She is music

Па-ра-па-па, па-ра-па-па – отстукивает Дженни мелодию, пока еще не родившуюся, пока еще только в утробе собственного воображения. Выжидающе смотрит на Розэ, та выжидающе смотрит на Чонен, Чонен трансформируется в суслика и выжидающе смотрит в пространство. Пространство её игнорирует, и та переводит жалобный взгляд на Дженни. Всё это действо выглядит достаточно комично, особенно если учитывать раздувшиеся от сырной лепешки щёки Чонен. Ровно до того момента, пока она не давится проклятущей лепешкой. - Мать моя женщина, - задушено хрипит она, пока Рози заботливо пытается выбить из нее попавшие в не то горло крошки, и, кажется, всю душу за компанию. – Дженни, я ни черта не поняла. Может, наиграешь? - О, ладно, - Ким безропотно пересаживается за видавший виды университетский синтезатор и принимается подбирать ноты. Одна за другой, они ложатся в ладони и прикипают к кончикам пальцев, переплетаются между собой и заполняют комнату. Мягко, робко, нерешительно, как несформировавшийся только что родившийся олененок, силящийся поднять на длинные негнущиеся ножки. Постепенно она крепнет, льется, играет с воздушными пылинками в солнечных лучах и запутывается в чужих волосах, фантомно касается кожи. - Это ведь конкурс с новогодней тематикой, верно? – Дженни делает кружок на крутящемся стуле, и резво тормозит перед одногруппницами. Розэ положительно кивает, пока Чонен застыла в прострации, так и не прожевав свою лепешку. Дженни косится на девушку, но ничего не говорит. Творческие личности, кому как не Ким знать об их причудах. – Ну, у меня есть музыка, но слова как-то… не могу поймать нужные. Есть пара строк только в начале, дальше просто ступор какой-то… Ким трет лоб, и с удивлением ощущает, что привычная работа захватывает и укутывает, словно большое одеяло, выстраивается непреодолимой преградой перед гнетущими проблемами, как перед под кроватными монстрами. - Why do some things stay the same, when some don’t, - напевает она, одной рукой расслабленно наигрывая мелодию. Краем глаза она замечает, как сосредоточенно чирикает Розэ в своем блокноте, и как бездвижно сидит Чонен на своем стуле, перебирая пальцами левой руки. - We say we'll stay around, Though we know when we won't. - I’m a gross teenager, trapped in a grown-up shade, - Дженни, кажется, впервые слышит, как поет эта странная девушка. – Need someone to clean up, the mess I made. Say, it will be fine. припечатывает. У Дженни холодок по спине пробегает, когда она встречается взглядом с круглыми любопытными глазами. Глаза блестящие, детские, прямо как у того олененка. Ну точь-в-точь. - Просто в голову пришло, - нелепо улыбается, беззащитно обнажая зубы. Ким на секунду мерещится, что с такой же готовностью она и душу вывернуть может. И свою, и чужую. - Потрясно! – Розэ пышет энтузиазмом, от которого Дженни иррационально хочется шлепнуться на спину кверху брюхом и лениво хрюкнуть. Такие люди, как эта девушка, чертовы энергетические фонтанчики, наперекор вызывают в ней желание вывернуть свою разбалованную перекормленную лень. – Я сделаю аранжировку для песни, и могу подкинуть пару идей с текстом! Если вы не против… - Нет, конечно, - бормочет Ким, а Чонен по новой откусывает свою остывшую уже лепешку. Дженни погружается в работу с Чонен, которая постоянно улыбается и трогает своими глазами самое мягкое и беззащитное, и непроизвольно тянется к Розэ, бойкой, яркой, ослепительной, чтобы отдохнуть немного от чужой проницательности и законченных не собой предложений. В отместку её нутро упрямо тянется к странноватой девочке с короткой стрижкой и перепачканными маслом губами. Она смотрит мягко и понимающе, говорит немного, но всегда очень… мурашно, ознобно, как добрая ведьма, которая пытается наставить на путь истинный. Дженни интересно. Но, по иронии судьбы, с Розэ она общалась намного чаще, чем с коротковолосой Ю Чонен. - Рози, - тихо зовет Ким пользуясь тем, что их третья участница отчалила в тайную комнату. – Ты хорошо знаешь Чонен? - Не очень, - задумавшись на пару секунд, честно отвечает одногруппница. – Она не сильно разговорчивая, но очень талантливая. На неё мало кто обращает внимания и мне стало её… жалко, что ли. - Жалко? - Ну… Не знаю. Она из тех, кто ни в ком особенно не нуждается, но я-то знаю, что все мы в ком-то нуждаемся. Человеку нужен человек, понимаешь? - Не совсем. Пак вздыхает, закусывает нижнюю губу, обводя глазами комнату, будто может найти что-то, что поможет ей выразить сложную мысль. - Ей нужен был кто-то, понимаешь? – она резко наклоняется к Дженни, и говорит трагическим полушепотом, от которого той ужасно хочется захихикать. – Она вроде и со всеми общается, но у неё вид иногда такой… ужасно несчастный. Такой, что ну хоть плачь. Что и ожидалось от Розэ, хмыкает про себя Дженни, осторожно отвечая на чужой возбужденный взгляд понимающей улыбкой. - И я прямо видела, как ей хотелось участвовать в этом чертовом конкурсе, она прямо тянулась, знаешь, как это бывает? И тогда я… - Что обсуждаете? Чонен хлопает дверью и беззаботно улыбается во весь рот, счастливая, будто лотерею выиграла. - Да так, мальчишек, - легко отмахивается Розэ, отвечая почти такой же улыбкой. Ю смотрит на неё внимательно-внимательно, Дженни, даже будучи вне ракурса её взгляда, невольно ежится. Они работают над песней до позднего вечера. Дженни раскрепощается полностью и если и не способна полностью довериться двум девушкам, находящимся с ней в университетской студии, то чувствует себя достаточно комфортно, чтобы смело встречать глаза Чонен и открыть для нее дверь с свой мир музыки. Та с готовностью в него заглядывает и благодарно приоткрывает дверцу в свой, поражающий Дженни до судорожно поджимающихся пальчиков на ногах. Потому что у нее там целый космос, бесконечный и бескрайний, с черными дырами и кометами, с солнечными системами и мерцающими галактиками. Ледяной, недружелюбный космос, который тянул к ней руки, разломав при этом добрую лавину стереотипов о себе. - Ты... – едва слышно решается Дженни, когда Розэ уютно сопит над программами и мелодиями, утомившись подбором нот и редакцией. - Не сейчас, - мягко, по-матерински нежно обрывает её Чонен. – Я знаю, что ты хочешь спросить. - Но это важно! – предпринимает попытку спорить, но сконфуженно замолкает. Розэ возится во сне. - Ты ведь и так все понимаешь. - Нет, я совсем ничего не понимаю. - О, ты понимаешь. О. О… Дженни сложно, хоть убейся. - Ты веришь в родственные души? О, Дженни верит. Вот, одна ей названивает прямо сейчас, нетерпеливо требуя внимания к своей царской персоне. От звонка подскакивает и Розэ, умильно растирая кулачком тушь по глазам. - Ты где? – Дженни думает, что избаловала его. - Тебе в рифму? - Мне побыстрее, я себе уже весь зад отморозил перед твоим универом торчать. - Мог бы раньше позвонить. - Вообще, я мог бы много чего. Умоляю, поторопись, я не чувствую носа. Дженни тихо смеется, когда ловит на себе заспанный полный недоумения взгляд Розэ. - Это мой парень, он уже очень давно ждет меня, - на ходу поясняет она, собирая исписанные листочки ровной стопочкой. – Я думаю, нам всем уже давно пора домой. Они обмениваются номерами телефонов и договариваются встретиться в четверг, когда у Дженни нет подработки. Конкурс уже через три недели, им повезло, что у Дженни были готова мелодия, и они с Чонен смогли так быстро написать слова. Дело осталось за Розэ, но песню нужно будет еще хорошенько отрепетировать чтобы не облажаться. Дженни быстро перебирает ногами по ступенькам, явно рискуя грохнуться и нелицеприятно расшибить себе лоб, но это её не останавливает: из-за подработки в баре до поздней ночи, а иногда и до утра, времени для того, чтобы увидеть Тэхёна оставалось критично мало. Да и Пёс ужасно скучал по ней, хотя и всем своим видом показывал, какой он сильный и храбрый. Дженни торопится и мельтешит, запыхивается, перебирает ногами и тяжелых зимних ботинках, пока не попадает в заледеневшие объятья. - У меня даже сопли замерзли, - сообщает окоченевший Тэхён, сжимая непослушными руками свою двухдневную пропажу. - Ты дурак, - Дженни первая чмокает его в синие губы. – Ты мог сесть в машину. - Я боялся, что ты прйдешь мимо. - Мимо тебя-то?.. - Ладно, я понял, я дурак. Поехали домой? Дженни молча кивает и чмокает его во второй раз, выворачиваясь из объятий прежде, чем Ким успевает прижать её к машине и углубить поцелуй. Тот показательно хмурится и насупливается, со стоном заваливаясь в прогретый салон машины. - Ты ужасна, - жалуется он, обреченно рассматривая окоченевшие руки. - Сам такой, - отбивает подачу Ким, и без слов протягивает к нему свои теплые ладошки. Она растирает каждую ладонь, направляя на стучащего зубами парня и свой поток теплого воздуха, наслаждается мягким запахом знакомого одеколона и не давящей тишиной. - Я скучал, - бормочет парень, неотрывно наблюдая за тем, как Дженни пытается согреть его руки своим дыханием. Я боялся – не добавляет. - Прости, я загружена по самые уши. Дженни и правда жаль. Ей бы очень хотелось видеть его почаще, но она чувствует, что именно сейчас не может позволить себе потакать собственным прихотям. Она одергивает себя, вспоминая, что не может думать теперь только о себе и своих проблемах. Что есть человек, который нуждается в ней и которому она позволила в себе нуждаться, подойти ближе, заглянуть куда-то глубоко и интимно, туда, куда сама она избегает смотреть. Разве проводить время с человеком, которого любишь – прихоть? Дарить ему свое внимание и нежность, то, что не растрачено и так и тянется – плохо? Она ведет себя эгоистично, говоря о том, что слишком занята, сама это понимает, но… Тэхён заводит машину, и они плавно трогаются с университетской парковки. У него алеют кончики ушей (модник-камодник, шапки ведь для холопов придуманы) и кончик носа, которым он презабавно хлюпает и щурится на свет фар и вечерней темноте. Он взъерошенный, как воробей, у него круги под глазами от недосыпа и беспокойные пальцы. Он нервничает, догадывается Дженни, и причину его нервов нетрудно угадать. Она вздыхает, отводя взгляд от мужского профиля и тянется к своему рюкзаку на дальнем сиденье. - Ты чего? – Тэхён отвлекается от дороги, удивленно вскидывая брови и мычит, когда Дженни бесцеремонно проталкивает в его рот конфетку. - Жуй, - приказывает она, и сует фантик в карман пуховика. – Чонен дала. Вкусные. - Чонен? - Ага. Классная девчонка, с которой я участвую в зимнем конкурсе. С ней и Розэ, мы учимся на одном потоке. Дженни кладет горячую не успевшую остыть на морозе ладошку на бедро парня, и улыбается ему самыми уголками губ. Она чувствует себя виноватой, и Тэ практически физически это ощущает. Остаток дороги они проводят молча, изредка переглядываясь. Когда Пёс выгулян и доволен, Дженни хлопочет по поводу чая в умильных полосатых носках, Тэхён решается. - Я думаю, тебе стоило бы бросить работу, - аккуратно начинает он, когда Дженни скользит по квартирке в плюшевых носках, от собачьей миски к кипящему чайнику. Она недоуменно оборачивается и вскидывает брови, молча требуя пояснений. - Не пойми меня неправильно, я не хочу ограничивать тебя или делать содержанкой, или что ты себе вот прямо сейчас напридумывала, просто… я скучаю. Дженни сдувается, не успев надуться. Тэхён как чувствовал, выбирая время для своего разговора. Вина снова просыпается в ней непомерно огромным прожорливым монстром, обзывается эгоистичной сучкой и клацает здоровенными зубами. - Я знаю. Но не могу. Прости. Прости? - Ладно, не стану на тебя давить, - вздыхает Тэхён и переводит взгляд на обрадованного компанией Пса. Тот, встречая их, повалил вешалку для верхней одежды и сшиб Дженни, стуча хвостом по мебели в тесной прихожей. Тэхён не признается, но ему очень хотелось бы так же. – Просто знай, что ты всегда можешь… - Я знаю, - перебивает Ким, избегая смотреть в лицо. – Спасибо тебе. Правда. Они смотрят несмешную комедию и тискают вознёсшегося на седьмое небо Пса, валяются на диване и обнимаются, когда Тэхёна озаряет Мысль. - Вставайте! - Не-ет! – обреченно стонет Дженни, по блеску в чужих глазах понимая, что Мысль глобальная и обжалованию не подлежит. – Что опять? Все же хорошо было! - Значит, сегодня мы ночуем у меня! Сказано – сделано. Дженни, натянув шапку по самые глаза, насуплено смотрит в окно. Пёс, явно разделивший с Тэхёном энтузиазм, тоже смотрит в окно, не забывая периодически облизнуть поочередно Дженни, затем сияющего Тэхёна. - Отвали, кидалово, - огрызается на него Дженни. Стоит сказать, что ретривер, будто поняв, о чем разговор, первым собрал шмот: притащил поводок и пустую миску. До этого миска была полной, поэтому Дженни пришлось ещё и прибирать разбросанные остатки не осиленного корма. – Мужская солидарность, чтоб её. Пёс, явно притворившись веником, недоуменно её разглядывает, на всякий случай еще раз лизнув в щёку. - Не пойми меня неправильно, - второй раз за вечер говорит Тэхён, когда они останавливаются на светофоре в двух минутах от его небоскреба. – Я так чувствую себя спокойней и мне не нужно переживать за… То, как они избегают больной темы, Дженни определенно не нравится. Совершенно точно не нравится и то, как старательно избегает её она сама. - Ладно, - легко соглашается она, и Тэхён удивленно приподнимает брови. – Ладно. Повторяет, будто сама для себя. В квартиру они поднимаются уже ближе к одиннадцати вечера, Пёс заинтересованно шарится по углам и чихает на увлажнитель воздуха в виде пингвина, в целях эксперимента забирается на неудобный скользкий кожаный диван и кубарем с него скатывается, чудом не разбив вазу за журнальном столике. - Так, животное, - грозно нависает над ним Тэхён, пока Дженни зависла в душе. – Не смей ломать мое жилище, понял? Я и сам с этим справляюсь, в помощниках не нуждаюсь. Животное оскорбленно накрывает лапой нос и негодующе косится на вражескую сторону. Ишь ты, чего удумал, наглая рожа. - Не терроризируй мою собаку, Ким Тэхён, - угрожающе говорит Дженни, похожая на миньона в желтом плюшевом халате и с полотенцем на голове. - Я и не собирался! – оскорбляется парень, тут же забывая о всех претиях с Псом, который уже бодро проверяет ванную. От девушки пахнет его гелем для душа и шампунем, у нее округлые порозовевшие щеки и тонкая нежная шея, не скрытая банным халатом. Она шагает к нему в тапках, которые он ей выдал, и совершенно не обращает внимания на то, как провокационно оголяется бедро. Тэхён сглатывает. Мы так не договаривались, думает он. Его возбуждение думает явно иначе. - Я оставил для тебя одежду в ванной. - Она оказалась велика. Тэхёну становится жарко. - Какого черта, - бормочет он, цепляя пальцами пояс халата, не туго перетянутый на узкой талии. Он легко тянет Ким на себя, ожидаемо не встречая ни малейшего сопротивления. - Что? Сама невинность, ну ебаный… - Какого черта ты творишь? – он спрашивает тихо, в самое ухо, словно боится, что Пёс или еще кто-то может услышать. - Не понимаю тебя. Ебаный же в рот. Тэхён злится немного, потому что жарко не шуточно, в штанах, так особенно. У неё все вообще не шуточно, она сама как одна огромная НЕШУТКА, которая вполне осознанно забрасывает ногу на ногу, когда садится в кресло. Срань господня, Тэхёну срочно нужно в душ. Дженни с неудовольствием следит за тем, как пятки её парня в последний раз отсвечивают на пороге ванной комнаты. Что ж такое-то, а. - Святые и не очень святые угодники, - бормочет Тэхён, лихо выкручивая кран с ледяной водой. – Ебаный ты пиздец, пиздецушко, мать тебя за ногу… Стояк давит на штаны, от которых Ким резво избавляется и раненой ланью заскакивает в душевую кабинку, одновременно напрягаясь всем телом из-за перепада температур и с облегчением вздыхая. Чертова Дженни Ким кажется решила поиграть. Тэхён не помнит уже толком, с какого момента у него никого не было. В последний раз он держал в руках женское тело в этом смысле после того, как Дженни пьяная уснула на его плече. После этого он решил отвлечься самым доступным для него способом, но нельзя сказать, что тот поход в клуб был чем-то удачным. Девчонка была слишком напористой и готовой на все, сама давалась в руки и ластилась гибкой кошечкой. Не то, чтобы Тэхёну срочно присралось утвердить свои натуру охотника, но после звенящего голоса Дженни Ким клубная кошечка ему показалась стеблем сельдерея после куска шоколадного торта. Затем много экшена в и так не самой спокойно жизни, какие-то разборки и свернувшиеся комком ниток чувства, беготня из угла в угол, как в компьютерных играх, странноватые метания, глубокие и так себе эмоциональные потрясения. Дженни Ким, мелкая противная засранка с ужасно острым языком заняла столько места в его жизни и голове, что времени на одноразовых девчонок для удовлетворения потребностей оставалось аж нисколько. прямо как и желания. Ледяная вода помогает немного справиться с возбуждением, но если Дженни продолжит в том же духе, то Тэхён за себя не отвечает. Он выбирается из душа почти воровскими перебежками и находит Дженни, переодевшуюся в свою пижаму, и Пса валяющимися на круглом ковре в гостиной. Чертов халат больше не обнажает ни чьи бедра, но капающая с волос вода очень недвусмысленно прочерчивают путь в неглубокий вырез. Тэхёну, кажется, снова нужно в душ. - О, ты все? – зевает Дженни, принимая сидячее положение. Пёс вторит хозяйке и складывает морду на лапы, сонно жмурясь. – Где нам спать? - Можешь занимать мою кровать. - А ты? - Перекантуюсь на диване. Дженни хмурится, будто недовольна таким расположением дел. Тэхён отметает мысль о том, что она может быть действительно недовольна. Она еще не готова, дает он себе мысленную оплеуху. Держи свой член в штанах, её и так не просто, рычит он на себя. Только напугаешь её, этого хочешь? - продолжает точить внутренний голос, мерзкий-мерзкий, сука, почему-то знакомыми интонациями Чонгука. Мелкого поганца Чон Чонгука, плотно обосновавшегося в постели Лалисы. Держи себя и свой член при себе, напоследок припечатывает голос Лисы, и Тэхён ошалело пялится в пространство. Два уебана, как же он их ненавидит. Тэхён ворочается, как на раскаленной сковородке, потому что она слишком близко. Ему мерещется, что он слышит чужое дыхание, хотя это невозможно от слова совсем. И на этот раз это она пахнет его гелем для душа и шампунем. Это она завернута в его одеяло и спит на его подушке. Интересно, Дженни чувствует тоже самое, когда Тэхён изредка у неё остается, или это только его недотрах так шпыняет? У неё достаточно вещей, о которых стоит думать, язвит голос Чонгука, и Тэхён снова переворачивается на правый бок. Правильно, ему тоже стоило бы подумать о куда более насущных проблемах, чем о своем возбуждении, особенно… Когда Дженни Ким бессовестно забирается к нему под одеяло, обдавая жаром своего тела и прижимаясь близко-близко, что Тэхён почти слышит, как шипят, растворяясь, между ними миллиметры. Хочется заорать и сделать что-то плохое. - Что ты?.. - Возьми меня. Серьезно? I mean, серьезно? У Тэхёна в голове проносится весь вечер, как вся жизнь. Виноватые взгляды и насупленные брови, чрезмерная тактильность, свойственная чаще ему, чем ей, покорность, странная, чужеродная совсем. Ну блять. Ну как же так. - Ты дура пустоголовая, - жестко говорит он, угрожающе прищуриваясь. Принимает вертикальное положение и зло раздувает ноздри. – Я что, похож на подростка, которому на все насрать и он не может удержать дружка в штанишках? Думаешь, я только из-за этого с тобой? Или хочешь сексом откупиться? - Да нет же, ты!.. – даже в темноте видно, как она заливается краской. – Не понимаешь! Я же… - Что ты там лепечешь, - цедит он, грубо хватая девушку за плечо и заставляя её тоже принять сидячее положение. – Что за ебаный цирк ты тут устроила? - Я не собиралась откупаться от тебя ничем! – она красная вся, будто щеки свеклой натерли, и голос дрожит, не то от смущения, не то от негодования, но Тэхён слишком зол, чтобы обратить на это внимание и сбавить обороты. - Тогда нахуя весь этот фарс? - Это не фарс, блядь! Что плохого в том, что… - Что? В чем? В том, что ты себя мне предлагаешь из-за чувства вины? Жалеешь меня? - Какой к ебеням чувства вины?! - Какого хуя ты ругаешься?! - Тебе можно, а мне – нет? Тэхён думает, что они оба ебанутые. Дженни думает, что они оба очень сильно ебанутые. Ну, а раз уж пошла душа в рай, так почему бы и не добить: - Ты что, блять, совсем меня не хочешь? Выходит жалобно и как-то умоляюще, просяще. Горячее облако раздраженности и кипящей ссоры нависает над ними, с отголосками возбуждения и обоюдного «хочу». Они не включают свет и даже не зажигают ночник, буравят друг друга взглядами и… Сдаются. Тэхён наклоняется нападает первым, чтобы жестко обхватить чужие губы, доминирующе хватает у основания шеи и за затылок, полностью подчиняет, не оставляя шансов ни вдохнуть без его разрешения, ни пошевелиться. Одна рука соскальзывает с шеи и прочерчивает путь по лопаткам до тонкой талии, с силой сжимая и явно оставляя следы. Он слишком раздражен и заведен, чтобы нежничать, да и… не сейчас. Не хочется нежности, хочется страсти и жара, показать, на сколько он её «не хочет», показать, насколько она жаркая и горячечная для него, насколько долго и терпеливо. Дженни гнет, как уличную кошку, разит жаром и желанием, все тело горит, как в огне – она хочет его, хочет быть его, принадлежать ему, наконец, кому это действительно нужно. Тело пылает от безразмерного желания быть ближе, врасти в чужую кожу и переплавиться в кипящее золото, почувствовать на себе, в себе, глубже, чем могут представить поэты и психологи. Хочется, чтобы желание – одно на двоих, без недомолвок и лжи, без тайны на дне глаз и ебаных скрытых мотивов. Чтобы без поебени из боли и крошащегося сердца, чтобы с дрожащими руками – но от любви. И Тэхён ей это дает.