В поисках истинного

Никогда еще в своей жизни Роузи не наблюдал на базарной площади подобного огромного столпотворения. Казалось, что сегодня здесь собрались все жители поселка. Было чрезвычайно шумно. На деревянный помост, служивший, в зависимости от ситуации, сценой, плахой или, например, как сейчас, трибуной, по очереди взбирались омеги и с его высоты выкрикивали в толпу воинственные слова. — Даешь каждому омеге по альфе! — Чем пихать в дырку кулачок, надо хватать альфу за крючок! — Лучше уж быть сотым в гареме, чем терпеть вечного одиночества бремя! — Пусть альфачи нас в супруги берут, иначе лопаты и вилы их ждут! — Убийцы Ральфов поплатятся, а я пойду к альфе свататься! Другие омеги поддерживали их громогласным ревом. Ошеломленный Роузи взирал на творящееся сумасшествие, при этом его постоянно толкали, а шум стоял такой, что можно оглохнуть. Внезапно он увидел Клюкви и метнулся к нему. — Что здесь творится? — поинтересовался он у сверстника. — Что творится? — шмыгнул покрасневшим носиком заплаканный Клюкви. — Видишь, что безумные надумали? Хотят заставить всех альф взять омег, да не по пять и даже не по десять, а еще больше! Чтобы у каждого омеги был свой супруг, составили перечень всех наших альфачей и теперь записываются, кто к кому хочет. Говорят, что альф даже спрашивать не будут! — Все сильно огорчены закрытием дома Ральфов, — заметил Роузи. — А ты-то что тут делаешь? Тебя это, вроде, не касается. — Разве? — взволнованно отозвался Клюкви. — А если кто из этих одержимых запишется к моему Галлу? Он, хоть и спокойный, но слабоумный! Туго соображает, плохо говорит и слюни постоянно текут. Я давно, еще с детства, приноровился с ним ладить, но другие омеги в нашем доме мне совершенно ни к чему! В это время в их разговор вмешался молодой омежка, который толокся рядом и подслушал эти речи. — Он, Клюкви, может и слабоумный, но не от рождения, а от болезни. Значит, от Галла вполне можно зачать здоровых детей. И нечего жадничать, лучше катись домой и не мешай нам записываться! — Ты что же, к моему Галлу собрался пристроиться? — воскликнул несчастный Клюкви, да так надрывно, будто у него разорвалось сердце, и схватился обеими руками за грудь. — А почему бы и нет? — бойко ответил тот и сжал кулаки. — Ты, может, мне запретишь? Катись, говорю, отсюда, пока я тебе хороших люлей не навешал, жадина! Клюкви, не желая быть побитым, зажал рукой рот и, давясь рыданиями, отступил, а потом скрылся в толпе. Видимо, испугавшись, отправился домой. А Роузи всерьез задумался, что эти все новшества вполне могли коснуться и его семьи, если дополнительных супругов заставят взять и отца, и брата. Нда… Ну и дела! Интересно, а кто-нибудь пожелал пойти в супруги к Уродеру? Или, в самом деле, к слабоумному Галлу? И Роузи, терзаемый любопытством, принялся пробираться к столу, располагающемуся возле самого помоста, где велся учет. Его гнали, толкали, щипали и дергали за волосы, пытаясь оттеснить. Не удивительно, ведь все омеги знали, что он просватан, а теперь еще без очереди лез! Энергично работая локтями и отчаянно пинаясь в ответ, парнишка с трудом достиг своей цели, весь растрепанный, лишившийся по пути и корзинки, и белой ленты, которую кто-то вырвал из его косы, нескольких пуговиц с туники и пояска. К слову, многие омеги их поселения были абсолютно безграмотны (так как родители не считали нужным оплачивать обучение, ведь занятия в школе стоили немалых денег, а бесплатные уроки полагались лишь для альфят и бет), поэтому, ввиду чрезвычайной важности сложившейся ситуации, был избран писарь. Роузи нисколько не удивился, узрев в этой роли одного из самых грамотных омежек— своего друга Кокоси! Пухлячок сидел за столом, весь покрасневший, отдувался, отмахивался от напирающих и шатающих стол омег, а заодно и от мух. На курносом носу его висела капелька пота, готовая сорваться прямо на лист бумаги, где он аккуратно вел записи. А вокруг него все возбужденно галдели. — Меня запиши к Томасу Ральфу! Я уже родил от него альфенка и еще смогу! — А меня к Уродеру, он богатый. — Меня, давай, к Галлу. Я не люблю, когда альфа много и не по делу балаболит. А на слюни мне его наплевать, они же не ядовитые. — К Грегу, к Грегу меня запиши. Он — альфач моей мечты. — А меня к Джеймсу, я давно хочу его. Примерно в одно время с Роузи к столу, энергично расчищая себе дорогу костылем, пробился старый дед Мотька. — Меня к Полудохеру запиши! — потребовал он у Кокоси, шамкая беззубым ртом. Все вокруг сперва изумленно затихли, а потом поднялся неистовый хохот. — Дед, куда ты лезешь? Из тебя уже песок сыплется! — Из меня, бывает, смазочка льется! — чванливо, не теряя достоинства, заявил старик. — Да, представьте, я еще течкую! Давай, записывай, Кокоси. Тот не стал возражать и выполнил просьбу старого омеги, а потом поднял на Роузи измученное лицо и слабо улыбнулся другу в знак приветствия. — Они скоро меня разорвут, — пожаловался он. — Мартин есть в списке? — невольно вырвалось из уст Роузи, хотя ранее он даже не помышлял задать столь бестактный вопрос. — Насчет этого с пяти утра велся долгий и ожесточенный спор, но я не внес его, так как Ральф-третий сейчас отсутствует в поселке, да и не известно, поправится ли он, — ответил друг. Хоть и стыдно было, но Роузи вздохнул с облегчением, а потом заглянул в листок. Что же, как и ожидалось, к его брату Грегу уже записалось огромное число молодых омег, наверно, человек тридцать. Соперничать с ним мог только Томас Ральф, с которым ранее проводили течку многие омеги и уже имели от него детей. — Я думаю, — громко произнес Роузи, чтобы его все услышали, — что целесообразно записывать к альфам тех омег, у которых совсем нет детей! Это было бы справедливо. Вы же сами должны понимать, что ни один альфач не может взять к себе в дом сразу пятьдесят супругов! Или… Пусть желающие забеременеть омеги станут временными супругами и, родив дитя, возвращаются домой, уступив место другим… Но никто не пожелал его слушать. Омеги лишь посоветовали ему заткнуться и пригрозили побить, после чего Роузи благоразумно умолк. — Рози, — жалобно пискнул Кокоси. — А… Можно я тоже к твоему брату запишусь? Он мне так нравится… — Записывайся, — безнадежно махнул рукой омега. — Если такие наступили времена, то я уж позабочусь, чтобы ты попал к нам в дом. — Но я толстый и некрасивый! — плаксиво заныл Кокоси. — Ничего, поработаешь недельку-другую в нашем огороде — быстро похудеешь. К тому же, ты — престижный омега, грамотный, скоро начнешь преподавать в школе, а с годами, может, и директором станешь. И запах у тебя, кстати, вполне приятный. Ободрив друга и ласково потрепав его по плечу, омега начал выбираться из толпы. На него вдруг напал истерический смех. Он представил, что завтра к их дому со своими котомками прибудет толпа из сотни-другой омег, желающих стать супругами его отца и брата. И озадаченно-ошарашенные выражения лиц своей родни! Возвращаться домой и заниматься повседневными делами сейчас совершенно не хотелось. Какой мог быть огород, если поселение оказалось на пороге сексуальной революции? Пришла в голову мысль пойти навестить Жужи, принести ему свои соболезнования, тем более, что Роузи действительно искренне переживал за него. Он купил в лавке коробочку засахаренных фруктов, бутылку лимонного напитка и направился в сторону моста. Вскоре он достиг того злосчастного места, где совсем недавно расстреляли Ральфов. В груди опять защемило, на глаза навернулись слезы, и он невольно замедлил шаг. Вот как теперь узнать о состоянии Мартина, коль его увезли в долину колдунов? Никак, разве что только самому туда отправиться, и никакой иной возможности не было. Но как бы он объяснил родителям свою заинтересованность в судьбе Ральфа-третьего? Оставался лишь один выход — посетить долину колдунов тайно… Все эти мысли вертелись у него в голове, и даже вроде начал смутно вырисовываться некий туманный план. Неожиданно он услышал шорох в ближайших кустах и резко свернул на обочину, спрятавшись за дерево. На другой стороне дороги из травы торчала огромная, толстая, обтянутая каким-то несвежим тряпьем, явно омежья задница. Роузи, затаив дыхание, терпеливо выжидал дальнейшего развития событий. Омега, тем временем, кряхтя и потирая поясницу, с трудом выпрямился. И Роузи узнал в нем Каки! — И куда же оно подевалось, это треклятое ружье! — тихо выругался тот, вытирая руки, перепачканные землей, о подол замызганного платья. — Вот же черт! Как сквозь землю провалилось! Что же теперь делать? Уроди меня убьет! И злобный вонючка, затравленно оглядевшись и тяжело пыхтя, вновь опустился на четвереньки и пополз в гущу травы. Незаметно, словно тень, Роузи проскользнул мимо него и бегом припустил к дому Жужи. Итак, самые худшие предположения его оказались верны. Нападение на Ральфов совершили именно Уродер и Каки! Но возможно ли это доказать, чтобы убийц привлекли к ответу? Ведь Уродер, в случае чего, мог запросто заявить, что ружье у него украли! И, потом, поговаривали — альфач давненько дружен с Полудохером, постоянно давал ему взятки и собирался, после выхода старика на пенсию, занять вместо него пост главы общины. Понятно, что при подобном раскладе Полудохер точно не даст ход делу и не станет судить своего преемника. С этими невеселыми мыслями Роузи вскоре добрался до скрытого в тенистом саду нарядного и аккуратного домика Жужи.