжена его спина, но поворачивать оказывается слишком поздно. Лопатки печёт от того, как сильно они соприкасаются со стеной. - Ты не можешь так поступать, Дженни Ким, - он напряжен и зол, пианистка слышит это в каждом срывающемся с губ звуке. – Я не желаю больше видеть то, что увидел сегодня. Отлично, значит, они не просто потеряли её. Их заставили её потерять. - Ты тоже не можешь так поступать, Ким Тэхён, - упрямо парирует она, предпочитая игнорировать ослепляющие вспышки ярости в глазах напротив. Надо же, добрый инопланетянин может быть довольно пугающим. – Ты вмешиваешься в мою жизнь! - Я теперь тоже часть твоей жизни! – впервые он повышает голос. Тэхёну странно и зло – ни одна его девушка не перечила ему, беспрекословно соглашаясь с его решениями, они рассказывали ему о своих делах скучно, как проходил их день неинтересно, о своих интересах и предпочтениях когда она уже заткнется?, однако из Дженни Ким приходилось выдергивать каждую мелочь клещами, ручным механизмом и заевшим рычагом. Она кусалась, крутилась и не давалась, и это вызывало смесь раздражения и недоумения. И, что самое странное, отказывалась пускать за невидимую черту. Непривычно. - Ты можешь очень быстро перестать ею быть! – кричит она в ответ, и Тэхёну бы снова обидеться, но… Они целуются не так, как в первый раз: агрессивно, болюче и зло. Каждый вкладывает свою обиду, усталость и недопонимание. Тэхён случайно снова прикладывает Дженни лопатками к стене, и та стонет в чужой настырный рот. - Полегче, Халк, - шепчет она в приоткрытые важные губы. – Иначе я заявлю на побои. Они ещё долго целуются, шаря руками по телу. Заваливаются на диван, и тот издает жалобный визг – пощадите, сволочи! Дженни звонко смеётся, когда Тэхён задевает её рёбра, и тут начинается что-то ещё интереснее. - Не смей, - они оба замирают сурикатами, когда на физиономии Тэ расплываются все его мысли, а Дженни строит угрожающие рожи. Они срываются с места одновременно. – Отвали, маньяк, я за твои травмы не отвечаю! - Ты и не отвечай, - покладисто соглашается Тэхён, перепрыгивая через кресло. – Ты главное споткнись где-нибудь, я сам за все отвечу! Они ржут как дикие кони и топают, как стадо мамонтов, когда одна Ким удирает от другого Кима. Дженни быстро выдыхается, и ждет жестокой расплаты пойманная чужими руками. Она жмурится и сжимает ладошки в кулаки, и Тэхён умиляется смешной картине. Она малышка совсем, с круглыми детскими щечками и глубоким шоколадным взглядом. Доверчивая, несмотря на то, что старается выглядеть взрослой и серьезной, софтовая и податливая с теми, кому по какой-либо причине доверяет. Тэхён чувствует это по отношению к себе, но никак не может уловить причину этому большому тёплому чувству. Она тянется, как слепой котёнок, как бабочка летит на свет, как утёнок следует за мамой уткой, безоговорочно и безропотно, такая очаровательная в своей огромной доверчивости, что вот она, я, бери, делай что хочешь, но вот здесь пузико мягкое, можешь и ударить конечно, но лучше не надо. Погладь меня лучше и приласкай, а вот тут и почесать можно, вот так, человек, соображаешь. - Можешь открывать глаза, маленькая, - Дженни взвизгивает и на автомате хватается за крепкую мужскую шею, когда ноги теряют точку опоры. Тэхён перехватывает её поудобнее, и тащит добычу к дивану. Сейчас он бы мог написать целый трактат под названием «Как себя вести, если ваши органы топчут тюлени». Ким порывисто говорит: – Я никогда не обижу тебя. Он укладывает её спинке, заваливаясь сверху и чуть не придавливая своим телом. Несколько секунд она в замешательстве сопит и ворочается, в конце концов устраивая мешающие руки на теплой спине. Её неловко и странно, но вместе с тем тепло и мягко, как будто, так и должно быть. - Снова твои обещания, - смущенно бормочет она тэхёновой шее, щекочет своим дыханием и внезапно оставляет легкий щекотный поцелуй. – Спасибо тебе за них, даже если не сможешь сдержать. Тэхёну мерзко и зло на людей, которые сделали из неё человека, произносящего подобные слова. Он сжимает челюсти до зубного скрежета и напрягается весь, что Дженни тоже может почувствовать чужую реакцию на свои слова. Она не знает, что нужно делать, но интуитивно оглаживает мужскую спину, укладывает ладони на лопатки. Её незнакомо все это, но Тэхён направляет, и не кажется неправильным следовать за ним. Все это странно так, но… нет отторжения, это не хочется заканчивать. - Поспи, - мягко говорит он, целуя пахнущую привычным шампунем макушку. Тэхён лениво думает, что засыпать в этой квартире входит в странную привычку – прежде он никогда не оставался у своих пассий, но он и в мыслях не может позволить себе так назвать Дженни. Ему странно и сжимается что-то между ребрами, но нравится, а пока нравится – пусть будет. Худое хрупкое тело жмется чуть ближе, прежде чем окончательно расслабиться, провалившись в сон. Тэхён еще спит, когда звенит заведенный будильник и Дженни поспешно накрывает старенькую звонилку рукой. Его не хочется будить, теплого и расслабленного, и потому она выбирается максимально бесшумно, перехватывая из холодильника холодного молока. Душ занимает ещё десять минут, и она тихонько прикрывает за собой входную дверь, оставляя запасной ключ на столе перед диваном. Должен найти. Хотя хрен их знает, эти инопланетные разумы, в какую сторону крутятся их шестеренки. Дженни улыбается своим мыслям, и впервые за долгое время в хорошем настроении, едва ли не вприпрыжку идёт на автобусную остановку. Дженни решает, что нужно позвонить Лисе и выяснить наконец, что той известно про её ситуацию и заставить молчать. То, что вчера Тэхён спустил все на тормозах совершенно не исключает того, что сегодня он потребует объяснений. Сомневаться в этом не приходилось, да и сама девушка поступила бы также. Осталось узнать, что он подразумевал под «всё»: действительно всё, или то, что позволили ему найти легальные источники? - Дженни, витаете в облаках сегодня, - делает ей замечание преподаватель, и Ким начинает злиться на саму себя: нельзя позволять лично жизни влиять на её игру, это недопустимо, совершенно непростительно. Только не после того, чем она пожертвовала ради этого. – У вас все в порядке? - Все прекрасно, учитель Мин, - она находит в себе силы улыбнуться. Проклятый Ким Тэхён, все из-за тебя! – Плохо спала, все действительно хорошо. Лалиса находит её сама. Она в компании хорошо сложенного хмурого парня, темноволосого и статного, в котором Дженни без труда опознает Чон Чонгука, похитителя чужих телефонов. - Группа поддержки? – она неосознанно занимает оборонительную позицию, видя напряженную неприязнь на дне чужих зрачков. - А что, в общении с тобой без неё не обойтись? – отбивает шпильку парень, демонстративно скрещивая руки на груди. Дженни ухмыляется: и не таких раскатывали, мальчик. – Так это действительно твой номер телефона мне пришлось узнавать? Непохоже на Тэхёна. - Это с тобой спит Лалиса? Её вкус со школы изменился. - Разумеется. - К сожалению. Наступает тишина, после которой обычно проливается кровь, и Манобан спешит встрять между мечущими друг в друга молнии Чонгуком и Дженни. - Гук, что ты устроил? Я хотела поговорить с Дженни! - Да, пожалуйста, - хмыкает он, смаргивая накатившее раздражение. – Надеюсь, мне не придется вылавливать ваши тела из канавы. - Вылови оттуда свое воображение! –кричит ему Дженни вдогонку, прежде чем за ним захлопывается дверца машины. - Дженни! – шикает тайка теперь на девушку, насупившуюся и надувшуюся. – Прекрати! - Он первый начал! - Не ври! Это ты первая! - Помогите! – стонет Лиса. У всех заняты рты, и поэтому на скамейке царит благоговейная тишина. Дженни молча поглощает свое яблочное мороженое, Чонгук так же молча чавкает ванильным. Лиса сидит между ними и чувствует себя уставшей мамашей двух близнецов, которых наконец удалось заткнуть. К слову, мороженое купила она. - Ничего личного, Дженни Ким, - первым подает голос Чон, когда наконец уминает свою порцию. – С твоим появлением сначала у Тэхёна потекла и так китайская крыша, а потом Лалиса звонит непонятно откуда на грани не то обморока, не то припадка. Я просто переживаю. - Все нормально, - вполне мирно отзывается Ким. Немного подумав, добавляет: - С Тэхёном ничем помочь не могу, а эту забирай, мне не жалко. - Нини! – возмущённо поворачивается к ней Лиса. - Да успокойся ты уже! – меняет тон Ким. – Не понимаешь? Не хватило? Не знаю, адреналина тебе мало в жизни? Я за это ответственность брать не собираюсь. Будут потом ко мне бегать вот такие вот персонажи, претензиями закидывать. - Я просто помочь хочу! - Чем? – резче, чем нужно, спрашивает Дженни. – Родителей мне воскресишь? Повисает тяжелое, густое молчание, и Дженни тут же жалеет о сказанном. Воздух буквально наполняется чем-то горьковато-кислым, горчит осадком на языке и внезапной соринкой в глазу. - Мне не нужна помощь, - с трудом выговаривает Ким, не решаясь посмотреть ни в одно из лиц. Что она может там увидеть? Нет, она не желает знать, определенно. – Серьезно, ребята, спасибо вам за сопереживание, но я не хочу вмешивать кого-либо в свои личные проблемы. - А как же Тэхён? – влезает Чонгук до того, как Лиса успевает его заткнуть. Она яростно смотрит на него, но Чон полностью её игнорирует, уставившись на Ким в ожидании. - Тэхён… Он просто есть, я знаю его пару недель и… Я ничего не могу сказать, и не потому что сама не разобралась, а потому что все непонятно и странно. Он теплый, и мне очень не хочется уходить, поэтому я чувствую вину. - Прекращай жалеть себя. Ты сама выстраиваешь непонятно что между собой и людьми. - Чонгук! - Я… - Дженни закусывает губу, нервно разрывая в пальцах салфетку. – Ты прав. Снова наступает тишина, но уже иного рода. Все погружаются в свои мысли, задумчиво догрызая остатки сладостей. У Лисы в глазах стоят слёзы, которые та старательно смаргивает. Она выглядит как человек, который на что-то решается, и спустя еще пару минут наконец просит: - Дженни, две минуты, наедине. Это очень важно для меня. Ким улавливает в чужом голосе нечто, что даже сама Манобан была не в силах различить, и потому спокойно кивает. Лиса не тот человек, которому она хотела бы отказывать без весомых на то причин. - Девчачьи секретики, - закатывает глаза Чонгук и поднимается со скамейки. – Жду в машине, купи на обратном пути рожок шоколадного. Ещё увидимся, Ким. - Обжора! - сдвигает брови рыжая, топая на парня. Дженни снова кивает, в знак прощания, и заранее утыкается в свое растекающийся мороженое. Что-то подсказывает, что сейчас рот занимать опасно. Лиса молчит еще несколько секунд, собираясь с мыслями, и когда говорит, Дженни практически не удивляется – она ожидала чего-то такого, все не могло пройти так гладко, как показалось сначала. - Я знаю всё, Дженни, - Лалиса начинает с фразы, которую Ким слышала уже несколько раз, но говорит это совершенно иначе. Ким внезапно думает о том, как бы хорошо было сейчас отмотать время назад и не соглашаться на подработку, имеющую такое количество последствий. – Я имею ввиду, про твоих родителей и их работу, почему ты уехала в Новую Зеландию и что сейчас с твоей сестрой. Думаю, Тэхён не смог узнать и половины, и если захочешь, я поклянусь никогда ему ничего не говорить. Я пойму, честное слово. Мороженое стекает по пальцам, капает на асфальт густыми молочными каплями. Дженни смотрит невидящим взглядом прямо перед собой, выворачивая нутро и с мазохистским удовольствием прокручивая перед глазами фильм последних нескольких лет. Внутри все взрывается, органы распадаются на мелкие кусочки, раскаленная лава бежит по венам вместе с кровью и вместо, Дженни, кажется, состоит из неё. Глаза заволакивает дымкой, кадры стремительно сменяют друг друга: трап самолета, несколько часов ожидания в аэропорту, недоступные абоненты, звонок, поставленный голос медсестры, непознаваемые родители, изуродованная сестра и слёзыслёзыслёзы. - Как давно? – хрипит она, с мясом выдирая себя из воспоминаний, сжигая яркие кадры вместе с собой, снимая с себя скальп и отдавая его в дар прошлому. - Как только ты перевелась к нам, - тихо говорит Лиса, не в силах поднять глаза на крошащегося человека рядом. Чужая боль выливается, словно вино из переполненного бокала, стелется внизу, у земли, ядовитыми испарениями уничтожая все живое. – Я… Случайно. Бумаги отца, и… - Жалеешь меня? Голос ровный, ни единого намека. Словно из навигатора. Механический и безжизненный, не выдающий ни крохи жизни в своём владельце, голос давно и глубоко мёртвого человека. Лиса плачет, порывисто хватая ледяную липкую ладошку. - Нет, Дженни, поверь мне, нет, нет, я не жалею тебя, я не могу жалеть тебя, клянусь! Я чувствую ужасную вину за то, что не поддержала тогда, зная о том, что произошло с тобой и твоей семьей! Я должна, я должна была помочь тебе тогда справиться с этим, но из-за своей семьи… - Ты не должна оправдываться передо мной. Ты никогда ничего не должна была мне. - Нет! - Изо всех сил мотает головой Лиса, крепче, почти болезненно вцепившись в ладонь пианистки. – Нет, я должна была, и я ужасно виновата перед тобой за то, что не воспользовалась этим знанием, я просто ужасная человек! Напряжение улетучивается, будто кто-то резко выдернул пробку из наполненной ванны. Взгляд Дженни становится более осознанным, и она резко разжимает пальцы, выпуская не подлежащее реанимации мороженое из пальцев. Оно с глухим шлепком падает на землю, я девушка едва ли не с удивлением смотрит на него. - И все-таки ты делаешь ошибки, - рассеянно замечает она, встречаясь с медовыми газами тайки. Те наполнены галлонами вины и сожалений, и на самом дне виднеется камушек благодарности за то, что Дженни смогла её понять. За то, что не потребовала раскрытия семейных тайн в ответ, за то, что не вырвала перепачканную ладонь и не заставила исчезнуть из своей жизни. - Это от волнения, - нервно хихикает Лиса, утирая глаза от слез и оставляя липкий сладкий след на щеке. – Знаешь… Раньше, когда я делала ошибки в речи перед отцом, он смотрел на меня так… Не знаю, как на ничтожество? Говорил, что я разочаровываю его и должна учиться усерднее. Со временем я стала делать это нарочно, вошло в привычку, я стала делать это назло. Я… - Тебе не нужно продолжать, - мягко прерывает её Дженни, протягивая важную салфетку. – Я всё понимаю. Правда.