***
Бакуго никогда столько не занимался самокопанием. По правде говоря, он этим вообще никогда не занимался. До этого. Не то что бы его все устраивало — не напрягало, и ладно. Да и времени на это как-то не было. Были дела поважнее. А теперь ебануло все и сразу. Первый час Бакуго бесил сам себя, его швыряло от «пошел в жопу Киришима, что тебе за дверью-то не стоялось» до «что значит «не хочу», какого хуя ты решаешь за меня, блять». И нихуя не помогало. Он как-то привык думать, что все альфы считают омег слабее, глупее, хуже — если хотите, и привык всем и всегда доказывать обратное. И сейчас по инерции продолжал действовать как обычно. А Киришима мало того, что открыто восхищается Бакуго, так его ещё и не смущает то, что по некоторым позициям он явно безнадежно проигрывает. Если подумать, Бакуго бегает от своего истинного. Не то что бы он сильно верил во всю эту хуйню, но Киришима пах вкусно. И Бакуго не дергало от его присутствия, не так, как с некоторыми альфами, сколько он рож в школе перечистил — не сосчитать. Но ржет Киришима все равно как придурок, и болтун тот ещё, и орет громко, и лыбится все время. Прямо напрашивается на хорошую трепку. Гормоны, бля, докатился, — почти истерично думает Бакуго. — Как на горках, хочу-убью. Если подумать, Бакуго все равно омега. И менять этот факт он не собирается. Ему в общем-то не пол насолил, ему не нравится сама общепринятая концепция: ты омега — сиди дома, не гуляй. Хотя в академию приняли без проблем. Тут вообще на пол не смотрели, только на то, что ты можешь. Если подумать, Киришима ничего. Очень даже ничего. И за Бакуго не бегает, но и забыть не дает. Не боится, не указывает — ты думай, я жду. И причуда у него хорошая. И с причудой Бакуго совмещается, как ни крути. Ну и чего спрашивается Бакуго тогда перетрусил, что он — девочка на выданье? Киришима что, его съест? Бакуго сам кого хочешь съест. Под замок посадит? Не посадит, скорее задолбает и Бакуго сам запрется. Уже. Бакуго морщится — признавать собственные косяки было неприятно. «Не хочу.» А если я хочу? Бакуго подрывается с кровати, падает обратно, стискивая зубы. Бля, забыл. Пережидает волну, встает опять. Он уже придумал, он не знает, чем это закончится, но сделает обязательно. Им же надо хотя бы поговорить. «Не хочу.» А ты? А если бы я до смерти от тебя бегать собрался? Бакуго прикидывает, шипя натягивая форму, что накрывает его где-то раз в полчаса. За это время он до академии добежит и обратно вернется. Ну, Киришима дотащит, если организм еще какой выверт подкинет. Ему бы дойти целым. Он ловит свое отражение в зеркале, у его двойника огромные зрачки, лихорадочный румянец на щеках и растрепанные волосы дыбом, и ворот расстегнутый без галстука. «Невеста, бля, точно» — эта мысль почему-то не раздражает. Веселит. И будоражит. Бакуго прикрывает глаза, отпуская способность. Руки радостно искрят аж до локтей, он впервые за сегодня чувствует себя таким чертовски довольным, ухмыляется и берется за ручку двери. Пиджаку пиздец.***
В академии перемена, Киришима стоит себе спокойно и болтает с друзьями, когда его сначала накрывает запахом костра, и сразу следом — волной возбуждения. Окружающие звуки приглушаются, он уже не слышит, что продолжает ему говорить Токоями. Киришима разворачивается, скользит взглядом по ученикам Юуэй, натыкается взглядом на белобрысую макушку. Черт. Ему хочется подойти и за шкирку развернуть каждого, кто сейчас пялится на Бакуго. Потом толпа расступается, и Бакуго идет прямо на него, и смотрит прямо на него, и у него руки искрят, и, кажется, Киришиму сейчас будут бить. А в следующее мгновение Бакуго уже прямо перед ним, молча смотрит, потом хватает за инстинктивно затвердевшую руку, разворачивается и тащит за собой. Киришима подвисает — пришел сам, увел за руку — и начинает воспринимать окружающий мир уже когда его запихивают в чужую комнату. Будет бить без свидетелей? Бакуго прижимает его к двери, хватает за отвороты пиджака, натягивая ткань, хмурится и опять смотрит, потом вздыхает и роняет голову лбом Киришиме в плечо. Тот только сейчас замечает, что Бакуго дышит так загнанно, как будто бежал стометровку. — Хочу. — еле слышно бурчит он Киришиме в плечо. — Я хочу.