Hisie Morne

      Правую руку приятно оттягивал уже давно привычный вес меча. Мышцы, мелко подрагивающие от напряжения, горели от явной перегрузки, но я упрямо продолжала тренировку, терзая деревянный манекен. Взмах. Сталь со свистом рассекла воздух. Развернулась, немного присела, уходя с линии атаки. Крутанула меч в ладони, ударила навершием прямо в солнечное сплетение, — самое чувствительное, болезненное место — осталось только подсечь голенью ноги, опрокинуть и тут же пронзить.       Несколько капель пота скатилось по шее, и я нетерпеливо вытерла рукавом лицо, опуская натруженную руку. Никакого прогресса. Слишком долго расслаблялась, слишком долго не использовала меч, предпочитая стрелять из укрытия — и вот результат. Почему-то именно сейчас бессилие ощущалось слишком остро.       Я шумно выдохнула и глубоко вдохнула, восстанавливая дыхание, а после медленно выпрямилась, вставая в изначальную позицию.       Шаг в сторону, мгновенное, почти неуловимое движение — укол. Точно в сердце. Шаг назад, резкий взмах, выпад. Клинок со всей силы обрушивается на деревянную ножку, оставляя заруб. Черт. Следовало остановиться, не доводя лезвие до манекена — так и меч затупить легко. — Бьёшь слишком агрессивно, — послышалось со стороны, — тебе не подходит такой стиль.       Я повернула голову, пытаясь отдышаться. Лаурефиндэ, судя по расслабленной позе, наблюдал за моим внезапно проснувшимся рвением к самосовершенствованию уже несколько минут, и увиденное его явно не радовало. — Я учил тебя не этому.       Голос наставника не был полон упрёка, но нотка расстройства в нем все же присутствовала. Я покачала головой, отбрасывая волосы с лица — за три часа тренировок они совсем растрепались — и ответила на выдохе: — Эдайн так бьют. Хочу освоить и такие удары тоже.       Цепкий взгляд наставника скользнул по моему лицу, плавно очертил зажатую в пальцах рукоять Оркриста и на мгновение дрогнул, будто наткнувшись на нечто знакомое. Глорфиндел ответил не сразу, все еще не разжимая скрещенных на груди рук: — Для тебя главное в битве — заставить соперника открыться для удара. Резкие выпады, основанные лишь на грубой силе не подойдут. Лучше используй свой рост и скорость.       Несколько раздосадованная, я отступила, убирая Оркрист. Лаурефиндэ был прав — было понятно, что агрессивные техники предназначались явно не для меня. — Попытка не пытка, — я хмыкнула и потянулась, чтобы расслабить натруженные мышцы, — ты почему здесь? — Захотелось посмотреть, — эльф неопределенно пожал плечами, и уголки его губ предательски дрогнули, выдавая желание улыбнуться, — и… может быть, я хотел пригласить тебя на ужин.       Я лукаво сощурилась. — Элронд все же решил устроить пир? Как-то я не в настроении. Сейчас во дворце слишком много народа, я предпочла бы остаться дома.       Отряд гномов прибыл ещё утром, но остальных участников Совета видно не было. Создавалось впечатление, будто все разбрелись по чертогу, затерялись где-то в глубине сплетенных коридоров или попросту выбрали ту же тактику, что и я — решили отсидеться подальше от вереницы событий. Если бы не вездесущий Гендальф и огромное желание Элронда послушать о моих скитаниях, я бы засела в покоях до самого момента отбытия братства. Лезть во все события и тонуть в них из-за полной неспособности хоть что-то изменить мне хотелось еще меньше. Поэтому оставалось только избегать. — И сидеть в норке, прячась от дневного света, будто зверёк, — весело поддержал наставник, но заметив неуверенность на моем лице, вдруг нахмурился, — тебя что-то тревожит?       Я снова покачала головой, растирая влажную шею. Кажется, сегодня я действительно перестаралась с тренировками, пытаясь отрешиться от всего произошедшего. Еще и Гендальф… Встретиться с ним придётся в любом случае, и такая перспектива не радовала меня от слова совсем. — Тревожит? — я неловко рассмеялась и подхватила с травы ножны, — С чего ты взял?       Глорфиндел едва заметно нахмурился, явно не поверив в мою нескладную игру ни на мгновение. Со вчерашнего вечера он старательно анализировал каждое оброненное мной слово, ловил взглядом любую скованность движений и в целом искал признаки переживаний. И, судя по лицу, успешно нашел. — Пойдем? — я тут же соскочила с темы, подхватывая эльфа под руку, — А то, боюсь, на ужин меня в таком виде не пустят.       Лаурефиндэ всю дорогу до дома показательно молчал, но даже полная тишина с ним казалась не такой гнетущий: эльф был тем, с кем приятно просто находиться поблизости. — Слушай, — вдруг обронила я, и Глорфиндел заинтересованно оглянулся, — там, у Брода, ты… светился.       Я замялась, не зная, как правильно сформулировать вопрос. Конечно, я читала и о том самом моменте с назгулами, и в целом знала, что эльфы обладали особой аурой, но никогда не задумывалась именно о Лаурефиндэ. Или, может быть, момент с объяснением просто выпал из памяти за давностью лет — книгу по Властелину Колец я помнила хуже, чем другие. Однако эльф понял меня и без дальнейших объяснений, вдруг озадаченно улыбнувшись. — Я ведь Перворожденный.       Фыркнув, я недовольно насупилась. Сказал так, будто одно это слово должно сразу же расставить все по местам. — Те, кто жил в Валиноре, — наконец пояснил эльф, — пребывают одновременно в обоих мирах.       Глорфиндел остановился, легко перекатившись с носка на пятку, и в задумчивом жесте склонил голову набок. Лучи солнца на мгновение мазнули по его золотистым прядям, сделав фигуру эльфа совсем призрачной, невесомой, и я замерла, очарованная зрелищем. В светлых просторных одеждах он казался совсем нематериальным, будто сотканным из чистейшего света. — Если бы не знала, подумала бы, что ты один из майар, — призналась я. Ответом мне стала чуть грустная улыбка и лёгкий кивок в сторону дома.       Мы уже зашли в прихожую, когда наставник неожиданно заговорил. Пришлось развернуться прямо на лестнице, неловко облокотившись на перила. — Раньше ты не замечала, — голос звучал странно — вроде бы с оттенком заботы, но в то же время пугающе серьёзно. — Не замечала, что ты светишься? — Fear.       Чрезмерно озабоченный вид наставника меня почему-то не обрадовал — одного взгляда на него хватало, чтобы понять: все не так просто. Чувствуя подвох, я все же уточнила, что Глорфиндел имел в виду, на что и получила ясный ответ, почти что целиком повторяющий уже сказанные слова: — Тем, кто рожден в Бессмертных Землях, доступен незримый, призрачный мир, — эльф обвел меня взглядом, остановившись на кулоне, — ты не ступала на те земли. Быть может, кровь матери и есть причина, по которой ты способна разглядеть нечто за гранью.       Я прикусила губу, на короткое мгновение закрыв глаза, и вздохнула будто бы смиренно. И когда первые слова слетели с моих губ, голос не выдал никакого волнения: — Представим, что так. В любом случае, я не могу это контролировать. — Тогда каким образом ты, — споткнувшись на слове, эльф продолжил, — видишь?       Я уселась прямо на лестницу, подмяв под себя левую ногу, и задумчиво нахмурилась. Обычно все происходило само собой: глаза моргнули, на мгновение мир окрасился серым, и единственное, что оставалось красочным — подернутая окружность кольца, пылающая в темноте, и белесые силуэты назгулов. Пальцы задумчиво потерли подбородок. Но почему граница между зримым и незримым стирается лишь тогда, когда рядом назгулы и… Кольцо! Кольцо было и у Заверти, и у Брода, когда все произошло. Стоило ли дальше развивать эту мысль? — Не уверена, — вполголоса пробормотала я, — сначала я просто почувствовала. Мы сидели с Эстелем в засаде, он разглядывал лес. И потом меня будто окатили ледяной водой: по спине мурашки, взгляд сам направился, куда нужно. Я не могу это объяснить — все было на грани чувств. — Ты можешь повторить это сейчас?       Повторить? Я подняла на эльфа взгляд, путаясь в мыслях. Если моя теория верна, то причина всему — Кольцо. — Попробую, — не слишком уверенно отозвалась, поднимаясь на ноги, и повторила с нажимом, — попробую сосредоточиться на Кольце.       Вокруг было пусто, лишь едва заметный свет от окна все норовил пробраться сквозь опущенные веки. Рядом, почти соприкасаясь рукой, стоял Лаурефиндэ, и звук его размеренного дыхания не позволял потеряться в абсолютной невесомости — едва слышный вдох, медленный, спокойный выдох.       Я постаралась вспомнить, как выглядело в незримом Кольцо. Его алую, будто пламя, окантовку и надпись; яркий желтый отблеск — как у расплавленного метала, заливаемого в форму — и едва заметную дымку от высокой температуры. Представила его гладкую поверхность, впалую гравировку на ободке — будто только что выкованном, ещё горячем, пылающем…       Чувство смутного узнавания внезапно стало ещё сильнее, чем прежде. Я резко обернулась, все еще не открывая глаз, и будто притянутая кем-то или чем-то, почувствовала его присутствие. Кольцо было рядом — протяни руку, и вот оно. Живое, будто бы бьющееся сердце. — Осторожнее.       Холодная рука Лаурефиндэ опустилась на плечо, и я вздрогнула, резко распахивая глаза. Голова моя была повернута в сторону главного чертога — туда, где находился сейчас Фродо. — Уверена, что дело в нем, — хрипнула я, — оно будто истончает пространство вокруг. — Не пространство, — мягко возразил наставник, — fea носителя.       Я тут же с готовностью отрезала: — Но я не носитель. — Но и кровь гуще воды, — только и было мне ответом.       Глорфиндел прав: все снова упиралось в мать. Если бы я знала чуть больше о способностях майар, — хотя бы от того же Гендальфа — смогла бы понять большую часть происходящего в жизни. Но Митрандир… Если тот и не догадывался о моей сущности, то подозревал явно — слишком пристальным был старческий взгляд, направленный на меня. И он пугал.       Я помотала головой и вернулась в комнату. В любом случае, ничего страшного не происходило — неконтролируемый взгляд, различающий мир по ту сторону живого, был не страшнее идущей войны. — Исиль?       Внезапный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я нелепо дернулась, поворачиваясь на голос, и пальцем почувствовала, как что-то зацепила на тумбе. Нечто покачнулось, гулко ударилось о столешницу и, прокатившись по ней, стремительно скользнуло на пол — прямо под кровать. — Да входи уже, — отчего-то раздраженно бросила я, пытаясь достать из-под кровати закатившийся туда флакон с очередной эльфийской жидкостью.       Только бы не духи! Если стекло успело треснуть, то я весь следующий месяц буду выветривать этот противный цветочный запах из комнаты — эльфийские духи невероятно стойкие.       Дверь приоткрылась, и через несколько секунд шаги остановились возле кровати. Лаурефиндэ, видимо, застав меня в столь необычной позе, все никак не решался спросить о причине валяния на полу. — Что ты делаешь?       Я извернулась, вытягиваясь еще больше. В поле зрения не было ничего, что могло бы закатиться в эту вечно неубранную часть комнаты — только клочья пыли и всеми Валар забытая расчёска. Так вот она где была! Я то думала, что потеряла в походе. — Ищу флакон, — я сощурилась, смутно находя в темноте очертания предмета, — подай, пожалуйста, что-нибудь длинное.       Шаги на мгновение отдалились. Нет, флакон я даже стрелой не зацеплю — опять укатится к стене. — Помочь?       Внезапный голос прямо возле лопатки в очередной раз заставил меня вздрогнуть. Я тихо охнула, впечатываясь затылком в каркас, и зашипела, растирая место удара рукой. Кажется, пора привести в порядок нервную систему. — Напугал!       Наставник извиняюще улыбнулся, втискиваясь сбоку. Я вяло запротестовала, тыкнув того кулаком: — Эй, вылезай! Ты туда точно не пролезешь!       Пришлось вытянуться еще больше, игнорируя ноющие мышцы, но прикрученная к каркасу кровати перекладина не позволила мне подлезть дальше. Да что б её! Кто такие кровати делает вообще? — Глорфиндел, — позвала я, и сзади раздался участливый хмык эльфа, — я сейчас с другой стороны залезу, только ты потом вытащишь меня. А то там узко, я обратно не выберусь сама.       Я аккуратно сменила направление и пролезла под деревянной перекладиной. Внезапно на лицо попал приличный кусок пыли, и я громко чихнула, тут же впечатываясь затылком в каркас. — Да твою ж! — выругалась я. Бедная моя голова! А ведь еще говорят, что молния в одно место два раза не бьёт! — Скажи Элронду, что я героически пала в неравном бою с кроватью и на пир не приду!       Я показательно раскинула руки в стороны, прикидываясь мёртвой, и Глорфиндел на это лишь выразительно фыркнул где-то позади. Наверное, не впечатлился моим противником. — Давай я лучше подниму кровать, и ты достанешь то, что тебе нужно?       Внезапная мысль о подобном действе лишь раззадорила воображение — очень захотелось немного слукавить и подразнить Лаурефиндэ. — Не сомневаюсь в твоей силе, — живо отозвалась я, — но эта кровать очень тяжёлая. Ты надорвешься, не молодой ведь уже. — Ты назвала меня старым? — искреннее возмущение в исполнении эльфа звучало крайне забавно, и я прыснула, не пытаясь даже сдержать смех.       Я тут же протянула самым серьёзным тоном, на который оказалась способна: — Да! Деду-у-уля Глорфиндел!       Со стороны изножья послышался театральный вздох. Даже смотреть на эльфа не нужно было, чтобы понять: тот показушно схватился за сердце с предательской улыбкой на пол-лица. — Ты ранила меня в са-амое сердце!       Я скользнула вперёд, наконец дотягиваясь до флакона — целый, слава Эру! Теперь главное — вылезть, а будет это ой как сложно. Попытавшись немного повернуться, я тут же почувствовала, как в лопатки уперлась доска. Пришлось немощно звать Глорфиндела на помощь.       В следующую секунду я почувствовала, как ладони эльфа обхватили мои лодыжки и потянули на себя. Я запротестовала, ощущая, как от трения с полом начала задираться рубашка, и громко вскрикнула: —Погоди-погоди! Ты так на меня всю пыль соберешь! — Вот и хорошо, — рассмеялся Глорфиндел, сильнее растопыривая пальцы вдоль щиколоток, — давно надо было протереть под кроватью. — Это ты мне так за дедулю мстишь? Как мелко с твоей стороны! Вот будут у тебя внуки, все им расскажу!       Наконец, он вытянул меня на свет божий, и я раскашлялась от накопившейся на мне пыли. — Фу! Посмотри, что ты наделал!       Эльф радостно расхохотался, и я шутливо ткнула его кулаком. — Я ведь сразу предложил поднять кровать, — напомнил тот, участливо сбивая с моей одежды пыль, — пойду нагрею тебе воды. — Стой, — вдруг вспомнила я, — а что ты хотел то? — Обсудить кое-что, — уклончиво протянул Лаурефиндэ, — но разговор не срочный.

***

      Ближе к вечеру замок расшевелился: с разных сторон слышалась музыка и восхищенный гомон толпы. Кажется гномы, прибывшие ещё на рассвете, постепенно стекались в пиршественный зал, да и где-то неподалеку весело смеялись хоббиты. Гендальфа видно еще не было. — Что делать с Митрандиром? — вдруг вспомнила я. Лаурефиндэ, ведущий меня под руку, окинул лицо спокойным взглядом и задумчиво произнес: — Советую все же спросить у него о матери, — эльф протянул руку, приглашая меня к столу, — и все же боюсь, что разговор пойдёт без меня куда лучше. — Лучше уж тогда молчать, — тяжелый вздох вырвался сам собой. Я осторожно присела, расправляя складки платья, — или спрашивать не сейчас.       Пиршественная зала, расположенная возле одной из террас, кипела жизнью. Эльфы уже занимали места за музыкальными инструментами, медленно подтягивались наугрим. Вот, в проходе мелькнула темно-синяя мантия Элронда, а следом — серые одежды волшебника и неровный строй хоббитов. Глаза тут же отыскали Фродо: он медленно шагал вслед за Гендальфом, в живом восхищении оглядывая залу и всех в ней собравшихся. — Ты определенно привел перианов в восторг, — улыбнулась я, едва заметно кивая в сторону. Глорфиндел проследил за моим взглядом и довольно хмыкнул. — На тебя смотрят с не меньшим восхищением. Особенно вон тот гном.       Я оглянулась. На меня, практически в упор, глядел Глоин и удивленно хлопал глазами. Выглядел он куда красивее, чем при нашей первой встрече: волосы и рыжая с проседью борода были аккуратно зачесаны и украшены серебристыми бусинами, винного цвета камзолперехвачен поясом с блестящей пряжкой; на рукавах — вышивка, драгоценные камни. — Девчушка! Не знал, что ты тоже тут! — Глоин радостно приблизился, раскинув руки для объятий, — Вот уж добрая встреча, Исиль! — Глоин! — я рассмеялась, все же позволяя похлопать себя по спине, — совсем не изменился! Не постарел ни на мгновение. — О-ой, да полноте, — тот весело отмахнулся, — не льсти мне. Ты вон, еще краше стала, а я то почти уж старик. Сынишку, вот, своего привез с собой — как придет, познакомлю. — Буду рада встрече, — улыбнувшись, я указала Глоину на стул возле себя, — не желаешь присесть рядом? — Отчего же нет, — тот благодарно кивнул и обратил свой взор на стоящего позади меня Глорфиндела, — и благородный кхулум тоже здесь! Рад встрече! Все идете вместе рука об руку?       Лаурефиндэ даже в лице изменился, будто истолковав вопрос по-своему. Однако все же ответил, благородно дернув уголком губ: — Хотелось бы, — и тут же ловко сменил тему, — что же привело вас сюда, уважаемый кхузуд? — Дела, дела-а, — Глоин деловито взмахнул пятерней, — все никак не отпускают! Хотелось бы приехать с целью погостить, да куда уж там… Впрочем, мудрые Митрандир с Элрондом намерены созвать Совет — там и побеседуем.       Наконец, к столу подошел Фродо. Несколько сконфуженный торжественной обстановкой и обилием незнакомых лиц, хоббит все стоял в нерешительности, поглядывая то на забитый блюдами стол, то на лица гостей. — С выздоровлением, — помахала ему я, и Фродо ответил слабой улыбкой, — садись к нам!       Трапеза началась. Вниманием периана завладел Глоин, который тут же принялся во всех красках расписывать красоты Эребора. Лаурефиндэ, уловив момент, повернулся ко мне и не забыл отметить шепотом: — Ты была права, — уловив мой взгляд, эльф пояснил, — слишком много гостей прибыло к часу, когда Оно оказалось здесь. К полуночи еще прибудет посланник из Эрин Ласгалена. — Как ты узнал? — Пришла весть с границ, — наставник качнул головой, и пальцы его, длинные и тонкие, обхватили ножку бокала, — мир снова меняется.       Верно, мир снова был на грани войны, и в каждом уголке Средиземья было по-своему неспокойно. Надеюсь, битвы минуют стороной Имладрис: воевать не хотелось никому, мне в том числе. Я помнила Битву Пяти воинств слишком хорошо, чтобы желать повторения всем смертям, всем разрушенным до основания жилищам и оседающему на землю пеплу.       «Война — слишком страшно».       Пир подходил к концу, эльфы разбредались по коридорам в сторону Каминного зала. Слушать сегодня уже выученные наизусть песни не было желания, поэтому я плавно выскользнула на улицу и остановилась лишь на одной из террас. Отсюда было видно ущелье реки — шумной и быстрой, но легко заглушаемой песнями Долины. — Песни снова утомляют тебя? — мягкий голос Глорфиндела с легким оттенком веселья раздался неподалеку.       Я осталась неподвижной, лишь склонила в его сторону голову, и волосы — темные и гладкие, как ночь вокруг — соскользнули с плеча. Как он все время находит меня? Наверняка заметил, что я решила ускользнуть под шумок, и последовал за мной. Присутствие Лаурефиндэ, конечно, ничуть не беспокоило меня, но в планы мои не входило — сегодня хотелось посидеть где-нибудь в тишине, не думая ни о Кольце, ни о возможных битвах, ни о делах семьи. И может быть, не думая даже о нем самом.       Однако Глорфиндел выходить из тени колонн не спешил. Эльф прислонился плечом к барельефу на стене и медленно скользил грустным взглядом — по небрежно спадающим волосам, по лунному отблеску на лице, дальше, по линии ключиц к плечам и вниз, очерчивая предплечья и уложенные на перила кисти. Наставник и в самом деле любовался, и от этого взгляда вдруг захотелось неловко дернуться, разрушив все волшебство момента. Я прочистила враз пересохшее горло. — Скучно, — наконец отозвалась я, досадливо щелкнув языком, — а ты почему ушел? Сегодня Бильбо должен читать стихи. — Мне уже довелось их слышать, — эльф шагнул ближе, будто против воли касаясь холодных перил, — воспользуюсь сегодня твоей отговоркой и скажу, что не располагаю нужным настроением. — Ты то? — подколола я, — в множестве самых веселых и жизнерадостных эльфов ты занимаешь первое место. — Я то? — протянул наставник, намеренно копируя интонацию, — разве что по мнению перианов.       Глорфиндел сменил позу, усевшись прямо на перила, и я удивленно захлопала глазами. Вот этому он явно нахватался у меня — в былые времена я старательно рушила образ перворожденных своими плебейскими выходками. Однако эльфу подобная поза не причиняла дискомфорта — ни душевного, ни физического. Он коротко вздохнул. Кажется, все никак не мог подвести разговор к нужной ему теме. — Ты поговорить хотел, если память мне не изменяет, — напомнила я, и наставник кивнул. — Ты сильно повзрослела, уже и сама видишь меня насквозь.       В голосе его отчего-то слышалась грусть. Подобное мне никогда не нравилось: разговоры в состоянии даже легкого уныния неизбежно скатывались в никуда, а уж в случае с наставником — и подавно. Нужно было спешно придумать, как того развеселить. — Да уж, такого старого дедулю кто угодно поймет, — с готовностью отозвалась я, тихо хихикая. Вид наставника заставил улыбнуться: Лаурефиндэ уже был близок к тому, чтобы закатить глаза. — Ты будешь припоминать мне это до конца мира? — эльф тяжко вздохнул и все же смешливо отрезал, — не такой я и старый… — Ладно, ладно, — пришлось примирительно погладить того по плечу, — ты в самом расцвете сил! — Продолжаешь надо мной подшучивать… Вся в отца.       Я гордо приосанилась, растягивая губы в широчайшей улыбке. — Зато я знаю, как тебя развеселить! Нет, правда, — я тронула наставника ладонью, надеясь понять, насколько тот был напряжен, — ты сейчас сам не свой. Если так беспокоит этот разговор, давай отложим.       Глорфиндел помедлил. — Я и сам не уверен, что стоит об этом вести беседу. — О чем? — мягко уточнила я.       Эльф покачал головой, будто отгоняя ненужные мысли подальше. Продолжать допытываться я не решилась, поэтому переключила внимание на кулон. Жест не укрылся от взгляда наставника. Я решила завести разговор в другое русло и произнесла: — Ты знал её? Маму?       «Это так, значит, ты собиралась не думать о семье сегодня?» — кольнул меня внутренний голос, и я чуть сильнее сжала грани кулона. — Возможно, — наставник неопределенно тряхнул головой, — я не мог знать всех эльдар в долине в лицо. — Но, может, в Гондолине был хоть кто-то похожий на меня? — с надеждой спросила я, — кроме отца. — Был.       Глорфиндел вздохнул. И вздох этот показался мне таким тяжелым, таким печальным и удрученным, что я удивленно распахнула глаза. Лаурефиндэ никогда не был расстроен настолько сильно. Сегодняшний день явно бил все возможные рекорды. — Глорфиндел?       Тот опустил веки, будто застыв в полудреме — лишь дышал чуть чаще обычного. — Кого ты вспомнил?       Эльф подобрался. Губы его сомкнулись в одну тонкую линию, жестко вычерчивая скулы; в глазах — вселенская тоска. От одного взгляда на враз переменившегося наставника остро защемило сердце. — Не спрашивай. Не надо, — режущий, отрывистый шепот на грани мольбы, — an…nwalcavё. Будешь жалеть, если расскажу. — Я напомнила тебе кого-то? — все не сдавалась я. — Хватит.       Эльф вскочил — слишком резко, слишком отрывисто. Будто пытаясь сбежать от своих собственных мыслей и чувств. Он не повышал голос, но даже этот непривычный тон будто ударил меня наотмашь, разбив вдребезги. — Я никогда никого не забывал, — дрожащий голос наставника заставил меня глупо, неверяще замереть, — каждый раз… каждый раз глядя… — тут же отвернулся, понизил голос до едва различимого шёпота, — судьба очень жестока. — Глорфиндел, — мягко, почти умоляюще позвала я, невесомо касаясь его напряженной спины, — поговори со мной. Что так терзает твоё сердце?       «Или… кто?»       Во всех его движениях сквозило явное отчаяние. Эльф сдерживался, но будто бы нечто внутри было сильнее — Лаурефиндэ понемногу терял самообладание. Слишком эмоциональный, слишком взбудораженный чем-то, слишком… измученный? От обычного его выражения лица не осталось и следа. — Ты любила когда-нибудь?       Я неверяще захлопала глазами. Та-ак. Пришлось сдержать сиюминутный порыв и опустить на перила поднятую руку — нарочито медленным и осторожным движением, будто опасаясь случайно разломить гладкий камень.       Ну и что вообще следовало отвечать на такой вопрос? — Ты что, пьян? — только и смогла выдавить я. Глорфиндел горько усмехнулся. — Может быть. Может быть, я действительно…       Эльф тут же замолк, оборвав готовую тираду на полуслове. Я вздрогнула от его тихого согласия, внутреннее обдумывая слова. Эльф не пьянел вообще. — Если расскажу, возможно, ты возненавидишь меня.       Я вскинула бровь. Неужели все настолько серьёзно, что Лаурефиндэ посчитал, будто я могу возненавидеть его? А главное, за что? Однако по тону его голоса, едва заметным ноткам нетерпения было ясно: он хотел выговориться. — Глорфиндел, — я успокаивающе улыбнулась, — как же я могу тебя ненавидеть? Я и злиться то на тебя долго не могу! Ты ведь знаешь, я никогда не буду осуждать тебя, что бы ни случилось в прошлом.       Эльф резко дернулся. С ним случалось такое, когда он вспоминал что-то неприятное и тоскливое. Впрочем, весь его вид говорил об этом: враз посеревшее лицо, будто растерявшее все краски, пересохшие губы, взгляд в пустоту. — Я знаю, — вдруг тихо отозвался наставник, не меняя позы ни на миллиметр, — я хорошо знаю… тебя.       Лаурефиндэ покачал головой, но не было похоже, чтобы он отказывался от дальнейшего разговора. Он заметно погрустнел, а меж его бровей собралась напряжённая складка. Я тут же уставилась на неё, ощущая смутное раздражение от того, насколько неправильно она выглядела на обыкновенно улыбчивом лице наставника. — Ты можешь рассказать мне, — вдруг попросил он, — как выглядела твоя amil?       Я задумчиво потерла рукой подбородок, пытаясь выразить словами чудесный облик одной из майар: — Мы с ней почти не похожи, разве что цветом глаз. Она невысокая, ниже отца точно, — начала перечислять я, пытаясь вспомнить каждую деталь видения, — с пепельно-серебристыми волосами. Черты лица… даже не знаю, как описать. Мягкие.       Со стороны Лаурефиндэ послышался облегчённый вздох. Я недоуменно скосила на него взгляд и спросила: — Ты с ней знаком? — Уверен, что не встречал её, — наставник мягко качнул головой, будто наконец в чем-то убедившись, — это радует.       Радует? У него что, вдруг развилась боязнь моей матери? Да и при чем тут вопрос о любви? Или… — Ты боишься, что был влюблен в мою мать? — резко выпалила я. Лаурефиндэ будто внезапно очнулся, недоуменно хлопнув ресницами. — Нет, — эльф ошарашенно качнул головой, — не думаю. С твоим отцом у нас… разные предпочтения?       «А ведь раньше, в другом мире, я считала их с Эктелионом возможной парой…» — пронеслось у меня в голове, и я скривилась, будто съела лимон, — «да-а, какие сюрпризы только жизнь не преподносит! Прости, отец, за мои пристрастия к нетрадиционным отношениям! Клянусь, что все в прошлом!» — Это ты у меня спрашиваешь? — мой негодующий вздох стремительно слетел с языка, повиснув в звенящем ночными отзвуками воздухе, — ну и кто она?       На мгновение я представила себя матерью, отчитывающей нерадивого сына, который имел смелость рассказать о своей первой любви. По крайней мере, невинный по своей сути вопрос, исполненный лишь чистым любопытством, прозвучал отчего-то недовольно, и я прикусила губу. Неужели это… ревность?       Мне прекрасно было известно о том, с какой горькой нежностью Глорфиндел говорил о своём прошлом, и я даже понимала, что внезапное чувство зависти к давно исчезнувшему из жизни наставника персонажу, не имело под собой никакой почвы, но всё же продолжала крутить мысли вокруг одной и той же темы. Девушка, покорившая его сердце — насколько же она невероятна? — Я встретил ее во время Нирнаэт, — наставник сделал вид, что не заметил моего тона, и устремил свой взор ввысь, будто ища там ответы на свои вопросы, — это была встреча, после которой начинаешь верить в судьбу.       Эльф на секунду замолчал, мягко улыбнувшись воспоминаниям, и тут же продолжил: — Откровенно говоря, я не понял, как она оказалась рядом: перед глазами была лишь толпа врагов, а потом — ее макушка, причем без шлема, — наставник повернулся, чуть отведя руку, будто держал меч, — её оружие проскользнуло прямо под моей рукой, сразив орка позади. Вот так.       Глорфиндел согнул руку и прижал предплечье к груди, заведя кисть с воображаемым мечом куда-то возле подмышки. Поза девушки была явно неудобной, с колющем выпадом. К тому же, чтобы ударить прямо под рукой, ей пришлось бы подойти к эльфу почти вплотную. — И тут же скользнула назад, развернулась, будто вихрь, — я слушала наставника, пытаясь воспроизвести в голове полную картину, и та складывалась на удивление легко, — и когда она продолжила биться, я разглядел рану на боку. Обычно с таким не сражаются столь…энергично. — Разве не обычное дело — прикрывать своих в сражении? — уточнила я, не до конца понимая восторг эльфа. Глорфиндел хмыкнул, подавив улыбку, и ответил: — Своих — безусловно. Однако она была из войска Нельяфинвэ, — я ахнула, едва услышав имя феаноринга, — впрочем, ходили слухи, что они желали объединиться с другими Домами. Она — так точно. — И что было дальше?       Я слушала, с интересом ловя каждое слово. Лаурефиндэ иногда останавливался, подбирал слова, но я не торопила, лишь задавала наводящие вопросы. Все-таки он решил довериться мне, а подобное нужно было ценить. — Турукано приказал отступать, — наставник нисколько не изменился в лице и тоне, — и как раз тогда сознание покинуло ее. И, — эльф вдруг помедлил, застыв в нерешительности, — я совершил измену.       Изме… Что?! Этот праведник?       Глорфиндел, с привычно непроницаемым лицом восседающий рядом на перилах, даже бровью не повёл в ответ на мой шокированный взгляд. Разве что уголки его губ дрогнули в намёке на улыбку. — Ты что? Мы точно сейчас говорим о тебе?       Эльф не сдержал неловкого смеха. — В то время изменой могло считаться и содействие приходу чужака в Ондолиндэ. Так что… да, я действительно предстал перед Турукано, и тот действительно меня отчитал. Конечно, он не стал бы меня казнить — он был достаточно милосерден, да и она не видела дороги в долину. Всё разрешилось благополучно, даже несмотря на её принадлежность к Первому Дому. — Стой, стой! — я взмахнула рукой, не до конца понимая произошедшее, — почему она вообще там оказалась? — Рана, — с готовностью объяснил наставник, — а к войску Нельяфинвэ было не пробиться. Она спасла меня, я спас её в ответ. — И что дальше? — Она на меня рассердилась, — эльф хмыкнул с толикой веселья, — ведь тот, кто вошёл в Орфалх Эхор и прошёл хотя бы одни Врата, не может вернуться. Любой, кому удавалось найти путь туда, согласно закону Тургона, должен был остаться там и никогда не покидать Гондолин. — Я бы тоже рассердилась, — чувства неизвестной эллет были мне понятны, как день, — сначала насильно притащили куда-то, а потом заставили остаться в незнакомом городе. — Мне было сказано то же самое, — мягкая улыбка коснулась губ эльфа, — кажется мне, не будь она ранена, с готовностью бы сразилась со мной сразу после пробуждения. — А дальше? — Дальше, — эльф протянул задумчиво, — до падения города она оставалась в доме Золотого Цветка.       Заметив мой лукавый взгляд, Лаурефиндэ цокнул языком и весело уточнил: — Это не означает «в моем доме» и «в моих покоях», Исиль. — Да-да, — предательская улыбка вылезла сама собой. — Я был не так настойчив в ухаживаниях, как ты думаешь, — волосы эльфа сползли от поворота головы, и Глорфиндел незаинтересованно откинул их за спину, — твой отец говорил, что я просто ужасен в подобном. — То есть о своих чувствах ты ей не сказал?       Глорфиндел замер, потом задумчиво качнул ногой, которой весь разговор опирался о землю. Было что-то неловкое в обсуждении подобного, но наставник подобные чувства старательно гнал прочь — судя по лицу. И почему только он решил поговорить именно об этом? — Нет.       Сердце тут же прострелило острым сочувствием. Теперь всё, включая столь явную и непривычную эмоциональность Лаурефиндэ, вставало на свои места.