***
Рядом было холодно, когда Ганнибал проснулся от сдержанного кашля своего камердинера. — Прошу прощения, сэр, но вы хотели знать, когда мистер Лектер проснется. Моргнув, Ганнибал сел и провел рукой по волосам. — Да, спасибо, Умбер. — Я приготовил вам ванну, сэр. — Отлично. — И попросил свежее белье. — Помолчав, он добавил, — полагаю, мистер Грэм уже позавтракал и сейчас совершает прогулку по парку. С почтительным поклоном Умбер скрылся в соседней ванной комнате, оставив Ганнибала размышлять о том, как ему повезло, что он нанял такого скромного и трудолюбивого слугу. Простыни были пропитаны запахом Уилла, и хотя Ганнибалу больше всего на свете хотелось сохранить этот восхитительный аромат, мириады влажных пятен были куда менее привлекательны. Четверть часа спустя, свежий и явно более респектабельный на вид, он спустился по лестнице, горя желанием найти своего любовника омегу. Ведь они определенно были любовниками, и если он не сможет убедить Уилла связаться и жениться на нем, то постарается, по крайней мере, сохранить это так долго, как позволит Уилл. Полностью поглощенный своими мыслями, Ганнибал вспомнил, почему его разбудили, только войдя в столовую и увидев, как дядя уплетает жареную кость. — Доброе утро, дядя. Рад видеть, что вы не испытываете никаких болезненных последствий прошлой ночи. Роберт Лектер поднял глаза, не донеся вилку до рта, и приветственно помахал ею. — А, Ганнибал. Наконец-то. Я уж начал сомневаться, не суждено ли мне провести свои последние часы здесь в полном одиночестве. — Последние часы? Приподняв бровь, Ганнибал подошел к боковому столику и налил себе чашку чая из серебряного сервиза. — Вы не собираетесь возвращаться из парижских дебрей? — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — он бросил выразительный взгляд. — Единственный, кого я видел с самого утра, — это ваш молодой человек. — Прошу прощения? — Настала его очередь сердиться. — Что именно вы имеете в виду? Его дядя хмыкнул. — Не притворяйся оскорбленным, Ганнибал. Тебе это не идет, — он отложил вилку и пристально посмотрел на племянника проницательным взглядом. — Неужели ты думаешь, что я ничего не заметил из того, что происходило прошлой ночью? Глаза Ганнибала посуровели. — Дядя, Уилл Грэм — не предмет пустых сплетен. Но Роберт Лектер только улыбнулся. — Я очень рад это слышать. Он кажется очень достойным молодым человеком. Он собирается присоединиться к юридической практике своего дяди, не так ли? — Он одобрительно кивнул. — Я кое-что знаю о мистере Кроуфорде. Он пользуется большим уважением в юридических кругах. Хотя, — добавил он, — я часто задумывался о недостатках ученичества. Слишком много наблюдений и слишком мало реальной практики. На мой взгляд, лучше всего сразу погрузиться в работу. У Ганнибала округлились глаза. — Откуда вы так хорошо осведомлены о планах мистера Грэма? — А потом, с раздраженным ворчанием добавил, — Энтони. И уже вовсе не смущаясь, дядя беззаботно признался: — Так уж случилось, что по пути сюда мне случилось заглянуть в Валентайн Холл. — И просто вот так вышло, что Энтони счел необходимым потчевать вас подробностями нашего визита в Кент? — Он мог упомянуть об этом раз или два. — С особым упором на наши встречи с мистером Грэмом, я полагаю. — Ну, мистер Грэм не был единственной темой разговора, но… — Я придушу своего кузена! — Ганнибал, — мягко перебил его дядя, — Энтони иногда бывает немного неосторожным, но он не со зла. Он не сказал ничего, что могло бы повредить ни мистеру Грэму, ни тебе, — протянув руку, он коснулся плеча Ганнибала. — Скорее, он беспокоился за тебя — особенно о том, что ты слишком быстро покинул Кент, и о твоем душевном состоянии после этого. Кроме того, — добавил он, подмигнув, — после вчерашних ночных визитов, можешь быть уверен, у меня возникли бы собственные подозрения. У меня есть глаза, дорогой племянник. Несколько успокоившись, Ганнибал тем не менее сделал мысленную пометку, что при первой же возможности ему следует поговорить с кузеном наедине. А что касается насмешек его дяди… — Надеюсь, вы не сказали мистеру Грэму такой чепухи. — Ганнибал, в самом деле, — сердито фыркнул Роберт Лектер. — Ты еще спрашиваешь! Кроме того, я вообще-то не разговаривал с молодым человеком, а просто видел, как он бродил на улице с этой твоей проклятой собакой, — он снова взял свои приборы и преувеличенно тяжело вздохнул. — Хотя, по крайней мере, он не тратит впустую полдня на сон. Жаль, что то же самое нельзя сказать о вашем домашнем хозяйстве. — Сейчас едва девять часов. — Несмотря на это, — внезапно посерьезнев, дядя сурово посмотрел на него. — Ганнибал, я надеюсь, ты не играешься с чувствами мальчика. Ганнибал замер, поднеся чашку к губам. — Играюсь? — Ты колеблешься, что совсем на тебя не похоже. Обычно я не говорил о таких вещах, но в данных обстоятельствах… — И что же это за обстоятельства? — он стиснул зубы, прилив желания защитить Уилла захлестнул его. — Я, конечно, знаю, что он омега, — мягко продолжал дядя. — И, следовательно, отличная партия. — Уилл не определяется статусом омеги, — пробормотал Ганнибал и тут же покраснел, осознав свою ошибку. — Также, как не определяется и своим происхождением. Услышав это, Ганнибал резко поднял голову. — Так ты знаешь. — Что биологическая мать мальчика — не миссис Грэм? Да, я знаю. — И все же вы ничего не возразите против? — Ганнибал Лектер, неужели ты совсем меня не знаешь? — Редкие морщины покрыли лоб его дяди. — Я надеюсь, тебя не это заставляет задуматься. — Нет, не это, — отрезал Ганнибал, поднимаясь со стула и подходя к окну. Чувство вины при воспоминании о его поведении по отношению к Уиллу в первые дни их знакомства тяжело давило на него в тот момент. А потом был Фогмир… Он мрачно уставился в окно, вспоминая тот день, который всеми фибрами желал забыть. — А поскольку вы настаиваете, я скажу вам по секрету, что сделал предложение мистеру Грэму в Кенте, но он мне отказал. Последовало короткое молчание. — Могу я спросить, почему? «Вы не хотите меня любить… Вы ведь ничего этого не хотите…» Тяжесть в груди Ганнибала усилилась. Он резко обернулся, скривив губы в невеселой улыбке. — Потому что то было время, когда его положение заставляло меня задуматься. Он знал это и совершенно справедливо послал меня к черту. — Понятно, — Роберт Лектер задумчиво посмотрел на него. — И все же вы оба здесь, вместе, — он поднял руку, чтобы предупредить протест Ганнибала. — Я сознаю, что мне грозит немалая опасность переступить границы, и больше ничего не скажу об этом, кроме того, что тебе не следует слишком расстраиваться, мой мальчик, — огонек в его глазах вернулся. — В самом деле, судя по тому, как мистер Грэм смотрел на тебя вчера вечером, тебе вовсе не следует отчаиваться! При этих словах Ганнибал не смог сдержать печальной улыбки. — Я буду скучать по тебе, дядя. Не оставайся там надолго. — Нет-нет. — И даже не подняв глаз, добавил, — Я обязательно вернусь к свадьбе. — Дядя!***
— Потрошитель, стой! Уилл отмахнулся от холодного носа, который настойчиво упирался ему в щеку. До сих пор он получал огромное удовольствие от прогулки; следуя указаниям садовника, он наконец нашел неуловимую охотничью башню, и после импровизированного купания в ближайшем лесном пруду, он лежал среди пышной, по щиколотку высокой травы, раздетый до рубашки и бриджей, сонно глядя на элегантный каменный фасад. Отчаявшись получить внимание, Потрошитель отошел к ближайшему кусту незабудок, и Уилл со вздохом закрыл глаза. Если бы только он мог избавиться от физического дискомфорта, который вытащил его из постели Ганнибала, лишив блаженства, — конечности его ныли, а кожа была слишком натянутой, слишком горячей. Но даже купание принесло ему лишь временное облегчение. Солнце теплыми лучами ласкало его лицо, наконец убаюкивая в легком сне. И на какое-то время, успокоенный ветром и приглушенной симфонией птичьего пения, он уснул.***
— Уилл? Слегка пошевелившись, он нахмурился. Что-то было не так. — Уилл, проснись. Ганнибал и тон, который требовал немедленного подчинения. Уилл открыл рот, чтобы возразить, но все, что из него вырвалось, было хныканье. Что-то не так. Что со мной такое? Ганнибал повторил его имя, и в голосе послышалось нетерпение, смешанное с чем-то тревожно близким к панике. — Уилл, открой глаза. Сейчас же! — Перестань кричать! Нахмурившись, он с трудом моргнул, и в поле зрения появилась огромная фигура Ганнибала. — Я бы перестал, если бы ты делал то, что тебе говорят, — но от этого отпора Ганнибал ощутил явное облегчение. Уилл попытался сесть, но его охватило смятение. Бриджи у него были мокрые. Опять мокрые, после купания? Нет, они высохли, когда он лежал под солнцем… А потом он почувствовал это — безошибочно узнаваемый запах смазки. Неуправляемая, обильная смазка. И вдруг все обрело пугающий смысл. Беспокойство, постоянные боли, повышенная температура тела. О нет. Ганнибал присел перед ним на корточки, стараясь скрыть беспокойство, и приложил прохладную руку к его лбу. — У тебя жар, — пробормотал он и тут же резко выдохнул, глядя Уиллу прямо в глаза, которые вдруг стали почти черными. — Я знаю, — жалобно прошептал Уилл. — Ганнибал, мне кажется, у меня начинается течка. Сосредоточься. Что ты можешь сделать? — Останься. Сжав плечо Уилла, Ганнибал резко встал и направился к охотничьей башне. По обе стороны короткой лестницы, ведущей к парадной двери, на симметричных колоннах восседали два вырезанных из камня свирепых ворона с горящими глазами. Ганнибал схватил одного из воронов и наклонил его в сторону, открыв полое основание и спрятанный под ним большой ключ. Он снова бросил тревожный взгляд на Уилла. Потрошитель появился из-под искривленных кустов рододендрона, и теперь Уилл полулежал, прислонившись к тяжело дышащей собаке. — Я вернусь через несколько минут, — сказал Ганнибал, как он надеялся, ободряющим тоном, и Уиллу удалось слегка улыбнуться в знак признательности. Помещения башни были простыми, но, к счастью, все было готово к началу охотничьего сезона. Быстрый осмотр спальни на втором этаже показал, что кровать с балдахином была застелена свежим бельем. Маленькие камины в каждой комнате были установлены, а кухня укомплектована всем необходимым. Ганнибал вернулся и увидел, что Уилл ждет его у подножия лестницы. Покраснев и явно смутившись, он умудрялся смотреть куда угодно, только не на Ганнибала, и спросил: — Нам следует вернуться в дом? — Мы могли бы, — медленно ответил Ганнибал. — Если ты этого хочешь. Я подумал, ты, возможно, предпочтешь более уединенное место. При этих последних словах Уилл покраснел еще сильнее. — Я… Да, спасибо. Это очень любезно с твоей стороны. Любезно? Слегка ощетинившись на отстраненную вежливость Уилла, Ганнибал подавил желание огрызнуться на него, но разочарование значительно уменьшилось, когда он увидел, насколько подавлен был Уилл. Он спустился по ступенькам и без лишних слов заключил его в объятия. Если бы он почувствовал хоть малейшее сопротивление, то немедленно отпустил бы его, но Уилл растаял в его объятиях и выдавил: — Ганнибал. — Я держу тебя, — хрипло пробормотал он. — Я держу тебя, Уилл. Оказавшись внутри, он решил, что самым разумным будет немедленно обустроить Уилла наверху. Ганнибал первым поднимался по винтовой лестнице и вошел в спальню, крепко держа Уилла за руку. — Здесь немного душновато, но открытое окно поправит дело. Уилл бросил неуверенный взгляд на кровать. — Я не хочу портить простыни. — Вздор, — отпустив руку Уилла, Ганнибал наклонился вперед и одним быстрым движением сорвал покрывало и бросил его на пол. — Ну вот. А в шкафу есть свежее постельное белье. Я скажу своему камердинеру, чтобы принес сменную одежду. Уилл моргнул. — О, мои пальто и ботинки. Они все еще снаружи. — Не волнуйся. Сейчас принесу, — Ганнибал помедлил. — А пока тебе следует снять эти штаны, Уилл. Тебе, наверное, неудобно. Уилл фыркнул от смеха. — Это некоторое преуменьшение. Их взгляды встретились, и Ганнибалу захотелось снова подойти к нему. Но соблазн пропитанного запахом омеги уже был невероятно притягательным, и если жар Уилла вызвал гон… — Я сообщу вашему дяде, что вы нездоровы. И справлюсь о тете. Он попятился к лестнице, стараясь всеми силами не обращать внимания на разочарованное выражение лица Уилла. — Я вернусь, как только смогу. Уилл недолго размышлял о неестественном и неловком уходе Ганнибала — другие размышления быстро взяли верх. Несмотря на открытое окно, атмосфера в комнате становилась все более отупляющей по мере того, как температура его тела поднималась все выше. Когда он услышал хлопок закрывающейся двери, он тут же снял промокшие бриджи и панталоны, а вскоре обнаружил, что необходимо также избавиться и от рубашки. Сбросив испорченную одежду в свернутый клубок рядом с кроватью, он пополз между блаженно прохладными простынями и молился, чтобы худшее поскорее закончилось.***
— Закрой глаза, Уилл. Расслабь тело. — Я постараюсь. Всхлипывая, он сделал несколько глубоких вдохов. Позволил своим мышцам расслабиться. — Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты представил себе свое самое любимое место во всем мире. Можешь это сделать? — Да. Отцовский ручей, протекающий через лес за нашим домом. — Подумай о звуках… Бурлящая вода, пение птиц — комичный хор вяхирей, редкий порыв ветра, качающий ветви деревьев. -…и запахах… Свежесть воды, почти сладкая на моем языке. Земля и трава. -…и чувствах… Прохлада до самой талии. Камешки между пальцами ног. Солнце на лице. — Ты сейчас там, Уилл? — Да. — Это помогает? — Это облегчает боль. — Я рада это слышать. — И что мне теперь делать? — А теперь оставайся там, Уилл, сколько тебе нужно. И всякий раз, когда захочешь вернуться туда снова, тебе нужно просто запрокинуть голову, закрыть глаза и вступить в тишину потока. Понимаешь? Уилл повернул заплаканное лицо в сторону, глаза его были полны благодарности. — Думаю, да. Да. Спасибо, тетя.***
— Уилл. Этот запах… — Уилл. Свежесть воды, почти сладкая на моем языке. Земля и трава. — Уилл, вернись. Кровать прогнулась, и нежная ладонь, обхватившая его щеку, вывела его из глубоких грез. — Ганнибал? — Он с усилием открыл глаза и улыбнулся. — Это ты. — Конечно, это я, — Ганнибал вопросительно посмотрел на него. — Можешь сесть? Услышав это, Уилл нахмурился. — Я вовсе не болен. Как это было ни досадно признавать, ему все-таки стоило немалых усилий заставить себя выпрямиться, однако Ганнибал промолчал. Вместо этого он потянулся к туалетному столику, взял чашку, кувшин и щедро налил воды. — Вот, выпей. Она абсолютно свежая — я взял ее из ручья, который протекает за башней. Уилл взял чашку и отхлебнул ледяную жидкость, глядя на Ганнибала поверх кромки. — А где Потрошитель? — Я отвел его в дом. Здесь он будет только обузой. — Я тоже так думаю. Есть новости от дяди? Ганнибал покачал головой. — Я послал слугу, чтобы передать сообщение, но он еще не вернулся. Его ответ прозвучал напряженно, и внезапно Уилл мучительно осознал, что он не просто обнажен под тонкой простыней, обмотанной вокруг его талии, но что он твердый и влажный. Он вернул чашку и опустил взгляд, вплетая пальцы в простыню, борясь с желанием укрыться полностью. — Тебе пора. Но Ганнибал не двинулся с места. — Я не хочу, чтобы ты был один. — Полагаю, в данном случае так будет лучше для меня. — Уилл, — голос Ганнибала звучал резко, но заботливо. — Посмотри на меня. Он не подчинился, и его подбородок подняли нежные пальцы; со звуком разочарования он неохотно поднял глаза на альфу. Ганнибал посмотрел на него, нахмурив брови. — Я лезу куда не следует? Я преступил границы, приведя тебя сюда? — Нет, конечно, нет, — Уилл закусил губу. — Тогда почему ты хочешь, чтобы я уехал? Все больше волнуясь, Уилл тщетно искал нужные слова. Потому что я боюсь. Боюсь, что я потребую слишком многого. Что ты начнешь видеть в этом ловушку. Что уродство обязательств запятнает красоту исследований. Но когда дело дошло до выражения этих опасений, он обнаружил, что онемел от отчаяния. И лицо Ганнибала стало настороженным. — Это вопрос доверия? Ты боишься, что я причиню тебе боль, если останусь? Разочарование быстро переросло в гнев. — Дурак, — его голос дрожал, и он отбросил руку Ганнибала, сверкнув глазами от ярости. — Это не тебе я не доверяю. А себе. Несколько мгновений Ганнибал бесстрастно смотрел на него, и воздух между ними гудел от напряжения. — Неужели ты думаешь, что можешь попросить у меня что-то такое, чего я не отдам по своей воле? — Тебе здесь некомфортно. Я же вижу, — он старался, чтобы его голос не звучал обвиняюще. — Уилл, — Ганнибал резко вздохнул. — Я не хочу злоупотреблять твоим доверием. — А меня ты хочешь? — резко произнес он. В него впились янтарные глаза. — Да, я хочу тебя. — Хочешь, потому что у меня течка? — На это я отвечать не стану. Уилл положил ладонь на грудь Ганнибала. Сердце билось в такт с его, и внезапно ему стало нечего бояться. — И тебе это не нужно. Потому что я знаю, что ты хочешь меня — меня, Ганнибал. — Я очень рад это слышать, — его лицо уже не было таким надменным, и он положил свою руку поверх руки Уилла. Уилл с серьезной уверенностью посмотрел на него. — Тогда, прошу, окажи мне такую же любезность. Не отрывая от него глаз, Ганнибал поднес руку Уилла к своим губам. Он покрывал нежными поцелуями костяшки пальцев и, вероятно, не пошел бы дальше, если бы Уилл не протянул руку и не провел дрожащими пальцами по этим прекрасным губам. Между ними густо расходился аромат. Ганнибала, его собственный. И дюймы, разделяющие их тела, вдруг показались ему неприемлемой пропастью. С губ Уилла сорвалось что-то до ужаса похожее на стон, и он инстинктивно попытался скрыть свежий румянец на щеках, уткнувшись головой в грудь Ганнибала. Успокаивающие руки сомкнулись вокруг него. — Что я могу сделать, Уилл? Уилл вздохнул, придвинулся ближе и обнял Ганнибала за талию. — Я не знаю. Ганнибал положил подбородок на макушку Уилла, вдыхая его запах; естественный запах юноши перешел в горячую лихорадочную сладость. Это взывало к инстинкту глубоко внутри него — к той ужасной потребности сцепки, — который, как он знал, был типичным для альф, но который он давно с отвращением отверг как нечто низменное, грубый возврат к нецивилизованному веку. И все же, несомненно, не могло быть ничего менее прекрасного в том, что он чувствовал к Уиллу: искреннее желание заботиться, обожать и поклоняться телом и душой. Уилл отстранился от его прикосновения, подняв подбородок и уткнувшись носом в его горло. — Я знаю только, что ты мне нужен, Ганнибал. Ганнибал чувствовал его дыхание. — Пожалуйста. И тогда уже не было ни колебаний, ни отступлений. Обхватив лицо Уилла, Ганнибал прижал их губы друг к другу в поцелуе всепоглощающего голода. Его нетерпение было подхвачено нагим юношей, который поднялся на колени и схватил Ганнибала за куртку, прижавшись к нему всем своим дрожащим телом. Исследующие пальцы скользнули вниз по красивой дуге спины Уилла, следуя по выступам его позвоночника. Он оценивал прелесть тела омеги, как когда-то вздыхал над изысканной конструкцией скрипки Страдивари. И когда кончики пальцев Ганнибала опустились ниже изгиба ягодиц Уилла, чтобы с дразняще обвести его набухший скользкий вход, Уилл застонал и затрепетал, еще сильнее прижавшись к нему. — Ложись, — прошептал Ганнибал, целуя Уилла в полуоткрытые губы. — Позволь мне позаботиться о тебе. Позволь мне любить тебя. Пока он медленно раздевался, ему хватило одного взгляда, чтобы насытиться гибкими конечностями и голубыми глазами с полуприкрытыми веками, полными желания, чтобы слушать нетерпеливые вздохи и капризные звуки Уилла с большим удовольствием, чем можно было бы получить от самого прекрасного концерта Баха; предвкушение было само по себе волнующим. А потом, наконец, блаженство движения к прекрасному телу прекрасного юноши, который двигался к нему. Он прижался нежными губами к горячим щекам Уилла, впалому горлу, влажной коже над быстро бьющимся сердцем. Но когда он приблизился, чтобы взять Уилла в рот, медово-горячий запах смазки заставил его пульс биться в нестройном бешенстве. Почти бессознательно он слепо искал источник — это тонкое, трепещущее кольцо мышц теперь ярко покраснело и блестело - и с диким рычанием глубоко пронзил его языком. С громким криком Уилл выгнулся на кровати и схватил Ганнибала за волосы. Этот жест, одновременно требовательный и покорный, только усилил пыл Ганнибала. Он жадно сосал, наслаждаясь вкусом, запахом, высокими короткими криками, вырвавшимися из груди Уилла. Пока этого уже было недостаточно. — Перевернись. Он едва узнал свой собственный голос — низкий и скрипучий, — но Уилл подчинился с неослабевающим рвением и, перекатившись на живот, встал на четвереньки, прогнувшись в пояснице и выставив бедра. Подставляется. Для меня. Обхватив Уилла рукой за талию, удерживая его так, что они оказались кожа к коже, Ганнибал попытался взять себя в руки и, охваченный лихорадочным отчаянием, одним быстрым толчком вошел в Уилла. Уилл вскрикнул, прижался к нему, извиваясь, и Ганнибал застонал, когда мышцы горячего, тугого прохода Уилла сжались вокруг него. Он схватил Уилла за волосы и потянул, подтягивая его вверх и назад, чтобы тот прижался ко всему его телу, пока опухший узел не столкнулся с барьером симпатичных округлых ягодиц Уилла. Искушение надавить — погрузить свой узел глубоко и сделать Уилла бесповоротно своим — ужалило с дикой силой, и он замер, ужаснувшись этому порыву. Уилл раздраженно поежился. — Не останавливайся. Когда единственным ответом, который он получил, была глубокая дрожь, он протянул руку и запустил пальцы в волосы Ганнибала, дергая не слишком нежно. — Я не сломаюсь, Ганнибал. Едва слышное рычание, пронзившее их обоих, должно было, пожалуй, встревожить Уилла, но в этот момент он ощутил лишь восхитительное ощущение силы. Ганнибал хотел его. Ганнибал хотел сцепиться с ним. Он мог чувствовать… это. В собственнической хватке рук Ганнибала, в быстром биении его сердца, в сильном давлении лба к спине Уилла. И, ох, как же Уилл хотел того же. И все же он знал, что им не следует этого делать, пока они теряются в тумане жара и похоти. И не тогда, когда Ганнибал все еще терзался противоречиями. Этот путь наверняка вел только к сомнениям и сожалениям. Поэтому он проглотил умоляющие слова и потянулся к руке на своей талии. Направив его вниз, он положил его на свою прямую, сочащуюся влагой плоть и застонал, когда пальцы Ганнибала быстро обвились вокруг него. — Да, касайся меня. Когда Ганнибал начал медленно поглаживать его, Уилл приник к нему, задыхаясь от избытка ощущений, наполнявших его перевозбужденное тело. Внезапно Ганнибал прильнул к нему, сжимая руками его бедра. Потеряв равновесие, Уилл повалился вперед на кровать, опершись на руки. Он уткнулся щекой в прохладную простыню, полуприкрыв глаза от блаженства, и Ганнибал взял его тогда с почти дикой силой, вонзая глубоко и сильно. Ритмичные толчки узла в колечко мышц Уилла довели его до бессвязного хныканья, и когда Ганнибал снова потянулся к нему, чтобы погладить и потянуть, он издал яростный отчаянный крик. Ганнибал быстро последовал за ним, уткнувшись лицом в шею Уилла и издав сдавленный стон.***
Они уснули, а когда проснулись, то снова занялись безумной любовью. Ганнибал довел Уилла до исступленных слез, придавив его к кровати и посасывая соски, пока они не стали настолько чувствительными, что Уилл, всхлипывая, кончил нетронутым. Затем он взял его, нежно обхватив пальцами за горло, и Уилл кончил во второй раз, когда Ганнибал тоже достиг пика. Так продолжалось три дня. Они ненасытно исследовали тела друг друга, жадно выискивая губы, языки и пальцы. Они спали тесно прижавшись друг к другу, тело Ганнибала изгибалось вокруг тела Уилла… иногда Уилл слышал тихие голоса и приглушенные шаги внизу, что объясняло еду, с которой Ганнибал периодически будил его, и которой они кормили друг друга запачканными пальцами и нежными улыбками. На четвертый день Уилл проснулся с ясной головой и без лихорадки. Положив голову Ганнибалу на грудь, он посмотрел вверх сквозь спутанные кудри и почувствовал, как сердце его сжалось при виде выражения удовлетворения на лице спящего альфы. Улыбаясь, он переполз через тело Ганнибала и устроился рядом с ним, наклонившись, чтобы подарить легкий, как перышко, поцелуй в слегка приоткрытые во сне губы. Ганнибал только вздохнул и слегка пошевелился, и Уилл повторил свое действие, но уже почти безрезультатно. Но когда он просунул язык Ганнибалу в рот, его тут же захватили сильные руки, подняли и, перевернув на спину, придавили восхитительно тяжелым грузом. Хихикая, он ухмыльнулся Ганнибалу, который пытался придать своему лицу суровое выражение. — Доброе утро. — Хм. Было бы лучше, если бы ты разбудил меня хотя бы через час после рассвета. Уилл фыркнул. — Посмотри на каминные часы, Ганнибал. Рассвет наступил несколько часов назад. Настороженные глаза сузились на его лице, и Ганнибал потянулся, прижимая тыльную сторону ладони ко лбу Уилла. — Твоя лихорадка спала. — Да. — Твоя течка закончилась? В тоне Ганнибала было что-то почти похожее на сожаление, и Уилл схватил его за руку, поднеся ее к губам, прежде чем отпустить. Затем мягко добавил: — Полагаю, что так. А ты как? Ганнибал слегка подтолкнул Уилла носом в сторону, чтобы понюхать его шею. — Гон альфы зависит от течки омеги, Уилл. Да, я снова стал самим собой. Уилл слегка напрягся, услышав это, и Ганнибал поднял голову, чтобы бросить на него укоризненный взгляд. — А это значит, что помимо того, что я хочу тебя так же сильно, как и прежде, я желаю принять ванну. Успокоившись, Уилл обнял Ганнибала за шею и крепко прижал к себе. — Позже, — пробормотал он, касаясь губ альфы, и за целый час больше не было произнесено ни слова.***
В следующий раз, когда Уилл очнулся, он был один. Свет лился в открытое окно, солнце стояло в зените, и приветливый ветерок шевелил знойный воздух. Моргнув, он сел и потянулся, широко зевая. Он склонил голову набок, прислушиваясь к звуку знакомых шагов, и выжидательно уставился на дверь. Когда появился Ганнибал, одетый в бриджи и наспех заправленную рубашку, с мокрыми волосами, свисавшими на лоб тонкими завитками, Уилл приподнял бровь. — Ты что, плавал? Тут он заметил записку в руке Ганнибала. Тот поднял ее вверх. — От твоей тети. — О, как она там? Краска стыда залила щеки Уилла, потому что до этого момента он совершенно забыл о бедной, больной миссис Кроуфорд. Но Ганнибал улыбнулся. — Почти здорова. В конце концов, это была временная болезнь. Возможно, как предположила твоя тетя, это результат употребления сомнительной рыбы на обед в день бала. Уилл наморщил лоб. — Я думал, у нее головные боли. И я не помню рыбы в меню в тот день. Ганнибал подошел и сел рядом с Уиллом, нежно проведя пальцами по его волосам, пригладив локоны, а затем отпустив. Все мысли о таинственной скоротечной болезни миссис Кроуфорд мгновенно улетучились, и Уилл прильнул к Ганнибалу, прикрыв глаза от ленивого удовольствия. — Возвращайся в постель. — О, нет, — резко поднявшись, Ганнибал поджал губы и протянул руку. — Вы идете купаться, мистер Грэм. Рядом есть пруд, который я часто использую для этой цели. Полностью уединенное место. — Это там ты сегодня купался? — Да. Чувствую себя очень бодрым. — Ты хотел сказать замерзшим. — Я хотел сказать чистым. Уилл надул губы. — Ты хочешь сказать, что мой запах неприятен? — Я полагаю, что, когда мы сегодня вечером примем твоего дядю, было бы невежливо с нашей стороны приветствовать его, благоухая друг другом. — Оу, — борясь с разочарованием, Уилл старался не показывать этого. — Он приедет, чтобы забрать меня обратно? — Да. Уилл позволил ему притянуть себя, и когда Ганнибал впился в него долгим поцелуем, он обвил руками его шею и собственнически сжал их. Я не хочу уходить. — Миссис Кроуфорд очень беспокоится о твоем здоровье и очень хочет тебя видеть, — глаза сверкали, руки рисовали восхитительные линии на коже Уилла. Ганнибал добавил, — однако я намерен устроить прием в следующую пятницу, и поскольку он, несомненно, продлится до рассвета, возможно, тебе снова придется отправить своих дядю и тетю домой в экипаже и остаться здесь на ночь. Что думаешь? — Отлично, — усмехнулся Уилл, прижимаясь к Ганнибалу и завладевая его губами в очередном голодном поцелуе. Было уже далеко за полдень, когда они наконец выбрались из комнаты.***
Ганнибал всегда гордился своей железной выдержкой, но одного взгляда на Уилла, резвящегося в прозрачных водах каскадного пруда, было достаточно, чтобы подвергнуть испытанию даже его обычно непоколебимое самообладание. Они отважились выйти только в бриджах и рубашках — слишком мало для публичного появления, по мнению Ганнибала, хотя, по общему признанию, контрастирующие ощущения мягкой травы под ногами, теплой земли и хрустящего папоротника были наиболее приятны — и все же, как только они подошли к пруду, Уилл немедленно разделся до панталон. Теперь он стоял по пояс в воде — бледный нимф среди цветущих водяных лилий, — склонив лицо к свету, который лился на него подобно жидкому золоту. Так красиво, что Ганнибал едва мог дышать. — Ты намереваешься стоять там до заката? — Возможно, — Ганнибал улыбнулся, не сдвинувшись с места. — У меня сейчас не особо много мотивации двигаться. — Вот как? — Уилл шагнул на мелководье, тонкое белье прилипло к телу и ничего не скрывало. Он кокетливо усмехнулся, — ты уверен? — Уилл Грэм, это просто безобразие, — проворчал Ганнибал, но уже вытащил рубашку из штанов. Он отбросил ее и вошел в воду, не сводя глаз с ухмыляющегося шаловливого омеги, который его пленил. Легко поймав Уилла, он собственнически обвил руками его тонкую талию и притянул его ближе, фыркнув от удовольствия, когда руки Уилла опустились, чтобы расстегнуть его бриджи. — Ты носишь слишком много одежды. — А ты зачастую до крайности мало. Тонкие пальцы Уилла обхватили его плоть, прохладную и скользкую от воды кожу, и Ганнибал с наслаждением поддался, сузив глаза от удовольствия. Когда он кончил, голова его была опущена, губы прижались к влажным кудрям Уилла. После неспешного купания они лежали бок о бок на травянистом берегу, положив головы на мох и сцепив пальцы рук. И пока их одежда сохла в душном тепле полудня, они говорили. Они беседовали, как в то холодное, морозное ноябрьское утро в Хартфордшире, об искусстве, культуре и музыке. И Ганнибал обнаружил, что снова влюбляется. — Ты читал Бекфорда? — Он лениво протянул руку и выдернул колючку из волос Уилла. Уилл хмыкнул. — В библиотеке отца есть экземпляр «Ватека», но, признаюсь, он мне не по вкусу. Я предпочитаю энциклопедии романам. — Я больше думал о его письмах. В частности, «Сны, мысли наяву и случайности»*, — и после вопросительного взгляда Уилла добавил, — коллекция, в деталях описывающая его европейские путешествия. Бекфорд дал копию моему отцу после того, как однажды жил здесь летом, будучи еще молодым. Я поищу ее для тебя — учитывая твое увлечение континентом, я думаю, тебе понравится. — Спасибо, — тихо произнес Уилл, наклоняясь к Ганнибалу, чтобы подарить ему поцелуй, который тот охотно принял. — Мысли наяву, — с губ Уилла сорвался вздох, и от мягкого свечения его глаз к горлу Ганнибала подступил ком. — Я часто думал о тебе после Кента. Каждый день. Каждую ночь, — он мечтательно улыбнулся. — Однажды вечером я стоял у окна своей спальни, глядя на ночное небо — Орион стоял над горизонтом, рядом с ним был Юпитер. И я подумал, может ты тоже это видишь. Интересно, видели ли мы одни и те же звезды. Невероятно тронутый, Ганнибал заправил локон за ухо Уилла, тщательно подбирая слова. — Я верю, что некоторые из этих звезд мы всегда будем видеть вместе. Мое самое заветное желание, чтобы так оно и было. Они снова погрузились в молчание, склонив головы друг к другу и переплетаясь пальцами.***
Вернувшись в охотничью башню, они обнаружили, что их ждет легкая трапеза из хлеба, холодного мяса и пышных гроздей помидоров черри, только что принесенных из оранжереи. Беседа стала прерывистой, и по мере приближения часа прибытия мистера Кроуфорда настроение становилось все более подавленным. Желая снова вызвать улыбку на лице Уилла, Ганнибал взял нож и принялся срезать кожицу с самого большого помидора, аккуратно свернув ее в форме розы. — Это тебе. Его пальцы в красных пятнах и капающем соке; он протянул изящно скрученный бутон через кухонный стол. Уилл принял его с довольным смешком. — Мне его съесть или найти для него вазу? Но блеск в его глазах опровергал его легкомысленный ответ. Сердце Ганнибала тоже болело при мысли об их неминуемой разлуке — так много осталось невысказанного и неразрешенного между ними. Но это едва ли было прощание навсегда; Уилл вернется в Хартфордшир через долгую неделю. Они переоделись в свежую одежду, приготовленную Умбером в их отсутствие. Ганнибал завязал Уиллу шейный платок, а затем терпеливо стоял, пока Уилл отвечал ему взаимностью с полными смеха голубыми глазами, восклицая над своими неуклюжими попытками привести длинную ткань в надлежащее положение. — Мне кажется, мы дома и в половину не крахмалим одежду так сильно! Несмотря на далеко не безупречный результат, Ганнибал ни за что не стал бы его поправлять.***
Это был прекрасный, тихий вечер приглушенного пения птиц и ползучих теней. Они услышали, как приближается карета, с грохотом катящаяся по извилистой дороге, и вышли подождать на лестничную площадку. — Я надеюсь, что возвращение в гостиницу будет не слишком утомительным, — голос Ганнибала был хриплым. — Экипаж отвезет тебя обратно в дом, где тебя уже ждет карета. — Ты не поедешь с нами? — Нет, я предпочитаю попрощаться с тобой здесь, Уилл. Он услышал вздох и в следующее мгновение почувствовал мягкое прикосновение лба Уилла к своим лопаткам. Руки его возлюбленного обвились вокруг его талии. — Спасибо тебе, Ганнибал. Эти несколько дней значили… — голос Уилла дрогнул, и у Ганнибала сжалось сердце. Он схватил руку Уилла и поднес ее к губам, склонив голову, чтобы поцеловать его ладонь. И когда понял, что этого недостаточно, он повернулся и завладел губами Уилла. Звон упряжи возвестил о прибытии экипажа, и Ганнибал с величайшей неохотой прервал поцелуй. Мистер Кроуфорд помахал рукой с водительского сиденья, лицо его расплылось в улыбке. — Приветствую. Уилл, милый, какое облегчение видеть тебя здоровым. — Спасибо, дядя. Залившись ярким румянцем, Уилл спустился по ступенькам охотничьей башни, и Ганнибал последовал за ним вплотную — забота пересилила осторожность. — Я взял на себя смелость вести ваш экипаж сам, мистер Лектер. Надеюсь, вы не возражаете. Ваш дворецкий снабдил меня очень точными указаниями. — Нисколько. Вы избавили моего конюха от долгой дороги назад, за что он, без сомнения, будет очень благодарен, — ответил Ганнибал, все еще глядя на Уилла, который оглянулся на него с короткой, застенчивой улыбкой, прежде чем сесть на пассажирское сиденье. Ганнибал отступил назад, с досадой сжимая челюсти. Ему все еще так много хотелось сказать и многое решить между ними, но времени больше не было. Мистер Кроуфорд взял поводья, и Уилл снова повернулся к Ганнибалу. — Прощай, — выражение его лица было открытым, ласковым и немного задумчивым. — Я надеюсь, мы скоро встретимся снова. На один безрассудный миг Ганнибал представил себе, как он схватит Уилла и потащит его обратно в охотничью башню, будь она проклята. Но он только кивнул, пристально глядя на юношу, которого так сильно любил, и в его улыбке было обещание, предназначенное только Уиллу. — Я рассчитываю на это. *Книга пока не была переведена на русский. Оригинальное название «Dreams, Waking Thoughts and Incidents»