***
Рано утром, когда Кэра пыталась взбодриться, запивая яблоко кофе, ее телефон зазвонил и когда она взяла трубку, ее сон как рукой сняло. — Мисс Джефферсон, это Пенелопа Миллс. Из органов опеки… Исход был понятен сразу. И девушка была счастлива. Пока что это лучшее что случилось за последние двое суток. Оставшееся время девушка решила посвятить сбору и подготовки документов на усыновление, или хотя бы на право, чтобы девочка могла проводить с ней время.***
Маркусу Саймон отправил смс, о том, что он заболел и с просьбой привезти ему лекарства. Парень не мог отказать, поэтому закрыл комнату, схватил ветровку с крючка и вылетел из квартиры, где все еще спали. Подъезжая на такси к дому блондина, парень сжимал пакет с лекарствами. Расплатившись с таксистом он вышел из машины и постучал в дверь. Через пару секунд в дверях возник растрепанный Саймон в белой майке и домашних штанах. Волосы парня лезли во все стороны, а сам он щурился от яркого солнца. Когда дверь закрылась, Росс протянул Маркусу медицинскую маску. Тот улыбнулся и надел ее, после чего обнял блондина. — Так… тут таблетки, капли, микстуры…***
Лютер пропадал у Элайджи, который объяснял как держаться, что не нужно повышать голос и другие элементарные правила поведения в зале суда. Что, в принципе, было и так понятно. Адвокат все время вел себя так, словно ему плевать на все, хотя наверняка все так и было. Эти разъяснения надоели парню на восьмой минуте и заснуть ему не позволяли только вежливость и энергетик, который стоял на столе. А Камски все разглагольствовал и что-то прояснял. Ничего интересного в словах не было, зато было что-то интересное в сети, поэтому Лютер нагло залез в телефон.***
Пока Коннор пытался дозвониться и дописаться на выключенный телефон Хэнка, Андерсон собирал вещи, собираясь уехать из Детройта. Куда — другой вопрос. Коннор чувствовал себя виноватым, но даже тысячи слов извинений не вернут время, как бы банально и ванильно это не звучало. Просто сначала надо думать, а потом косячить. Парень же с самого детства делал все совершенно наоборот. Теперь все было так. Вариант спасти ситуацию, конечно был, другой вопрос: как? Но сейчас Джефферсон не мог ошибиться: еще раз права на ошибку больше нет. Хэнк собрал все вещи, поставил у входа, решил посмотреть рейсы в Нью-Йорк, но телефон был разряжен, пришлось воткнуть его на зарядку и пойти к компьютеру. К сожалению, второго-третьего обещали нелетную погоду, отчего ближайшие рейсы были четвертого, и то к вечеру. За неимением ничего другого, мужчина забронировал билеты на четвертое июля в 19:40 и отправился заканчивать упаковку вещей.***
Никто за своими делами и не успел заметить как рассвета нового дня. Кэра зевнула и взяла маркер, вычеркивая новый день и наткнулась глазами на третье число. Часы показывали 11 часов утра. Заседание начиналось в 14. Пришлось начинать собираться. Коннор уже в гостиной гладил пиджак и выбирал галстук. Кэра достала юбку и блузку из шкафа и пошла разыскивать туфли, так как вряд ли она будет прилично выглядеть, если наденет шорты, майку и кеды. К часу приготовления были закончены и Джефферсоны поехали в суд. К тому времени там уже сидели семья Манфред. — Маркус, привет. Здравствуйте миссис и мистер Манфред. Мое имя Коннор. — Здравствуй, Коннор, — улыбнулся Карл. — Мам, Карл, это Кэра. Та самая Кэра, — сказал Маркус. Мать парня пристально просверлила в девушке дыру и демонстративно отвернулась в другую сторону, словно девушка была ей неинтересна от слова совсем. Такое поведение несколько напрягало Кэру, которая села и попыталась успокоиться. Так как рядом сидел Маркус, она попробовала уточнить. — Что только что произошло? — прозвучал шепот девушки. — Почему на меня посмотрели как на отброс? — Кэра, ты… эм… белая, - предположил Маркус первое, что пришло на ум. — Замечательно, еще расизма мне не хватало! — устало прошептала Джефферсон. — Встать суд идет! — последовали слова — Прошу садиться. В зал зашел судья и Лютер с адвокатом. Обвинитель с прокурором сидели напротив. Повисла мертвая тишина, настолько тихо было в зале то в ушах непроизвольно начало звенеть. Лео подавил смешок, Кэра прикусила губу, выходя из зала суда. — Так начинается процесс по статье 2.09 уголовному кодексу Соединенных штатов Америки — голос судьи был хриплым с нотками баса. Началась нудная болтовня обвинения и защиты, Вскоре начали вызывать свидетелей. Один свидетель защиты и второй от обвинения. Первой выступила Мишель Перкинс. Одна из воспитателей. Она дала присягу и тут посыпалось. Вопросы на которые она отвечала были построены так, что выставляли Лютера виновным, но один прокол был найден. — То есть вы доказываете, что мистер Манфред, избил мистера Уильямса без основания на это? — Нет. Мистер Манфред защищал Кэру. Джефферсон. После этого вызвали Кэру. Та же процедура с присягой и шквал вопросов. — Мисс Джефферсон, скажите, за что мистер Манфред ударил мистера Уильямса? — Тодд ударил меня по щеке и замахнулся еще раз. — Из-за чего? — Он находился в состоянии наркотического опьянения и пришел за дочерью. Я не имела права ее отпускать. — Хорошо. Скажите еще, как давно вы знаете подсудимого? — Поступать пошли в университет вместе. Мы давние друзья. Да и в университете мы часто виделись, общались и все такое, — она бросила взгляд на Лютера. — Он отличался агрессивностью? — Я более агрессивна, — усмехнулась девушка. — Спасибо, можете быть свободны, — потом еще долго продолжалась тягомотина. Коннор уже почти заснул, Маркус весь извелся. Было невероятно скучно. Сколько времени прошло никто не знал, но неожиданно присяжные пошли совещаться. Глоток свежего воздуха и стаканчик воды, вот на что хватило этих несколько минут. — Всем встать, суд идет. Прошу садиться. Присяжные готовы огласить свое решение? — Да господин судья, присяжные решили, что мистер Манфред невиновен, так как он защищал мисс Джефферсон. — Я согласен с этим мнением. Мистер Манфред, вы оправданы! — последовал удар киянкой. Как только все вышли из зала суда, девушка повисла на шее Лютера. Коннор отвел парня от сестры в сторону и что-то прошептал. — Давно в планах, — улыбнулся тот. Все вышли на улицу. Погода стала восхитительной. Солнце тихо катилось к закату, а завтра должен был наступить день независимости. Четвертое июля. Кэра тут же пристала с вопросами к адвокату. Иногда девушка была сильно предсказуема, словно ребенок. Но благодаря этому, изредка Коннору удавалось вытаскивать сестру из неприятностей до того, как они принимали катастрофические последствия. — Мистер Камски… — начала Кэра. — Элайджа, пожалуйста. Я же не называю тебя мисс Джефферсон, Кэр. — Ну да. Смогу ли я усыновить ребенка? — Ну, сложный вопрос. Если будешь иметь квартиру и финансовый доход около двух тысяч в месяц, то вполне. Лучше, конечно, иметь семью. — Спасибо за консультацию, Элайджа. — Всегда пожалуйста, мелкая — сказал Элайджа, как обращался к Кэре во времена учебы Коннора, будучи нередким гостем в доме Джефферсонов. Коннор посмотрел на часы и решил, что еще во всех смыслах слова еще не поздно что-то изменить. — Элайджа, последняя просьба, отвези Кэру ко мне домой, — попросил парень. — Маркус, вы на машине? — брюнет обернулся к Манфреду — Да, Лео за рулем. — Хорошо. Кэра, как доедешь, напиши сообщение. Я волнуюсь за тебя, — сказал Коннор. Сам он сел в свою машину. Завел двигатель и откинулся на спинку сидения. В руке Коннор по привычке крутил монету «Liberty», чтобы хоть на каплю успокоиться. Вдруг ему пришла в голову идея: подбросить монетку. Либо поедет либо нет. Когда парень поймал посмотрел на ладонь, то увидел профиль Джорджа Вашингтона. — Ну, это судьба, — усмехнулся сам себе Коннор. Прибавляя громкость радио, где играл трек какой-то рок-группы, брюнет открыл окна и поехал по дорогам родного города. Солнце к тому времени уже алело на небосклоне, тени стали длинными и неестественными. Небо окрасилось в розовый. Шины чиркали по горячему асфальту, а пиджак наконец отправился на заднее сидение. Вдали показался знакомый дом. Аккуратно припарковавшись рядом с ним, парень вздохнул: он сильно волновался, что снова получит по лицу, и его снова пошлют в прекрасное и длинное путешествие. Он жуть как не хотел, чтобы на него злились. Сделав два глотка холодной минералки, парень взял свои нервы в кулак и вышел из машины, направляясь к двери. Сначала звонить не хотелось, потом тоже. Но в итоге, Коннор все же позвонил. Дверь открылась. — Боже, Кон, ты мазохист? — спросил лейтенант и собирался закрыть дверь. — Значит так, Хэнк. Я ублюдок и кусок дерьма. Но я это признал. Я никуда не уйду, пока не простишь. — До пятого ты либо отрубишься, либо отойдешь куда, либо сдохнешь с голоду, так что я все равно спокойно улечу. — Куда? — спросил брюнет. — В Нью-Йорк, — ответил Андерсон. — Нет. Ты никуда не полетишь, а если так, я с тобой! — сказал парень — Хэнк, я люблю тебя, даже если ты меня не… — В том то и дело, что и я тоже. Тоже люблю тебя. — Прости меня, пожалуйста. Я был таким дебилом! — ответил Коннор, опуская взгляд. — Иди уже сюда, — улыбнулся Хэнк, расставляя руки. Коннор крепко обнял Андерсона, наконец-то Коннор чувствовал себя на месте. Теперь все было правильно, так как нужно. — Так что мы, летим в Нью-Йорк? — поинтересовался Хэнк. — У меня остались деньги на карте, может попробуем после Нью-Йорка в Китай? Или Японию? Я с детства Азией грезил, — улыбался как ребенок Джефферсон. — Я только за. Ты за вещами поедешь? — Не сегодня, — ответил парень, увлекая лейтенанта в горячий поцелуй.