В поисках истинного

Мореход с сумрачным видом сидел на бочке и, сердито хмурясь, дымил своей трубкой. На омегу он не смотрел, с ним не разговаривал и упорно отворачивался. А Роузи расстилался, как только мог, скакал вокруг с пламенными речами, пытаясь все объяснить: — Джон, я ведь не ухожу совсем! Но я должен на некоторое время вернуться домой. Пойми, это мой долг, дело жизни и смерти! Мне необходимо убедить односельчан в том, что детей нужно попробовать производить на свет именно в морской воде! Ведь омеги моего брата-альфы беременны двойнями, и скоро им срок рожать! Представь, что их альфята умрут, и какое это будет великое горе для моей семьи! Мне нужно дать хоть какой-то шанс спасти их детей! — Ты меня за идиота, что ли, принимаешь? — неожиданно гаркнул Джон, яростно сверкнув в его сторону черными глазами. — В любом порту есть почта. Что тебе мешает написать домой письмо? Зачем непременно ехать самому? — Но… — Роузи несколько оторопел от подобного резкого выпада, но потом, совладав с собой, упорно продолжил: — Ты не понимаешь. Мы — крестьяне, и у нас имеются собственные нерушимые устои и традиции, неукоснительно соблюдаемые веками! Одно из них — не приближаться к морю! Это строжайше запрещено. То есть, мне придется, для начала, убедить в необходимости данного эксперимента своих отца и брата, потом выступить на совете старейшин, возможно, что не один раз. И еще, скорее всего, держать речь на площади, стоя на помосте перед всем честным народом! А потом, вдобавок, носиться по деревне, уговаривая хоть какого-нибудь омегу, находящегося на сносях, рискнуть жизнью и попробовать! К морю, скорее всего, нам придется снаряжать целый обоз, оно ведь не рядышком. Задача очень сложная, но я должен сделать это!!! — Вот, вечно ты лезешь не в свои дела, Рози, поэтому и личная жизнь у тебя не ладится! — недовольно, но уже вполне примирительным тоном хмыкнул Джон. — Если я отправлю обычное письмо, то над ним просто посмеются, решив, что я выжил из ума, и бросят его в печку! Поэтому мне обязательно нужно приехать самому. Но, если хочешь, то можешь отправиться со мной, я даже рад буду! — Это полностью исключено, я не могу оставить корабль и семью, — категорично отрезал Джон. — А тебя я отпущу, но давай договоримся о следующем. Ровно через год, если ничего не случится, я вновь прибуду в этот же порт с тем же товаром. И ты приедешь сюда с родителями и своим братишкой, Манги. Мой Гор, видишь ли, вбил себе в голову, что хочет омегу примерно с таким же запахом, как у тебя. Я проведу положенное сватовство с подарками, и мы заключим брак. Если, конечно, до того времени ты не передумаешь и не спутаешься вновь со своим Мартином, чтоб его раз пять через еловые ветки… — Не передумаю! — Роузи, обрадованный тем, что альфач перестал дуться и что-то предложил, бросился ему на шею и взобрался на колени, а потом, подумав, добавил: — Джон, у меня из-за Дини просто душа разрывается. Так жаль с ним расставаться! Может, ты отдашь мне его на этот год? Пусть поживет со мной, в моей семье. — Даже не проси. Здесь мы за ним смотрим, ухаживаем, пылинки сдуваем. А что его ждет у вас? Ты начнешь работать в огороде, а до Дини никому не будет дела. Станет расти, словно сорняк. Как я понимаю, омежек у вас не очень-то ценят. Одним больше, одним меньше, всем без разницы. Нет, не отдам. Роузи пришлось смириться с этим решением альфы, и он печально вздохнул. Однако, все остальное складывалось весьма неплохо. Мореход отпустил его домой и по-прежнему обещал брак. А на следующий день они сошли на берег. Омега прижимал к себе свою заметно потяжелевшую котомку. Кроме увесистого мешочка с красивейшими жемчужинами, Джон пожаловал ему десять пиастров, курс которых был значительно выше, чем у обычной золотой монеты, имеющей обращение на берегу. И Гор вручил для Манги ожерелье из цветных ракушек, пусть особой ценности не имеющее, но сделанное им самим со вкусом и любовью. Если учесть, что подобных украшений ни у кого у них в поселении не было, Роузи представлял счастливое личико младшего братишки! Манги, как и Гору, шел тринадцатый год, и омежка был уже не на шутку озабочен, удастся ли ему, когда наступит срок, найти себе альфу. А тут вдруг, словно подарок судьбы, появился загадочный поклонник, которого он ни разу в жизни не видел, да еще и передающий великолепные авансы, будто в зарок вечной любви! В общем, Манги можно было только позавидовать. Перед тем, как спуститься в лодку, Роузи, давясь слезами, в последний раз приласкал Дини, шепнув малышу на ушко, что обязательно скоро вернется. Другие сыновья Джона собрались вокруг, тоже расстроенные до крайности, и омега попрощался с каждым из них, поблагодарив за заботу и теплый прием. С тем и отбыл. В порту сновала огромная толпа людей — моряки, рабочие, торговцы и скупщики. Омега тут же принялся шнырять глазами по сторонам в поиске возможных знакомых, но никого пока не приметил. Джон был очень доволен совершенным круизом — трюм его ломился от редких сортов засоленных рыб, а жемчужин он набрал полтора ведра. Однако, альфач хмурился, предвкушая грядущее расставание с полюбившемся ему омежкой. Они с Джоном подошли к огромному деревянному щиту, сплошь обклеенному объявлениями, и мореход принялся пристраивать среди них свои, на которых были указаны предлагаемые им товары — рыба, жемчуг, панцири черепах, раковины моллюсков, экзотические фрукты, и примерные на все это цены. Каждый день посыльные скупщиков приходили сюда, изучали эти объявления и являлись на корабли, чтобы взглянуть на товары и поторговаться. Пока альфа занимался своими делами, Роузи приметил в стороне аналогичную доску, приблизился к ней и поразился! Это оказались объявления о знакомствах, примерно следующего содержания: «Молодой и красивый омега составит счастье моряку. Качку переношу, моря не боюсь, рыбу ем». «Омега средних лет примет у себя морского альфача или сразу нескольких. Запросто обслужу группу до пяти моряков. Оплата жемчугом». «Где ты, мой крутой пират? Не боюсь ни чертей, ни морского дьявола! Мечтаю о встрече с тобой. Твои физические недостатки и вредные привычки значения не имеют. Солидный возраст приветствуется. Рассмотрю исключительно серьезные предложения о браке». «Познакомлюсь с морским альфой, проведу с ним течку, рожу ему ребенка за скромное ежегодное содержание. Моря боюсь, переселение в дом на воде исключено». «Благородный вдовец, привлекательный омега, блондин, имею семь сыновей-омежек в возрасте от одиннадцати до девятнадцати лет. Ищем серьезных и состоятельных альфачей для длительных отношений, возможно с проживанием на корабле. Желательна щедрая предоплата черепаховыми панцирями, жемчугом или морепродуктами». Какой ужас! Роузи бегло скользил глазами по наклеенным на деревянный щит бумажкам и глазам своим не верил! Ничего себе! Если бы у них в деревне омега осмелился вывесить на всеобщее обозрение нечто подобное, его камнями бы закидали, да и дом заодно сожгли! Вот, что значит — большой город! Ни стыда, похоже, тут нет у омег, ни совести. Все им можно! — Что, залип? — со смешком в голосе окликнул его Джон. — Я не интересуюсь подобными объявлениями. Не хватало еще намотать на конец заразу и принести ее в дом, где живут мои дети. Идем. Мне нужно посетить королевский дворец и встретиться со старшим придворным скупщиком, чтобы договориться сбыть золотой панцирь и редкие черные жемчужины. После я намереваюсь зайти в банк, проверить свой счет. — Пройдем через базарную площадь, — пробормотал Роузи. — Быть может, я повстречаю кого-то из знакомых и пристроюсь к ним в обоз, чтобы добраться домой. Омега чувствовал себя расстроенным и подавленным. Он страшился расставания с Джоном, боялся хоть на миг отпустить его руку. А что, если через год им не удастся встретиться? Вдруг случится какая-либо страшная беда! И сердечко его от этих мыслей пронзала острая тоска. Джон, похоже, тоже чувствовал себя не лучше. Они отошли в сторонку, и альфач привлек омежку к себе, а Роузи припал ему на грудь, прижавшись и обхватив за крепкий торс обеими руками. — Джон! Мне так жаль! Ведь я полюбил тебя! Ты — самый лучший альфа во всем мире! — То же самое чувствую, — дрогнувшим голосом, хрипловато вторил ему смуглый альфач. — Влюбился в тебя, словно пацан малолетний. Ты, смотри, подумай. Я пробуду здесь еще не менее недели, а может и дней десять, пока не сбуду весь товар. Скорее возвращайся, если уладишь свои дела пораньше. А если не получится, то через год я вновь сюда прибуду и без тебя уже не уеду! Сам за тобой заявлюсь в твое поселение. — Хорошо. Спасибо за все, и за то, что жизнь мне спас! Они скупо и поспешно, пока никто не видел, поцеловались, а после отправились на базарную площадь. Тут оказалась еще большая толкотня и сутолока, чем на пристани. Бесконечные ряды, заваленные всевозможными товарами, и толпы людей. Вдруг Роузи заметил знакомого, но никак не мог понять, кто это, пока не сообразил, что это до неузнаваемости похудевший Кокоси! — Кокоси! — омега бросился к другу. — Роузи! — вторил ему омега. Они крепко сжали друг друга в объятиях. — Как ты? Жив? — ликовал Кокоси. — А ты настолько похудел, что я сперва тебя не узнал. Такой хорошенький стал! Рассказывай, как живешь? — Живу отлично, и очень счастлив, — скороговоркой заговорил Кокоси. — У меня уже прошла первая течка. И твой брат, Грег, провел ее со мной, как полагается достойному супругу. Он крыл меня без устали целых три дня! Теперь я уверен, что забеременел. А здесь я со своим папи и дядей-бетой. Приехал с ними, чтобы немого развеяться и помочь с покупками. Они у меня настолько непрактичные, что боюсь, как бы их не надули. Роузи знал, что папи Кокоси сожительствовал со своим родным братом, бетой, как с супругом. Что же, у них поселении, ввиду острой нехватки альф, подобное не возбранялось. Главное, что омежка вырос в заботливой и полноценной семье. А вот теперь и с Грегом все заладилось, поэтому Рози был искренне рад за друга. Омеги отошли в сторону и присели за столик при каком-то трактире, заказав себе у служки по чашке прохладного морса и сладкие булочки. Роузи огляделся и понял, что Джона уже не было рядом! Альфач незаметно оставил его, отправившись по своим делам. Почувствовав себя от этого дурно, омега смахнул с ресниц непрошеную слезу. Но толку было печалиться, раз он сам все решил! Нужно вновь пытаться наладить новую жизнь. — Мы вскоре поняли, что с тобой все в порядке, — продолжал балаболить Кокоси. — Из долины колдунов пришла весть, что ты поссорился с Ральфом-третьим, а после, зачем-то, отправился в дремучий лес. Но за тобой последовал Джон-мореход. Кстати, этого альфача в долине колдунов давно знают и очень уважают. Известно, что он — многодетный отец, вдовец и очень состоятельный человек. Потом нашли поляну, а на ней кровь и головы волков с их кишками. Поэтому сразу решили, что морской альфа спас тебя и забрал на борт своего плавучего дома. Скажи, ведь так оно и вышло? Так что же далее случилось? Ты не согласился стать супругом и его оставил? — Супругом стать согласился, но на время оставил, так как здесь, на берегу, у меня имеются важные и неотложные дела. В общем, Кокоси, мне нужно срочно вернуться домой. — Отлично! — вскричал его верный друг. — Ты можешь вечером отправиться с нами. Мы как раз прибыли сюда на большой телеге. Роузи кивнул в знак согласия. После того, как Джон его покинул, его настроение резко упало, и омега переживал, сведет ли их вновь, когда-нибудь, судьба… Вскоре он отправился бродить с Кокоси по товарным рядам. Его друг присматривал пеленки и красивые одежки для будущего малыша. За одним из прилавков Роузи вдруг приметил знакомые лица — это Лиди и Чухони стояли рядышком и бойко выкрикивали: — Покупайте картошку! Лук и морковка со скидкой! Лучшие помидоры! Берем сочные и сладкие огурчики! Роузи, увлекая за собой Кокоси, ринулся к ним. Далее последовала бурная сцена взаимных приветствий. — Лиди! — воскликнул Роузи. — Что ты тут делаешь? — Как, что? Торгую! — невозмутимо отозвался Лиди. — Надо же нашего Мартина содержать. Мы приспособились скупать у крестьян овощи подешевле, а продавать их дороже. — Ну, а ты, Чухони? Какими судьбами? — После смерти Уродера все его омеги как-то пристроились, лишь одному мне не повезло. Меня гнали от ворот и никто не хотел принять. Поэтому я отправился в город, где случайно повстречал Лиди, а он уговорил Мартина взять меня в гарем. Роузи заметил, что на Чухони были надеты те самые вещи, которые он ему подарил, когда жил в доме Уродера, и ничего нового. И живот омежки, туго обтянутый тонкой туникой, значительно вырос, был уже совсем тяжелый. Внутренне не одобряя, что Мартин заставил работать на себя беременных омег, он вновь перевел взгляд на Лиди: — Куда ты дел те деньги, которые я тебе отдал, четыре золотых монеты? — с трудом сдерживая негодование, потребовал он ответа. — Как, куда? — поразился омежка. — Конечно, Мартину отдал! На них мы сейчас и живем, сняли недалеко отсюда комнатку, оплачиваем еду и дрова. — Понятно, — пробормотал Рози. — И сколько вас сейчас в гареме? — Двое. Я и Чухони. Роузи! Ты не представляешь, насколько Ральф-третий плох! Он так по тебе тоскует! Умоляю, присоединяйся к нам! Мы ведь с Чухони никогда не станем претендовать на лидерство в семье! Родим себе малышей и будем работать, чтобы кормить вас с Мартином. А ты будешь нашим старшим и самым главным омегой! Мартин так по тебе убивается, что порой даже страшно. В общем, мы ждем и не дождемся твоего возвращения. — Где сейчас сам альфач? — не предвкушая ничего хорошего, осведомился Роузи. — Где же ему быть? — усмехнулся Лиди. — Вон там, в трактире. Засел в нем, как обычно, с самого утра, и вино кувшинчиками хлещет. Типа, по тебе страдает. Роузи взглянул в указанную сторону, и сердце его замерло в предвкушении. Итак, через минуту он мог встретиться с Мартином. И, если захочет, навсегда соединиться с ним.