Я никогда не исправлюсь

Чимин просыпается, надевает милые тапочки в виде котят и плетётся в ванную, едва поднимая ноги. Интереса к этому дню нет, как и к жизни в целом. Он утратил его где-то между холодных стен многоэтажек, где-то за песнями о любви и недопитыми бутылками крепкого спиртного. Парень облокачивается на покатые края раковины так, что та наклоняется вперед и с силой сжимает их. Белёсые костяшки на сбитых о стены казанках — невероятно эстетично. И очень больно. Но как там говорят в фильмах? Боль — это лишь слабость, выходящая из твоего тела? Пак этой точки зрения придерживается. Он с осторожностью поднимает взгляд и долго вглядывается в отражение. Что он там видит? Синяки под глазами от хронического недосыпа, искривлённую перегородку носа, как результат одной из пьяных драк, давно потускневшие глаза и яркие губы — единственное, что осталось от маленького и милого Чимини. В общем и целом — уёбок, точнее не скажешь. Блондин вновь опускает взгляд на руки, рассматривает синие вены, выделяющиеся на бледной коже из-за напряжения, и улыбается. Ему явно идёт новый цвет волос. Жаль только оценить некому. Чимин крутит вентиль и из крана начинает литься холодная вода, наполняя ванну. Капает немного пены, явно собираясь понежиться в этой леденящей жидкости, но не ложится в воду и уходит в свою комнату. Надевает самое любимое: белую рубашку, чёрные обтягивающие джинсы, бархатный чокер и красит губы персиковым блеском. После, присаживается за стол и пишет. Пишет о том, что действительно был влюблён в ту девчонку пять лет назад; о том, что обожает зелёный чай и ненавидит чёрный кофе; о том, что всегда хотел познакомиться с тем парнем в клубе, от которого пахнет сладкой мятой. Пак перечитывает написанное несколько раз, сворачивает в несколько раз и снова идёт в ванную. Ледяная вода пускает по коже тысячи мурашек, и парень усиленно пытается унять дрожь в коленках. Как только это удаётся, он засучивает рукава рубашки, берёт лезвие и аккуратно проводит им по запястью. Кровь тонкой струёй стекает в ванну, пока сам Чимин захлёбывается в слезах и вскоре затихает, а вода и пена становятся в цвет новому маникюру бывшей Пака — кроваво-красной. Юнги снова просыпается в холодном поту в три часа ночи. Один и тот же сон снится ему вот уже месяц и не даёт покоя его рассудку.