В поисках истинного

На следующий день с самого утра Роузи собирал свои вещи, готовясь к переезду. Несмотря на весь эмоциональный подъем, вызванный тем, что ему удалось достичь своей цели и попасть в дом к главному врагу, у омежки все валилось из рук. Как же горько оказалось покидать отчий кров, тем более, что он справедливо предчувствовал — навсегда! И от этих ощущений так больно щемило в груди! Правда, нужно отдать должное, родные тоже отнюдь не радовались его отъезду. Папи помогал паковать сундуки с самым удрученным видом. Отец и брат ходили вокруг да около, будучи мрачнее тучи. А Манги и вовсе в один момент присел на край их общей койки и расплакался. Но Роузи, пребывая в неистовой решимости совершить задуманное, заверил младшего омежку, что все будет хорошо, пытаясь тем утешить, а после припал к груди своего папи. Тот тоже горестно всхлипнул, но вскоре взял себя в руки и вновь деловито принялся за сбор вещей. А вскоре к их дому, горделиво приосанившись, на повозке подъехал сам жених, чтоб его! И тут на Роузи навалилась такая неимоверная тяжесть. Он и сам не понимал, как могло случиться, что он стал заложником этой жуткой ситуации и пошел на поводу у людей, совершивших чудовищное преступление, да еще в отношении его любимого человека. И это он, Роузи, всегда знавший себе цену и поклявшийся, что никогда не вступит в отношения ни с каким альфой, если тот не будет его истинным. Однако, сейчас он не находил для себя иного выхода. Наоборот, получалось, что ему повезло, что Уродер просватал его. Так омежке, несомненно, намного легче удастся приобщиться к его семейным тайнам, чтобы однажды передать преступников в руки правосудия. Словно пребывая в кошмарном сне, он толком и не помнил, как забрался на повозку, расположившись позади Уродера. Вот и все. Детство закончилось. Впереди лишь сумрачная мгла, сплошные беспокойство, горе и страдания. Прощай, дом родной! Пока они ехали, он взирал по сторонам рассеянным, бездумным взглядом. Но это длилось недолго, до тех пор, пока другие омеги с обочин вдруг не налетели со всех сторон и не принялись забрасывать их повозку камнями и грязью, при этом гневно неистовствуя: — А, Уродер, так ты Роузи берешь, а меня нет? — Почему только одного омегу везешь? Никак, херок отсох? Меня тоже возьми! — Ненавижу тебя, Роузи! Кому-то — все, а кому-то — совсем ничего! — Выгодного женишка альфач пригрел, а я, нищий, выходит, никому не нужен? — Чтоб тебя, разлучник, Роузи! Это я должен быть на твоем месте! Так иступленно орали они вслед. И омеге в тот миг казалось, что весь мир вокруг него рухнул и сошел с ума. Он пригибался, прикрывая голову обеими руками, чтобы ненароком не попали в него камнем. Нужно отдать должное Уродеру. Тот, подстегнув коней, заметно прибавил ходу, и вскоре беснующаяся толпа осталась позади. К счастью, совсем не пострадав, они удачно доехали до особняка альфача и на выской скорости вкатили во двор. Ворота за ними захлопнулись, а Роузи, хоть и испытал облегчение, что благополучно добрался, все равно ощутил себя мышью, попавшей в смертельный капкан. И он невыносимо расстрадался от всего случившегося. Ведь до сегодняшнего дня омега твердо веровал, что его любили в поселении, и он среди других омег пользовался уважением и авторитетом. Однако, зависть и ревность затмили им всем глаза. И его чуть не забили камнями! Машинально омежка, когда сходил с повозки, облокотился о руку, которую ему подал Уродер. Столпившиеся вокруг живущие во дворе жениха омеги быстро выгрузили его сундуки и занесли их в дом. Рози прошел в уже знакомую ему комнату и надежно заперся изнутри на задвижку. Лишь после этого он присел на стул перед зеркалом и, отдышавшись, через некоторое время пришел в себя. Так безвылазно и просидел здесь весь оставшийся день, лишь изредка, украдкой поглядывая через занавески за окно на пустой двор и прикидывая, что лучше — немедленно сбежать к Мартину в долину колдунов или же покончить с собой, заодно забрав на тот свет Уродера с Каки. Его никто не тревожил, и к вечеру омеге удалось обосноваться в новом жилище. От скуки он постепенно разложил свои вещи в шкаф, расставил на полке несколько книжек и безделушек и застелил постель покрывалом, привезенным из дома. В комнате сразу стало намного уютнее. Однако, омежка не терял бдительности и чутко прислушивался к тому, что происходило в доме. И вот под его дверью раздались тяжелые шаги альфача! Роузи сразу весь напрягся и сцепил пальцы ладоней в замок, сжав их до синевы, настолько ему было омерзительно и страшно! За дверью послышалось смущенное покашливание, а потом раздался низкий и заискивающий голос Уродера: — Омежечка, ты бы вышел к столу. Ведь помрешь с голоду, а я обещал твоим родным, что буду хорошо о тебе заботиться. Не бойся, ведь ты пребываешь в моем доме в качестве жениха, а не супруга. Клянусь, что до тебя и пальцем не дотронусь, но покушать-то тебе надо… Пожалуйста, окажи мне честь, присоединись к моей вечерней трапезе. — Пусть мне подадут еду в комнату! — дрожащим голоском отрезал Роузи, совершенно не желая покидать стены, ставшие ему хоть на это короткое время убежищем. — Но я решил выдать тебе пять золотых на мелкие расходы, — возразил альфач. — И хотел бы сделать это лично. Тут у Роузи даже ротик приоткрылся от изумления! Он таких денег ни разу в жизни в руках не держал! Конечно, частенько бывало, что отец или брат выдавали ему на покупки серебряные монеты, ведь их семья слыла вполне состоятельной. А на пять золотых, предложенных Уродером, можно было купить плодородный участок земли достаточного размера, чтобы построить на нем дом и развести огород, да еще бы и осталось! Роузи напряженно молчал, раздумывая и покусывая губы, и, наконец, решился выйти, надеясь на то, что вроде никакой подвох невозможен, иначе он бы немедленно нажаловался отцу и брату. Но и отказываться от столь больших денег он тоже не собирался. А вдруг придется удариться в бега и спасать Мартина от очередного покушения? Тогда даже самая мелкая монетка могла оказаться на строгом счету. Поэтому он, еще для приличия немного потянув время, все же вышел. — Есть я не хочу, — весьма сухо заявил омега. — А вот деньги возьму. Спасибо. — Знаю, что я тебе не нравлюсь, — с горькой усмешкой хмыкнул альфач, — однако, надеюсь, когда-нибудь ты изменишь свое мнение. Идем. И он, в развалочку, двинулся по коридору. Роузи поспешно, не забывая оглядываться, чтобы никакой злодей не напал со спины, засеменил за ним. Пройдя по коридору, они зашли в одну из комнат, которая, судя по обстановке, являлась кабинетом. Здесь, за конторкой, весь обложенный счетными книгами и другими денежными бумагами, сидел Каки. При тусклом свете единственной свечи, он энергично щелкал костяшками на счетах, бормоча себе под нос какие-то цифры, и делал бухгалтерские записи. — Четыреста двадцать шесть умножить на тридцать и поделить на двенадцать… Так! Что вам? Уроди, я же предупреждал, чтобы меня за работой никогда не беспокоили! А у Роузи глаза округлились от царившего на столе у Каки несметного богатства — столько здесь находилось мешочков с золотыми и серебряными монетами, а еще больше — сложенных просто небольшими кучками. Впрочем, про значительное состояние, которым владела эта семья, в их поселении давно ходили слухи. Ведь Уродер продавал излишки своего огромного хозяйства не только на местном базаре, но еще и регулярно отвозил на большую ежемесячную ярмарку в город. Кроме того, альфач владел еще и несколькими предприятиями — медоносной пасекой, мельницей и заводью, где выращивал рыбу. И всюду на него работали омеги, которым он крайне мало платил, всячески обманывал и держал в черном теле. — Выдай мне для Роузи пять золотых монет! — хозяйским тоном потребовал у своего супруга альфач. — Ага, сейчас! — немедленно окрысился Каки, отбрасывая с лица пряди жирных волос. — С чего это ради? Ты что, собрался купить ему Луну? — Сделай быстро то, что я тебе приказал, — тут же в ответ взвился Уродер, — немытая ты, вонючая скотина! Явившись невольным свидетелем этой семейной перебранки, Роузи оцепенел от удивления. Глядя по очереди на то на одного, то на другого, он вдруг пришел к выводу, что ни о какой легендарной любви в этой паре давно не могло быть и речи. И альфа, и его считающийся истинным омега взирали сейчас друг на друга с неприкрытой неприязнью. — Ты об этом горько пожалеешь, — ответил Каки и, злобно скривившись, медленно отсчитал монетки и протянул их Роузи. Омежка охотно принял подношение, но не побрезговал пересчитать. Так и есть, одной не хватало! — Здесь всего четыре монеты! — звонко провозгласил он, заметив недостачу, и, в качестве доказательства, протянул на обозрение Уродеру раскрытую ладошку. — Вот, альфа, сам посмотри! — Должно быть, ты одну случайно уронил, — с досадой проскрипел Каки. — Посмотри хорошенько на полу, криворукий растяпа! — Немедленно добавь еще золотой, — тяжело дыша и явно полыхая гневом, произнес Уродер. — А ту, которая упала, потом отыщешь сам. — Да, подавитесь! — истекая не меньшим ядом, чем Уродер — ненавистью, Каки доложил монету в ладонь Роузи. — Все? Вы довольны? А теперь убирайтесь и не мешайте. — После полуночи зайдешь ко мне в спальню, разговор к тебе есть, — бросил ему альфач, и они вместе с Роузи покинули кабинет. — А ты, омежечка, раз не хочешь со мной ужинать, так иди к себе, я пришлю тебе сейчас поднос с едой. Эти слова альфа добавил уже совсем иным, гораздо более нежным и уважительным тоном, против того, каким только что разговаривал с Каки. Но Роузи вовсе не собирался от этого растаять и поддаться на подобные провокации. Он отлично помнил, что имел дело с убийцами, которые в один миг могли порешить и его самого. — Пришли мне тогда еще и прислужника! — нахально заявил он. — Хорошо, — безропотно кивнул альфач. — Я распоряжусь, чтобы к тебе сейчас же явился один из моих омежек, примерно твоего возраста. Понимаю, что тебе страшно ночевать здесь одному. Если вы подружитесь, то можешь оставить пока при себе. А на дерзости моего Каки не обращай внимания. Он по характеру весьма своеобразный. Невероятно стервозный и жадный, но, зато, очень хозяйственный… Когда в коридоре они расстались, Роузи еще некоторое время задумчиво смотрел вслед альфачу, а потом опрометью залетел к себе в комнату и плотно захлопнул дверь. Полученные золотые он тут же надежно припрятал в потайное место — в скрытое отделение на дне своего сундука, а потом присел на стул и напряженно замер в ожидании. Кого же, интересно, мог прислать к нему Уродер? И, признаться, покушать уже захотелось… Ведь он сильно перенервничал, так как давно нормально не ел. Разумеется, слуга ему понадобился вовсе не для того, чтобы работать, ведь Роузи отнюдь не был избалован и сам великолепно обслуживал себя. Просто омежка боялся, что его тут отравят или убьют. Так нужно, чтобы хоть кто-то, оказался тому свидетелем! Утешение, конечно, слабое, но, все же… А теперь его еще сильно заинтересовало, зачем же именно Уродер пригласил Каки к себе в опочивальню? Неужели для того, чтобы выполнить супружеский долг? Что-то слабо верилось… Скорее всего, предстояло дальнейшее выяснение их отношений. И Роузи понимал, что ему необходимо подслушать сей разговор. Ведь для него стало полной неожиданностью, что Уродер, как ему показалось, ненавидел Каки и даже при нем поругался с ним, ведь все в поселении считали, что эти альфа и омега — истинные и живут в абсолютно счастливом браке. Так или иначе, он в сегодняшнюю ночь спать уж точно не собирался.