She is music

- Ты… В долю секунды промедления Дженни выпускает колючки, как дикий ёж, и кажется, что вот-вот, и бросится, укусит, а потом бешенство и сорок уколов в живот. - Что? – шипит она прямо в раскрытые губы, впиваясь ногтями в чужое плечо. – Пользованной уже не нравлюсь? Но Тэхён думает не об этом, когда в отместку за грубость с силой, до фиолетовых синяков вжимает запястья в матрац. Он наклоняется ниже, пара миллиметров, когда Дженни уже сама инстинктивно тянется к нему уворачивается, проводит носом по нежной щеке, добирается до уха, чтобы куснуть за мочку, облизать две серьги в хрящике и насладиться тем, как она плавится и льнет от незамысловатых ласк. - Я убью этого ублюдка. Насколько тяжело для девушки открыться взрослому парню? Насколько тяжело подпустить его к своему телу? А насколько тяжело осознать, что тебя использовали как мост, по которому прошлись в грязных ботинках чтобы достичь цели, отчаянно пованивающей дерьмишком? Она ломаная тридцать раз. Она сумасшедшая на самом дне темных зрачков. Использованная, переломанная, выброшенная, одичавшая, обозлившаяся… Голая, горячая, податливая, обрывающая все предохранители Тэхёна одним неаккуратным движением. - Я убью его. Дженни стонет так, что у Тэхёна мурашки по загривку разбегаются целыми табунами, он не может сдерживать себя ни секунды, безжалостно кусая чужие припухшие губы и с трудом рассчитывая силу, с которой сжимает женское тело. - Убей. Она чокнутая, абсолютно, то есть, она реально сумасшедшая, с любовью думает Тэхён, и снова проводит пальцами по чувствительному животу, чтобы еще раз услышать тот стон. Они не контролируют. Нихрена не контролируют. Ни-хре-на. Ебаные прелюдии, думает Тэхён, врываясь в чужое горячее тело и с облегчением выпуская стон в пахнущий знакомым гелем сгиб шеи. Подаваясь искушению, он вгрызается в теплое место зубами, срывая вскрик, оттягивает и размашисто зализывает. Бодается, как кот, двигается в обжигающем узости рвано и несдержанно, с трудом осознавая себя в пространстве. На инстинктах до хруста сжимает пальцы, кусает красные от поцелуев губы, вылизывает жаркий рот. Дженни обхватывает его ногами, притягивает ближе, беспорядочно водя по телу руками, мечется и стонет, так хорошо и так сладко, так славно стонет, очень хорошо. И вся она необузданная и горящая, и обуздывать её не хочется, потому что уже будет не она, другой, пустой человек, глупая оболочка. Сладкая девочка. Его девочка. Тэхёна девочка. Сладкая девочка Тэхёна. Он убьет его. - Отъебись, а. - Нет, - упрямится Тэхён, забирается руками под одеяло и тащит его, распутывая сопящий кокон. – Сначала в душ. - Кого ты пытаешься наебать, парень? – Дженни вопросительно выгибает бровь, с сожалением провожая ускользнувшее одеяло взглядом. – Секс в душе – это хорошо, Ким Тэхён, но у меня нет… Ай! И силы как-то находятся. А возможно стоит найти Псу еще какого-нибудь собачьего психолога. - Ты, блин, уймешься, или… - Или? - Мне нужно на работу. - Нет, тебе не нужно. - И тебе нужно на работу. - И мне не нужно. - Тебя уволят. - Я начальник. - А я нет. - Господи… - Мы же ели тут… - А теперь и потрахаемся. - Фу, ну как так… Вполне можно, выясняет Дженни, только спина скользит не очень удобно, и специи рассыпаются слишком уж сильно. - Чего счастливая такая? – морщится Черин, показательно недовольно тыча в сторону Дженни соломинкой. – Бесишь, ну. - Сорямба, - выдает Дженни, и менеджер давится своим лонгом, нацепляет на лицо крайнюю степень отвращения и смотрит на пианистку так, будто та созналась в сексуальном рабстве и изнасиловании. Хотя мировоззрение Черин изрядно изнасиловано, надо сказать. - Настроение хорошее, - добивает Ким ослепительной улыбкой, и Ли демонстративно опускает на нос солнечные очки, обратно присасываясь к коктейлю. На трезвую голову с этими детьми никак. - Так и скажи, что дала своему чудику, - бурчит Черин. – Нечего мне тут флюиды счастья свои распространять, у меня на них аллергия. - Это возраст, менеджер. – припечатывает. - Ты, шмакодявка, да как ты… Не успевает Ли обрушить на смеющуюся Дженни шквал претензий и возможно пару покушений на здоровье и жизнедеятельность, как та с веселым смехом спархивает с барного стула и уносится к пианино. Фу. Тошниловка. Черин чувствует себя так, будто неизвестный автор жестокой сказки повернул сюжет в правильное русло и за ближайшим поворотом просматривается вывеска хэппи энда. Черин гонит от себя эти мысли, потому что стоит только понадеяться и с облегчением вздохнуть, как все пойдет прахом, забьется в ноздри и поры, рассыплется, как песочный замок. Черин, кажется, стало немного легче дышать. Тэхён забирает Дженни после работы на пару со счастливым Псом, и они пару минут борются между собой, кто поцелуе её первым. Ровно до того момента, пока Джиён не выходит покурить. Тэхён чувствует себя так, будто забирает дочь у отца на свидание, и в случае если он не успеет вернуть её до десяти вечера, то его гениталии будут накручены на самые разнообразнейшие предметы. Тэхён воинственно встречает чужой тяжелый взгляд – он же суровый директор, гроза финансистов и криворукой секретарши. Тэхёну стремно, пиздец. - Ну, и, - выдыхает дым и снисходительно позволяет сдаться первому, даже не начиная заранее поигранный бой. Пёс, полностью копируя Тэхёна, замирает рядом с ним по стойке смирно и со своеобразным собачьим благоговением взирает на мужчину. - Что? – переспрашивает Тэхён, отчаянно чувствуя себя тупым и облажавшимся. - Пока – ничего, - мягко произносит Джиён, с нежностью глядя на застывшую между ними Дженни. – Но это только пока, да, Ким Тэхён? Никаких пафосных фраз, вроде «обидишь её – тебе конец» или «не заставляй её плакать», он просто молча курит, смотрит, перекатывается с носка на пятку, и снова смотритсмотритсмотрит. Дженни тоже смотрит, каждый раз смотрит в противоречивое лицо босса и чувствует поднимающееся шумящей волной узнавание, но не узнает. Никогда не узнает. - Ты молодец, девочка, - хвалит Джиён Дженни, не разрывая зрительного контакта с Тэ. – Просто умница. Я горжусь тобой. - О. – Дженни мысленно отвешивает себе оплеуху за столь высокоинтеллектуальные ответы. – Да, я… Спасибо. Правда, я очень стараюсь. - Я знаю. – Джиён улыбается по-отечески, треплет по волосам, и заходит обратно в здание через дверь, из которой появился. Джиён и не надеялся, но Тэхён поймал крючок. Тэхён догадался. Они едут молча, оба сосредоточенные на своих мыслях, в комфортной для двоих тишине, мягкой. Воздушной, не давящей. Пёс спокойно ведет себя в багажнике, как большой хороший мальчик, терпеливо ждет. - Поехали ко мне? – предлагает Тэхён, когда они останавливаются на светофоре. Дженни закусывает губу, и Тэ подвисает над этим зрелищем, не сразу разбирая слова. - Не сегодня. Мне нужно закончить домашнее задание, я к нему даже не притрагивалась. Если хочешь, то можешь остаться у нас. Тэхён усмехается тому, как Дженни объединяет себя и Пса в целую семью. Кажется, придется еще побороться с этим шерстяным за первенство. - Нет, рано утром отец ждет меня для какой-то встречи. Я заберу тебя из университета. Мороженое и кино? - Чипсы не забудь. Джису казалась еще бледней, чем обычно. Притихшая Лалиса ожидаемо избегала на неё смотреть: девушка на кровати казалась полупрозрачной, готовой рассеяться, как дым, от малейшего дуновения. Умиротворенная, она немного пугала, особенно если знать, сколько она так лежит, немая и неподвижная девочка-кукла. - Привет, - Дженни неловко откашливается: непривычно разговаривать с впавшей в кому сестрой при посторонних. – Как ты? Лиса шуршит букетом, умещая его в неудобной узкой вазе. Дженни проводит по волосам сестры рукой, мнет в другой ладони холодные пальцы. Джису неподвижная и безответная, горькая и больная, но уже не попадает в глаз случайной соринкой. Дженни привыкла не плакать. Так себе привычка. - Привет, Джису-онни, - голос у Лалисы слабый и ломается – у неё полезных привычек нет. Ким на неё предпочитает не смотреть, достает второе одеяла и старательно укрывает им сестру. Проверяет окно, болтая о всякой чепухе, рассказывает про Тэхёна, зимний конкурс, Розэ и Чонен, про Пса. Говорит про учебу, про новые песни, которые она пишет, про книги, которые читает, про свою работу, Черин с Джиёном… - Когда ты проснешься, Пёс тебе очень понравится, - многообещающе тянет Дженни, массируя чужую теплеющую ладонь. – Возможно, даже больше Тэхёна. - Тэхён тебе вообще не понравится, онни, - вредничает Лиса, уже более оживившаяся. – Он противный, и спит с твоей сестрой. - Кто бы говорит про постель, мелкая, - огрызается Дженни, шлепая Манобан по острой коленке. - Я говорю! Тэхён – жопа, не слушай Дженни, любовь помутила ей рассудку. - Рассудок, балда. И все у меня с ним нормально. - С Тэхёном? - С обоими. - Вот онни проснется… - И я её тут же расскажу про твои игрища с Чонгуком. - Ты не посмеешь!.. - Ох, еще как… Дженни зависла на скамейке в парке не далеко от университета, рассеянно ковыряя вилкой курицу. Чонгук смотрит на неё с десятитонной смесью неприязни, осуждения и интереса. - И что он в тебе нашел только? - Тоже самое, что Лиса нашла в тебе, приятель. Его взгляд немного теплеет, всего на пару по Цельсию: ничто так не располагает к собеседнику, как его умение отвечать на подъебы. - Я требую объяснений. - Требовать будешь у мамочки сменить памперс, карапуз, я тебе ничем не обязана. Чонгук раздувается, как рыба-еж, но упрямо не отступает. Это его друг, один-единственный, между прочим, с которым он пешком под стол и стул ходил, с которым на соседних горшках, с которым одна извилина на двоих и... которого он не собирается так просто отдавать. - Мы его чуть не проебали из-за тебя. – ядовито шипит он, и, довольный появившимся смятением на чужом лице, добивает. – Снова. Дженни глубоко вздыхает и откладывает курицу в сторону, решительно поднимая глаза на искрящегося злостью и готового плеваться ядом парня. Она его понимает, даже более чем. Тэхён его лучший друг, с которым он провел всю свою жизнь и ему стоило огромных трудов вытащить его на свет, когда тот тонул в дерьме. А тут заявилась она, девочка из ниоткуда и с красноречивым направлением в никуда, и едва снова не опрокинула Кима в старую бочку. Дженни снова вздыхает. - Я понимаю тебя, - осторожно начинает она, встречая обозленный взгляд. – Серьезно, Чонгук, я бы ни за что намеренно не причинила никому боль, тем более ему. Просто… мое прошлое не для слабонервных, сказать по правде, и когда оно снова вернулось… мне тогда показалось, что расставание – лучший способ защитить его от… всего. Я и сейчас так думаю, если честно, и в другом случае это был бы действительно единственно верный выход из ситуации, но Тэхён, это просто Тэхён, тут вообще нет никакого правильного решения. Дженни замолкает, но Чонгук не предпринимает никаких попыток что-либо ответить ей. Он вообще не двигается. Ким кажется, будто она знакомится с родителями Тэхёна: для неё очень важно чтобы Чон не ненавидел и понял её, потому что ближе него и Лисы и Тэ никого нет. - Мы тоже виноваты, - наконец очень медленно выговаривает парень, резко поднимаясь со скамейки и делая суетливый круг вокруг своей оси. – Мы должны были рассказать тебе. - О, прекрати, - Дженни чувствует облегчение и тут же возвращает былую язвительность дабы разрядить атмосферу. – Ты должен рассказывать только Лисе о своих венерических, которые успел подхватить. - Ты ужасна. - Я знаю. - Осознание – первый шаг на пути к успеху. - В интернете вычитал? Какой умный мальчик. Они жрут мороженое, затем Чонгук жрет курицу, которую Дженни брала себе на обед, потом приходит Хосок и они жрут мороженое по второму кругу. Хосок много болтает и виснет на Чонгуке, деланно недовольном и железобетонном, маленьком ванильном пищаке глубоко внутри, который готов плеваться радугой и шоколадными конфетами от счастья. Дженни невольно видит в них себя с Джису, смеется над тонной смешных случаев из жизни старшего Чона, большую часть из которых она уверена, он выдумывает на ходу вдохновившись девчачьим клубничным мороженым, и совсем пропускает время, когда заканчивается обед и начинается следующая пара. - Черт вас отдери! – вскакивает она, игнорируя «Лиса будет против» от Чонгука. – Развлекайтесь без меня, ребята, только никакого инцеста! Она успевает ворваться в переполненную аудиторию до того, как в ней появляется вечно опаздывающий очкастый лектор, и давит лыбу еще вол пары. Познакомиться с родителями ✓