В поисках истинного

После Джон внимательно выслушал сбивчивый рассказ Роузи о всех его злоключениях. Омежка жутко стеснялся, ведь он и так опозорился, выбросив за борт бесценную черепашку. Нанес этим альфачу огромные убытки! А тут еще история о несчастной любви, плюс — о бесполезном расследовании, которому он впустую отдал столько времени. — Теперь я понимаю, что мне не нужно было этим заниматься, — с горечью в голосе заключил свое невеселое повествование Рози. — Я должен был следовать за Мартином в долину колдунов, чтобы ухаживать за ним. — Ты все еще его любишь? — поинтересовался альфач. — Не знаю. Уж слишком легко Ральф-третий перекинулся с меня на другого. А ведь говорил, что мы истинные, клялся в любви, обещал взять в супруги! — Но, раскрыв глаза после долгого небытия, он обнаружил у своей постели не тебя… — многозначительно заметил Джон. — Так, значит, и ты за него? Вот, вы все такие, альфы. Оправдываете друг друга. — Впрочем, как и вы, омеги. Но я не оправдываю, а лишь хочу донести до твоего понимания то, что Мартин не родился коварным изменщиком. Подобным его воспитали, с малолетства внушая, что он — подарок для любого омеги, а тело его должно служить на благо сообщества. Такой альфа, как твой Мартин, никогда и никому не будет верен! Тебе следует либо смириться, что станешь лишь частью его многочисленного гарема, либо навсегда с ним расстаться. — Вот я и расстался, так как не смог смириться! — И отправился в чащу леса, чтобы пропасть навсегда. Представляю, как больно и обидно тебе было, как горько до сих пор. Если ты не против, я закурю трубку? Может, выпьешь несколько капелек рома? — Наливай, — махнул рукой Роузи. — Правда, я никогда его ранее не пробовал. Джон влил немного рома в чашку омежки, сам глотнул прямо из бутылки, а потом задымил трубкой. Роузи опасливо пригубил. Гадость-гадостью этот ром, иного он, впрочем, и не ожидал. Скорее закусив кусочком божественно вкусного ананаса, он продолжил беседу. — Да, мне до сих пор невыносимо больно и обидно, Джон. Наверно, я возлагал на эти отношения слишком большие надежды. Хотел, чтобы мы стали настоящей, истиной парой, всем на загляденье. — Скорее, на зависть? — хитро подмигнул ему альфа. — Может, ты хотел выделиться из общей массы и мечтал, чтобы тебе завидовали другие? Наверно, дело вовсе не в том, с кем именно построить отношения, а сама их общая модель. Возьми и признайся себе в этом сам. — Не знаю, — нервно ответил Роузи. — Я был влюблен, и он, вроде, тоже. Я ни на миг не забывал о нем, пока мы находились в разлуке. Но он, едва очнувшись, допустил к себе в койку другого. — Который его выхаживал во время комы, — тихо заметил Джон. — Вот, ты опять! — было гневно вскричал Роузи, но тут же, вспомнив, что совсем недавно сильно провинился, резко попритих и обратился к альфе более дружелюбно. — Лучше расскажи, как вы, морские люди, живете. Я много слышал про вас разных баек. В частности, что омег похищаете, а после продаете маврам-людоедам. Меня с детства этим пугали. — Представь, лет сто назад так и было, — охотно принялся рассказывать Джон. — На этом основывался наш бизнес. Но теперь наступили иные времена. Нам строжайше, под страхом смерти, запрещено заниматься работорговлей. А супруга мы можем иметь лишь одного. Да еще найти бы такого, желающего жить в доме на воде! — А что, разве трудно? Я не пойму, в чем проблема? — Роузи сосредоточенно нахмурил изящные бровки. — Невероятно трудно! Во-первых, как ты только что сам заметил, про нас ходят страшные, отпугивающие всех желающих легенды. Но это лишь малая часть беды. Посмотри сам! Ты же видел, сколько у меня альфят? У нас почти не рождаются омеги! Двойни или тройни альф — обычное дело. Поэтому омег нам приходится брать с берега. — Странно это, — задумчиво протянул Роузи. — У вас мало омег, у нас — альф. И я не могу понять причину того, что ваших альфят минуют красная шелушуха и кхенингит. В голову приходит лишь то, что вы живете обособленно от всех населенных пунктов, а сами являетесь носителями сильного иммунитета от обеих смертельных хворей. Ведь у нас, представь, выживает примерно лишь один альфенок из десяти! — Слышал я о какой-то страшной эпидемии, процветающей, в основном, в деревнях, — озадаченно нахмурился мореход. — Но наши дети не подвержены никаким хворям. Конечно, случаются несчастья, и люди тоже гибнут. На кого-то акула нападет, можно разбиться, сорвавшись с мачты, или случайно выпасть за борт. Но, в основном, мы ничем и никогда не болеем. — А наши альфята в огромном количестве гибнут! — увлеченно продолжал Роузи. — И мы не знаем, что делать! С самого момента рождения поим ребеночка отваром крапивы с ромашкой, кладем в ротик выжимки чеснока, лука и редьки. Еще даем сок алоэ. И все бесполезно! Ничего не помогает! Даже колдуны из долины никак не могут придумать средство, чтобы спасти наших детей. — Знаешь, у меня, когда бываю в городах, совсем не складывается впечатление, что альф очень мало. Напротив, вроде их достаточно. Правда, я в основном посещаю рынок, лавки скупщиков и центральные кварталы. Захожу частенько в трактир, чтобы поесть и промочить горло, так там одни альфачи сидят! — Ну, ну! — скептически усмехнулся Роузи. — Это, наверно, ты попал в то заведение, куда запрещен вход омегам. Такие имеются. Там, типа, альфы могут спокойно проводить время, чтобы их не домогались омеги. Некоторые в подобных злачных местах проводят все время, бесстыже отлынивая от домашних дел. Заявляются с самого раннего утра, весь день пьянствуют, а уходят лишь к ночи. — Да? Я и не знал… Ничего себе, хорошая житуха! — И в городах, действительно, альф гораздо больше, так как многие бегут из сельской местности, найдя денежную должность, и без стыда бросают свои семьи. — Понятно, — пробормотал Джон, по которому было видно, что он удивлен и озадачен до глубины души. — Лучше расскажи, что препятствует вам, морским людям, брать омег с берега? Мы было заговорили про это, но отступили от темы, — бдительно напомнил омежка. — Болезни препятствуют, Роузи. Я даже не знаю, какая из них страшнее. Начнем с океанофобии. Некоторые омеги настолько боятся качки, ветра и шторма, что не могут жить на корабле. Привыкшие к земным просторам, они иногда даже выбрасываются за борт! К примеру, так поступил супруг моего старшего брата. Кстати, братан до сих пор так и вдовствует. — Странно, — повел плечиком Роузи. — Океанофобия… Мне вот, вроде, нравится море. А еще? — Во-вторых, многие омеги имеют аллергию на морепродукты. Это страшно. Они не только не могут есть рыбу, но даже не переносят ее запаха. У них постепенно отекают лицо, глаза, легкие, они начинают задыхаться, и исход может быть летальным. А от нас, морских альф, извиняюсь, прет именно рыбой, и понятно, что мы не можем стать привлекательной парой. И вот, именно от этого идут все наши беды и частые безбрачия. Сначала омеги с берега ведутся, ведь альфа — это альфа, а к запаху можно и притерпеться. Но на судне начинаются большие проблемы. И уже не высадить бедолагу, так как корабли частенько находятся в море по много месяцев. Еще одна напасть — морская болезнь. Это когда от постоянной качки не привыкшего к ней омегу начинает тошнить и рвать, даже от пресной воды. Некоторые постепенно привыкают, а другие — нет. Тоже может завершиться смертью от обезвоживания. — Я вот нормально себя чувствую! — не без гордости заявил Роузи. — Меня не тошнит, ничего не чешется и не раздувается, я не задыхаюсь, и желания выброситься за борт нет. — Я уже заметил, — прищурился альфач. — И это как-то странно. А к борту судна, кстати, без разрешения даже близко не подходи. Голова закружится, вниз плюхнешься, а там, знаешь ли, иногда плавают огромные акулы. — После волчков я уже никого не боюсь. Что мне — эти акулы! — продолжал хорохориться Роузи, втайне желая понравиться альфачу. — Ты, наверно, хочешь знать, что стало с моим супругом, да спросить не решаешься? — продолжал Джон. — Я расскажу. Жили мы, может, не душа в душу, всякое бывало, но, в общем, неплохо. Народили шестерых альфят. Но однажды заболел он. Начал кашлять кровью*. Болел несколько зимних месяцев, а лекарства от этой хвори нет. Умер он у меня на руках. Я горевал очень сильно, долго убивался, да и дети тоже. — Ужасно, прими мои соболезнования, — искренне посочувствовал Роузи. — Папи моего отца тоже от этого помер. У нас эта болезнь называется — кровавая харкаха. И молодых косит, и старых, без разбора. — Но вскоре судьба нежданно послала мне подарок. Плыл я как-то на лодке, возвращался домой, и случайно нашел в устье реки корзинку, обмазанную глиной. А в ней — крошечного новорожденного младенчика, омежечку! И я, не задумываясь, взял его себе. По нашим законам все, что найдено в воде или на воде, без споров принадлежит нам, мореходам. Ведь, порой, и бездомного щенка пожалеешь, а тут — ребенок! — Может быть, какой-то омега стирал, а корзинку случайно унесло течением? — осторожно предположил Рози, хотя сам сильно засомневался, так как ранее не раз слышал про чудовищные преступления, когда от новорожденных омежек родители избавлялись подобным, варварским способом. — Вряд ли, ведь малыш был завернут даже не в пленку, а в какую-то нечистую тряпку. Его явно выбросили, чтобы от лишнего рта избавиться. В общем, доставил я малютку на корабль. Альфята, разумеется, в восторге. Назвал омежечку — Дини, в память о моем покойном супруге. И только потом подумал, что кормить младенца нечем! Молока-то нет!!! Пришлось в срочном порядке вернуться в порт и купить молочную козу, прессованное сено и овощей побольше. Справили мы для нее, прямо на палубе, загончик. Она, Манька, нашего Дини и выкормила. И выжил омежка нам на радость! — Добрый ты, — дрогнувшим голосом произнес Роузи. — Дини не бросил, меня не бросил, и даже за черепаху не побил! Ты хороший человек, Джон. — Не такой уж я и добрый, — тут же застеснялся и, поспешно отвернувшись, нахмурился альфач. — За свою семью кому угодно глотку перегрызу! Просто стараюсь жить по совести. Не могу равнодушно пройти мимо чужой беды. — Побольше бы таких людей… — А тебе могу сказать вот что, Роузи. Не терзайся и не мучайся чувством вины, будто сделал что-то не так. Мне кажется, что родители твои уже знают, где ты. Ведь в долине колдунов наверняка кто-то видел, в какую сторону ты пошел, а потом и я туда же направился. Понятно, что я тебя либо похитил, либо забрал с твоего согласия. Поэтому — отпусти все свои невеселые мысли. От тебя сейчас ничего не зависит. Просто плыви по течению, пока проводи время так, будто ты на отдыхе, в путешествии. — Мне от твоих слов сразу легче стало! — пылко вскричал Роузи. — Так, наверно, я и поступлю. Но мне бы хотелось приносить пользу, здесь работать, чтобы хоть как-то покрыть часть убытков, которые я случайно, по своей глупости, тебе нанес. — Омеги у нас не работают, — категорично заявил Джон. — Мы их даже на кухню не допускаем, все делаем сами. Но я бы попросил, если не трудно, присмотреть за Дини, понянчить, иногда играть с ним. Ведь бедный омежонок совсем не знает ласки папи. — Конечно! — расцвел Роузи. — Я — с огромным удовольствием! Могу забрать малютку к себе в комнатку и спать с ним. — Не надо. Нехорошо будет, если он слишком к тебе привяжется. Ведь ты… Все равно надолго здесь не задержишься. Рано или поздно нас покинешь… Они оба замолчали. Роузи не хотел сейчас задумываться о своем будущем, оно страшило. — И не думай! — будто прочел ход его мыслей мореход. — Ты еще молоденький совсем, Рози. Такой красивый и нежный, словно цветок. Что ты видел в этой жизни, кроме собственного дома и огорода? В мире, уверяю тебя, много свободных альф. Ты еще встретишь свою истинную любовь. Вот, посмотри, мой старший брат — вдовец, я — тоже. Есть у нас еще и младший, тоже не в браке. Правда, он — позор семьи и несчастье нашего папи. — Почему? — Альфаложец, чтоб его! — Ой! — пораженно вытаращился омежка. — А что это такое? — Это — срамота сплошная. Представь, набрал, красавчик, к себе в команду молодых альф и живет припеваючи, предаваясь с ними разврату, без оглядки на небеса и мнение людей. Мы уже сами давно махнули на него, извращенца, рукой. Главное, что кормит сам себя, да и ладно. Роузи захихикал. Надо же! И такое, оказывается, бывает! Тем временем, поднялся ветерок, и омега зябко поежился. Ведь нарядился он, скорее, для интимного свидания в спальне, а не для того, чтобы проводить время на палубе. Заметив, что Рози замерз, Джон, сославшись на дела, предложил ему вернуться в комнату. — Завтра в пять утра разбудить тебя? Посмотришь, как мы трал** будем поднимать? — предложил альфач. Роузи охотно кивнул. Ухватившись за костыль, с помощью Джона он добрался до своей крошечной спаленки и попросил, чтобы ему принесли Дини, а также шкатулку с нитками и иголками. Оставшись один, он задумался о том, какой же необыкновенно интересный человек этот Джон! Добрый, сильный и мужественный. И многое мореход поведал ему о самом себе и своей семье, но самого главного секрета, почему альфята морских людей не болели смертельными хворями, увы, так пока и не открыл…