Hisie Morne

      Обратная дорога в сторону Лот-Лориэна действительно прошла хорошо — после отъезда из дворца Трандуила нас не беспокоили ни орки, ни пауки, ни прочая живность. Погода тоже улучшилась: солнце ласково светило в безоблачном небе, дул лёгкий, весенний ветерок.       Внешнюю, самую первую границу Лориэна мы пересекли через несколько дней. Однако сразу же меня начали терзать смутные, неясные ощущения. На первый взгляд лес оставался совершенно обычным, однако при попытке вглядеться в его светлую, золотистую даль тени сгущались и становились почти осязаемыми даже с далекого расстояния. — Мне кажется, что лес сейчас немного другой, — поделилась я своими ощущениями. Эльф из Лихолесья поравнял лошадь с моей. — Лотлориэн остаётся закрыт от внешнего мира и по сей день, — внезапно отозвался синда и взглянул на золотистые верхушки деревьев с некоторым сомнением, — мы уже давно не получали вестей от здешних сородичей.       Кажется, про нечто подобное мне рассказывал и Глорфиндел. То ли Галадриэль решила скрыться от посторонних глаз, то ли отгородила свои земли в попытке защитить народ — в любом случае, даже незванные эльфы сюда могли попасть с большим трудом. — Почему-то предполагаю, что мы не сможем просто так войти в лес, — я постаралась вглядеться в огромные меллорны, но внезапная головная боль на секунду отрезвила, — даже смотреть на него непросто. — Владычица Артанис защищает свои земли магией и барьером, — спокойно отозвался Алмон, — в Имладрисе это известно многим. — Как Завесой Мелиан? — предположила я. — Да, эта магия сродни её.       Разведчики, укрытые от посторонних глаз плащами, встретили нас на самом подходе к лесу и проводили вглубь — Леди Галадриэль уже знала о нашем прибытии и ожидала меня с посланием. Я явственно ощутила границу, когда таварвайт повели нас вглубь леса — словно невидимая, но осязаемая пленка сковала на секунду все тело. Я сделала шаг вперёд, явственно ощутив, как движения на секунду замедлились, словно я пыталась перейти реку в брод, но сразу же все вернулось к прежнему состоянию. Я взволнованно принялась оглядываться на спутников, но им прохождение через границу почему-то не доставило неудобств. Я удивленно отвернулась. В прошлое посещение Лотлориэна такого со мной не было.       В отличие от дворца Трандуила, эльфы тут не стали торопить — позволили принять ванну и смыть с себя дорожную пыль. Возможно поэтому на аудиенцию к владычице Лориэна я пошла в приподнятом настроении.       Я бегло осматривалась, пока сопровождающий эльф в светлых длинных одеждах вел меня по дороге куда-то вглубь деревьев. Мягкая, палая листва тихо шелестела под ногами — она словно укрывала поляны золотом. Кое-где, на ветвях уже распускались тоненькие салатовые листики и солнечными бликами виднелись бутоны цветов. Аромат стоял по-настоящему дивный: сладкий, но лёгкий, каким было и все остальное в этом лесу.       В Лотлориэне листва становилась золотой с приходом осени, но, вопреки законам природы, не опадала перед первым снегом, а держалась на ветвях до ранней весны. Тогда деревья начинали сбрасывать медовые верхушки, и лесные поляны начинали слепить глаза своими охровыми оттенками. В то же время, по рассказам Лаурефиндэ, на деревьях начинали распускаться светло-желтые цветы, гроздьями укрывающие серебристые стволы мэллорнов.       Я заметила фигуру в белом уже на самом подходе к эльфийской беседке — она тоже имела вид талана , но располагалась близко к земле. Сопровождающий замедлился, мягко остановился и в безмолвии склонил голову. Я последовала примеру. Белоснежная, словно сотканная из света фигура Галадриэль на фоне глубоких сумерек казалась сошедшим с небес божеством. Она слегка повернулась. Платье заструилось по серебристым ступенькам, вспыхнуло на миг голубоватым отблеском фонарей и плавно заскользило по дощатому полу. — Владычица Галадриэль, — я прижала ладонь к сердцу со странным чувством покорности и слепого обожания. Внутри все мое существо затрепетало — то ли в предвкушении, то ли в неясной тревоге. Всё же не хотелось испытать на себе её волшебный метод общения — осанвэ мне так и не удалось освоить.       Я ощущала её почти физически, будто весь свет, исходящий из неё, обретал вокруг её фигуры материальность. Она смотрела на меня, и я чувствовала её взгляд. Не липкий, словно обволакивающий ложку мед, а лёгкий и пронзительный, как ветер, трепещущий золотистые листья меллорнов. — Не тревожься понапрасну, дитя, — размеренный, окутывающий голос Галадриэль звучал мягко и бережно.       Я подняла голову, тут же встречаясь с синими, словно бушующий океан, глазами. Множество фонарей вокруг отображались в них бликами, словно звезды, и придавали владычице неземной, волшебный вид. На губах ее ещё покоилась тень улыбки. — Благодарю за столь теплый прием. Для меня честь встретиться с вами лично, — я нерешительно улыбнулась, пытаясь хоть немного закрыться от её пронзительного взгляда. Галадриэль, как и Трандуил, смотрела на меня изучающе, словно ещё не могла понять причину моего приезда. — Наконец, я узрела воспитанницу Лаурефиндэ, — она подошла ещё ближе, элегантно протягивая в мою сторону руку, — идём со мной, Исиль.       Она плавно спустилась по лестнице, и серебристой тенью за ней проскользил шлейф платья. Я неторопливо двинулась следом, стараясь подстроиться под шаг владычицы и не выскакивать вперёд. — Таур Трандуил передал вам послание, — решила поддать голос я, и в глухой тишине он прозвучал чересчур резко. Я сразу же ощутила острые грани различий между нами — величественной и благословенной Владычицей Лотлориэна и слишком порывистой и громкой мной.       Галадриэль остановилась. Я не успела разглядеть выражения её лица, когда эллет слегка повернула в мою сторону голову, но по голосу поняла, что дежурная улыбка все ещё была на ее лице. — Содержание послания мне ведомо и без него самого.       Я удивленно перевела взгляд на скрученный лист пергамента, сжатый в моей руке. Если она и так знает то, что написано в нем, то почему Владыка Трандуил приказал передать его лично в руки? Да и каким образом можно вообще узнать содержимое послания, не читая его и даже не беря в руки? Вот уж действительно, эльфийская магия.       Владычица Галадриэль мягко ступала по вымощенной камнями дорожке и вскоре свернула в сторону кустов. Я сразу же поняла, что это было за место. Возле вечноцветущих зарослей и нескольких каменных статуй, увитых плющом, высился каменный постамент. Украшенный резьбой и вьющейся лозой какого-то растения, он поддерживал собою широкую и почти плоскую чашу. Рядом, на парапете небольшого, но высокого фонтана, выбитого прямо в части огораживающих площадку стен, стоял серебристый кувшин. Галадриэль все так же мягко прошествовала к ней и, придерживая другой рукой длинные белоснежные рукава, зачерпнула воду. От фонтана потянуло свежестью. — Я чувствую, в твоей душе множество вопросов, — она отступила к чаше и бережно склонила над ней кувшин, — задай их.       Кристально чистая вода стремительно ударилась о стенки чаши и гладким полукругом стекла на дно. Испытующе долгий взгляд Галадриэль я ощущала почти что физически: он прошелся по мне с головы до ног, снова остановился на лице, заставив меня нервно вздрогнуть. — Почему вы позвали меня сюда? — спросила я с опаской, словно прощупывала почву зыбкого болота. Лицо Галадриэль сделалось вдруг совсем нечитаемым. — Любопытство свойственно всем живущим, будь то животное или один из эльдар, — неопределенно отозвалась та, доливая остатки воды из кувшина, — не желаешь взглянуть в Зеркало?       Я сделала робкий шаг вперёд. Год назад Лаурефиндэ отговаривал меня от подобных действий, говоря, что Зеркало способно было смутить разум любого. — Многие желают оказаться на твоем месте, — уклончиво произнесла Галадриэль, — Зеркало может открыть многое. Одним оно покажет их затаённые желания, другим — совершенно неожиданные вещи. Я предоставляю тебе великую возможность, но вместе с тем и великое бремя. — Будущее мне не ведомо и ведомо быть не должно, — я снова подняла взгляд на Владычицу, — прошлое я уже прожила, а настоящее испытываю в данный момент. Разве Зеркало способно показать мне больше, чем я знаю сама? — Способно.       Галадриэль отошла — все так же тягуче и плавно, с лёгким стуком поставила кувшин на парапет. — Зеркало может показать тебе будущее, прошлое, даже настоящее. Оно способно предупредить тебя, показать другой исход или же напомнить о цене за твое желание. Мне не ведомо, что оно покажет именно тебе, — владычица мягким жестом указала на чашу, словно приглашая меня испробовать все на себе.       Я нерешительно подошла ближе, издалека вглядываясь в чистую воду, бликующую в голубоватом свете фонарей. — Я чувствую, что судьба твоя сокрыта от моего взора, словно за пеленой утреннего тумана.       Я оглянулась. Галадриэль стояла возле меня, словно мраморное изваяние. — Задай Зеркалу вопрос. Или же, оно способно решить за тебя.       Я рассеянно повернулась к чаше. Тревога в душе смешалась с чем-то захватывающим, интересным, словно подталкивающим меня к ответам. Ответы… Пожалуй, они действительно были мне необходимы. — Глорфиндел запретил мне смотреть, — я выдавила из себя последний аргумент, но леди Артанис явно не восприняла его всерьёз. Её светлая, аккуратная рука проскользила по постаменту. — Лаурефиндэ боится, что видения повлияют на тебя и на твою судьбу. Однако для тех, кто силен духом, видения остаются всего лишь видениями.       Я опасливо шагнула ближе, словно ведомая её властной рукой. Обжигающий холод постамента на секунду оттолкнул меня, но я ухватилась за его углы руками. — Когда видение предстанет в Зеркале, не касайся воды руками.       Я кивнула на предупреждение, перемещая вес на ноги и расставленные руки. В воде на секунду мелькнула россыпь звезд и тут же сменилась моим неуверенным лицом. Прядь волос сползла на щеку, и я, вспомнив про предосторожности, тут же убрала волосы за воротник. «Покажи мне отца. Покажи мне, почему я здесь. Покажи, что я должна сделать.» «Покажи мне, Зеркало.»       Сначала ничего не происходило. В воде все так же отражалось мое лицо, на фоне которого высились кроны деревьев, смыкающихся высоко над головой. Я слегка прищурилась. Вода неожиданно завибрировала, по синей глади пошли круги, и изображение вдруг расплылось и собралось воедино.       Я вижу перед собой чьи-то руки, вероятно женские, удерживающие кожаные поводья. Пальцы сжимают ремни до побелевших костяшек, словно всадницу обуял страх. Кожа на кончиках её пальцев словно искрится — я вижу неясную рябь и свет, почти ослепляющий своими внезапными всполохами. Я не могу разглядеть, кто именно едет на лошади — картинка постоянно рябит и то отдаляется, то приближается с другой стороны.       В следующий миг изображение слегка изменилось, словно я смотрела на мир глазами другого человека. Видимо, всадница подняла голову.       Вокруг валит густой дым, поваленные деревья вспыхивают, как спички, но девушка упорно подгоняет лошадь вперед. Сзади мне вдруг почудился топот копыт — её догоняли всадники. Их спины были укрыты плащами с изображением звезды.       Эльфы? Я судорожно подсчитала количество лучей у звезды и с ужасом вздохнула, насчитав восемь концов. Первый Дом нолдор? Почему Зеркало показывает мне именно Первую эпоху?       Одна из лошадей почти поравнялась с наездницей, и девушка резко пошла на сближение. На секунду что-то вспыхивает, лошади испуганно ржут, и эльф из первого дома вдруг на полном ходу слетает с коня и волоком катится по земле. Девушка заторможенно поворачивается, но лица её не видно — лишь длинные серебристые волосы, слишком светлые на фоне темного плаща и полумрака леса. Она тянет к упавшему эльфу руку, все еще подгоняя лошадь вперед, словно пытается до него дотянуться.       Видение на секунду застыло, а потом изображение на воде резко закрутилось в воронку. Я снова увидела картинку.       В глаза сразу же бросились высокие белые стены на горизонте, шпили башен и флаги. Я видела город, и, судя по постройкам, он принадлежал эльфам. Солнце только-только восходит, и его лучи, отражаясь от стекол, окрашивают верхушки башен в нежный розовато-золотистый цвет.       Изображение приближается, и я могу разглядеть на стене двух эльфов. Они сидят прямо на парапете, совершенно не по-эльфийски свесив ноги вниз и подставив лица под первые лучи солнца. Присмотревшись, узнала в одном из мужчин Глорфиндела, но он отчего-то показался мне немного другим. Наставник беззаботно улыбался, щурясь от солнечных лучей, его волосы подхватывал легкий ветерок — от подобной картины у меня перехватило дыхание: Лаурефиндэ был очень красив. Настолько, что я внезапно начала сетовать на разницу в нашем возрасте. Он внезапно открыл глаза. Видимо, его спутник что-то сказал ему.       Я бегло осмотрела черноволосого эльфа. Он был одет в голубоватые одежды с серебристыми вставками, его лицо светилось тем же радостным спокойствием, что и у Лаурефиндэ. Я присмотрелась к нему чуть сильнее: он кого-то неуловимо напоминал мне, но я никогда не встречала его раньше и не видела ни на картинах, ни в зарисовках из книг.       Потом картинка снова изменилась. Вместо эльфа на парапете сидела девушка. Я наклонилась чуть ближе. Она сидела спиной ко мне, облокотившись рукой на парапет, и мне были видны только ее светлые, серебристые волосы. Лаурефиндэ смотрел на неё нежным и заботливым взглядом, отчего сердце сразу же кольнула догадка: она нравилась ему. Он что-то сказал ей — мягко, размеренно, но я не услышала ни звука. Почему-то на секунду мне показалось, что эти слова были важны, но увы, видения в Зеркале оставались абсолютно безмолвными.       Девушка потянулась рукой к лицу Глорфиндела. Я вздрогнула, когда Лаурефиндэ и изображение города резко сменились другими — на месте эльфа сидел другой, с волосами цвета темного красного дерева. Девушка застыла с поднятой рукой, как и само видение — абсолютно статичные позы делали картинку неестественной. Изображение резко задвигалось, словно в попытке нагнать упущенные мгновения, и тут же закружилось в водоворот. Картинка снова изменилась, но я не понимала, почему Зеркало показывало мне несколько видений сразу. Голова начинала уже болеть от разнообразия пестрых образов.       Наконец, я увидела перед собой потолок и лицо того самого эльфа, который в более раннем видении сидел возле Глорфиндела. Он смотрел на меня, облокотившись обеими руками на какую-то странную стенку. Я наклонилась ещё ближе, видя, как нолдо улыбался, устроив подбородок на своих руках.       Кто он такой? Кому он улыбался и на что смотрел?       Словно вспомнив о чем-то, темноволосый эльф начал рыться в карманах и вскоре достал на свет кулон. Металлическая поверхность бликовала на солнце, но мне удалось рассмотреть форму украшения. Внезапно я увидела прямо перед собой маленькие, детские руки, которые тянулись к кулону. Ощущения резко накрыли с головой, словно в моей памяти был похожий момент. Эльф засмеялся. Видение безмолвно, но я отчетливо слышу его заливистый голос где-то на подкорках сознания. Он слегка раскачивает кулон в руке, тот заходится из стороны в сторону, словно маятник. Тик-так. Тик-так. Тик. Так…       Сердце вдруг пропустило удар, когда я узнала кулон. Знакомый голубоватый камешек прямо посередине пластины из серебра, приветливо заблестел на солнце. Тик-так.       Меня резко выбросило из водоворота. Перед глазами было усеянное трупами поле. Заляпанные кровью доспехи эльфов валялись то тут, то там; воткнутые в обезображенные тела орков копья и мечи торчали, словно их кто-то раскидал в безумном, хаотичном беспорядке. Земля хлюпает от количества крови и вокруг настоящая какофония — я не слышу звуков, но это понятно по дрожащей земле и открытым ртам военачальников. Я вижу себя, сидящую на коленях посреди битвы в надломленной, усталой позе. Я поднимаю на себя глаза — они темнее ночи и в них не видно ни бликов, ни какой-либо жизни. Абсолютно мертвые, пустые глаза. Кровь капает откуда-то с головы, очерчивая тёмные, почти чёрные дорожки по щекам, шее. Я вижу, как вздуваются вены на теле, приобретая тот же тёмный, неестественный окрас. Моё тело смотрит на меня и шепчет, задыхаясь то ли от боли, то ли от чего-то ещё. Я наклоняюсь еще ближе к воде, пытаюсь разобрать хоть что-то. Я чувствую, это важно. Важно настолько, что я не могу это пропустить. А тело все шепчет:       «Умри».       Меня резко выбросило из водоворота изображений, и я отскочила от чаши в немом ужасе, едва не осев на пол. Сердце бешено зашлось под рёбрами, нагоняя панику. — Что это значит? — сорвавшимся голосом спросила я.       Владычица, словно каменная статуя, все так же продолжала стоять с улыбкой на лице. — Мне не ведомо значение того, что показало тебе Зеркало.       Я взволнованно поднялась на ноги, отступила еще на шаг. Знает, она все знает, просто не хочет говорить. Но ведь я не могла ошибиться хотя бы с кулоном! Это было действительно то украшение, которое сейчас висело на моей шее!       Я сжала украшение сквозь слой одежды, оно в ответ впилось в пальцы уже давно побитыми краями. — Кто тот эльф? — в моем голосе прозвучала ничем не прикрытая тревога, отчего Владычица нахмурилась, — это был мой кулон, без сомнений. Но как он оказался у того эльфа? — Мне это неведомо, — снова повторила та, подходя ближе, — Могу лишь предположить, что город в твоем видении — сокрытая Долина Тумладен.       Я, полностью ошеломленная, принялась крутить в руках украшение. Что-то ведь должно быть! Наверняка, есть какая-нибудь надпись или… Я резко остановилась, ошарашенная догадкой. Гравировка на задней части корпуса. Я уверена, что там были какие-то завитушки! Резко сорвав с шеи кулон, принялась тут же рассматривать заднюю часть. Надпись едва видна, но даже сейчас я могла бы различить некоторые знаки на тенгваре. Стоп.       Каким образом я получила от своего отца кулон с гравировкой на эльфийском языке, если в моем мире этот язык — вымышленный? Выходит, либо этот кулон отсюда, либо… — Вы знаете, кто мой отец? — прямо спрашиваю я. — Я не всеведуща, — вкрадчиво произнесла леди Артанис, — я ответила тебе на те вопросы, на которые знала ответ. — Но вы ведь узнали Гондолин, — я снова попыталась выудить у неё хоть немного информации, — кто тот эльф? Я прошу вас! — Мне не доводилось бывать в Сокрытом Городе Турукано, — все так же отстраненно отозвалась та, — но после его падения, весть разлетелась по всем уголкам Белерианда. Могу лишь предположить, что тот темноволосый нолдо — никто иной, как Эктелион из Дома Фонтанов.       Я не удержалась на ногах и плюхнулась прямо на парапет фонтана, благо, высота позволяла. Голова закружилась, и к горлу подступила тошнота то ли от водоворота разноцветных картинок, то ли от догадок и предположений.       Эктелион… Значит, именно он был ключом, связывающим меня и кулон. Знал ли об этом Глорфиндел? В первый наш совместный вечер в Имладрисе он тоже заинтересовался этим украшением. И, учитывая его дружбу с владыкой Дома Фонтанов, только Лаурефиндэ мог хоть как-то пролить свет на эту историю. — Можешь оставить послание себе, — Владычица мягко вернула меня в реальность, — А теперь ступай. Не на все вопросы я могу дать ответы.       В голове творился непонятный сумбур. Узнать обо всем хотелось прямо сейчас, но, как назло, Лаурефиндэ остался в Имладрисе. Но если попытаться обдумать все, что происходило со мной за все мои девятнадцать с небольшим лет, то получается весьма странная картина. Кулон в видении был моим, но надпись на тенгваре переворачивала все с ног на голову. Объяснений тут могло быть только два: либо мой отец купил его у кого-то, кто побывал в этом мире, либо он сам был из Средиземья. Однако ни одна мысль не могла быть правдой. Хоть я и не помнила отца, я точно знала, что он был обычным человеком. Если бы он был не из того мира, мама бы упомянула это.       Кулон держал тот эльф, Эктелион, а значит он — настоящий его хозяин. А еще в видении были детские руки. Но это только все запутывает. Может, мой отец и есть тот самый ребенок? Нет, не думаю. С другой стороны, после нескольких дней в Имладрисе я осознала, что стала эльфом. Сначала я думала, что это просто побочный эффект, но увиденное сегодня в Зеркале заставило усомниться в старых догадках. Эльфами ведь не становятся, а рождаются! И тот черноволосый мужчина, Эктелион, тоже был нолдо. Может ли он быть как-то связан со мной?       Я вошла в комнату, не видя ничего перед собой. На глаза, как назло, попался запечатанный пергамент с посланием Трандуила, и я рассерженно сорвала с него печать. В ту же секунду свиток выпал у меня из рук и, гулко стукнувшись о деревянный пол, покатился куда-то под кровать.       Свиток был абсолютно пуст.