В поисках истинного

— Знаешь, я не ощущаю, что он умер. Я ведь не ходил на похороны и не видел Теодора мертвым, поэтому светлый облик его навсегда сохранился в моем сердце, и наша любовь будет жить вечно. Почему, ты спросишь, не ходил? Просто нервы мои не выдержали бы… А ведь мне сразу пригрозили, что если я впаду в истерику и не смогу вести себя адекватно, то у меня отберут детей! И альфенка, и даже младенца-омежку… Уже вчера, с самого утра, ко мне заявилась целая маниакально настроенная делегация. Они всерьез уговаривали меня отдать моего Джерема на воспитание в приемную семью, ссылаясь на то, что я один не справлюсь, и даже угрожали. Но этому никогда не бывать! Наши с Теодором дети останутся со мной, чем бы мне ни пришлось во имя этого пожертвовать! Все это Жужи говорил, глядя перед собой запавшими, потемневшими от горя глазами, а сам он, казалось, похудел за это короткое время до состояния скелета. Они с комфортом расположились во дворе под тенистым навесом. Маленький альфенок, сынок Жужи, чувствуя, что в семье случилось большое горе, сегодня не шумел и не носился по двору, как прежде, а, притихнув, устроился на расстеленном под деревом одеяле и листал книжку, рассматривая картинки. Роузи осторожно, не дыша, заглянул в колыбельку, что висела рядом с ними. В ней сладко дремал крошечный омежка, безмятежно чмокая влажным ротиком и раскинув в стороны пухлые ручки. — Какой же он сладенький! — не без зависти в голосе воскликнул омега, а потом сдержанно добавил: — Жужи, ты не представляешь, как же я сейчас жалею, что мне не удалось зачать от Мартина! Ах, если бы все тогда сложилось по-иному… А ты все делаешь правильно. Держись. Не терзайся, что не ходил на похороны. Наплевать на приличия. Поступай, как считаешь нужным. Лишь бы это шло на пользу тебе и твоим деткам! Жужи согласно кивнул, но по омрачившемуся лицу его пробежала мучительная судорога. Видно было, что он сильно переживал потерю своего истинного и неимоверно страдал. Роузи робко протянул руку и погладил его по плечу. — Со мной все в порядке! — словно очнувшись от сна, встрепенулся Жужи. — Только скажи им, чтобы у меня не забирали детей. Я, вот, халву ем и пью настойку, усиливающую лактацию. Не рыдаю и не кричу. Лишь бы оставили меня в покое! И старший омега указал на стоящее перед ним на столике большое блюдо со сладостями. Роузи было невыносимо жаль его, но он понимал, что сейчас для Жужи важно не столько сочувствие, сколько поддержка, поэтому не показал вида. Хотя, он и сам пребывал примерно в такой же ситуации. Его сердце все это время разрывалось от беспокойства за состояние и судьбу Мартина. — А у тебя что? — отстранено поинтересовался Жужи. — Решил, все же, выйти замуж за Уродера? И Роузи почувствовал нотки враждебности в его голосе. — Да, придется, — неохотно ответил он. — Мне надо проникнуть к нему в дом, чтобы собрать против него доказательства. — Доказательства чего? — Что он и Каки совершили убийство Теодора и ранили Мартина! — выпалил младший омега. — Хм, — холодно усмехнулся Жужи. — Да это и так все знают! Что Уродер, являясь родным братом Теодору, решил его убить, чтобы завладеть всем состоянием, и заставил это совершить одного из своих омег. Каки, говоришь? Весьма похоже. Кто бы еще пошел на такое? Да хоть бы тот оказался Сраки или Хераки, абсолютно все равно, основное положение дел от этого не меняется. Главное, чтобы ты для себя уяснил, что тебе не стоит соваться в это грязное дело. Они тебя просто убьют, и все. Ведь жизнь омеги в наше время не стоит и четвертины самой мелкой монеты! — Ну уж нет! — широко распахнув глаза, загорячился Роузи. — Ральф-третий… Мартин… Он для меня — все! Я никогда не мечтал о взаимной любви с ним, а он подарил мне целый мир — катал на лодке, угостил мандаринами, делал комплименты, стоял на коленях, признавался в любви… И я поверил ему! Ведь у него было сто… Нет, тысяча омег, но именно меня он приглашал на свидания. Именно со мной у него были встречи вне стен гостевого дома. И больше ни с кем другим! Он ехал ко мне свататься в тот день, когда… Ох, прости. Я не могу больше говорить… И Роузи начал задыхаться, едва сдерживая рыдания. Тут уж наступила очередь Жужи утешать младшего омегу. — Рози, дорогой, успокойся. Держись. Ведь Мартин жив! — Откуда я это могу знать? — простонал омежка. — Его увезли в долину колдунов! Даже если он умрет, весть об этом дойдет не ранее, чем через неделю! Но, каков бы ни вышел расклад, я собираюсь мстить Уродеру и Каки за то чудовищное преступление, что они совершили. Я этого так не оставлю, Жужи! — Хорошо, хорошо. На, вот, скушай печенье. Успокойся. Мартин — молодой и сильный, он обязательно поправится. Ты лучше подумай о том, что он может очнуться в любой момент. И как ты тогда объяснишь ему свой брак с Уродером? — Так надо! — Роузи, яростно встряхнув роскошной, изрядно растрепавшейся белокурой шевелюрой, бесстрашно вскинул точеный подбородок и взглянул прямо в глаза своему собеседнику. — Господи! — тот даже отпрянул. — Да ты просто одержим местью! Пойми, мой юный друг, что это очень опасно. — Плевать. Я готов мстить. Вот скажи, кто, по твоему мнению, убил альфенка Лиди? Жужи некоторое время, прежде, чем ответить, раздумывал, но явно не над тем, что сказать, а над тем, как преподнести страшную и очевидную правду, о которой давно догадывались они оба. — Каки! — наконец, твердо произнес старший омега. — Он, знаешь ли, за жизнь с Уродером родил четверых альфят, но всех их забрали хвори. И я уверен, что именно он из зависти убил того маленького альфенка, а Лиди бесчестно подставил. Ничуть не удивленный сказанным, Роузи согласно кивнул. Именно так он считал сам. Омежка не мог выдать чужой секрет и сообщить Жужи, что казненный Лиди, вопреки всем страшным обстоятельствам, выжил. Но для себя сделал соответствующие выводы. Некоторое время омеги напряженно молчали, обдумывая все, что наговорили друг другу. — Я вот спросить хочу, — наконец задал Роузи еще один терзаюший его вопрос. — Все знают, что Каки — истинный омега Уродера. И теперь альфач вдруг запал на меня. Так что же? Выходит, что от меня так же омерзительно воняет? Разве? Мне эта мысль покоя не дает… Какой ужас… Как бы ни был измучен и сломлен горем Жужи, он невольно рассмеялся над этим нелепым предположением. Но младший омега смотрел напряженно в ожидании ответа. — Нет, нет, не беспокойся. От Каки дерьмом, извиняюсь, прет. А твой аромат просто божественный. — Тогда почему я? — Сейчас я тебе объясню. Тут дело в политике, малыш. Видишь ли, наш Полудохер уже совсем старый и собрался уходить с поста главного старейшины. Многие поселяне хотели бы видеть на его месте твоего отца, Джеймса. Но Уродер с помощью взяток и угроз хочет захватить власть в нашей общине. А брак с тобой ему нужен, чтобы усмирить притязания на этот пост твоего отца. Вот и все. — Отя никогда не говорил, что хочет возглавить общину, — заметил Роузи, машинально поедая предложенные печенюшки. Бедный омега позабыл, что совсем ничего не ел со вчерашнего утра, а сейчас почувствовал просто дикий голод. И, к тому же, от слов Жужи насчет его запаха ему сразу стало значительно легче. — У твоего отца нет амбиций. Может быть, он и не собирался, но сами поселяне могут выдвинуть его кандидатуру. Все мы знаем Джеймса — он честный и справедливый альфач. Не рвач и не деспот. Так вот, Уродеру надо, когда подобное случится, чтобы Джеймс отказался. — Понятно, — холодно произнес Рози. — Выходит, что все у этого гада схвачено и заранее продумано! И деньги Ральфов хочет прикарманить, и важную должность, да еще меня заполучить! — Деньгами Ральфов завладеть ему не удастся, — снизив голос до шепота, поведал Жужи. — Все основные средства хранятся отнюдь не в доме и не зарыты в саду. Теодор разместил их в городе, отдал банкиру. Знаешь, что такое банк? Роузи кивнул, хотя весьма смутно представлял, что это такое. Но вздохнул с облегчением, испытав злорадство. Раз денег в доме нет, значит, завладеть ими не так уж и просто! А Жужи продолжал: — И еще — Тео завещание составил. Мне он однажды говорил, что разделил свое золото между всеми рожденными от него сыновьями-альфами. В это время калитка отворилась, и во двор шумной стайкой ступили молодые омеги. Роузи взглянул на них с подозрением. Уж не детей ли они заявились отбирать у Жужи? — Это родственники мои, пришли помогать по хозяйству, — пояснил старший омега и добавил с горькой усмешкой. — И, заодно, присмотреть, чтобы я с горя не повесился. Ну, все. Беги. Спасибо за визит. И будь осторожен, не наделай глупостей! Они тепло обнялись, прощаясь, и с тем омежка покинул дом друга. А дома его ожидал сюрприз. Отец с порога заявил ему, что решил отложить его свадьбу с Уродером. — Беспорядки начались в поселении, — хмурясь и поглаживая широкой ладонью окладистую бороду, заявил он. — Боюсь, как бы восстание не случилось. Нельзя сейчас устраивать свадебное торжество. Омеги очень агрессивно настроены, и это может вылиться в массовые погромы. Подумать только! Ко мне в супруги записались пятьдесят восемь, а к Грегу — восемьдесят четыре омеги! Принять их всех — просто нереально! Я с утра прошелся по поселению и переговорил почти со всеми альфачами. Мы пришли к решению, что, раз дом Ральфов закрылся, то возьмем в супруги еще по несколько омег, с условием, чтобы их возраст соответствовал выбранному альфе, и из тех, которые совсем не имеют детей. — Но, — Роузи был настолько ошарашен этой новостью, что даже позабыл все слова, — мне обязательно нужно… Я ведь должен… Но тут, перебив омежку, в беседу вступил папи Аси: — Не расстраивайся, сыночек! Мы знаем, насколько сильно тебе нравится Уродер, и нашли решение. Ты завтра же переедешь к нему в дом и будешь жить там на правах просватанного избранника. — А если он посмеет тебя обижать или хоть одно бранное слово произнесет в твой адрес, то я приколочу его за хрен к потолку! — решительно гаркнул брат Грег. А у Роузи просто от сердца отлегло. Так даже было лучше, что отпала срочная необходимость вступать в брак с ненавистным альфой! И, когда Мартин поправится, ничего не придется ему объяснять! Омежка невольно заулыбался и пролепетал, пытаясь успокоить родителей и брата: — О, да! Мне подходит этот вариант, я согласен. Комнатка, которую для меня приготовил мой жених, мне очень понравилась. Завтра же я туда перееду. — Мне говорили, что ты навещал сегодня Жужи? — неодобрительно поинтересовался папа Аси. — Не делай больше этого, сыночек. Не водись с ним. У того омеги плохая репутация. — Как скажешь, папи, — невинным голоском пролепетал Роузи, не желая спорить и выдавать свои личные тайны. — Просто многие омеги ходили к нему выразить соболезнования, и я тоже ненадолго забежал, ради приличия. После этого, оставив родных, он укрылся в своей комнате и, переодевшись в рабочую одежду, присоединился к Манги собирать на огороде овощи. Он проработал весь день под палящим солнцем и устал настолько, что вечером едва добрался до кровати. От стресса и переутомления Роузи долго не мог уснуть и крутился в постели. Как же отвратительны были ему мысли об Уродере и Каки! Как же невыносимо он переживал за Мартина Ральфа! Сердце так и рвалось к нему. Наконец, Роузи обхватил обеими руками подушку, плотно прижался к ней, будто бы это был его истинный, немного тихонько поплакал и уснул, стараясь не думать, что же нес ему завтрашний день.