She is music

Жирный голубь смотрит на Тэхёна со смесью презрения, любопытства и ожидания. Тэхён жуёт булочку с сыром, купленную в ларьке напротив его офиса и внимательно следит на курсирующим вокруг голубем. Он-то знает этих круглых жопошников – стоит отвернуться, нападет покруче вороны, отожмет булку, и не задумается. Тэхён мстительно закидывает в рот последний кусок, и в глазах голубя отражается голодная обида. Тэхён перестает жевать, не смея прерывать зрительную борьбу (с голубем, еб вашу за ногу). - Хрен с тобой, птица, - вздыхает Ким, и вытряхивает пернатому крошки из пакета. Голубь тут же оживляется и принимается за остатки директорского обеда. Сам директор вытирает жирные пальцы о штаны и обхватывает губами трубочку из банки с колой и поднимает взгляд к небу. – Ка-айф. Солнце мягко оглаживает шелковистые прядки и целует щёки, Тэхён поглощает колу в привычной компании уже знакомого голубя, и чувствует себя практически счастливым. - Чё надо? – кажется, батарея «счастье» зарядилась до сто процентов. Можете отключить зарядное устройство. - Что делаешь? Дженни на том конце провода озадаченно жует, и Тэхён чувствует себя неприлично и беспочвенно довольным. Жирный смотрит насмешливо и чуть презрительно прежде чем вернуться к крошкам. Тупые хомо сапиенс. - Обедаю. А ты? Устал? Тэхёну кажется, что всё это обыденность и банальность, условные фразы с условными ответами, повседневность и рутина. Тэхёну это кажется таким же правильным, как последний найденный под диваном пазл, завершивший большую картину, которую собирал несколько недель. Его прежние подружки часто приезжали к нему на обед, тащили в кафе, рестораны, лофты, каждый раз изворачиваясь в надежде на то, что именно они станут особенными, незаменимыми и незабываемыми. Они постоянно мельтешили перед глазами, каждый день в другом наряде, каждый раз в другом месте, что все затерлось, смешалось, развалилось в крошку, стерлось в блестящую пыль, от которой хотелось разве что хорошенько чихнуть. Затерлись лица, платья, рестораны и блюда, оставалась только тоска по булочкам с сыром из ларька напротив и жирному наглому голубю, который мог, того гляди, и заклевать, если ему ничего не оставишь. - Я тоже. – Тэхён опускает глаза на голубя, ища поддержки, но тот не обращает на него ни малейшего внимания, расправляясь с крошками. – Ты свободна сегодня вечером? - Нет, я сегодня работаю, - голос в трубке извиняющийся, виноватый. Тэхён вздыхает. Они не виделись уже пару дней. С утра он работает, а Дженни учится, потом работает она, несмотря на то, что Тэхён несколько раз настаивал на том, чтобы она бросила свои подработки в баре. – Я… Слышно, что Дженни хочет что-то сказать, но не решается. - Ммм? Что-то шуршит, сопит, звякаят, и глухо падает (Тэхён надеется, что это не Дженни), прежде чем: - Я скучаю по тебе! – Тэхёна оглушает на пару секунд, настолько громко и быстро она это проговаривает. Ким более чем уверен, что сейчас мягкие нежные щёки залились краской, и перед глазами стоят блестящие чужие. Черт. Почему нужно быть такой милой, Дженни Ким? - Что? – он прокашливается, часто моргая. – Повтори, пожалуйста, связь плохая. Снова повисает тишина, прерываемая шуршанием и непонятным глухим стуком. - Ты все слышал! – наконец заявляет Дженни звенящим голосом, и Тэхён смеётся, не сдерживаясь больше. – Не пытайся развести меня на телячьи нежности! - Что? – едва успокоившись, Тэхён снова разражается смехом. Голубь смотрит уже с опаской, готовый в любой момент удирать. – Ты первая сказала это! - Услышал значит! – не упускает своего Дженни, и смеётся. Господи, как она смеётся. Помогите Тэхёну, он не справляется. - Я тоже по тебе скучаю, маленькая, - проходящая мимо секретарша глубоко кланяется и смотрит с неприкрытым интересом. Недавно Тэхён прокатил её, и теперь в неё проснулось непобедимое женское любопытство. Странно, но ему хочется защитить Дженни от таких, как она. Время менять секретаршу, решает он. - Ты кушаешь одна? – он не может придать голосу непринужденности и спросить, как бы невзначай, и Дженни тут же это улавливает. - Успокойся, в гордом одиночестве, - издевка проскальзывает в её голосе, и Ким принимается ковырять ногтем лавочку. – А ты никак не один? - А вот и нет! Тэхён жмет кнопку отбой, прежде чем Дженни успевает осознать сказанное. Господин директор краснеет, как детсадовец, когда его ставят на стул рассказывать стишок, и снова переводит взгляд на голубя. Зря он это сказал, Дженни Ким – шляпа с сюрпризом, и никогда не знаешь, когда из неё вытащат кролика, а когда – голодного удава. Начальник отдела разработок косится на него со страшными глазами, когда дьявольский директор, ебущий им мозги денно и нощно фотографирует голубя, а затем принимается сточить что-то на телефоне буквально на первой космической. Обычно суровая физиономия расплывается в дебильной квадратной улыбке. Начальник бледнеет, зеленеет, вспоминает молитвы и хватается за лежащие в кармане чётки. Ну его, окаянного. Прежде чем Дженни Ким успевает переварить трехминутный диалог, её телефон снова тренькает, привлекая внимание. Она сначала не понимает, что изображено на фотографии, но потом узнает в загадочном объекте повернутого задницей голубя, подбирающего что-то с земли. - Серьёзно?! – стонет она, прикрывая улыбку ладонью. Этот человек, он просто невозможный! Она забрасывает в рот остатки своего обеда, и вытирает губы салфеткой. Прикидывает: пятнадцать минут до начала пары, она еще успеет забежать в вокальный корпус и забрать свои тексты. Недавно одногруппница, одна из немногих, которой было известно о том, что Дженни пишет песни, попросила её скооперироваться с их группой на ежегодном вокальном конкурсе университетов. Ким все ещё сомневалась, нужно ли ей это – сейчас у неё было не так уж много времени на подобного рода деятельность, но тетрадку со своими записями дала, и попросила выбрать то, что они хотели бы исполнить. - Дженни, ты нам очень нужна, - высокая бойкая Розэ крепко держала в своих руках ладонь Ким, и той от такого близкого контакта становилось не по себе. Последний раз, когда она подпускала кого-либо так близко к себе, были Лиса и Тэхён, оба слишком интимно связанны с ней, чем-то большим, чем просто поверхностное знакомство или совместная учеба. Сейчас Дженни не смогла бы объяснить эту выстроившуюся за несколько недель прочную эмоциональную нить с этими двумя людьми, но она мысленно обещает себе разобраться со своими чувствами. - Ты меня слышишь? – Розэ приближает свое лицо к Ким и пытливо заглядывает в глаза. Дженни моргает и отстраняется – сердце начинает стучать сильнее, и она чувствует, как ладошка, которую сжимает одногруппница, начинает потеть и липнуть. Дженни резко выдергивает руку и отскакивает практически на метр. Розэ смотрит, едва ли не открыв рот, и на всякий случай расплывается в нейтральной улыбке. Она получается у неё не очень, выглядит скорее нервной. – У тебя все хорошо? Выглядишь бледной… - Прости. – Дженни проводит рукой по лицу, и делает глубокий вдох, и медленно выдыхает, успокаивая разволновавшееся сердце. Самый больший контакт, к которому она привыкла – это ласковые черно-белые пальцы-клавиши фортепиано и кажущиеся давно знакомыми, и оттого невероятно близкими Лалиса и Тэхён. Правильно ли она сделала, что подпустила их так близко к себе? Нет, она просто надеется, что после не придется жалеть об этом. – Я обещала подумать над этим, но еще не решила. Пойми меня, пожалуйста, я работаю после учебы, и не всегда смогу остаться на репетиции… - Я понимаю, Дженни, - Чеён улыбается облегченно, и снова сокращает расстояние между ними, однако попыток взять Ким за руку или как-то иначе коснуться её не предпринимает. – Я знаю, что ты часто занята, но я действительно хотела бы поработать с тобой, пока мы не выпустились. - Я тоже, Розэ, правда, дай мне еще один день, и я скажу тебе, смогу ли я участвовать с вами. Дженни возвращается в свой корпус, прижимая к груди толстую тетрадку с заметками и с полной головой сомнений. Она и сама думала об участии в этом конкурсе – там будут весьма влиятельные в мире искусства люди, хорошо показать себя перед которыми было бы не лишним, однако она не может одновременно учиться, работать, заботиться о Джису и готовиться к такому масштабному мероприятию. Опозориться перед всеми этими гигантами не хочется от слова совсем – но для иного результата понадобится тщательная подготовка, это совсем не то же самое, что исполнять давно знакомые песни на ужине в ресторане, она должна будет подстроиться под остальных участников своей группы и стать с ними единым организмом. Но как она станет с кем-либо настолько близкой, если её понадобилось столько времени, чтобы снова подпустить к себе Лалису? Хотя, когда через несколько дней знакомства она уснула в объятьях Тэхёна, едва ли что-то причиняло неудобство. Но если она согласится и не справится, пострадают не только она, но и другие девочки их команды. Дженни отсиживает еще два пары, и, быстро побросав учебники в рюкзак, бежит в уже другой бар – из предыдущего пришлось уволиться, так как те люди узнали, что она может там находиться. Было бы верхом глупости продолжать там работать – только разве что у неё совершенно бы отвалилось чувство самосохранения. В новом месте были приятные девушки-официантки в опрятной форме и приглушенной освещение, красиво ложащееся на деревянную отделку. Хозяин – взрослый парень, старше самой Дженни лет на семь-восемь, хорошо относившийся ко всему персоналу, да и предложил больше чем обычно предлагают таким, как она. Он явно был сыном состоятельной семьи, и, как и Лиса, решил работать в ресторанном бизнесе. Дженни ничего не могла сказать о том, насколько хорошо у него удавалось вести свое дело, но по вечерам, когда она честно отрабатывала свои деньги, бар был практически всегда полон, несмотря на свой отнюдь не скромный прайс-лист. - Добрый вечер, - она улыбается охраннику у служебного входа и заходит в раздевалку, где переодевается в закрытое черное платье, выданное ей Квон Джиёном, своим новым работодателем. Собирает волосы в высокий хвост и расправляет складки на юбке. Смена начинается через десять минут, и Дженни проверяет телефон. Экран тут же осчастливливает её десятком сообщений от Лисы и одним кратким – от Тэхёна. «Я заберу тебя. Приеду в девять, буду ждать, сколько нужно.» - читает она сначала. Улыбка невольно разглаживает напряженность, которая поселилась за сегодняшний день на лице. Ким трудно в этом признаться, но она действительно скучает по Тэхёну, хоть заваливающему её тонной сообщений ежедневно, но все равно такому далекому. Взрослому, занятому, директору большой компании и просто человеку с другой планеты, случайно упавшему на землю и ударившемуся головой. Сильно ударившемуся. Тонна сообщений от Лалисы ставят перед фактом о том, что они идут на свидание в кино, ибо по ней, Дженни соскучились, и её, Дженни, задница, совсем оборзела, не звонит и не пишет, и она, Лалиса, соскучилась по своей секси-шмекси пианистке и на тупейшей романтической комедии её будут отбивать у куска вонючей какашки Ким Тэхёна. «ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЛЕСБИЙСКИЙ ЗАМУТ» - орет капсоком последнее сообщение, и Дженни не знает, откуда на её голову свалилось сразу два инопланетных существа, в один момент, в одну секунду. И это еще она не учитывает весьма прибабахнутого Чон Чонгука, которого она вспоминает каждый раз, как у неё начинают гореть уши. В такие моменты Ким просто надеется, что он не заказывает куклу буду на её имя. Дженни блокирует экран и визжит, прежде чем с размаху съездить по любопытно поднявшейся от экрана её телефона физиономии. Не менее неё перепуганный Квон Джиён испускает не менее малодушный вопль, отскакивая на добрую пару метров и страшно пуча узкие глаза. - Ты чего дерешься, Подработка?! – вопит он, держась за скулу и упираясь спиной в шкафчики. - А вы чего в женской раздевалке делаете?! – пищит Дженни, дикими глазами глядя на начальника, и даже не реагируя на дебильное прозвище. - Мой бар, где хочу – там хожу! – неубедительно аргументирует он, забавно краснея. - Так и скажите: пришел к Черин, а тут чужая переписка, как пройти мимо, - бурчит Дженни. Предыдущему начальнику она не посмела бы и в глаза взглянуть, но этот Джиён малодушно расплакался, когда она исполнила песню собеседовании на должность, а как только крайне брутально подтер сопли и подтянул мешковатые странного вида штанцы, предложил звать его Братик Джи. Затем сам же заржал, как тюлень с бронхитом, и сказал приходить следующим вечером за пятнадцать минут до начала смены для проведения инструктажа. - Ах ты, мелкая! – он щелкает её по носу, и уши его переливались всеми цветами радуги. – Ничего я не смотрел, что ты обо мне вообще думаешь! Топай работать! Дженни, возмущенно пыхтя, уже захлопывала дверь, когда в спину прилетело: - Знал бы, что ты по девочкам, не давал бы бармену с прошлой смены твой номер! - Эй! Это вторжение в личную жизнь! - Чья бы корова! Дженни признает поражение и оскорбленно хлопает дверью, сталкиваясь нос с носом с менеджером бара, Ли Черин. - Господи! – Дженни закрывает глаза и хватается за сердце. Ну и парочка! - Зачем же так официально? – усмехается девушка, стягивая резинку с волос. – Можно просто Черин-онни. - Вас там ждут, Черин-онни, - выдыхает Ким, кивая на дверь женской раздевалки, и поднимаясь наконец в зал. Эти ребята стоят друг друга, ну серьезно. Интересно, они с Тэхёном выглядят так же странно? Вечер проходит спокойно, не считая пары объектов, уделавшихся в хлам и решивших позвенеть яйцами рядом с Дженни. В эти моменты Квон Джиён собственной персоной кружил вокруг разъяренной мамой-уткой, важно раздувался и устрашающе пыхтел, пока не подходила ослепительная Черин и не шептала что-то зазнавшимся кавалерам на ушко с сахарной улыбкой. Кавалеры вмиг сдувались, звон прекращался, в уложенных прическах сверкала свежеприобретённая седина, и лощёные морды утыкались обратно в свои стаканы. Дженни оставалось только удивляться, как эти двое не распугали всех клиентов, однако посетителей меньше не становилось, и бар продолжал оставаться популярным. - Мерзкие слизняки, - шипел Джиён, агрессивно зыркая в сторону кавалеров. – Тянут свои грабли к моим детям… - Джи, успокойся, - смеётся Ли, мягко чмокая парня в щеку. – Твои дети не маленькие, сами… Перерыв Дженни заканчивается, и она, посмеиваясь, оставляет парочку наедине друг с другом. Она краем глаза ещё замечает, как мрачно огрызается Квон, отмахиваясь от успокаивающих поглаживаний менеджера Ли, и тут же сталкивается нос к носу с улыбающимся Тэхёном. - Привет, - почему-то шепчет он через несколько секунд, улыбаясь так ярко, что у Дженни в глазах появляется резь. Он большой такой и будто плюшевый, уютный, как пледы из икеи, он похож на чашку горячего шоколада в снегопад и нежные прикосновения к черно-белым ладоням. - Привет, - так же шепотом отвечает Дженни, и будто просыпается ото сна, когда кто-то из зала что-то громко выкрикивает. – Ох, подождешь меня у барной стойки? Я скоро! Дженни садится за фортепиано, и несколько секунд листает плэй-лист на телефоне, выбирая мелодию, которую хотела бы исполнить. После того, как долго они не виделись с Тэхёном… Ей почему-то хочется сыграть для него что-то, что обязательно понравилось бы ему. Вот оно. Billie Eilish & Khalid – Lovely Когда она начинает играть, бар стихает. Прекращаются разговоры, звон бокалов и стук вилок о тарелки. Люди поднимают головы, отрывают взгляды от столешниц и отворачиваются друг от друга, чтобы увидеть ту, кто делает это, кто заставляет чувствовать это. Она двигается, дышит вместе со своей музыкой, переливается в унисон и заставляет сердца биться в такт, трогает их фантомными пальцами, ласкает, приручает. Она исчезает, растворяется, чтобы появиться в каждом, до кого добралась её музыка, и заговорить голосами их внутренних ангеловдемонов. Она приоткрывает рот, и закрывает глаза, наслаждаясь выжженными на веках нотами, и взглядами, взглядами, чувствами, которые текут, словно полноводная река, а она дождь, шторм, гроза, которая переполняет эту реку, сливается с ней в одно целое, гонит её вперед, дальше, быстрее. Она скользит, переплетает пальцы с черно-белыми ладонями, просит, кричит, договаривается, оставляет свою душу в залог и свой голос, обещает превратиться в пену и раствориться в глубине, той реке чувств и эмоций, которую наполнила сама, чьей частью стала сама и не выберется теперь больше, ни за что. Её голос переливается, отдает запахом дождя и ласки, заполняет собой выжженные поля чужих эмоций, утирает слезы и дарит объятья, раздаривает свою нежность и любовь, касается каждого, вытягивая из недр сознания на самую поверхность самые сильные эмоции и купается в них, плещется, как малое дитя. Она зовет своим голосом то, что люди прячут внутри, за чем захлопывают двери и запирают на замки, накрывают плотной тканью и отворачиваются, сами забывают и теряют ключи. Дженни своей музыкой ломает двери и растворяет замки, сдергивает занавес и вытаскивает на свет, то, что давно позабыто, но что было и будет, всегда, в каждом, без чего не живут. Её голос, она управляет им, а он управляет ими, отнимая и вместе с тем даря.

Isn't it lovely, all alone Heart made of glass, my mind of stone Tear me to pieces, skin to bone Hello, welcome home

Разве это не очаровательно? Совсем одна. Мое хрупкое сердце и окаменевшее сознание Можешь разорвать меня на части, лишь кожа и кости Здравствуй, добро пожаловать домой. Тэхён совершенно не хочет ею делиться. Он хочет схватить Дженни, завернуть в ковер и бежать, бежать со всех ног домой, вызвать всю охрану, объявить чрезвычайное положение, закрыть двери на все замки и выставить самые хитрые ловушки, чтобы никто не посмел, не смог добраться до этой девочки, до его маленькой, чтобы все умирали, едва подумав об этом. - Притормози, ковбой, - усмехается рядом странного вида парень, также, как и все в этом баре, неотрывно следящий за маленькой красивой пианисткой, путешествующей по закоулкам чужих лабиринтов. Однако на уставшем лице написана лишь родительская нежность, и Тэхён решает повременить с расправой. – У тебя на физиономии все написано, но не могу же я отдать тебе своего утеночка просто так? - Не понял? – хмурится Ким. - Дурак что ли? Они замолкают, и больше ничего не говорят, пока Дженни не заканчивает и подбегает к Тэхёну, светящаяся, как маленькое солнышко, довольная и счастливая, с совершенно детской улыбкой. Ким тут же забывает об всех задиристых мамах-утках, и сжимает маленькую светящуюся счастьем девочку в своих руках. - Раздавишь, Халк диванный, ты чего? – смеется она, и стучит ладонью по крепкому предплечью. – Тебе понравилось? - Не знал, что ты можешь быть и такой, - он тихо шепчет на ухо, чтобы никто, кроме неё, не услышал. - Ладно, Утёночек, можешь быть свободна на сегодня, - вздыхает позабытый всеми Джиён, возвращаясь к своему стакану. – Завтра в шесть, не забудь. - Спасибо, до завтра! – она улыбается ему, пока Квон отмахивается от них двоих, мол, свалите, уже, не мозольте глаза. Тэхён ждет, пока Дженни переоденется, и к его удивлению, у неё это занимает не больше трех минут. Она выскакивает к нему, в широких бойфрендах и джинсовке, выглядящая совсем юной, со своими встрепанными темными волосами и бликами фонарей в больших темных глазах. - Я готова, - она первой берет его за руку, переплетая пальцы, и уже более смущенно чмокает в щеку. Тэхён зависает на пару секунд, и от этого Дженни краснеет еще сильнее. – Что такое? Идём? В этот момент Тэхён вспоминает, почему именно после работы он примчался за ней в бар, и вовремя успевает взять свое лицо под контроль, прежде чем Дженни смогла бы увидеть отразившиеся на нем озабоченность и беспокойство. - Переночуй сегодня у меня, а? Пожалуйста.