***
Первые два дня в Фогмире прошли без происшествий, но на третий день мистер Франклин пребывал в возбужденном настроении, чреватом неприятностями, поскольку вся компания получила приглашение отужинать в Фелл Парке с Леди Беделией и ее сыном. — Не беспокойтесь о своей одежде, кузен, — серьезно сказал он, проходя мимо комнаты Уилла и заглянув в нее. — Леди Беделия не будет плохо о вас думать, если вы будете одеты просто. Ей нравится, когда сохранено различие в социальных положениях. Уилл прекратил завязывать шейный платок. — Спасибо, кузен. Это… очень обнадеживает. Прогулка длиной в полмили через парк дразнила множеством лесных тропинок — узкие, коричневые дорожки, которые петляли, подобно змеям, сквозь скопления зеленых деревьев. И Уилл поклялся однажды исследовать их все. Вскоре, широко раскинувшийся парк уступил место официальному саду в строгом стиле, и компания проследовала за сияющим мистером Франклином по широкой гравийной дороге к самому особняку. Вычурный, он не смог впечатлить Уилла своим неумеренным величием. Интерьер также не очень пришелся ему по вкусу. Закрытые коридоры и стены с гобеленами, покрытые сложной резьбой по темному дереву предметы мебели создавали удушливое ощущение разлагающегося богатства. Воцарилось молчание, когда лакей в черно-золотой ливрее торжественно провел их в просторную гостиную. — Сэр Джеймс Прайс, мистер Прайс, мистер Грэм, мистер Франклин и миссис Франклин, — безучастно перечислил лакей. Такая театральность была для Уилла в новинку, и он из любопытства осмотрелся: черный ковер, украшенный узорами цвета зеленого мха; три стены увешаны портретами разнообразных размеров; четвертая стена была почти полностью занята картиной со сценой охоты — обмякшие тела лебедей и разнообразной дичи были перекинуты через длинный стол; и прямо напротив этой эпатажной картины находились два стула с высокими спинками: один занимал угрюмого вида юноша, второй — женщина с почти птичьими чертами лица. Это, наконец, была не кто иная как Достопочтенная Леди Беделия дю Морье. Гости встали в линию перед хозяевами. Миссис Франклин сделала реверанс, джентльмены поклонились, и леди слегка кивнула им всем, а молодой человек с беспокойством поерзал на стуле. Уилл и Прайсы сели на длинный, зеленый, покрытый шелком диван из красного дерева; мистер и миссис Франклин расположились на соседних стульях; и поскольку все они ждали в почтительном молчании, Уилл впервые позволил себе повнимательней присмотреться к Леди Беделии и ее сыну. Нужно было признать, что у тети Ганнибала была поразительная фигура. Золотые волосы, высоко забранные и украшенные черной лентой, элегантно подходили к длинному, черному, бархатному платью, отделанному золотым кружевом, которое изящно спадало на пол. Ее черты были острыми, утонченными; и прищуренные голубые глаза оценивали каждого из новоприбывших с сосредоточенной тщательностью. — Добро пожаловать в Фелл Парк, — любезно сказала она, указывая взмахом тонкой руки на мальчика рядом с ней. — Мой сын, Фрэнсис. Глаза Уилла расширились, когда запах альфы, исходивший от Беделии, преодолел расстояние между ними. Кокосовая сладость, приторная, как красные орхидеи. В свою очередь он понятия не имел, знала ли она о том, что он омега. Она полностью владела собой и ничего ее не выдавало. Все глаза автоматически повернулись к Фрэнсису дю Морье, который покраснел и снова заерзал, но ничего не сказал. — Ее сын, Фрэнсис, унаследует очень большое состояние, и широко распространено мнение, что он и его кузен объединят два поместья. «Так вот он, значит, будущий супруг Ганнибала», — подумал Уилл, с острой болью вспомнив слова мистера Брауна, и тряхнул головой от огорчения. Бледный, худой и мрачный; угрюмый и почти безмолвный. Да, он будет в самый раз. Надменный тон Леди Беделии прервал его мысли. — Как я понимаю, мистер Грэм, у вас четверо сестер? — Да, мэм. — Какое упорство со стороны ваших родителей. Разумеется, они надеялись на законного наследника, — она бросила гордый взгляд на свое собственное потомство. — Тем не менее, им следовало бы понять, что пора остановиться после двух неудачных попыток. Хоть вы и не имеете права наследовать имущество вашего отца, ваш статус омеги должен гарантировать вам пару, по крайней мере, с хорошей репутацией. Уилл услышал бестактный вздох мистера Франклина и подавил улыбку. В других обстоятельствах, он был бы серьезно оскорблен такой уничижительной оценкой, но медленная, манерная речь Леди Беделии просто смешила его. Такое явное жеманство просто нельзя было воспринимать серьезно. В любом случае, шанса возразить не представилось, поскольку Леди Беделия уже повернула свой буравящий взгляд на Беверли. — Миссис Франклин, мой егерь сообщил мне, что поймал маленького беспризорника, убегающего из вашего сада вчера со свежими яйцами в карманах. — Да, Леди Беделия. Мы с мистером Хоббсом уже обсудили этот вопрос. Я передала яйца семье мальчика, — как обычно решительная, Беверли тем не менее была вежлива в своем ответе, и Уилл поразился ее сдержанности. — Я слышала, — выгнутые брови свидетельствовали о некотором недовольстве со стороны Леди Беделии. — Вы, конечно, понимаете, что такая чрезмерная щедрость, скорее всего, приведет к тому, что орды нищих будут днями и ночами молиться у вас на пороге. В следующий раз, когда у вас возникнет порыв помочь кому-нибудь, вы могли бы подумать о том, чтобы выдворить их с ваших владений вместо этого. Это избавило бы вас от многих проблем. Губы Беверли дернулись, но она лишь вежливо ответила: — Спасибо, мэм. Я запомню ваш совет. Уиллу потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не толкнуть Беверли локтем, и как-то он все же сдержал себя.***
Низкий гул повседневной городской жизни — грохот колес кареты, ржание лошади, тоскливый возглас подмастерья метельщика — оставался для ушей Ганнибала симфонией одновременно знакомой и скрипучей, даже после нескольких месяцев. Несмотря на все его опасения по поводу Хартфордшира, спокойствие загородной жизни напомнило ему о Дербишире и о доме, в котором он отсутствовал почти год. Слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз ходил по залам и землям Рейвенстага, поместье было оставлено в компетентных руках его менеджера мистера Сатклиффа, который с теплотой заботился о Мише, наполняя ее дни вечеринками и экскурсиями и приемами — всем необходимым для ее отвлечения после суровых испытаний. Тем не менее, вернувшись в Лондон, Ганнибал обнаружил, что на щеки его сестры вернулся румянец, тени ужасных недель растаяли. Его же мысли пребывали среди покатых холмов и симфоний птичьих песен… и больших голубых глаз, обрамленных темными волосами. Глаз, в одно мгновения горящих возмущением, а в следующее — сладкой тоской. «Это был бы мой первый поцелуй». Сжав зубы, Ганнибал перевел свое внимание на многочисленные счета, пришедшие этим утром от мистера Сатклиффа, внимательно просматривая цифры и делая заметки, чтобы отправить их обратно. — Снова дела поместья, Ганнибал? Рассеянное мычание послужило единственным ответом человеку в алой униформе, который на секунду остановился в дверном проеме, прежде чем зайти в кабинет. Он прошел так, чтобы встать перед столом Ганнибала, и посмотрел вниз на аккуратно перевязанные стопки бумаг. — Как же смертельно скучно это выглядит! Исподлобья взглянув на кузена — хитрого и совершенно очаровательного полковника Энтони Диммонда, — Ганнибал отложил перо и, поморщившись, внимательно посмотрел на свои запачканные чернилами пальцы. — Какое счастье тогда, что это выпало на мою долю, а не на твою. — Вряд ли это моя вина, что у меня нет поместья, — возмутился Энтони, со вздохом опустившись в кресло. — Младшие сыновья, знаешь ли, вынуждены сами зарабатывать себе на жизнь. — Младшие сыновья графов, в то же время, вряд ли заслуживают жалости. Но я бы никогда не обвинил вас в отлынивании от работы, полковник. Мужчины обменялись короткими, но теплыми улыбками. Энтони был старше Ганнибала на два года и долгое время оставался его самым надежным советником и ближайшим доверенным лицом. — Надеюсь, что так, — коснувшись золотой тесьмы, украшавшей его пальто, Энтони печально добавил. — Ты не поверишь, какое количество бумажной волокиты ждет меня в главном управлении. Каждый день в гуще захватывающих событий. Ганнибал вскинул брови. — Правда? Энтони рассмеялся. — Конечно, нет. Но, должен признать, я намного больше предпочитаю события и компанию моих людей пижонству лондонского общества. Ну же, признай это. Ты бы с намного большей охотой предпочел гулять по полям Рейвенстага, чем томиться взаперти оперного ложе пять раз в неделю. — У оперы есть свои преимущества, но да. В целом, ты прав. Поставив локти на богато отделанную поверхность стола, Ганнибал сцепил пальцы и прижал их к губам в задумчивости. Энтони улыбнулся. — Я прав, а? Тогда, возможно, ты наконец-то воспользуешься моим советом и поедешь домой. Но на это предложение Ганнибал тут же покачал головой. — Миша еще не готова. А я не поеду так далеко без нее. — Миша сильнее, чем ты думаешь. И я все еще не понимаю, почему ты покинул Хартфордшир в такой ужасной спешке, — фыркнул Энтони. — Я-то надеялся провести Рождество в деревне. Наслаждаясь свежим воздухом, подальше от этого треклятого городского смога. Ганнибал сделал вид, что занят перекладыванием бумаг. — Я же рассказал тебе про Мейсона. — Ты рассказал мне про Мейсона, это да. Проклиная проницательность своего кузена, Ганнибал был почти рад услышать презрительные нотки голоса миссис Корделл, отдающиеся в вестибюле и обеспечивающие ему удобный уход от разговора. — Вы пришли одна, мисс Грэм? Никто из ваших братьев и сестер не составил вам компанию? Мисс Грэм? Нахмурившись, Ганнибал поднялся из кресла. — Не думал, что мисс Грэм в городе. — Ммм? О, да. Она, видимо, остановилась у тети с дядей. Пока зевающий Энтони тянулся за свежей газетой, Ганнибал вскинул голову и прислушался. По крайней мере, Марго была в безопасности, на экскурсии с Мишей в ее любимую библиотеку на площади Финсбери. Мягкий, ритмичный голос мисс Грэм четко донесся до верхних этажей. — Мои сестры сейчас дома, а брат — в Кенте, навещает миссис Франклин — в прошлом мисс Прайс — и ее мужа. Уилл в Кенте. Уилл. Это имя пульсировало в нем тупой болью. Экскурсии, посещения, поездки в театр и в оперу — ничто не вычеркнуло мальчика из его мыслей. А что касается отвлекающих факторов низменной природы, — никакие улыбки не были столь же естественными, никакие умы, столь же захватывающими, никакие фигуры, столь же приятными как фигура Уилла. Не раз он развлекался даже возможностью завести любовника. Тогда воспоминания непрестанно над ним издевались — о жарких спорах и разнообразных разговорах, о мимолетных прикосновениях и скрытных взглядах. Возможно, в конце концов, уклонение — это не выход. Его глаза горели намерениями, когда Ганнибал повернулся к кузену. — Энтони, что скажешь о порции свежего деревенского воздуха, которого ты так жаждал вдохнуть? Думаю, пришло время навестить нашу тетю.***
Лес, окружающий Фелл Парк, стал для Уилла своего рода убежищем после двухнедельной непрестанной трескотни мистера Франклина и властных указаний Леди Беделии. Последние значительно участились после возвращения сэра Джеймса в Хартфордшир к концу первой недели их пребывания там. Свободная от необходимости проявлять родительскую нежность, Леди Беделия стала посещать пасторат через день, чтобы бранить, покровительствовать и наставлять. Это, как, подмигнув, заверила Уилла Беверли, когда они наблюдали, как удаляется карета женщины после третьего визита, было делом обыкновенным. Стремясь избежать ужасов такого внимания, Уилл отправлялся в длинные прогулки по лесу в те дни, когда Леди Беделию ожидали в Фогмире — или, при случае, в те дни, когда Франклинов вызывали к ней в Фелл Парк — и он нашел себе излюбленное местечко на дальнем конце парка. Здесь, среди мшистых берегов, искривленных елей, древних дубов и зарослей рододендрона петляла укромная тропинка, которая заканчивалась озером и гротом. Это каменное сооружение, по всей видимости, было высечено в склоне холма двадцать лет назад по указанию Лорда дю Морье в качестве свадебного подарка своей молодой жене. Но, если верить местным слухам, Леди Беделия с раннего детства страдала необъяснимым страхом перед водой, так что подарок принес ей не больше удовольствия, чем брак. — Какие новости, кузен! Какие новости! Уилл прекратил резать отбивную и вопрошающе поднял глаза на мистера Франклина, который ворвался в столовую с видом человека, узнавшего секрет невероятной важности. — Где миссис Франклин? — Она еще не спустилась. Сейчас едва пробило восемь, — заметил Уилл, когда лицо мистера Франклина вытянулось. Но он быстро пришел в себя. — Не страшно. Не обременительно будет повторить это еще раз. — И почему же это? Леди Беделия приобрела новую картину? Или, может, новый экипаж, — язвительный тон Уилла, разумеется, был незамечен кузеном. — Намного лучше, — просиял он. — Она ожидает нового гостя. Я только что видел, как экипаж свернул на улицу, ведущую в Фелл-парк. Угадайте, кто это? — Я не могу, — желая только лишь вернуть потерянный покой, чтобы закончить свой завтрак, Уилл изобразил улыбку. — Скажите мне, кузен. — Я, конечно, узнал экипаж издалека, но, в любом случае, он выглянул из окна, когда проезжал мимо. Я уверен, что он зайдет сюда, чтобы засвидетельствовать свое почтение, и какая честь будет принять такого важного гостя! — И о каком же важном госте вы говорите? — нетерпеливо спросил Уилл. — О мистере Лектере, конечно! — у мистера Франклина, казалось, от радости кружилась голова. Уилл со звоном уронил столовые приборы и отодвинул стул. — Похоже, мне пора прогуляться. Но мистер Франклин уже не слушал. — Дождаться не могу, когда расскажу об этом моей дорогой Беверли. Простите, кузен. И через мгновение он исчез, грохоча по лестнице. Сердце Уилла глухо стучало, когда он вышел в сад. Калитка в задней части двора была кратчайшим путем в лес, и какое-то время он шел, не позволяя себе такой роскоши, как опасные раздумья. Но, дойдя, наконец, до грота, он припал к сучковатой сосне, тяжело дыша. Мшистая земля была влажной, но теплой, и Уилл сбросил пальто, расстелив его под собой, как одеяло. Он подтянул колени к груди и обхватил их руками, глядя сквозь тонкие ветви в голубую даль. Спустя четыре месяца они с Ганнибалом Лектером снова оказались под одним небом. Невозможно было подавить дрожь возбуждения. Невозможно также не вспомнить это ужасное чувство — быть отвергнутым, — которое давило на него в течение многих недель после внезапного отъезда Ганнибала из Маскрэт Холла. Солнце поднималось все выше, сверкающие лучи пронизывали пышную зелень. Погруженный в собственные мысли, Уилл не сразу различил звук уверенных шагов по твердой земле, и к тому времени как он осознал, что это значит, их владелец был уже почти подле него. Он оглянулся, широко распахнув глаза, и издал беззвучный вздох. Великолепная пара сапогов до колена… облегающие бриджи и льняное пальто… высокий галстук, подчеркивающий лицо строгой аристократической красоты… угловатые и надменные черты… прямой локон темно-русых волос… Ганнибал. Как только Ганнибал увидел его, альфа резко остановился. Долгое время они просто смотрели друг на друга. Ганнибал, слегка наклонив голову, в конце концов разрушил чары. — Мистер Грэм, надеюсь, вы здоровы. — Мистер Лектер, надеюсь, вы скоро попрощаетесь. Губы Ганнибала дрогнули. — С вами или с Кентом? — Выбирайте сами, — огрызнулся Уилл, выбрав обиду в качестве лучшей защиты от эмоций, терзавших его изнутри. — Хм. Поскольку я прибыл сюда всего несколько часов назад, думаю, моя тетя стала бы активно возражать против последнего. — А против первого? — Как бы мне ни было больно, я пришел к выводу, что это мне неподвластно. Когда Ганнибал приблизился к нему, Уилл вскочил на ноги и торопливо отряхнулся. — Я должен вернуться в Фогмир. Франклины будут меня ждать. Ганнибал преградил ему дорогу. — Я уверен, они вполне могут подождать лишние полчаса. В конце концов, мы не виделись с бала в Маскрэт Холле. — И кто же в этом виноват? Это вы ушли, а не я, — выпалил Уилл, благоразумие покинуло его в смятении. — Да, — Ганнибал склонил голову набок, глаза его блестели от эмоций, которые Уилл не мог определить. — Скажите, вы чувствовали себя отвергнутым? У него вырвался резкий смешок. — Подобное чувство требует ожиданий, сэр. У меня не было подобных иллюзий. — Неужели? Уилл резко вздохнул, сжав руки в кулаки. — На что вы намекаете, мистер Лектер? Яркие голубые глаза, глядевшие на него с такой прямотой, с таким осуждением, действовали на Ганнибала, как ничто другое за всю нескончаемую зиму. Как же ты прекрасен, Уилл Грэм. И каким же идиотом я был, когда поверил, что смогу забыть тебя. Чувствовать такой вызов — это опьяняло. Давало ощущение реальности. Жаждая большего, он подошел еще ближе к омеге, чей аромат наполнил воздух между ними. — Это был бы мой первый поцелуй, — тихо процитировал он, наблюдая как Уилл покраснел от его слов. Задержав взгляд на мальчике, который поспешно отвел глаза, Ганнибал слабо улыбнулся. — Похоже, судьба и обстоятельства вернули нас к этому моменту. — С чего бы это? — Уилл поднял голову и нахмурился. — Может, я и омега, но я не игрушка, сэр. Кроме того, я прекрасно знаю ваше мнение обо мне. При этих словах Ганнибал беспокойно поерзал. — Мое поведение в нашу первую встречу — то, что я сказал, то, как я вел себя по отношению к тебе, — я хотел бы, чтобы ты знал, что я уже давно пожалел об этом. А потом, в ночь, когда был бал, я оставил тебя просто так, без объяснений. Это было ниже моего достоинства. — Это было ниже моего достоинства, — передразнил Уилл низким голосом. Затем, вернувшись к своему обычному голосу, добавил, — Вы не можете просто сказать: «Прости меня, Уилл»? Ганнибал застыл. Насмешливый, дерзкий ребенок. Всегда давит. Всегда проверяет слабые места. Провоцирует и провоцирует, пока… Схватив Уилла за узкие плечи, Ганнибал прижал его к дереву и прошипел нос к носу: — Прости. Меня. Уилл. Но когда Уилл уставился на него, приоткрыв от удивления рот, хватка Ганнибала ослабла, а во рту пересохло. — Уилл, — прошептал он, и затем снова. — Уилл, — и наклонил голову.