Hisie Morne

      Было пасмурно и темно. Близился вечер. С неба накрапывало что-то мокрое и холодное, а земля под ногами хлюпала, марая вычищенные до блеска сапоги. Однако полноценного дождя не предвидилось — по крайней мере, в ближайшую пару часов.       Мы размеренно шагали по охристой степи, в оттенке мутновато-сизого неба кажущейся угольно-коричневой, и только серебро доспехов под лориэнскими плащами мелькало перед глазами. В такие моменты я отстранялась от окружающего мира на какое-то время и глохла, теряясь в собственных мыслях и планах, но в этот раз провалиться в спасительное небытие не успела. Вляпалась аккурат в лужу. — И зачем увязалась, — сетовал Охтарон, глядя, как я в очередной раз останавливаюсь, чтобы сбить с обуви налипшую грязь, — сидела бы себе в Карас-Галадоне… — Что б ты спросил, — шутливо пробучала я и откинула тяжелый походный плащ за плечо, — вот что бы ты делал без меня сейчас? Правильно, умаялся бы от скуки. — А теперь мне грозит умереть от твоей болтовни, — подначил тот, но замер, разглядев, как побелело мое лицо. — Хватит. Не шути о смерти.       «Молю вас, Владычица! Позвольте мне идти с ними! Да, я не страж больше, но…»       Я покачала головой, поудобнее перехватывая шлем в руках. Должно быть, я сошла с ума, раз по собственной воле вернулась на путь битв и сражений, но в этот раз это было мое решение. Эгоистичное, опасное. Но только моё.       Я старалась никому не рассказывать о своем знании, чтобы не наворотить дел еще хуже, — принимала решения сама, давала размытые советы и пыталась взваливать непосильную ношу в лице судеб других на свои плечи — но сейчас понимала: я мало что могу. Но и потерю целого отряда, ставшего мне семьей и близкими друзьями, не желала видеть даже в самых жутких кошмарах. — Чего вы опять не поделили?       Впереди маячила фигура Менелтора. Заметив нашу шуточную перепалку, эльф повернул голову и скосил искрящиеся смехом глаза. Я ответила ему мягкой улыбкой, прекрасно понимая, что веселью в его душе сейчас не было места — как и в сердцах многих собравшихся. Галадрим знали, что шли если не на верную смерть, то в тяжелую битву так точно.       «Если идут они, то пойду и я! Если умрут они — умру вслед за ними!»       Когда запальчиво умоляла Галадриэль отправить меня с галадрим, я даже не понимала, как звучали эти слова. Знала только одно: я должна их спасти. Любой ценой. Думала, мое присутствие даст им хоть какой-то контроль над ситуацией, позволит избежать смерти, но в итоге снова скатилась в то же болото, из которого меня вытащил майа. Он, стоит отметить, оказался дельным психологом.       «Не стану препятствовать, aiwe, — спокойно отреагировал тот, — однако ты не готова. Впрочем, остальному сможешь научиться и сама — главное ясно представляй, чего желаешь достичь. И береги фэа, она у тебя хрупкая.» — Ой, да не обращай внимания, — отмахнулся Менелтор — видно, Охтарон успел на меня пожаловаться, — когда Тирона подстрелили, помнишь, она чуть ли не денно и нощно над ним хлопотала. У нашей Исиль просто другой взгляд на жизнь и смерть. — Хватит уже о смерти, я вас прошу, — взмолилась я, — и так тошно.       Сейчас, вспоминая прошедшие месяцы, я могла лишь удрученно думать о Лаурефиндэ. Мы не смогли достойно попрощаться, — простились так, будто уходила я не в опасный поход, а на прогулку — и теперь я сожалела об этом. Сожалела о том, что так и не сказала ему, что снова вернусь на войну. Даже покидая Лориэн, я лишь передала в руки Галадриэль два свернутых письма — первое, где не было ни слова о Хельмовой Пади, должно было отправиться в Имладрис сразу после моего ухода, а второе… Второе с жалким «прости» на случай смерти.       «Внутри тебя таится тьма, — вкрадчивый шепот владычицы Лориэна эхом отдавался в памяти, — не дай ей завладеть собой, sindariel».       Смеркалось. На фоне потемневших облаков едва виднелись заснеженные пики Белых гор, а небо — серое и хмурое — точно придавливало к земле. — Есть поверье, — несмело начала я, чтобы скрасить траурную задумчивость друзей, — что эти горы соорудили гиганты, не желавшие пускать людей к морю. — Худо дело, — воспользовавшись секундной паузой, драматично вздохнул Охтарон, — раз даже наша Исиль, не терпящая долгих историй и баллад, заговорила о подобном. — Да ну тебя, — я беззлобно фыркнула, — что поделать, если они все скуку навевают — уже по сотне раз от Глорфиндела их слышала. А уж как Менелтор зайдется, так и вовсе…       Эльф, прославившийся среди галадрим своей любовью к старинным балладам, тут же развернулся с деланно обиженным лицом: — Эй! И это мне говорит та, что упрашивала спеть каждый раз про одно и то же! — Только не подеритесь, — тут же вскинул руки Охтарон, едва сдерживая ухмылку, — леди Анариэль не понравится, если ты вернёшься с подбитым глазом, Менелтор. — Вы двое, — бывший разведчик цокнул языком, — просто невыносимы! — Не спорю, — легко согласилась я и позволила губам растянуться в улыбке, — но это ты в нас и любишь. — Сделаю вид, что это так, — эльф на мгновение остановился, стягивая с руки перчатку, и указал на северный отрог, — уже скоро прибудем. Во-о-он там крепость виднеется.       Отойдя немного в сторону, чтобы не мешать передвижению стройных рядов эльфийской армии, я оглядела приближающееся ущелье — темное и будто бы рваное. У его горловины высилась башня. Обнесенная старой каменной стеной, она казалась на редкость неказистой и уродливой и цветом отдавала то ли в плесень, то ли в охристую степь вокруг. Хельмова Крепь выглядела подстать одному огромному надгробию — треснутому от пережитых лет и совершенно забытому живыми.       «Умирать здесь было бы грустно», — отчего-то подумала я и вернулась в искрящийся строй серебряных доспехов. — Hortham!       Высокая закованная в железный доспех фигура Халдира на секунду мелькнула впереди шеренги, и мы встретились взглядом. На лице его застыла долгоиграющая решимость, и только едва заметный оттенок в светлых глазах будто выворачивал наружу всю неуверенность в предстоящей битве. Эльф ободряюще дернул одним уголком губ — точно и сам не верил в необходимость столь жалкой поддержки — и, всучив в руки ближайшего галада шест с развивающимся знаменем, двинулся к брату. Орофин, ведущий второй строй галадрим немного левее, затерялся где-то впереди среди мощных эльфийских фигур.       Я понимала, почему в эту битву пошел Орофин, — служба в регулярной армии обязывала подчиняться любому приказу, даже если тебя отправляют за пару сотен, а то и тысяч лиг в чужое государство — но присутствие Халдира сбивало с толку. «Не отправлять же этого болтуна, — расслабленно отвечал мне Халдир, имея в виду Румила, о тяге к разговорам которого уже ходили легенды, — впрочем, может он и окажется полезным. Заболтает орков до смерти!» На все вопросы и настойчивые попытки оставить разведчика дома Халдир только отмахивался и твердил, что пойдет как помощник брата, а не как второй командир. Вот только легче от этого не становилось.       Фигур, за которыми нужно было денно и нощно бдеть, становилось все больше. Сумерки уже опустились на степь, делая все практически неразличимым: и высокую уродливую башню, и темные горы, и наш отряд. Однако прибытие галадрим люди все-таки заметили. Под звучное многоголосье лориэнского рога и удивленные вскрики эдайн, медленно поднялись ворота. Мы вошли в Хорнбург.       Повсюду было людно, но очень тихо, — настолько, что даже размеренные шаги войска слышались с удивительной отчетливостью — и слаженный строй эльфов медленно плыл по внешнему кольцу двора, подобно горной реке. За стенами гулял промозглый мартовский ветер, и казалось, что он вот-вот проникнет за каменные стены и непременно затушит мерцающие огоньки факелов — крохотные и дрожащие, как собравшиеся вокруг люди. Они толпились у ворот, сбегались на просторные парапеты и стекались на площадь наружного двора, с туповатым восхищением оглядывая наши ряды. Туманные омуты людских глаз смотрели на нас пронзительно и… будто на праздничный парад, заехавший в город по случаю праздника. Кто-то с отчаянной надеждой, кто-то по-прежнему холодно и цепко, а кто-то, не скрывая радостной возбужденности, тормошил товарища и запальчиво шептал: «Это эльфы! Смотри, смотри!» Но почему-то даже эти звуки затихали слишком быстро — так же, как затухает свеча от порыва ветра.       Неловко потоптавшись на широкой площади возле лестниц на верхние этажи, мы расположились полукругом, позволяя остальной части солдат пройти через главные врата. — Смотрите, там их командир! — возбужденно перешептывались люди, толкая друг друга локтями и указывая на застывшую фигуру Орофина.       Донельзя невозмутимый, он ждал, пока оставшиеся солдаты заполнят наружный двор, и по его расправленным плечам было ясно, что людские перешептывания ничуть эльфа не заботили. Вот только я раздражалась все больше, но старательно брала себя в руки, сжимая рукоять меча на поясе. — Полегче, воинственная дева, — поддразнил меня Менелтор и, поправив съехавший с плеча плащ, лучезарно улыбнулся, — твоим видом сейчас можно пугать людей. Побереги его для врага. — Не люблю сборища людей, — хмуро процедила я, но ладонь с оружия убрала, — особенно роханцев. Навевает неприятные воспоминания.       Про случай в роханской деревне я не вспоминала с самого ухода из Имладриса и, сказать честно, во время похода он мало меня заботил — было не до него. Все мои мысли занимали ненужные переживания, странные мысли и ничем не подкрепленные догадки — но ровно до тех пор, пока ноги не ступили на каменный мост, соединявший Хорнбург с роханской степью. — Взгляни на них, — мягко и несколько жалостливо протянул эльф, кивая в сторону толпы, — даже если узнают, что сделают? Сейчас ты их спаситель. — От спасителя до врага один шаг.       Огромные массивные ворота, весившие наверняка несколько тонн, неторопливо опускались на толстых кованых цепях, скрипя заржавевшими шестеренками. И когда они наконец полностью опустились, дверь крепости с грохотом отворилась. Арагорн сбежал по лестнице первый. Выглядел он измученным и бледным, а тени, залегшие под серыми глазами, из-за скудного освещения казались куда более глубокими и темными, но улыбка дунадана сияла чистой, искренней радостью.       Свет, исходящий откуда-то из-за двери, на секунду вздрогнул и померк, загороженный фигурой еще одного человека. Мужчину в летах — среднего роста с характерными для рохиррим пшеничными волосами и аккуратной бородкой, скрывающей дряблый и морщинистый рот, но достаточно крепкого телосложения — назвать стариком не поворачивался язык. Ему должно было быть лет под семьдесят, но шел он твердо и спину держал подстать королевской особе. — Как это возможно?! — голос Теодена оказался на удивление приятным, но был полон сумбурной смеси неверия, тревог и одновременно облегчения. Наверное, будь я на его месте, тоже удивилась бы невесть откуда взявшейся армии эльфов.       Пока остатки братства и Теоден обсуждали дела насущные, я отошла чуть в сторону, надеясь отыскать среди людей знакомые лица. Однако тут меня ждало разочарование: надоедливой головы гондорца не было. В груди тут же вспыхнул огонек разочарования, — в самой себе — но я предпочла задушить чувство вины на корню. Ему было суждено умереть. А значит…       Додумать мысль я не успела — наткнулась взглядом на огромные голубые глаза, с надеждой и любопытством сияющие на юном лице. Рядом, будто почувствовав мое внимание, тут же высунулось еще одно веснусчатое лицо. Я смотрела на них, не отрываясь. Смотрела на них и понимала: это конец.       Дети. Они позвали на войну детей.       Обвешанные подобием защиты, они едва держались на ногах под тяжестью железа и почти переваливались через каменный парапет, чтобы получше разглядеть прибывших эльфов. Дети. Балрог раздери!       Я сделала шаг в сторону Теодена, едва переставляя ноги — кажется, готова была ко всему, кроме едва выросших подростков, которые еще не могли знать, что их ждало. Сколько им? Десять? Пятнадцать? Даже мне было почти двадцать, когда я впервые убила паука и парочку орков — но и столь посредственные враги едва не довели меня до безумия. Думать, что станет с необученными детьми с ржавыми мечами в руках, было попросту страшно. Если выживут, останутся с травмой на всю жизнь…       «Если выживут», — тут же мелькнуло в голове.       Во мне просыпалась злость. Пустота внутри, заглохшая на какое-то время, вдруг снова ожила; чувство удивления и растерянности тут же сменилось чистой, ничем не скрытой ненавистью. Мрачно усмехнувшись и преодолев отвращение, я вновь шагнула к королю. Леголас, стоявший ко мне лицом, заметил меня первой. Эльф чуть шире распахнул глаза, будто не был готов вновь увидеть меня рядом с братством, но произнести ничего не успел. Я напористо оттолкнула Орофина в сторону, влезая прямо перед лицом Теодена, и торопливо склонила голову. — Приветствую ваше величество!       Теоден, не ожидавший, что неспешную беседу с союзниками прервет какая-то девица, удивленно нахмурился. Однако ответить соизволил: — Слушаю тебя, дева. — Моё имя Амарисиль, дочь Эктелиона, — тут же отчеканила я, — прошу вас, удовлетворите мою просьбу. — Эктелиона? — Теоден недоуменно выгнул бровь, наверняка думая на Эктелиона Гондорского, — Не того ли, что приходится батюшкой нынешнему наместнику Гондора? — Нет, ваше величество, — терпеливо пояснила я, однако в голосе моем не было ни капли преклонения, — я могу вам рассказать больше об отце, однако сейчас нужно решить дела более насущные.       Орофин, стоявший рядом, вдруг положил ладонь на мое плечо, и пальцы его ощутимо сжали отполированный металл доспеха. Я взглянула на него мельком — судя по предупреждающему жесту, эльф просил меня не предпринимать ничего серьёзного. Арагорн и Леголас, стоявшие по обе стороны от Теодена, тоже смотрели на меня с подозрением — излишняя прямота в разговоре с людским правителем могла закончиться плохо для всех. Наконец, обдумав что-то, король, величественно качнул головой и спросил: — Так что за просьба у тебя, Амарисиль, дочь Эктелиона? — Отзовите детей, — требовательно попросила я, не меняясь в лице и тоне, — вы поставили в ряды солдат юнцов, которые и меч то в руках не держали. Я прошу вас увести их в безопасное место, где детям и дóлжно быть.       Теодена от такой вопиющей наглости и грубости чуть не хватил Кондратий. Король было открыл рот, чтобы поведать мне о несвоевременности такого наезда на августейшую персону, однако страж его оказался первее. — Госпожа, — попытался успокоить меня помощник Теодена, — у нас и так мало воинов, а эти юноши — уже не дети. В их возрасте я… — Мне все равно, что вы делали в их возрасте, — твердо, на грани с раздражением, перебила я, — вы явно не собирались биться против нескольких тысяч урук-хаев в пятнадцать лет!       Орофин, уже имевший честь общаться со мной ранее, предостерегающе стукнул пальцем по моему доспеху и, видя, что я заметила этот жест, покачал головой. Дескать, «не надо, не усугубляй и без того натянутые отношения». Вот только все усилия, которые я бросила на то, чтобы банально не нагрубить королю, улетучились с поразительной быстротой. Меня затопило негодование.       Злиться, правда, было абсолютно бессмысленно: все слишком очевидно, чтобы искать какой-то смысл в их поступках. Им не хватает воинов — они собирают всех, кого могут, снабжают оружием, а дальше — как судьба ляжет. Умрут, не умрут — главное защитить крепость. Да и этот патлатый мужик, стражник или помощник Теодена, по-своему прав: в пятнадцать лет у людей мальчишки уже считаются мужчинами. «В чужой монастырь со своим уставом не лезут». Но, балрог их всех раздери, как же хочется! — Прошу ее извинить, — мягко сгладил конфликт Орофин, однако губы Теодена искривились в неприязни, — она горяча на язык. И ей… недостает вежливости.       Я поджала губы от негодования. Да, это верно — сгоряча я ляпнуть могу и не такое, особенно, если что-то идёт вразрез с моими принципами. Вот только какого Моргота Орофин начал извиняться за меня? Я не считала себя виноватой в этой ситуации, посему выбирать — умолять о прощении или нет — решать только мне!       Открыла уже было рот, чтобы высказать Орофину все, что я думала об этой ситуации, но мелодичный голос, раздавшийся чуть в стороне, заставил всех замолкнуть и обернуться. — Однако, — спокойно резюмировал Халдир, медленно подходя ближе, — мы склонны согласиться с просьбой. Детей действительно лучше увести. Их неопытность только прибавит забот. — Послушайте, господа, — Теоден разомкнул плотно сжатые губы, но ответил куда сдержанее, чем я предполагала, — нам некуда отступать. Я понимаю ваше недовольство, однако мы можем только сражаться. И посему каждая пара рук окажется полезна. Умрем мы — умрет и оставшийся народ Рохана. Так если нам уготован конец, мы умрем так, чтобы об этом слагали легенды! — А если не умрете? — жестко припечатала я, игнорируя и предупреждающий взгляд Халдира, и судорожную хватку его брата на своем плече, — Тогда их жертва будет напрасна. Вы попросту убьете детей! — Не мы, — начал было стражник, но я вновь перебила его. — Да-да, не вы, а армия Сарумана, — язвительно фыркнула я, наконец сбрасывая руку Орофина с плеча, — живите с этой мыслью, если так больше нравится. Вот только правда от этого не изменится: их убьете вы и ваш приказ. — Исиль, — устало позвал меня Арагорн, явно намекая, что для споров не было времени, однако голос вдруг подал Гимли. — Хотите знать мое мнение, так я согласен с Исиль и этими двумя, — кашлянул тот.       Повисшую гробовую тишину, казалось, можно было потрогать пальцем — настолько напряженной она была. Все — даже мимо проходящие люди и эльфы, с восхитительным слухом и еще более прекрасным зрением — смотрели либо на Теодена, либо на меня рядом с застывшими силуэтами эльфов. Халдир стоял за спиной брата и после моей гневной тирады не проронил ни слова, лишь мрачный взгляд явственно показывал, что эльфу не нравилось, куда начинал заходить разговор. — Farn. Isil, ego. — потребовал Халдир, но я тут же возразила: — Ты не можешь… — Я сказал иди, — сурово повторил по слогам эльф, — Ego! Maetham.       Я только глазами похлопала. Никогда не видела Халдира таким недовольным, а раз уж он использовал емкое словечко «ego», для носителей звучавшее даже несколько оскорбительно, то спорить с ним было опасно для здоровья. — Когда-нибудь твой несносный нолдорский характер сведёт тебя в могилу, — шутливо укорил Менелтор, когда мое недовольное лицо показалось из-за спин остальных эльфов, — возможно, это случится даже раньше, чем я предполагал. — Я лучше впаду в немилость здешнего короля, чем позволю детям биться против урук-хаев, — выдохнула я, стараясь успокоиться, — они ведь сознательно отправляют детей на убой! Я хочу спасти хотя бы их. — В его словах тоже была толика истины, — эльф кивнул на Теодена, который что-то активно и недвольно обсуждал с Арагорном, — если орки прорвутся и мы не выстоим, то… — Кто сказал, что не выстоим? — с напором отрезала я, — Ты ведь сам говорил, что отчаиваться можно только после смерти — и то это не будет для нас концом, так почему сейчас… — Исиль, — негромко осадил меня Менелтор, и я подняла голову, вдруг осознавая, что впервые видела товарища таким.       У нас с бывшим разведчиком было странное общение. Могло даже, наверное, показаться, что эльф невзлюбил меня сразу, едва ноги мои ступили в отряд разведки — обычно разговорчивый и умеющий к месту пошутить и посмеяться, он тут же терпел разительные изменения, становясь за мгновение серьезным и немногословным. Первое время я даже думала, что он мне просто не доверяет, поэтому и держится так отстраненно, но в какой-то момент Халдир мне поведал причину.       Менелтор не был грубым или чрезмерно требовательным, но к разведке относился серьезно, — слабых и бесхарактерных не любил. Но еще больше он не терпел ненужных жертв и желания набрать на одно место приключений, а этого во мне было хоть отбавляй. С самого первого дня я лезла вперед, не особо задумываясь о последствиях, а если могла что-то делать — делала.       Но даже в те времена, когда общение наше явно не задалось, Менелтор никогда не выглядел таким отстраненным и будто бы потерянным. Казалось, будто сегодня его вдруг заставили переосмыслить свои взгляды на жизнь, и он дошел до такого вывода, который поверг эльфа в шок. Все-таки ощущать себя на месте той самой «ненужной жертвы», которую приносили другие в угоду остальных и которую ты ненавидел всей душой, было как минимум странно. — В следующий раз просто скажи командиру, — вздохнул Менелтор, и в голосе его больше не оказалось ни намека на веселье — даже притворное, — уже с тобой почти четверть века знакомы, а ты все никак не научишься быть с кем-то в команде.       Я отвела взгляд, прекрасно осознавая правдивость его слов. Все так. Если подумать, я никогда не жила по-другому. — Он не мой командир, — все же выдавила я, — я не подчиняюсь никому, кроме себя самой. Разве что Лаурефиндэ. И о словах в сторону Теодена я не жалею ни капли. Орофин это знает. — Pídiel ú-dhangerithog i beth,— покачал головой эльф, осторожно похлопывая меня по плечу.       Фразу Менелтора я услышала, но предпочла оставить без ответа, только стала высматривать в кружке из остатков братства, людей и эльфов выражения знакомых лиц. Судя по нахмуренным бровям Теодена, вмешательство Орофина и Халдира в дела государства королю не нравились, вот только предоставить что-то в ответ он не мог — эльфы пришли на помощь в трудный для Рохана час, но могли уйти столь же легко. Наконец, через пару минут от группки отделился Халдир и, мгновеннно отыскав меня взглядом, направился в нашу сторону. — Тебе повезло, что адан не воспринял твои слова за оскорбление, — бесцветно заметил тот, приблизившись достаточно, чтобы вести диалог, — детей уведут, как ты и желала. Однако дунадан предложил отправить тебя в пещеры, подобно остальным женщинам. — Пусть рискнет и скажет мне это в лицо, — я фыркнула, и в спокойном моем голосе послышалась явная угроза, — можешь передать ему, что в таком случае я попрошу Эовин кормить его супом неделю. — Угроза так угроза! — позади послышались громкие хлопки, и через секунду руки Охтарона опустились на мои плечи, — растешь с каждым днем! Расскажешь мне потом, что не так с супом и во что ты снова вляпалась — я этот момент, увы, пропустил. — В любом случае, — Халдир, недовольный резким вмешательством эльфа, только взглянул на него хмуро и выдохнул с усилием, — брат отклонил предложение. Будешь под моим присмотром на стене. — Слушаюсь и повинуюсь, — я чинно склонила голову, в который раз вызвав смешки сослуживцев.       Тем временем вокруг окончательно стемнело: ночь вступила в свои права и застлала все непроглядной пеленой. И только море факелов, выглядывающих откуда-то из объятий ночи, блестело среди черной мглы, как взор ночного хищника — так далеко, насколько хватало глаз. Я глядела на будто бы застывший океан из костров, затаив дыхание — с зарождающимся ужасом и заледеневшими пальцами стоя среди крохотного войска людей и эльфов.       Врагов было много. Чудовищно много.       Воздух застывал в легких душащим разряженным комком, будто его вдруг стало не хватать на всех собравшихся, и небо, застеленное непроглядной пеленой черных туч, дышало грозой. — Их много, — озвучил очевидное Менелтор, и звонкий голос его стал для меня спусковым крючком. Я тут же вздрогнула, отвлекаясь от мыслей и тугого клобка переживаний, змеей свившегося где-то на груди, и отозвалась едва слышимо: — Надо продержаться до восхода. Как говорил Тирон… — …тьма — лишь отсутствие света, — закончил за меня Халдир. Мы встретились взглядом, и каждый из нас вымученно улыбнулся, будто обещая друг другу, что обязательно переживет эту ночь, какой бы темной она не была.       Внезапный раскат грома — звонкий и оглушающий — грянул прямо над головой, и хмурое небо разразилось ливнем. Холодные капли начинающегося дождя заскользили с кончиков прядей, забарабанили по начищенным доспехам и бесцеремонно проникли за ворот, неприятно беспокоя кожу, но я смотрела лишь на закованное в железо войско у самых стен крепости, сжимая пальцами рукоять меча. — Еще не позабыла, как с луком управляться? — в притворной радости фыркнул Менелтор, отточенным движением скользя пальцами по тетиве. — Сейчас и проверим, кто убьет больше орков, — протянула я с едва заметной растерянностью, — но тебе придется выжить, чтобы утащить у меня награду из-под носа! — Такого я точно не пропущу, — криво улыбнулся эльф.       Небо распорола ослепительная вспышка молнии, огромной ветвью прорезая небо. На мгновение стало так светло, что показалось, будто преждевременно взошло анар — и тут же погасло, утонув в непроглядной темноте. — Telir yrch! Savo chûr an dagor! — сильный голос Орофина, натренированный десятками подобных битв, громыхнул над крепью и донесся до самых дальних рядов, — No guin i phing dhîn!       Темное, бурлящее море из грязной смеси орков, урук-хаев и гоблинов, хлынуло на скат, и ужасный звериный вой оглушительно разнесся по голой степи. На первые ряды эльфов и людей тут же обрушился ливень стрел.       «Будто обычного дождя не хватает», — только и успело пролететь в голове.       Люди не успевали среагировать. Град стрел — бьющих бесцельно, но поражающий огромную площадь — неумолимо попадал в теплую, живую плоть. От приближающихся врагов тянуло падалью и настолько иссушающей яростью, что многие отпрянули в страхе.       Орда существ напоминала собой черное море смерти.       Я медленно натянула тетиву, ожидая приказа. Привычное древко гладко скользнуло по пальцам — было во всем этом даже что-то успокаивающее. —Leithio i philinn!       Звучный, твердый голос Халдира прорезал влажный воздух, и тотчас со стен хлынул залп — со свистом, легко рассекая воздух и податливую плоть. Однако моя стрела приземлилась совсем не туда, куда я целилась. Менелтор, успевший в грохоте расслышать мой мрачный вздох, уточнил осторожно, все еще не сводя взгляда с наконечника стрелы перед собой: — Все же разучилась? — Дождь, — только отчеканила я.       Холодные капли стекали по лбу, совершенно мешали обзору, и я утерла лицо, стараясь не пропустить ни малейшей детали. Разбушевавшаяся непогода была тут совсем не к месту — мало того, придется фокусироваться больше обычного, потому что стрелы полетят ниже, так и тетива размокнет и растянется… Словом, одно гадство! Одна надежда на хваленых мастеров галадрим: луки у них — произведение искусства и подвести в столь жуткий час не должны были.       Наверняка это понимал и Орофин — в слудующее мгновение тут же приказал: — Maetho i megil dhîn! Pendraith!       Рядом, буквально в тридцати сантиметрах, пролетел огромный крюк и, прочертив на парапете глубокие царапины, зацепился за стену. Я бросилась в сторону, на ходу вытаскивая меч, но эльф неподалеку успел первым: серебристой молнией взметнулся к троссам, одним взмахом перерубая сразу несколько крепежей. Приставная лестница с засевшими на ней орками срипуче покачнулась и с чудовищным грохотом обрушилось на землю, подмяв под себя пару-тройку врагов.       Орки все еще наступали с тем же напором: при первом нашем залпе их ряды полегли, но через мгновение, точно выросшие из-под земли, их место тут же занимали другие — и им не было конца. Трубы выли, громогласно ревело железо и дрожали врата. Стены, точно увитые диким плющом, уже не защищали от наплыва врагов — те лезли вперед, цепляясь веревками и крюками за парапет, и во всем творящемся безумстве мы уже не успевали их обрубать. Казалось, разрубишь одну — на ее месте тут же обовьется две других, столкнешь одну лестницу — тут же рядышком пристанет целых три. И под стеной, у самого основания, росли огромные кучи мертвых тел — еще одно подспорье для врагов. Урук-хаи пользовались всем и лезли даже друг по дружке, стремясь как можно быстрее растерзать людей. — Isil, dad!       Я бросилась в сторону, на ходу отстегивая от пояса пустой колчан — он только мешал и нещадно бил по ногам с непривычки. Орки уже прорвались на наружный двор, и там, где еще часом ранее расположились стройные ряды эльфийской армии, сейчас валялись груды мертвецов, изломанные копья и рассеченные мечи. И кровь. Куда уж без нее. «Смерть всегда пахнет железом. И не только тем, что куют».       Мне хватило секунды, чтобы пригнуться и одним взмахом вогнать меч между пластинами на доспехе орка. Хорошо еще, что Оркрист светился, хоть немного разгоняя всепоглощающую темноту. Боюсь представить, что я делала бы с закованными в железо монстрами этой безлунной ночью — различить хоть что-то в этом хаосе из черных силуэтов и вопящих людей было сложно даже мне.       Чудовище с грохотом обрушилось на землю, падая мордой прямо в лужу крови, но еще одно, оказавшееся за спиной, яростно зарычало и рубануло наискось ятаганом. Успев отскочить почти в последний момент, я перекатилась, вляпалась коленом в чьи-то внутренности, тут же вскочила, всаживая слепящее лезвие прямиком в трахею. Тело действовало само — даже думать о тактике не приходилось, потому что ее попросту не было. А еще я совсем не представляла, что нужно было делать и куда бить, когда враги зажимали со всех сторон.       «Надеюсь, ребята в порядке. Надо побыстрее их найти.»       Прежде, чем я успела опомниться, чья-то рука намертво сжалась на моем сапоге. Я подалась в сторону, но раненый солдат лишь сильнее сдавил ногу, не давая двинуться. — П-пом-моги-и.       Я застыла — на доли секунды, но и они, казалось, тянулись целую вечность — и в немом ужасе вырвала лодыжку из мертвой хватки. Умирающий человек только взмахнул рукой, слабо, но с остервенелой решительностью царапая пропитанную кровью брусчатку, стремясь дотянуться до моей ноги из последних сил. Будто бы я могла подарить ему столь желанное спасение. — Прости, дружок, но спасать сейчас надо тех, кого еще можно спасти. Тебе я могу только подарить быструю смерть.       Воин глухо, надрывно застонал, и в следующую секунду обессиленная голова его рухнула на землю — в лужу черной крови.       «Не время… Сейчас не время жалеть мертвых — нужно найти живых».       Я не успела протиснуться назад, чтобы добраться до восточной части стены, как меня снесло взрывной волной. В первые несколько секунд я не почувствовала ничего — лишь внезапное чувство легкости, оторванности от земли, а потом сильный толчок и удар о стену. Глаза тут же застлало что-то липкое и горячее. Возможно, я даже отключилась на несколько минут — в голове звенело, и уши будто выворачивало наизнанку. Полностью дезориентированная, я с трудом разлепила глаза, смаргивая с ресниц кровь.       Вокруг был тьма. Абсолютная, всепоглощающая — будто в мире больше не существовало ничего, кроме пустоты. Острые холодные капли дождя разбивались о лицо, смешивались с кровью и грязью, и я с запоздалым удивлением отметила, какая неестественная вокруг стояла тишина.       Небо — черное нечто перед глазами оказалось именно им — тут же разрезала белесая вспышка, сильно и больно резанув по глазам. Они тут же заслезились, будто под веки нещадно насыпало песка, и я застонала сквозь зубы от острой боли. Вот только звуков не было.       Через силу открыла глаза, повернула голову, намереваясь понять, почему рука не двигалась, но отыскала только тускло пробивающееся из-за обломков лестницы сияние меча. Должно быть, меня отбросило в сторону лестницы, а та, не выдержав воздушной волны, частично обрушилась. И, судя по кровавой дорожке, тянущейся откуда-то из-под завала, кому-то повезло меньше. Я проследила за ее началом слезящимися глазами, тут же натыкаясь на оторванную голову какого-то человека. Окровавленная, с вырванной гортанью, она смотрела точно на меня стеклянными темными глазами, валяясь посреди мертвецов.       Но ни шока, ни ужаса почему-то не было. Наверное, последние остатки страха я растеряла еще на Вороньей Высоте.       Я не двигалась, притворяясь мертвой, и все ждала, когда вернется слух. По крайней мере, сейчас интереса для орков я не представляла, а будучи оглушенной и контуженной, вряд ли бы смогла отбиться от атаки не в лоб.       А дождь все лил, смывая с лица пыль и грязь. И в голове — пустота.       Через несколько минут, ставшими для меня целой вечностью, отдаленные звуки боя начали медленно просачиваться в мозг. Ничего не поменялось — шум битвы оставался все таким же многоголосым и нескладным. Может, к Морготу это все? Я так устала бороться… Сильная хватка на вороте тут же заставила распахнуть в глаза, — меня грубо встряхнули, пытаяясь то ли вытянуть из-под камней, то ли наоборот добить — и перед взором вдруг оказалось искаженное страхом и болью лицо Охтарона. — Слышишь меня, Исиль, ну? — с надрывом в голосе выкрикнул тот, обхватывая мою челюсть ладонью — уже без перчаток.       Растрепанные волосы, местами отчего-то обугленные, сползли на его лоб и обвисли склизким месивом из дождя, грязи и крови. Не дождавшись реакции, эльф легко похлопал меня по щеке, на что я протестующе зашипела: даже от подобных касаний голова начинала взрываться фейерверком. — Не…ори, — сморщилась я, заторможенно хлопая глазами. Горло першило и сохло, да и силы утекали в никуда.       Терять времени эльф не стал — тут же резво принялся откапывать меня из-под груды камней. Вот только заметил меня не только Охтарон, но и громадный урук-хай. Видимо, к эльфам он питал особые чувства, раз так предвкушающее оскалился… Я задергалась, пытаясь высвободить из-под камней хотя бы руку с мечом, но она была намертво придавлена обломком стены. — Сзади! — выкрикнула я. Охтарон едва ли успел бы повернуться и отразить атаку со спины, но я умудрилась высунуть неповрежденную руку и мазнула наотмашь каким-то заклинанием — на большее меня не хватило. К сожалению, чудище оно лишь оглушило — орк покачнулся, слепо взмахнул ятаганом и тут же пал ниц с перерубленной шеей.       Эльфу пришлось несколько раз отвлечься, отбиваясь от новоприбывших монстров, но освободить меня он все же смог — ту же перерезал ремни на ослабшем доспехе, который сейчас больше мешал, чем защищал, ухватил под руку, подбирая упавший Оркрист. Сейчас меч не представлял для меня особой надежды: права рука, оказавшаяся прижатой довольно значительным куском камня, распухла и не двигалась, а это лишало меня возможности нормально отбиваться от врагов.       «Надо было все-таки учиться двумя руками владеть», — посетовала я. — Сама идти сможешь? — хрипло поинтересовался Охтарон, прикидывая путь к отступлению. Возле разрушенной лестницы еще находились эльфы и они более-менее сдерживали таранящие их ряды врагов.       Я только медленно кивнула, вынимая из-за голенища кинжал. Ладно, хоть так — им левой рукой я может и отобьюсь. — Давай туда, — эльф, коротко указав на место впереди, тут же оттолкнул меня, — я за тобой, только помогу здесь еще.       И я послушалась. Побежала, как смогла, на подгибающихся ногах вперед. Упала, поползла на четвереньках, уже не соображая, что происходило вокруг. По склизкой от крови брусчатке бежать нелегко — не то, что ползти. Тела с лориенскими стрелами навалены везде, и пройти дальше, не шагнув по ним, почти невозможно. И не только они — люди тоже здесь и там… Даже не знаю, кого больше — все смешалось, ничего уже не разобрать.       Я оглянулась — как раз вовремя. Рефлекторно вскинула руку с кинжалом, и тот вошел в глазницу орка с чавкающим, предвкушающим звуком. Из последних сил выдрала из мертвеца стрелу, — с остревенением — тут же загоняя ее под пластины на голени. Чудище передо мной омерзительно зарычало и вдруг рухнуло — хрипло, неверяще булькая кровью из гнилого рта. Прямо за ним с обнаженным и липким от крови мечом стоял Менелтор. — Сдурела? — только и смог выдавить тот. Я подняла ошеломленный взгляд на его мучнистое лицо, отмечая, как сильно кровь отхлынула с его лица.       А потом эльф покачнулся. Рвано, устало вздохнул, точно горло его сдавило тисками — той же удушающей хваткой, какой держал меня умирающий воин на нижнем уровне крепости. И я вдруг почувствовала, что все самое ужасное только начиналось. Что-то было не так…       Все произошло слишком быстро и в то же время — ужасающе медленно, и каждая деталь отчетливо запечатлевалась в памяти, буквально выжигая душу изнутри. Наши взгляды пересеклись: его, теплившийся остатками хладнокровного спокойствия, и мой — испещренный неподдельным ужасом.       И Менелтор бухнулся на брусчатку.       Галад был ранен. Искалеченный и грязный, с промокшими волосами, он тяжело опирался на чей-то загнанный в трещину меч, уже не в силах на что-то фокусироваться. Внутри у меня похолодело: эльф хрупко балансировал на грани потери сознания, а стекающая с него ручьями кровь и вовсе забирала последние силы. Он выглядел плохо. Чудовищно плохо, что хотелось взвыть от одного взгляда на него. — Давай, Менелтор, обопрись на меня, — я рухнула на колени, протягивая к эльфу трясущиеся руки, и в ужасе залепетала, пытаясь хоть немного приподнять его, — ну же! Где ты ранен?       Эльф застонал, с трудом приподнимая голову. Расфокусированный взгляд его слепо блуждал по моему лицу, пытаясь ухватиться хоть за что-то, но не мог. Я закинула руки эльфа на свои плечи, судорожно сжимая обмякшее тело заледеневшими пальцами, и потянула в сторону крепости. Здесь путь еще был относительно чист — орки не успели прорваться дальше. — Потерпи, сейчас, — бездумно лепетала я, оттягивая немаленького мужчину в сторону. Менелтор скрипел зубами и стонал, едва сдерживая слезы боли и гнева, но терпел. Эру, хоть бы обошлось… Хоть бы он выжил…       Звук сзади заставил меня рефлекторно обернуться. Но прежде, чем окропленный кровью ятаган успел воспрять над нашими головами, моя рука взметнулась вверх. Мощный, бешеный толчок отшвырнул орка с места — он взмыл в воздух так легко и неожиданно, точно весил не больше пера — и с разрушающей силой вмял того в стену. Враг медленно сполз по камню и затих, не в состоянии пошевелиться.       Я вдруг гулко зарычала, выпуская наружу всю ярость, которая скопилась в душе. Убью. Если потребуется, убью тут всех тварей, но вытяну отряд из лап смерти! — Оставь.       Секундная злость точно испарилась. Я неверяще повернулась, остановилась, думая, что ослышалась. — Оставь, Исиль.       Потемневшие от боли светло-голубые глаза слабо колыхнулись и указали куда-то вниз, на грудь. Я тут же торопливо принялась стягивать с галада доспех, но ремни не поддавались, скользили в руке из-за скопившейся крови. Чудом избавившись от нагрудника, я потянула рубаху с поддоспешником в сторону, едва дыша от подступившей истерики. Глубокая рваная рана с виднеющимися склизкими органами, пересекающая бок от самой подмышки и часть живота заставила меня неверяще отпрянуть. Доспех… Почему доспех не помог?! — У меня вообще-то… — надрывно зашептал эльф, силясь растянуть потрескавшиеся губы в болезненной усмешке, — жена есть. Ей… не понравится, что… меня девы… — Молчи, молчи, — мой голос задрожал, сорвался.       Чувствовала растерянность, граничащую с отчаянием. Шептала что-то бессвязное, пытаясь придумать, как быть. И Менелтор дышал, — рвано и натужно — но еще дышал, а я смотрела на рану, затыкая ее грязной рубахой, не в силах поднять на него взгляд. Поднять взгляд и увидеть, как стремительно тускнели эти искрящиеся смехом глаза. — Потерпи, потерпи, — хрипло взмолилась я. Перед глазами уже все расплывалось, — ты должен, ты просто обязан… Как же… Я не хочу говорить Анариэль, что ты… что тебя… поэтому ты обязан, слышишь?       Менелтор терпел, только кривился и молчал — я слышала, как натужно скрипели его зубы, сдирая эмаль. А я продолжала судорожно прижимать пропитавшуюся насквозь ткань к его животу, тщетно оглядываясь в поисках помощи. Там эльфы, Охтарон… Совсем недалеко. Если успею… Но успею ли?! — Там наши, — словно прочитав мои мысли, тихо выдал эльф.       Я взглянула на него сумасшедшими глазами, быстро-быстро качая головой. Нет, не оставлю! Если перестану держать, он умрет… — Сама ведь… не дотянешь, — выдохнул тот, напряженно прижимая свободную руку к повязке, — сбегай. Никуда не денусь. — Нет, я магией… сейчас, — я перехватила ткань поудобнее, силясь ушиленной рукой удержать ее на месте, и боязливо зажала пальцами рану, — я смогу. Справлюсь. Ты ведь видел… — Тогда мы умрем тут вдвоем.       Тело Менелтора конвульсивно дернулось, когда я сильнее надавила на бок. Глаза его распахнулись от боли, и тонкая бордовая струйка, булькнув на губах, стремительно исчезла за воротом. В горле у эльфа уже застрекотала кровь. Балрог меня раздери…       Я только и могла что податься вперед, будто могла спасти его только лишь своим отчаянием. Вокруг — гарь. — Обещаешь? — Иди… уже.       Менелтор зашелся кашлем, с побледневших губ его заструилась кровь — слишком яркая, слишком… Я подорвалась с места, семеня ногами по скользкой брусчатке. Побежала, не отвлекаясь ни на что и ни на кого. Увидела неподалеку Халдира — врезалась в него с боку, повиснув на несчастном галаде из последних сил. — Там… Менелтор. Пожалуйста…       Халдир понял меня с первых слов, неловко подхватил под руку, заставляя встать на негнущиеся ноги. Я не соображала решительно ничего, только знала, помнила, что где-то там, позади, умирал мой друг… Наш общий друг. — Назад! Отступаем! Haldir, nan barad!       Я смотрела на разведчика с ужасом и мольбой. Четкий приказ отступать означал смерть, — и его, и Менелтора — и я снова схватила эльфа, но уже за воротник. Притянула к себе, даже не видя лица — дождь вперемешку со слезами обжигал щеки и застилал обзор. Эльф молчал, не пытаясь вырваться. — Давай, беги в крепость. Я его приведу, — в голосе его суровая уверенность, но я знала — это лишь попытка меня успокоить. Менелтор, должно быть, уже… — Леголас! Уведи ее в крепость!       Невесть откуда взявшийся аранен вцепился в меня мертвой хваткой, пытаясь оттянуть куда-то в сторону. Я послушалась. Засеменила ногами. Мир вокруг завертелся, по телу разлился холод вперемешку со стойким чувством усталости, и я вдруг ощутила, как сильные руки эльфа подхватили меня, когда я начала оседать. — Нет, не могу, — я отпихнула руки, настойчиво лезущие ко мне, дернулась в сторону. Кровь, подгоняемая отчаянием и адреналином, забурлила еще сильнее, и я ринулась обратно, стараясь вспомнить направление.       Я прямо чувствовала, как отливает краска от лица при единой мысли о смерти друзей. Что было дальше, я помнила очень смутно.       Помню, как кричала чужим истеричным голосом — и он, сорванный и больше походивший на вой, потонул в очередном ошеломляющем раскате грома. Помню, как острервенело набросилась на орка, без устали рубя его на куски одним лишь кинжалом. Помню вспышку, пылающее зарево вокруг, тошнотворный запах горящего мяса и металла. И рычала, раз за разом всаживая во врагов оружие и припечатывая к их металлическим доспехам объятую пламенем ладонь.       Я очнулась, только когда обессиленно рухнула на землю среди ошметков плоти и неподвижного тела. В голове было абсолютно пусто, и чувстовала я себя так, будто вырвали сердце — а лежало оно там, в луже крови на холодном камне чужой страны.       Когда на плечо мне опустилась рука, я не вздрогнула — лишь скосила глаза. Увидела обеспокоенного и растрепанного Халдира. Он замер в ступоре, сжал челюсть с нажимом — так сильно, что желваки заходили на бледных скулах, и потянул меня вверх за руку. Потащил за собой.       Я не запомнила, как мы добрались до крепости, зато запомнила ярость на лице Арагорна и какой-то благоговейный ужас в глазах Леголаса. Я не обратила на это должного внимания и уселась прямо у забаррикадированного входа, прижавшись спиной к ледяной стене. Люди в башне смотрели на меня в растерянности и изумлении, словно весь мой вид говорил: «я явилась по вашу душу».       Рядом рохирримы пытались сдерживать напор урук-хаев, которые ломились в дверь. По всему залу стоял невыносимый грохот, и к тому же Арагорн и Теоден орали друг на друга, пытаясь доказать свою правоту. Бессмысленно. Мы проиграли… и я тоже. Задыхаясь от прогорклого воздуха, ничего больше не видя и не слыша, сгребала пальцами обломки камней и пыль на полу.       В той же стороне я заметила протискивающегося сквозь толпу людей Орофина, который сейчас взирал на меня с явным беспокойством. Я даже изобразила что-то похожее на смешок, видя, как забавно округлились у него глаза — в непривычном страхе и беспокойстве. — Что произошло? — галад осторожно приблизился, опустился на корточки прямо напротив, вытягивая у меня из рук клинок, который я до сих пор прижимала к груди. «Сбегай, никуда не денусь», — словно навязчивое эхо, звенело в ушах. Руки затряслись, выпуская из захвата кинжал, и он рухнул наземь, звонко отлетая куда-то в сторону. — Он мне соврал.       Я застыла, вспоминая, как он лежал на холодной брусчатке — при смерти пытающийся шутить — и застонала, запрокидывая голову назад. Он ведь знал… знал, что наши долго не продержатся, поэтому и отправил за помощью. Чтобы я успела уйти. Чертов дурак… — Откинуло к лестнице, — отчитался Халдир, все еще придерживая меня со спины, — рука не думаю, что сломана. Скорее ушиб. И она… сожгла их.       Я вяло проследила, как Орофин осторожно ощупывал мою голову, и только когда увидела его руки, поняла, что все мое лицо было в крови. Равнодушно подумала, что не расстроюсь, если галад обнаружит еще парочку зияющих ран на голове и решит добить из жалости. — Меня удивляет, как ты еще остаешься в сознании, — холодные от недавнего ливня руки мужчины осторожно поддержали мой затылок. Орофин не выглядел злым или раздраженным, только очень усталым, — да еще и в таком состоянии магией пользовалась… а ты сильнее, чем кажешься.       Разве? Я вперилась ничего не видящим взглядом в стену напротив и только слушала, балансируя на грани нервного срыва. Казалось, еще слово про случившееся, еще одна небрежная мысль, и я лопну. Изорву себя в клочья и разнесу эту крепость к чертям собачьим. — Крепость захвачена, — упавший голос Теодена прорезал напряженный гомон людей, — все кончено.       Король Рохана, великий воин, сейчас стоял с поникшей головой и пустым взглядом. А я, безумно уставшая, в полностью пропитанной кровью одежде и с разорванной броней, молча смотрела на единственное маленькое окошко и ждала рассвета. Сколько литературы перечитала, а все равно это был единственный случай, когда рассвет действительно означал надежду и жизнь…       Все кончено…       Вот только кому она теперь была нужна, эта паршивая надежда? — Солнце восходит, — вдруг произнес Гимли. — Да, — прохрипела я, — auta i lome.       И, ощутив, как внутри все разлетелось на осколки, я разрыдалась Халдиру в плечо.       Ночь отступила. Аuta i lome…