В поисках истинного

Вскоре Джон принес маленького омежку и вручил Роузи шкатулку со швейными принадлежностями, и еще — мешок с лоскутками. Вытряхнув обрезки тканей на кровать, Рози поразился, как много их было и с каким вкусом они оказались подобраны! Сразу чувствовалось, что с большой любовью. — Мой покойный супруг все эти тряпочки складывал, надеялся, что у нас однажды народятся омежки, — хрипловато, с горечью в голосе пробормотал Джон. — Но… не довелось… — Это платочки? — беспокойно заерзал на руках у альфача Дини. — Чтобы сопельки смолкать? — Нет, это лоскутки, чтобы куколок шить, — отозвался Роузи. — Иди, иди, батя! — малыш активно принялся отпихивать от себя альфу и тянуться на кровать. — Слышал? Мы с папи кукаляк шить! Да, папи? Да? — Да, мой сладенький, — дрогнувшим голосом подтвердил омега. Они с Джоном переглянулись, и Роузи показалось, что перед тем, как исчезнуть за дверью, альфач смигнул блеснувшие в глазах слезы. Можно было только поразиться, насколько малютке не хватало внимания взрослого омеги! Роузи тут же стал его бесспорным кумиром. Маленький омежка буквально заглядывал ему в рот и ловил каждое слово. Забавно и трогательно было наблюдать, как малыш аккуратно и бережно перекладывает лоскутки из стопки в стопку, сворачивает их и разворачивает, трепетно разглаживая крошечными ручками, с интересом рассматривая каждый. И в глубине души у Роузи все переворачивалось от нежданно всколыхнувшейся нежности. Вскоре он не на шутку увлекся шитьем. Для начала решил поскорее смастерить самую примитивную куклу, чтобы Дини было с чем играть — небольшого пупса-голыша, которого можно заворачивать в любые импровизированные пеленки. Сразу после этого он приступил к гораздо более серьезной и затейливой работе. При свете качающейся под потолком керосиновой лампы дело спорилось, и они даже пропустили рынду к ужину. Впрочем, без еды их не оставили. Вскоре Гор принес поднос — большую миску каши, розетку меда, сухарики и мятный чай. После трапезы Дини сомлел и уснул прямо у омеги на руках. Но ребенка ему не оставили. Гор, видимо, по распоряжению Джона, унес малыша, от чего на душе у омеги остался оттенок тоскливой печали. Роузи понимал, что ему тут не доверяли и рассматривали, как явление временное. Но, однако, поцеловал же тогда Джон его в мочку уха, когда в первый день укладывал спать! Значит, альфачу он понравился! Более размышлять обо всем этом у омежки не было сил, настолько он утомился, поэтому тут же уснул, едва накрывшись с головой одеялом. Рано утром его разбудил стук в дверь. Он тут же вспомнил, что собирался посмотреть, как из моря поднимают трал. Весь сон сразу как рукой сняло, настолько было интересно познавать жизнь этого корабля и ею пропитаться, чтобы стать своим. — Рози, ты идешь? — окликнул Джон. — Да! Омега быстро вскочил с кровати. Было прохладно, и его слегка знобило, поэтому он, не имея никакой теплой одежды, догадался завернуться в одеяло, в нем и вышел в коридор. Джон одобрительно кивнул и жестом велел следовать за собой. Они поднялись на палубу. Море слегка волновалось, корабль покачивало из стороны в сторону, к тому же, дул весьма неприятный ветер. — Может, вернешься в каюту? — крикнул ему Джон. — Посмотришь в другой раз? А то простынешь и тоже будешь вместе с нашим Дини сопельки сморкать. — Нет, — оскорбленно сжал губы омега. — Я в порядке. — Тогда залезай на тот мостик и оттуда ни шагу! Может быть опасно! Роузи проворно вскарабкался в указанное место и ухватился за бортик. Было страшновато. Солнце еще не встало, небо затянуло серыми, мрачными тучами, а мачты стонали, поскрипывая от ветра. Весь экипаж, без исключения, собрался на палубе. Джон и его альфята были облачены в короткие штаны, высокие черные, пошитые из кожи, сапоги и такие же перчатки. По знаку морехода старшие братья, Дар и Гар, ухватились за ручку лебедки и принялись крутить ее, поднимая трал. Это требовало больших усилий, но они справились, и вскоре до предела нагруженная сеть угрожающе раскачивалась над палубой. Джон снял крепление, и ее содержимое вывалилось. Ух, сколько же здесь было рыбы! Целая огромная куча любых размеров и пород! Альфята бесстрашно бросились в нее и принялись управляться, ловко сортируя и орудуя при этом огромными тесаками. Наиболее ценных и крупных рыбин они сразу же обезглавливали и откидывали в сторону, а остальных, мелких и ненужных, хватали за хвосты и живыми выбрасывали за борт. Одна из самых огромных тварей, рыба, скорее похожая на жирную змею, длиною не менее метра, оказалась особенно кровожадной. Она никак не желала сдаваться, скакала по палубе, колотя о доски черным хвостом, свирепо вращала выпученными глазами и лязгала зубастой пастью. Изловчившись, кровожадина умудрилась впиться в лодыжку одному из альфят. Тот вскрикнул и едва не упал, но Джон вовремя подоспел на помощь, пришиб ее веслом, а потом безжалостно обезглавил. После работа на некоторое время встала. Джон, склонившись, озабоченно рассматривал ногу альфенка. Морская зверюга не сумела прокусить сапог, но, все равно, легкую травму нанесла. Глубоко взволнованный, Роузи со своего мостика наблюдал за этим трагическим зрелищем, в котором люди бесстрашно боролись с морскими чудовищами. Случайно он заметил, как один из альфят небрежно пнул ногой нечто светлое и округлое, что откатилось ближе к мостику. Воспользовавшись тем, что о его присутствии в сей момент позабыли, Роузи спустился по ступенькам, прихватил эту штуку и скорее вернулся на место. Пока длилась всеобщая сутолока, он рассмотрел находку и поразился. Это оказался панцирь той самой, по досадному недоразумению выброшенной им за борт черепахи!!! Ликующе улыбаясь, он положил себе под ноги бесценную находку и вновь сосредоточил внимание на том, что творилось вокруг. А на палубе вновь закипела работа. Рыбаки быстро потрошили оставшуюся на борту рыбу, промывали ее в пресной воде, щедро пересыпая солью. Одни тушки аккуратно укладывали в объемные бочки, другие развешивали на веревках для просушки. Джон схватил за хвост недавно убитую злобную тварь, только что укусившую его альфенка, торжественно приподнял и подступил к Роузи. — Вот, взгляни, омега! Это — морская змея. Ее называют — клыкастая грымзета. Она настолько злющая, что нападает даже на акул! А мясо ее невероятно вкусное, не содержит ни волокон, ни косточек. У меня имеются заказы на нее и к императорским столам, и к королевским. Но эта особь очень мелкая, поэтому я решил, что лучше мы съедим ее сами. — Я с удовольствием попробую кусочек, — тихо мурлыкнул Роузи, с трудом сдерживая момент абсолютного торжества, но наступило время, чтобы открыться. — Джон! Посмотри. Я случайно кое-что нашел. Не знаю, нужно ли тебе это… И, с мнимой скромностью потупив взор, он протянул альфачу заветный панцирь… Вопль ликования, который издал Джон, распугал всех обосновавшихся на мачтах чаек! — Моя черепаха! — не скрывая счастья, орал, приплясывая, Джон. —  Та самая! Великий Нептун, да как же она здесь очутилась? Не иначе, как ее, уже дохлую, прихватила в пасть эта самая грымзета. Рози, во истину, ты приносишь мне счастье! В городе я сбуду этот панцирь, а деньги положу в банк, чтобы купить потом кораблик для старших альфят! Это же чудо какое-то! Все сыновья Джона столпились вокруг и радостно улыбались, согласно кивая. Теперь наступила очередь Роузи гордо приосаниться. Он искренне радовался, что тот досадный инцидент с утратой черепахи исчерпан, и, наконец, впервые за много дней задышал полной грудью, ощутив, что счастлив сполна. Все же, каким-то невероятным чудом, ему удалось вернуть утраченное расположение и реабилитироваться в глазах альфача. И сейчас не было для него ничего дороже! — Альфы! — властно гаркнул Джон. — Принимайтесь за уборку. На обед готовим клыкастую грымзету. Альфята, беспрекословно подчиняясь родителю, сразу же схватились за щетки, совки и швабры, выгребая и выбрасывая за борт выпотрошенные кишки, отсеченные головы, чешую, камни, мусор и мелкие раковины и тщательно намывая окровавленную палубу. Вскоре деревянный настил заблестел, и более ничто не напоминало о кровавой бойне, произошедшей здесь несколько минут назад. А тут и солнышко показалось, прорезав слабыми лучами сумеречный горизонт. И ветер поутих, обещая спокойный денек. Пустой трал вновь забросили в море до следующего утра, и все чинно разошлись по своим дежурствам. — Пойду скорее припрячу панцирь, — весело обратился к омежке Джон, — пока ты еще что-нибудь не учудил. Как, кстати, тебе живется, Роузи? Все хорошо? Я сожалею, что комнатка твоя совсем маленькая, но у нас на судне все остальные помещения либо заняты, либо рыбой забиты. — Нет, нет, все отлично, — заверил его Рози. — Я очень доволен. Мореход вскоре тоже сбежал, оставив его одного, а омежка невольно опечалился. Похоже, что этого Джона волновали исключительно его корабль да дохлые черепахи, а в отношениях с омегами альфач ни малейшей нужды не испытывал. Если в начале знакомства, тогда, в лесу, Рози не на шутку опасался, что тот его изнасилует, то теперь уже и сам не знал, как обольстить Джона и обратить на себя его внимание. Даже самые изысканные эротические наряды не подействовали! Видимо, альфа совершенно не горел желанием связаться с малолеткой, по возрасту вполне годившемуся ему в сыновья. А потом наступила спокойная и размеренная жизнь на корабле, в которой Роузи постепенно вошел в общий ритм. Конечно, как и ожидалось, спокойно на месте он не усидел. В жажде приносить пользу, сунулся было на кухню, но оттуда его бесцеремонно изгнали. Тогда он предложил стирать и чинить одежду, но, как оказалось, для этого занятия имелся специально отведенный день и час на неделе, когда все усаживались в ряд и приводили в порядок свои вещи, зашивали дыры, ставили заплаты, проветривали постельное белье. Стиркой тут особенно не увлекались, так как ходили в основном полуголые — в одних штанах, которые, по мере надобности, просто иногда прополаскивали в мыльной воде. Роузи ничего не оставалось, как сосредоточить все свои заботы вокруг Дини, с которым он теперь проводил каждый день с утра и до позднего вечера, пока малыш не засыпал у него на руках, после чего Рози относил его в детскую каюту, где укладывал в кроватку и сдавал под наблюдение одному из братьев. Альфята ночью по очереди дежурили рядом с омежкой, не оставляя его одного ни на минуту. И подобная забота просто поражала! Роузи было чудно, что не надо ни свет ни заря вскакивать и хвататься за лопату или мотыгу, таскать ведра с водой, чистить загоны животных. Здесь, на корабле, он вел полуленивую, вполне комфортную жизнь. В плохую погоду сидел с омежечкой в каюте, мастерил ему кукол, читал книжки, рассказывал малышу сказки. В солнечные дни они располагались под тентом на палубе, на ковре среди подушек. Ему выдали колокольчик и, стоило только позвонить, как прибегал один из сыновей Джона, готовый выполнить любое его желание. Джон принес Роузи отрез серой шерстяной ткани, и омега пошил себе из него костюм — брюки на резинке и тунику. В этом облачении он теперь ходил в прохладные дни. А жизнь на судне постоянно кипела. Альфы то поднимали паруса, то опускали, постоянно наблюдая за ветром, солнцем и облаками, по каким-то понятным лишь им признакам предсказывая погоду. Еще Джон вел судовой дневник, дотошно вносил в него события каждого текущего дня. Все обязанности между альфами были строго распределены, и дети беспрекословно подчинялись своему бате. Роузи ни разу не заметил, чтобы мореход на кого-то накричал, обозвал или ударил. На корабле царила железная дисциплина, и слово Джона являлось законом для всех, в том числе и для Роузи. Неделю спустя они прибыли в мелководную гавань, где прочно встали на якорь. Джон намеревался заняться здесь добычей жемчуга, что являлось основным источником его доходов. В море трал они больше не сбрасывали, зато альфач ежедневно с утра, взяв с собой пару альфят, отправлялся на лодке в условленное место. Там младшие альфы ныряли, собирая со дна моллюсков, а Джон, вооруженный ружьем, бдительно страховал их от появления акул и других морских хищников и присматривал, чтобы ничего не случилось, никто не получил травму и не пробыл под водой сверх положенного времени. А Роузи каждый раз ожидал его возвращения с огромным нетерпением, по прибытию лодки бросался навстречу, а потом, сидя вместе с остальными на палубе, острым ножом вскрывал перламутровые раковины и радовался, когда находил в ней приличных размеров жемчужину. Джон тут же промывал весь жемчуг в специальном растворе и раскладывал для сушки. — Выбери себе, сколько захочешь, и какие тебе понравятся, — как-то великодушно предложил альфач Роузи. Омежка пораженно ахнул. Ведь жемчуг так дорого стоил! Щедрость морехода его восхитила. Не желая казаться алчным, он отобрал себе жемчужины неправильной формы и не очень крупные. Джон не возражал. Пробыв в той гавани пару недель, мореход, чрезвычайно довольный добычей, снял судно с якоря и взял курс на столичный город, где располагался самый крупный торговый порт. И с того времени Рози загрустил. Ведь подразумевалось, что там они расстанутся. Но он так привык к вольной жизни на корабле, прикипел душой к маленькому Дини, полюбил альфят, стремящихся выполнять любые его желания… А еще он чувствовал, что влюбился в Джона. Этот зрелый, роскошный, независимый и неподвластный плотским страстям альфач окончательно вскружил ему голову. Глядя, как мореход горделиво, с видом повелителя вселенной, в раскачку расхаживал по палубе, на его смуглое, полуобнаженное тело, блестевшее на солнце капельками влаги, Роузи порой испытывал невероятно сильные приступы влечения, готовый броситься ему на шею, помани тот его хоть одним пальцем! Но Джон, похоже, не собирался проявлять инициативу и продолжал строго соблюдать дистанцию. А это означало, что омежке следовало ее проявить самому. Во всяком случае, Рози определенно точно знал, что, если покинет корабль, так и не переспав хоть разочек с Джоном, будет сильно сожалеть об упущенном шансе всю свою оставшуюся жизнь, вне зависимости от того, как сложится его дальнейшая судьба.