Крыло холода

Неожиданно правый манипулятор выкинулся из-под корпуса, взрывая пепел под собой, под фалангой этого манипулятора остались ровные полосы. Пощелкав железками, манипулятор стал ощупывать окрестности. Через парочку исследованных камней к анализу таких же данных приступил левый манипулятор. То, сжимая, то разжимая кисти, корпус пытался осознать исправность и наличие контроля над конечностями. С неба сильным ударом раскатилась гроза. От грома корпус стал интенсивнее изучать себя, и свое окружение. Наконец, видимо, решив, что ощущений достаточно, корпус резко опрокинул себя на спину. Гримаса боли отразилось на лице. Крылья – это было не предусмотрено. Боль. Значит, чувства ощутимы. И наконец, первый вздох, системы корпуса жизнеобеспечения заработали, из горла вырвался кашель вперемешку с пылью и песком. И снова раскат грома огласил тишину. Корпус лежал почти, неподвижно, прислушиваясь к себе и окружающему миру. Капля, упавшая с неба, холодная, словно осколок льда, отрезвила лежащего. Неожиданно упавшая на лицо капля, заставившая открыть плотно сомкнутые окуляры. Вначале тьма была везде, и до открытия и после, но постепенно внимание стало концентрироваться, то, что первоначально было размытым, стало преобразовать формы, потом стал происходить анализ данных. Окуляры стали требовать очищения, заставляя моргнуть. Зрение и запись рецепторов заработали в норме, именно в том режиме необходимом для жизни. Цвет открывшихся окуляров постепенно гас, красный цвет, обращенный к небесам, гордым и мрачным, выцветал. Дождевые капли омывали корпус. Ощущения холода, воды, такое не обычное, словно, все впервые. Улыбка тронула узкую полоску на лице. «Интересно…» – проговорило существо, однако, слово не сорвалось с губ. Зрение поменяло цвет на темный фиолет, внутри оптической линзы, как у человека, вырисовывался пигментный окрас – огненный вихрь в движении. Корпус попытался повторить слово, но связь с голосовым модулем отсутствовала. Что ж, видимо, речь и голосовой аппарат – это то, чем воспользоваться нельзя, даже если и стал хозяином этого тела. «Жаль, очень жаль – промелькнуло в мыслях корпуса – но общение это не главное, я телепат. Но способно ли это тело к телепатии?» Дождь расходился, капли дождя все чаще и чаще падали с неба на землю, пока не прикрыли все плотной завесой. Видимость местности ухудшалось. Неожиданно корпус схватился за голову и пал на камни, от сильнейшей боли. Ментальные блоки необходимы, сквозь стиснутые губы стал просачиваться энергон, вязкими дорожками, смешиваясь с дождевыми каплями. Боль, длившаяся недолго обессилило тело. Корпус обмяк и тяжело завентилировал системы. Боль, застилала сознание, но прокричать не было возможности, голосовой модуль мертв, вместе с его бывшим хозяином. Подключение всех систем, в повседневный и боевой режимы произошло, контроль над всеми рецепторами, конечностями, анализ обстановки чувств и эмоции, всех ощущений. И последнее, самое главное и самое больное – подключение к памяти. Все обилие информации: сны, память, мечты, слухи, сказанное, услышанное, увиденное, пережитое. Теперь все это стало принадлежать ей. Потребовалось время, чтобы хоть как-то упорядочить потоки памяти. Кибертрон, автоботы, десептиконы, война, предательство, Мегатрон, корабль Немизида, образы, имена, история, теперь все это стало служить и будет использовано для других целей. Но кроме истории, в картинках, подобно учебнику, существует и собственная память, о которой нельзя забывать. Умения, навыки, сила, ловкость, новые возможности для этого корпуса. Главное, чтобы это тело смогло их выдержать. Считывание информации подошло к концу, теперь этот корпус знал все, что знал Старскрим, будто вся эта история была прожита ей самой. Неуверенно поднявшись, корпус выпрямился, и в неприятном удивлении заметил, что это корпус не фемки. Другая принадлежность пола. Но поделать нечего. Корпус развернулся в сторону амулета. Осторожно подняв его, дрожащими кистями, корпус спрятал его в себя. Сделав разминающиеся движения, корпус заместителя подошел к покоящемуся автоботу. «Старскрим так и не разобрал развалины до конца – промелькнуло в сознании – Прайм! – особо выделяя это слово, задумался корпус. По памяти Старскрима, этот Прайм был другим, не таким как его предшественники. По своей же прошлой памяти Праймами могли стать лишь те, кто обладал внутренней силой, имел авторитет, знания и мудрость, обычно выбор падал на тех, кто был войнам и дипломатом одновременно, и имел немалый возраст. Однако, к своему стыду, корпусу следовало признать, что искра Прайма глубоко в своей сущности еще оставалась живой, но от ран и количества утекшего энергона, меркла. Если уйти сейчас, как велит рассудок, ибо, на этого Прайма времени тратить не хотелось – матрица погибнет вместе с его искрой. Но матрицу можно извлечь, и тогда искра потухнет сразу. А если и вправду, этот Прайм последний? Что тогда? Имеет ли она право решать, кто следующий Прайм, это решение всегда оставалось за Советом. Грустно заглянув в себя, корпус вздохнул. Слишком много раз она видела, как искра превращалась в безжизненный кусок металла. Зажмурившись, перед ней стояли те, кто был ей сестрой и братом, ее семья, друзья. Она чувствовала, как уходила их жизнь, но остановить ее не было сил. Просто зритель, немой и бессильный. Образы растворились, и она снова вернулась в реальность. Стук искры Прайма становился тише. Она решила действовать. Оттащив каменные блоки, манипуляторы окрасились в грязный энергон. Дождь перемешал голубоватую жидкость с землей, потоки черной вязкой воды затапливали развалины. Тот, кого называли Праймом, валялся грудой металла, цветовая раскраска корпуса была смазана до неузнаваемости. Многочисленные рваные раны от упавших камней, грудная броня вмята, стекла разворочены, пара булыжников продробили корпус, и находились в опасной близости с искрой, до сих пор высасывая энергон. Конечности были раздроблены, основные системы сокращения плечевых и ножных инфраструктур вырваны взрывом. Пробита головная броня, возможно повреждены адаптеры зрения и слуха. Их замена – это серьезная операция, с точными механическими устройствами. От более детального осмотра корпус отказался, времени оставалось все меньше и меньше, искра переставала оживать. Без особых усилий корпус достал среди навалов камней сломанную дверную пластину под рост пострадавшего и осторожно положил тело Прайма на нее. Оглядев остальные составляющие его тела, отделенные от него посторонней силой, корпус, забрал и их, положив рядом с хозяином. Еще раз оценив обстановку корпус задумался, проще было бы дать ему уйти к Праймусу, ведь ему долго придется сваривать раны и восстанавливать прошивку всей связной электроники в теле. Раскат грома разорвал тучи, косая аккуратная молния прошлась светом по торчащей сломанной антенне, покоящейся среди остальных обломков. Корпус зажмурился, прислушиваясь. Искра Прайма, такая тихая, но она еще живая, тук-тук, тишина, тук-тук – тишина, тук-тук – все продолжительнее и тише, тук-тук. Искра Прайма не уходит, значит это Его выбор, если он еще борется за свою жизнь, тогда она не имеет право оставлять его здесь. Транспортировав Прайма в нижний отсек, куда проникнуть было сложнее, а затопляемость меньше, так как была канализационная система слива, Корпус огляделся. Помещение было темное, пыльное, полуразрушенное, но подходило, на какое-то время для хранения пострадавшего. Корпус отпустил тело Прайма. Для поддержания жизнеобеспечения систем умирающего нужен источник – донор. Погруженный в стазис, второй помощник сможет одолжить часть энергона и часть рабочих систем своего тела, для работы с неисправными системами первого. Про эту систему поддержания жизни, мало кто знал, ибо это невероятно сложно. Опасность не совместимых системных каналов и возникновение хотя бы одной ошибки, приводило в неминуемой смерти обоих. Не состыковка искр, ее полярности, могло вызвать взрыв, дальность поражения которого восхищала. При этом энергон, находящийся в телах нагревался и вскипал, расплавляя системы организма изнутри. Помимо обычного подключения к массе корпуса, находиться при этом должен третий, тот, кто обладает способностью проникновения в сознание, телепат, для возвращения умирающего из мира хаоса и спокойствия в реальность. Без сознания, поддержание тела было бы пустой тратой времени. Но основной причиной неиспользования этого метода являлось деление искр. Третий, проникая в сознание, отдавал часть своего тепла и жизни для поддержания биения искры первого, тем самым уменьшая свою продолжительность жизни и многих систем в организме. Мало кто добровольно согласился бы поменять свое живое состояние, на существование вне времени и пространстве, это являлось сумасшествием, после которого нельзя вернуться в свое тело. Могло получиться так, что третий, вытащит первого, но сам не сможет вернуться в свое тело. Включив окуляры в режим поиска низких частот, на которых работают искры спящих, корпус с жадностью стал исследовать катакомбы. По памяти Старскрима, среди этих обломков могла находиться капсула с «паучихой», когда-то бывший обладатель этого корпуса, видел ее там, в состоянии стазиса. Зрительный анализ остановился в ста метрах от Прайма. «Капсула с фемкой – Арахнид» - промелькнула картина в памяти. Оценив ее состояние, и поставив оценку «приемлимо», корпус, подволок ее ближе к пациенту. Когда основные проблемы были устранены, а подключения стало устанавливать связь, пришло время, достать и вернуть душу Прайма. В момент проникновения в головной процессор, искра корпуса бывшего заместителя, уже отдавала питание в Матрицу, энергетическое голодание стало исчезать, благодаря жизнеобеспечению Арахнид. Положив манипуляторы на концы искры Прайма, корпус засветился, телесные вмятины и раны стали затягиваться. Корпус Прайма обдало огнем, благодаря живому металлу рядом, положенные манипуляторы под действием температуры стали расплавляться. Первый укрепительный слой брони сходил, серебряной субстанцией, и продолжал заполнять пульсирующие дыры в корпусе пострадавшего, затыкать и принимать форму некоторых частей системы жизнеобеспечения. Это было больно, ужасно больно. Корпус расплавлял свою броню добровольно, при этом проникая к Прайму в беспамятство. Тьма. Просто тьма вокруг. Корпус начинает движение вперед. Через какой-то пройденный путь, впереди вырисовывается башня Иакона с Кибертрона. Судя по материалам, это архив, да без сомнения. Корпус всего второй раз видит ее, на Кибертроне она была всего пару раз в прошлой жизни. За ближайшим монитором показалось движение. Корпус обогнул архивный блок и увидел Прайма, правда, без цветовой схемы. Прайм усиленно всматривался в архивные хроники. - Что ты ищешь? – спроси корпус, оставаясь на месте. Прайм в замешательстве обернулся – Кто здесь? – спросил он. Высвободив лезвие, оглядываясь по сторонам, тот, кого называли Праймом, анализировал пространство. - Я твой проводник – спокойно ответил корпус. - Проводник – неуверенно, сдвинув брови, повторил Прайм, взвешивая что-то для себя – Проводник куда? Вдруг по среди библиотеки послышались капли дождя. Прайм осмотрел помещение, где находился – Что это? Дождь? – безэмоционально спросил он. - Да – корпус подошел ближе, Прайм стоял не подвижно – Ты Прайм? – спросил он, хотя она и была уверена, что в воспоминаниях Старскрима именно он и был Праймом. Прайм замер на месте, поднимал взгляд голубых окуляров вверх, где была лишь белая пелена, без конца и края, и тихо, словно на исповеди стал говорить, не отрываясь от верха – Да. Но я не хотел им становиться. Я не умею использовать мудрость Праймов, доставшуюся мне с матрицей Лидерства. Я совершаю ошибки и все чаще, оглядываясь назад, я вижу, к чему они приводят. Я не уйду с пути, что был мною выбран, но мне страшно… - сжав кулак Прайм дико посмотрел на него, словно, он являлся его самым заклятым врагом – страшно за тех, кто разделит этот путь со мной, что если я потерплю поражение… - Остановись – прервал его корпус, сил оставалось мало, боль от тела проникала в сознание – Что ты здесь ищешь? - но не успел Прайм ответить, как черту подвел сам задающий – Ответы на вопросы – и, покачав головой, хоть этого Прайм видеть и не мог, продолжил – Ответы, живые пытаются отыскать их в смерти, почему? Разве их, живые не должны найти в реальном мире. Зачем тогда их искать в смерти, если в жизни не сможешь воспользоваться знаниями, которые ты обрел. Если ты со мной согласишься, значит, признаешь, что здесь и сейчас ты теряешь свое время! Прайм убрав лезвие, внимательно выслушал голос, затем повернувшись к архивному окну, оглядел изображенные на экране иероглифы. – Знаешь, я вижу в них свои вопросы, и пытаюсь решить. Но… - грустно чуть улыбнувшись, он добавил – Я не могу этого сделать, я не вижу решения. - Ты не просто не видишь решения – отозвался корпус, подходя вплотную к Прайму – Ты не видишь сам вопрос… Прайм развернулся так, чтобы оппонент разговора был рядом с ним – Ты пришел вернуть меня? - Да – простой ответ – Ты вернешься. Прайм резко наклонился к корпусу, от чего последний не ожидавший этого, чуть не упал. – Это не вопрос, а утверждение – заметил Прайм. - И время на исходе – повторил голос. - Что со мной там? – спросил Оптимус – Я способен на жизнь, или только на существование? - О тебе есть, кому позаботиться – Корпус сделан шаг к нему навстречу – Тебе страшно? – с удивлением понял он, даже находясь в сознании другого. Это было так необычно, страх… Корпусу он давно был не ведан. - Мне страшно разочаровать тех, кто в меня верит, кто мне дорог – ответил он, глядя на корпус – Что с ними? Они живы? - Я не знаю – честно ответил последний - но среди обломков их нет. Значит живы. Идем – почувствовав первый перебой подключения, корпус продолжил – Иначе так и останешься здесь, а там уйдешь навсегда! - Корпус положил свой манипулятор на руку Прайма – Ты готов? От бестелесного прикосновения Оптимус вздрогнув, почувствовав тепло и умиротворение. Закрыв глаза, он пропускал это тепло через себя. Прайм стоял неподвижно. - Тебе придется испытать боль Орион Пакс – тихо проговорил корпус, вспоминая его состояние. Было бы не честно не предупредить Прайма о боли, которую он на себе испытает, согласившись. Мученик. Но Прайм безжизненно мотнул головой в знак согласия, принимая это, как должное – Я готов – и на последок, обретая и захватывая это чувство расслабленности, добавил – Мое имя Оптимус. Я Оптимус Прайм. Стены библиотеки затопило водой, черный туман растворил Прайма, перенося его в реальный мир, в обломок его тела. Сеанс связи прервался и корпус устало плюхнулся рядом. Помощь оказана, Прайм в себе, жизнеобеспечения хватит на неделю. Корпус включил маячок на еле уловимой волне. Свои его найдут, а враги нет. - СТРАРСКРИМ! – взорвался динамик внутри головы. Корпус невольно отмахнулся как от дурного кошмара, и ударился в стену – Почему Мой первый заместитель не на корабле. Чтобы через пять минут был здесь! – скомандовал некто. Измученно втянув куб кислорода, корпус оглядел себя. М-да, расплавленные конечности, голоса нет. Но если Старскрим не вернется, его придут искать, по последнему поданному сигналу. Моргнув, корпус обернулся к телу Прайма - и найдут его. Склонив голову, печально проведя по израненному лицу спасенного, корпус попрощался с ним, и с Арахнид. Путь подъема был не из легких, учитывая перенесшие трудности, но по пути не забывая маскировать путь проникновения вниз, корпус полз все выше и выше. Затем выпрямившись, корпус трансформировался и, отследив последнюю передачу, омываемый дождем, взмыл в небо. Проанализировав память полета, корпус адаптировался под этот режим. Нацелившись на корабль, он двигался вперед, рассекая дождевые потоки, и по пути анализируя имена и порядок, которые необходимы на Немизиде, притом, что ему помимо всего, стоит найти объяснение своему внешнему виду.