В поисках истинного

Роузи не помнил, сколько времени он просидел на лавке возле больницы. У него словно руки и ноги отнялись от горя, настолько он был шокирован предательством Мартина. Предательством? Однако, надо было еще осознать, кто, на самом деле, и кого предал… Постепенно омега обрел способность здраво мыслить и представил ситуацию глазами альфы. Ведь Роузи, в самом деле, с безмятежным видом ходил по поселку с белой лентой в косе. В тот день, когда к нему ехал свататься Мартин, он принял ухаживания другого и вскоре переехал к тому в дом. Совершал покупки на рынке, на людях ничем не выдавая своего беспокойства, ходил в гости к Жужи. Вел обычный образ жизни счастливого омеги. Это теперь Роузи понимал, что нужно было наплевать на все затеянное им расследование, забыть про все во имя того, чтобы в трудный для смертельно раненого альфы час находиться рядом с ним. Но этого не случилось. Зато на его месте тут же оказался другой. И что он мог сказать, как оправдаться, когда кругом получалось, что виноват? Брака теперь не будет. Мартин предлагал ему вступить в гарем, и все. Может быть, стоило ухватиться даже за эту малость? Но Роузи не мог переступить через себя, через свою гордость. До сего момента он свято верил, что они с Ральфом-третьим — истинные, и между ними никогда не встанут никакие другие омеги. Однако, как же он ошибался! Видимо, Мартин создан для полигамной любви, а Роузи зря повелся на его обещания, да еще и проявил себя далеко не с лучшей стороны, не дал альфе того, что тот от него ожидал, а именно — заботы, ухода, ласки и внимания. И вот вполне ожидаемый результат, ведь, как всем известно, свято место пусто не бывает. Еще Роузи думал о том, что, сложись обстоятельства по-иному, запросто пошел бы в гарем к любому другому альфе. Но только не к Мартину. Ему он не мог простить, что тот так легко пренебрег им в пользу Лиди. Уж слишком много он возлагал надежд на их любовь. Мартин окончательно убил в нем веру в истинные отношения. А может быть, их просто не существет. И что ждало его теперь? Возвращение в родное поселение, где он неминуемо стал бы всеобщим посмешищем. Все молодые альфачи, по примеру брата Грега, уже давно создали свои гаремы, а Роузи пролетел, не попал ни в один из них. Оставалось поселиться дома и вместе с папи возглавить хозяйство, смирившись с вечным безбрачием. Отец его должен был занять пост главного старейшины, а это абсолютная власть и очень солидное положение. Грег уже занимал место в совете, и у него по всей округе имелись друзья. Это к тому, что если бы Роузи решил забеременеть, то на время течки без альфы его бы точно не оставили. Родственники, понятное дело, подыскали бы на эти дни для него достойную кандидатуру. Но сердце Роузи по-прежнему продолжало истекать кровью в тоске по Мартину. Подсознательно он ожидал, что Ральф-третий выйдет за ним или хоть в окно окликнет, скажет, что согласен на законный брак, и пошлет куда подальше Лиди. Предложит отправиться в столицу вдвоем. Признаться, Роузи готов был последовать за ним не только в стольный город, но и к самому черту на рога! Куда угодно! Лишь бы с ним, вдвоем, без тех, лишних. Но… Ничего подобного не случилось… Его так никто и не позвал. Устав сидеть, омега поднялся и бесцельно побрел по незнакомому поселку. Его котомка была по-прежнему при нем, он прижимал ее к себе. Повстречавшийся по пути бета, пробегая мимо, мельком бросил: — Омега, если ты ищешь гостевые дома или трактир, так тебе совсем в другую сторону. Роузи ему не ответил. Он не собирался задерживаться здесь. Он не желал никого видеть и ни с кем говорить. На душе в тот момент было так невыносимо тошно, что он хотел умереть. Однако, заметив на развилке знак с нарисованным ушастым зверьком, омежка сообразил, что это указатель на кроличью ферму, и свернул в ту сторону. Вскоре он увидел постройку в виде большого сарая. В ней он и застал Лиди. Омега в компании нескольких бет-подростков чистил клетки и заполнял кормушки. Заметив Роузи, Лиди сильно стушевался и отступил, едва слышно вымолвив: — Я же тебе говорил, что мы скоро свидимся. Надеюсь, ты сюда не драться пришел? Будучи не в силах говорить, Роузи печально покачал головой, а потом с трудом из себя выдавил: — Если честно, я не ожидал подобного… — Рози! — Лиди бросился к нему. — Клянусь, что у меня не было планов тебя подвинуть! Мой брат, один из бет, которые лечили Мартина, попросил меня присматривать за альфой по ночам. Я согласился. И, когда Ральф-третий очнулся, то сразу заговорил о тебе! Первым делом поставил мне условие, что если ты объявишься, то мы поедем в город вместе! Я не возражал. Не сердись. Но Мартин такой, что ни у одного омеги не хватит сил от него отказаться… — Зато у меня хватит! — серьезно ответил Роузи. — Я зашел, чтобы пожелать вам удачи. — Нет! — Лиди схватил его за руку. — Рози, не делай этого. Поехали вместе. Я знаю свое место и никогда не буду претендовать на первую роль в семье. Ты станешь главным! — Никакой семьи не будет. Мартин сказал, что не намерен заключать со мной брак, — отмахнулся от него Роузи, отнимая свою руку. — Я уже провел с ним течку, мне достаточно, все остальные ночи будут твоими! — продолжал уговаривать Лиди. — Что? — Роузи ошарашенно отшатнулся. — Ты был с Мартином в свою течку? — Ну, да… Ты же знаешь, что я недавно потерял ребенка, поэтому хотел попытать счастье забеременеть вновь, тем более, что шанс подвернулся. — Для тебя Ральф-третий — это просто очередной шанс, а для меня — разбитые мечты и любовь всей моей жизни. Роузи стало дурно, его затошнило. Значит, еще и это! — Так, ты понес от него? — неизвестно зачем уточнил он, хотя и так все было понятно. — Думаю, что да! — лучезарно улыбнулся ему Лиди и прижал ладонь к своему еще плоскому животу. — Во всяком случае, очень на это надеюсь. Не сердись же! И у тебя тоже непременно будут детки. — Все понятно, — холодно произнес Роузи. — Вот, возьми эти монеты. Мне они не нужны, а тебе пригодятся. — Ой, нет! — перепугался Лиди. — Я не могу взять! Это же целое состояние! — Возьми, вы собрались в город, и никакая копейка лишней не будет, а мне они уже не нужны. — Мартин упоминал, что имеет небольшие сбережения в столичном банке. — Ну, и пусть. А это — лично для тебя. Вдруг он по своей прихоти выгонит тебя на улицу, да еще и с животом? Что будешь тогда делать, учитывая, что ты числишься среди казненных, а это значит, что тебе придется покупать себе подложные документы? В общем, бери, пока дают! Странно, но по отношению к Лиди Роузи не чувствовал ни ненависти, ни гнева. Лишь безграничную печаль. Если Мартин повелся на этого совершенно неинтересного омегу, пусть услужливого и спокойного по характеру, но абсолютно безликого, согласного лечь под любого альфу, лишь бы вновь забеременеть, то чего же ждать ему далее, на что надеется? Сломленный вескими аргументами, Лиди принял подношение, не переставая при этом потрясенно поглядывать на своего благодетеля, а потом опять принялся уговаривать отправиться в город вместе. Но Роузи уже отвернулся и позабыл про него. Покинув ферму, он бессознательно двинулся на окраину деревни, туда, где виднелся разросшийся непроходимой стеной многовековой лес. Говорили, что оттуда нет выхода? Что все путники, ступившие в него, пропадали без вести? Прекрасно. Именно этого он сейчас и хотел — сгинуть навсегда. Потому что Роузи твердо решил умереть. Он помнил, что пересек поле, а потом долго, не разбирая дороги, бесцельно брел по лесу. Просто шел вперед, не запоминая никакие ориентиры, стараясь углубиться как можно дальше в самую чащу. Чтобы хоть как-то занять себя, он принялся рвать цветы, вскоре набрал огромный букет, но, так как девать его было некуда, то без всякого сожаления оставил, вставив между ветвями одного из деревьев. Тем временем, начало смеркаться, и дремучий лес с наступлением темноты превратился к чащу колыхающихся зловещих теней, среди которых поминутно раздавались пугающие звуки — подозрительный скрип, чьи-то шаги, тяжелое дыхание… Вскоре Роузи, вообразив, что его кто-то преследует, впал в панику и бросился вперед, в тщетных поисках хоть какого-то убежища, чтобы расположиться в нем на ночлег. Но поздно он спохватился. В густых сумерках омежка не мог разглядеть ничего вокруг, кроме силуэтов корявых деревьев. Вдруг он подскользнулся на влажной траве и упал, и ногу его пронзила острая боль. Итак, он еще и покалечился! Поднявшись, Рози попытался ступить на ногу, но не смог идти, видимо, получил перелом или вывих. Расплакавшись от досады, он продолжил движение ползком, оставив свою котомку. Не придумалось ничего лучше, чем забраться на первое попавшееся дерево, что он и сделал, осторожно опираясь на здоровую ногу и подтягиваясь на руках. Расположившись на одной из толстых ветвей и надежно привязав себя к стволу пояском, чтобы ненароком не свалиться, омега замер. Потом он еще долго горько рыдал, оплакивая свою злосчастную судьбу. Стуча зубами от страха и холода, Роузи, сидя на дереве, провел беспокойную ночь. К утру у него затекло все тело. Поврежденная лодыжка ныла и распухла. Ко всему тому, омегу мучила жажда, но воды не было, так как он потерял в ночном лесу свою котомку вместе с флягой и остальными пожитками. Когда рассвело, омежка огляделся и с ужасом увидел расположившуюся прямо возле ствола приютившего его дерева стаю из девяти волков. Они мирно дремали, но когда под ним скрипнула ветка, тут же взбодрились и дружно расселись кругом. Некоторые из них зевали, обнажая огромные, величиной с человеческий палец, клыки, другие лениво почесывались. Роузи смотрел на них с ужасом. Итак, вот она, его смерть! Просил ее? Получай! Омега понял, что наступил неминуемый конец. Судьба даже даровала ему две возможности, на выбор. Можно было умереть от жажды, продолжая сидеть на дереве. Это более долгая и мучительная смерть. А можно спуститься вниз и попасть в оскаленные, прожорливые пасти диких зверей, которые сожрали бы его живьем. Тем временем, ветка, на которой он примостился, подозрительно хрустнула. Роузи сообразил, что забрался на сухостой — ствол давно умершего и пересохшего дерева. А волчья стая, караулившая его внизу, заметно оживилась. Кровожадные зверюги, оскалив пасти, принялись рычать и, предвкушая сытную трапезу, возбужденно метаться. Дошло дело до грызни — более сильные отгоняли подальше слабых, чтобы первыми насладиться свежей плотью несчастного омеги! — Уважаемые волчки! — дрожащим голоском пролепетал Рози. — Кыш! Кыш! Убирайтесь прочь, я невкусный! Но уважаемые волчки, видимо, были совсем иного мнения. Многие уже во всю истекали слюной, взирая на омежку тоскливыми от лютого голода глазами. И уходить они явно не собирались. В это время где-то совсем невдалеке начала куковать кукушка. — Ку-ку, ку-ку! — надрывалась она. — Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось? — по традиции спросил у нее Роузи, чувствуя, как сухая ветвь, не выдержав его веса, окончательно под ним обломилась, и он, обдирая до крови ладони о шершавый ствол, принялся неуклюже сползать вниз. Ответом ему послужила зловещая тишина, означающая, что все до единого дни его сочтены. Кукушка замолчала.