***
Киришима Эйджиро никогда не унывал. Мама любила рассказывать, что Эйджиро не плакал, даже когда только что родился. Маленький альфа тихо лежал в своей кроватке и довольно улыбался ещё беззубым ртом. Взрослея, Киришима оставался таким же веселым, разве что становился более серьезным и собранным. Появилась мечта — стать великим героем, как его кумир — Алый Бунтарь. Он даже волосы стал красить, чтобы быть похожим на того, кто его вдохновлял. Когда Киришима впервые задумался о противоположном поле, он не помнит. Наверное, когда мальчик из их группы в детском саду рассказал про своего старшего брата, встретившего пару. Они все тогда под впечатлением целый месяц фантазировали, как это будет. В начальной школе Киришиме нравились омеги-девочки. Милые, обязательно с двумя косичками и кучей веснушек. Улыбчивый парень вообще был популярен и среди девчонок, и среди мальчишек, всегда душа компании, половина омег в их параллели мечтали с ним встречаться, но альфа никого не выделял. С возрастом девочки стали казаться все более мягкими и какими-то слишком нежными, так что Киришима решил, что его парой, наверное, станет какой-нибудь парень-омега с крутой способностью, а даже если и без, Киришима не против. Они будут вместе рубиться в видеоигры и гулять по вечерам. Впрочем, альфа не слишком волновался о своей личной жизни. Он не очень понимал всех тех, кто фанатично посвящал себя поискам истинной пары, забывая о существовании остальных людей. Как собственно и тех, кто считал себя умнее природы и выбирал пару не чутьем, а по способности, или внешности, или ещё какой прихоти. Само придет, само сложится как надо и когда надо. А потом Киришима поступил в Геройскую Академию, попал в один класс с Бакуго и пропал. Он даже не сразу понял сначала, чего его так повело на тонкий запах паленой листвы. Бакуго был практически полной противоположностью тому, что Киришима успел надумать и о своей будущей паре, и об омегах вообще. Шумный, грубый, до последнего отстаивающий собственное мнение и право быть первым из сильнейших, умный, сильный… обалденный. Подходящий Киришиме, как никто другой. Правда, похоже, из них двоих так думал только Эйджиро. Нет, альфа сразу понял, что просто не будет, особенно когда при первой встрече Бакуго одарил его таким взглядом, что будь Киришима повпечатлительней — точно бы шарахнулся. И заискрил ладонями — не влезай, убьет. Но он никак не ожидал, что Бакуго будет так отчаянно от него бегать. Не в прямом смысле, до этого тот бы не опустился. Омега с упорством барана отбрыкивался от любых шагов в свою сторону. Киришима сначала недоумевал, но не давил, он, в общем-то, и не собирался, он и дружбе был бы рад, он же не замуж его зовет, в конце-то концов. Потом альфа разозлился и решил, что хрена с два Бакуго отвертится, пока они хотя бы нормально не поговорят. И так же упрямо, как тот отбрыкивался, стал обозначать свое присутствие в его жизни. Садился рядом, вставал в пару на тренировках, ел за одним столом в столовой, звал играть. Бакуго злился, огрызался и… на контакт все равно не шел. Орал и косился красными глазами. Ребята пошептались и привыкли. Они вообще легко и быстро приняли Бакуго, несмотря на жуткий характер и взрывную натуру. И его пол волновал больше всех его самого, вон Деку поначалу через раз приходил синий и переломанный — тело омеги не справлялось с сильной способностью, он вообще, чуть что — сразу в слезы, и всем как-то плевать. А они продолжали играть в вооруженный нейтралитет. Киришиме иногда казалось, что он кидает зажженные спички в бочку с динамитом, когда рванет? Рвануло. Правда, не так, как он ожидал.***
Киришима вывалился за дверь чужой комнаты и кинулся к выходу так, как будто пол под ним горел. Слетел вниз через две ступеньки, вырвал из рук опешившего Каминари бутылку воды и вылил себе на голову. — Жарко, — улыбнулся пораскрывавшим рты друзьям, зачесывая пятерней мокрые волосы назад, — я тебе новую куплю, Каминари. — Даа это… ладноо, забей, я наапился… — Каминари смешно протянул гласные, смотря на Киришиму, как на безнадежно больного. Еще бы, все знали, сколько времени и сил он тратит на прическу — одна укладка, чтобы волосы иглами вверх стояли, чего стоит, а тут — импровизированный душ прямо поверх всех стараний, перед самыми занятиями. В голове не то чтобы сильно прояснилось, но холодные капли, падающие за шиворот, определенно отрезвляли. Учебу никто не отменял, это у Бакуго есть вменяемое оправдание, у него такой привилегии нет. Киришима думает, что после слова «привилегии» в адрес ситуации Бакуго, его не спасла бы даже мгновенно твердеющая кожа.***
Киришима Эйджиро мог искренне гордиться тем, что вел себя как обычно. Смеялся с ребятами, как обычно, болтал на переменах, как обычно, витал в облаках на уроках, как… вот это, кстати, было необычно, но Киришима всегда, при всей своей мотивированности, безнадежно заваливал учебу, так что особого внимания никто не обратил. Альфа тяжело вздохнул, поерзал на стуле и прикинул, пошлют ли его к врачу, если он опять попросится выйти. Или просто пошлют — хихикнул в его голове голос Каминари. Когда Киришима сегодня утром оказался перед знакомой дверью и почувствовал, что к привычному дымному запаху примешивается тонкий аромат жженого сахара, он не планировал что-либо менять в своей линии поведения. Пожалуй, успел немного позлорадствовать — как Бакуго будет выкручиваться, он же как пить дать попрется в академию, а ещё подумал, что омега может орать сколько угодно, но хрен кто к нему подойдет ближе, чем на метр. Хотя, к нему и так хрен кто подойдет ближе, чем на метр. «Не смей открывать чёртову дверь!», ага, как же. — Бакуго? Похоже, Киришиме надо было иногда тормозить не только на занятиях. Потому что стоило оказаться за дверью — так накрыло, что альфа вжался в дверь и даже ручку побоялся отпускать. Как кстати были бы сейчас вечные вопли Бакуго, Киришима бы даже от пары взрывов не отказался, самое оно. Вот сейчас Бакуго отомрет, и он в прямом смысле вылетит за дверь под аккомпанемент отборного того, что омега о нем думает, и поплывшие мозги мгновенно соберутся обратно, вот сейчас… Бакуго сидит на кровати, натянув одеяло до подбородка, прижавшись спиной к стене и зажмурившись. Бледный, с болезненным румянцем на скулах, растрепанный больше, чем обычно, сжимающий край одеяла побелевшими от напряжения пальцами. Открыл глаза с расползшимися почти на всю радужку зрачками, Киришима поймал взгляд и разглядел не испуг, нет, но явно мелькающую панику. Испугался из них двоих определенно Киришима. Почему-то «Бакуго в панике» оказалось даже страшнее, чем если бы «Бакуго боится». На испуг можно было бы подколоть, омега бы обязательно разозлился, Бакуго же будущий герой, Бакуго никогда и ни перед чем не дрейфил, он вообще не терпел никакие намеки на слабость, и все было бы нормально, а тут… И что делать с враз взвывшими дурными голосами инстинктами Киришима тоже не очень понимал. Хорошо хоть крыша ехала не так, как в заманчивых, но каких-то жутковатых рассказах на грани откровенной порнухи из взрослых журналов. Как оказалось, ему одной физической реакции было более чем достаточно, чтобы поплыть. Кажется, Киришима разучился разговаривать. Кажется, Бакуго никуда не собирался. Кажется, Киришима даже попытался его успокоить и ему за это не влетело. Киришима выпадает за дверь прежде, чем сядет прямо под ней, а, поливая себя водой, думает, чего ему хочется больше — не возвращаться в общагу сегодня совсем или забаррикадироваться в коридоре у двери Бакуго и не пускать, нахуй, никого.