Если вы имеете тревожную привязанность, одним из паттернов является повышенная чувствительность к отвержению — Пег Стрип.
Через несколько дней после того, как дом полностью опустел, Питер проснулся от музыки, звучавшей с первого этажа, но, казалось, колонка находилась прямо у уха. Еле открыв глаза, он увидел перед собой Уэйда, который точно так же недоволен ранним пробуждением; зажав подушкой уши, Питер надеялся заглушить звуки, но это никак не спасало. Питер заметил, как кровать вибрирует от высокой громкости. — Христом клянусь, — хрипел сонный Уэйд, — однажды я застрелюсь перед твоими отцами. — После дня благодарения их уже не впечатлить… — кашляя, рассмеялся Питер, притягиваясь ближе к Уилсону. Уткнувшись носом ему в грудь, он пытался заснуть, но так и не смог — музыка стала ещё громче. Питер недовольно крикнул: — Да какого черта! — Утро начинается не с кофе, — улыбнулся Уэйд, резко переходя из лежачего положения в сидячее, и потянулся, нарочно задев лицо Питера пальцами. — Хоть бы о ребёнке подумали, — грустно сказал Питер, пытаясь укусить Уилсона за руку. — А разве пиздю- в смысле, твой братец, не встает раньше петухов? Питер, сдерживая смех, пытался повалить Уилсона обратно на подушку, обхватив его за живот. Победив в схватке, Питер забрался на Уэйда. — Я о тебе говорю, ребёнок. — Мне тридцать с хером лет, Паркер, — возмутился Уэйд, — ты вообще понимаешь, что я намного старше тебя, что вызывает сомнительные мысли о твоих нездоровых предпочтениях в партнере, да и- Питер не дал договорить Уилсону, накрыв его голову своей подушкой. Слушая приглушенное мычание Уэйда, кажется, не способного заткнуться хоть на секунду со своими бессмысленными монологами, Питер, не выдержав, скинул подушку, поцеловав Уэйда в лоб, надеясь остановить этот поток слов неожиданным приёмом, но тот лишь продолжил: — А ещё я удивлён, как твои папаши ещё не отрезали мне… Питер, застонав, быстро слез с Уэйда, ногами столкнув его на пол. Задача являлась проблематичной, но он справился с ней, хоть у него и хрустнули колени, что довольно-таки странно. — Всё равно ведёшь себя как ребёнок, — откликнулся Питер с кровати. — Но, чисто теоретически, да и практически, ребенок — ты. — Тебя это задевает что ли? — рассмеялся Питер, чувствуя, как Уэйд собирался продолжить отстаивать свою точку зрения. Одним зимним утром Питер проснулся от шума в гостинной. Не желая вставать раньше полудня, он всё-таки смог перебороть свою заветную мечту (это действительно план на выходные, который он вынашивал месяц) и выйти из комнаты. Когда он открыл дверь, то сразу столкнулся с Уилсоном, напялившим свою красную маску, а поверх неё — ушки Микки Мауса. — Ты уже проснулся, — по голосу Уэйда можно понять, что он улыбается. — Я как раз хотел спросить, как много часов ты сможешь терпеть детский плач. Просто, вдруг у тебя не такие стальные нервы, как я думал. Питер зевнул и, прижавшись боком к дверному косяку, потёр глаза тыльной стороной ладони. — Что ты надумал… — Питер опять зевнул, а затем тряхнул головой, прогоняя сон, к которому так хотел вернуться, —…Уилсон? Уэйд поднял указательный палец вверх, желая что-то сказать, а затем опустил руку вниз, передумав говорить. — Видимо, я забыл сказать. Опять. Ну, ладно, — Уэйд беззаботно пожал плечами и отвернулся от Питера, пытаясь вспомнить, чем он занимался до этого. — Что ты забыл мне сказать? — Питер встревожился и встал ровно. Только сейчас он заметил, что Уэйд собрал рюкзак с принцессами, который — бог знает, зачем Уилсон вообще его купил — до этого пылился в кладовке. — Мы летим в Диснейленд, — тихо ответил Уэйд, всё ещё стоя спиной к Питеру. — Мы летим… что? — Питер не поверил своим ушам. — Не что, а куда. Я… эм, — Уэйд почесал затылок, оборачиваясь; выглядел он как виноватый котёнок, — купил билеты позавчера… просто ты не представляешь, какая там намечается… Питер прервал веселое тарахтенье Уэйда, прижав ладонь к его рту. — Ты же в курсе, что мы не можем просто так взять и улететь в Париж? У нас, вообще-то, работа, не допускающая такие вот… выходные. На другом, блять, континенте. Уэйд лизнул ладонь Питера, чтобы тот убрал её. — Ой, да не злись ты, Паучок. Ничего не случится за эти пару дней. — Пару дней?! Ты в своём… — Питер опять потёр глаза, словно пытался проснуться. — Да, точно. Забыл. — Там будет Индиана Джонс, — ухмыльнулся Уэйд, притянув к себе Питера за руки. — Ты мне все мозги этой горкой проел. Питер сопротивлялся ещё немного, но зная, что сможет наконец-то прокатиться на аттракционе, о котором мечтал с детства, сдался, засияв от счастья. — Так, когда у нас там самолет? Музыка продолжала играть, когда Питер с Уэйдом вышли из комнаты. Только сейчас они почувствовали запах гари, исходивший с кухни. Спустившись вниз, они увидели задымлённый весь первый этаж, будто комнату окутал туман, а Тони со Стивом стояли и ругались у плиты. У Питера на секунду возникло чувство дежавю. —…говорил, что не надо ставить на двести… —…ты, кретин американский, масло даже не добавил!.. Питер убавил громкость музыки. — Доброе утро! — прервал их спор Питер, приветственно махнув рукой. — Ну наконец-то! — Тони отвлёкся от Стива, вытянув палец перед лицом мужа, словно намекая на то, чтобы он замолчал. — Проспали всё веселье! Стив выгнул обе руки вперёд, ладонями вверх, возмущённый тому, как Тони так быстро отвлёкся, будто ничего не произошло. Он явно намеревался договорить. — Мм, — протянул Уэйд, всей грудью вдыхая запах гари, — прямо как Рождество в детстве! — Кое-кто забыл добавить масло в смесь, поэтому наш завтрак будет из пакетика. Как обычно, — с желчью в голосе подчеркнул Тони, разрывая упаковку печенья, и агрессивно высыпал содержимое на стол. — Я помню, что добавлял его! — продолжил Стив, громко ставя, словно кидая, тарелку на стол, резкими движениями забрасывая туда печенье, которое Тони высыпал. — Я вижу, что масло в том же количестве, что и было! — крикнул Тони, отходя от стола. В доказательство своих слов, он открыл холодильник, кинув масло в спину Стива. — Мне что, черт подери, принести мерные весы, чтоб доказать тебе это? Питер и Уэйд медленно сели на диван, наблюдая зрелищную картину утренней ссоры двух Величайших-Героев-Земли. Рядом на полу сидел Джеймс, собирая из Лего огромный, по сравнению с ним, дом. Паркер нежно потрепал волосы ребёнка, улыбнувшись ему. — Как дела, братец? — Ёбан… — хотел сказать Уэйд, но Питер обернулся к нему, сердито взглянув на Уилсона, что у того по спине пробежали мурашки. — Великолепное, сударь, утро, не находите? — Какой же ты бываешь, Уилсон… Питер заметил чемоданы, стоящие у входной двери, и осекся. А они здесь всегда стояли или только сегодня появились? —…туповатый. Эй, пап! — крикнул он, вновь прерывая спор, всё это время звучавший словно фон. Стив и Тони одновременно обернулись, вызвав смешок у Уэйда.— Вы куда-то уезжаете? — Ты не сказал ему?! — возмутился Роджерс. — Вот сейчас говорю! — Тони сложил указательный и средний пальцы левой руки на большом, вытянув их перед лицом Стива, а затем резко выпрямил их, словно что-то сбрасывал. Отвернувшись от мужа, он обратился к сыну: — Паучок, мы сегодня улетаем в Вегас. Через, — он посмотрел на наручные часы, — сорок минут. Потом ещё в пару городов… — Боже мой, Тони! — Стив помассировал виски, отворачиваясь к окну. Питер в недоумении смотрел на отцов. Уэйд наклонился к нему и шепнул: — Как часто Мстители наблюдали такие сцены по утрам? Ставлю ногу, они так делали до замужества. — Погодите, — Питер не обратил внимания на слова Уэйда, встав с дивана, чтобы подойти к отцам, — вы вообще собирались мне об этом сказать? И… и когда вы решили?.. а, а как же Джеймс? — Дом с пацаном на тебе, — Тони облокотился о стол спиной, — не забудь поливать цветы, не устраивай вечеринок, постарайтесь не наделать глупостей… — Тони, — Стив злобно посмотрел на мужа, нахмурив брови, — как ты вообще мог… — Почему вы вообще улетаете? — не унимался Питер, смотря то на Стива, то на Тони. — Ну захотели! — вскинул руки Тони, подходя к холодильнику. Вынув бутылку молока, он допил остатки прямо из горла, под ещё один усталый стон Роджерса. — Твоим старикам нужен отдых. Всё. И, да, — Тони бросил бутылку в урну, повернувшись к Уэйду, — ты знаешь, что делать, если всё пойдёт не так. — Есть, сэр, да, сэр, конечно, Железный отче, сэр! — Уэйд поднёс ладонь ко лбу, подобно солдату, отдававшему честь. Тони закатил глаза. Опомнившись, он посмотрел на часы. В этот момент Питер повернулся к Уэйду. — Какого чёрта, Роджерс? Где твой чемодан? Тони продолжал срываться на Стива, который срывался на Тони, в то время как Питер подошёл к Уилсону. — Ты знал? — Уэйд кивнул. — Ты знал, а мне не сказал? — Сюрприииз, — протянул Уилсон, тряся вскинутыми кулаками так, словно держал в них маракасы. Питер сел на колени Уэйда, делая легкие удары кулаками в его грудь. — Да чего ты взъелся-то? — Уэйд схватил Питера за запястья, останавливая удары, что становились с каждым разом сильнее. — Ну, не знаю, может, потому что все в этом доме вечно что-то скрывают от меня? — У тебя проблемы с доверием, Паучок. — Как они не могут быть, если ты постоянно мне лжешь, — зашипел Питер на ухо Уэйду, тут же слезая с него. Питер сел рядом с Джеймсом, помогая ему достроить дом. — Вообще-то, между ложью и недоговариванием есть разница. Огромная. — Заткнись, Уилсон. Уэйд не понимал, в чём он провинился. Ведь это не его проблема, а Старка, что сам собирался сказать Питеру про отъезд. Да и какая, вообще, разница? Сказал, не сказал; всё равно они уезжают и этого не изменить. Обычный подросток (да, Уэйд знал, что Питер не подросток, но сколько бы лет не прошло, для него Питер всегда будет таковым) обрадовался бы такой новости, а не устраивал бы обиды из ничего. Какое-то время в доме царила какофония звуков, сочетавшая в себе AC\DC, игравшая с самого утра, споры Тони и Стива, и радостный смех Джеймса, когда он наблюдал за тем, как Уэйд пытается одновременно рассмешить Питера и отвлечь Джеймса от происходящего хаоса вокруг. Через несколько минут музыка резко оборвалась, а позади Джеймса оказался Тони, опустившийся на колени. Старк взял на руки сына и осторожно поднялся вместе с ним, пока Стив относил чемоданы к машине. — Мы с твоим папой уедем на пару недель. Не успеешь заскучать, как мы тут же вернёмся со своими надоедливыми историями про Мстителей, — Тони поцеловал в висок Джеймса, и, прижав мальчика ближе к себе, прошептал ему: — Люблю тебя, пацан. Питер наблюдал за ними, сидя на полу, и ему вдруг вспомнилось, как Мэй прощалась с ним, когда уходила в ночные смены. Закусив губу, он продолжил собирать крышу дома из лего. Когда он почти закончил, подошёл Стив, и Тони передал мальчика ему в руки. — Ну, что, Джеймс Старк-Роджерс, готов к приключениям? — Джеймс улыбнулся и кивнул. — Ты остаешься со своим невероятно смелым и умным братцем, постарайся проследить, как бы он не натворил чудес, хорошо? Питер хмыкнул, услышав сказанное Стивом. Заметив скрип дивана сзади, он краем глаза стал наблюдать за Уэйдом, которого подозвал к себе Тони. К сожалению, Питер не смог разобрать причину разговора, но зато понял, что Тони очень встревожен тем, о чём говорил. Уэйд кивнул после того, как Тони договорил; в ответ Тони положил руку на плечо Уилсона и хлопнул по нему два раза. Потирая от усталости глаза, он вернулся к Стиву с Джеймсом и Питером. Тони протянул руку Питеру, чтобы помочь тому встать, а затем притянул к себе для объятия. — Постарайся не натворить дел, ладно? — Тони похлопал Питера по спине, медленно отстраняясь. — Вы лучше это ему скажите, — улыбнулся Питер, кивнув в сторону Уилсона. — Если честно, я уже передумал уезжать, — Тони провёл руками по волосам и нервно рассмеялся. — Может, ну этот Вегас? Стив, обняв на прощанье Питера, и напомнив ему про технику безопасности и бегонии, за которыми нужно тщательно следить, вывел Тони за руку из дома, пока тот продолжал сопротивляться. Словесно, конечно же. Питер, стоя на крыльце вместе с Джеймсом, наблюдал за тем, как машина его приёмных отцов скрывается за лесом. Сзади послышался скрип двери. — Ну что мне сделать, чтобы ты перестал вести себя как сучка? Питер, не обратив внимания на то, что Уилсон опять ругнулся при ребенке, обернулся к парню, стоявшему в дверном проёме с настолько грустной и растерянной физиономией, и чуть было не рассмеялся. — Приготовь блинчики, — Питер спустился вниз, направляясь к качелям. — Но я ещё подумаю над твоим прощением, понял? Уэйд ещё какое-то время наблюдал за тем, как Питер медленно брёл вперёд, а затем зашёл внутрь, ругаясь себе под нос: — И как я вообще мог связаться с таким ебнутым парнем? В следующий раз, если предложат следить за школьниками, пошлю к чёрту. Ну их, этих детей. Когда Питер вернулся в дом, Уэйд приготовил завтрак. Только сев за стол, Паркер заметил маленькую крышку рядом с тарелкой, внутри которой лежало две таблетки. — Что это? — спросил Питер, разглядывая пилюли. Ему не нужно спрашивать, что это такое, так как он всегда узнавал желто-белые таблетки, в которых, если потрясти, можно услышать маленькие шарики, бьющиеся друг о друга и оболочку. Они подобно старому знакомому, от которого нестерпимо хотелось избавиться, но он всё появлялся и появлялся на улицах города, приветственно махая рукой. — Твои лекарства, — Уэйд вылил мёд на блинчики Джеймса, радостно наблюдавшего за столь завораживающей картиной. — Я уже принял их, — Питер положил их обратно в крышку, отодвинул подальше от себя и принялся за один из блинов. — Да ну? Разве? — Уэйд отпил из кружки кофе, прищурив один глаз. — Я не видел. — Ты одевался тогда, — уверенно сказал. . .
Первые несколько дней вышли спокойными, как это обычно бывает, когда наступают долгожданные выходные. Питер ещё какое-то время обижался на Уэйда, но со временем ему стало не до этого. Живя, словно по расписанию, они вставали утром, чтобы покормить и сделать прочие дела с Джеймсом; затем они шли в сад, где, по словам Стива, нужно основательно разобраться с сорняками; потом возвращались домой к Джеймсу, изрядно заскучавшему со своими игрушками и мультиками, чтобы, опять же, накормить и умыть; возвращались на улицу, где во дворе оставляли ребёнка (на свой страх и риск, но ничего страшного, пока что, не произошло), а сами занимались забором, который — почему это вдруг? — Тони решил установить сразу после отъезда; ближе к вечеру, когда у Уэйда и Питера не оставалось сил, они занимались абсолютно ничем, что можно назвать делом. Хотя, Уэйд мог бы поспорить с таким заявлением, так как просмотр Нетфликса часами напролёт, пока букашка (не Питер, Джеймс; хотя, бывает по-разному) дрыхнет на диване рядом, является очень важным делом, ведь кто ещё сможет просмотреть все сезоны «Чёрного зеркала» за две ночи? К удивлению Питера (да и к счастью тоже), Тони не трезвонил каждый час, проверяя, жив один из его сыновей; он лишь прислал сообщение о том, что они со Стивом прибыли в Вегас, а дальше затишье, разбавленное лишь следующим сообщением, где Тони сказал, что Вегас надоел, и они летят в Будапешт.I only have eyes for you — the flamingos
Питер, уставший за один из дней, решил набрать ванну, потому что всегда придерживался мысли, что горячая ванна снимает любой стресс. Включив воду и вылив всё содержимое бутылочки пены для ванны, он спустился вниз, чтобы налить бокал вина, припасённого где-то в погребе. Когда Питер проходил мимо комнаты Джеймса, он приоткрыл дверь, посмотреть, как там брат, и увидел Уэйда, уснувшего на кресле с книгой, которую он читал мальчику. Улыбнувшись, Питер включил ночник со звёздами, стоявший у кровати Джеймса, и закрыл за собой дверь. Когда ванна набралась, Питер включил на телефоне музыку, заменил свет лампы на ночник, светивший слабым фиолетовым, снял с себя одежду, кинув её в ведро для стирки, и осторожно коснулся ногой воды. — То, что доктор прописал, — прошептал он, полностью залезая в горячую пенную воду. Откинув голову на бортик, Питер взял бокал в руку и отхлебнул вина. Блаженно улыбнувшись, он закрыл глаза, вслушиваясь в музыку. Напевая мотив песни, он не заметил, как его покой нарушили. — Ебаться сраться, — протараторил Уэйд, от чего Питер дёрнулся в ванной и чуть не упал в воду, — наконец-то смою с себя приторность обычной жизни! — Какого черта, Уилсон?! — Питер загладил влажные волосы назад. Сердце от страха стучало в висках. — Проваливай нахуй из ванны! Уэйд снял футболку и принялся за ремень на брюках. — Ой, да ладно тебе, Паучок. Как будто я не видел твой стручок. — Ты знаешь, что такое личное пространство? Уэйд сбросил боксеры в сторону, быстро перекидывая ногу через бортик. — Эй, эй, эй! — Питер притянул ноги к себе, обнимая за икры. — Ебать, горячая, — Уэйд сел в ванной, так же прижимая к себе колени. Какая-то часть воды вылилась на пол. — Это она из-за тебя такая, а? Питер смерил злобным взглядом Уэйда, явно намекая на то, что ему лучше немедленно выметаться, а затем самому убирать беспорядок, который он начудил своим беспардонным приходом. Уилсон, нахмурившись, опустил руки в воду. Через секунду Питер засмеялся, пытаясь притянуть ногу к себе, но лишь расплескал ещё больше воды. — Убери руки от моей пятки, Уилсон! — закричал Питер, но из-за смеха требование выглядело не очень убедительно. — Ааа, то то же, — улыбнулся Уэйд. Слегка приподнявшись, он потянулся к Питеру. Поставив одну руку на дно ванны, а вторую положив Паркеру на затылок, Уэйд поцеловал парня, слегка прикусив его губу. — А что это там упирается? — хмыкнул Питер, когда Уэйд на секунду отстранился. — А ты не знал, что я никогда не моюсь без оружия? — прошептал Уэйд в ухо Питеру, потянувшись затем к его шее, осторожно целуя её, словно это как-то может причинить ему боль. — Вижу, у тебя очень большой пистолет, — выдохнул Питер, выгнув шею. — Как бы ненароком не выстрелил. Уэйд прыснул со смеху, чуть не упав на Питера. — Ты испортил всю романтику, чувак. Питер улыбнулся и поцеловал Уэйда в ключицу. — Кто ещё её испортил. Блаженные дни действительно напоминали сказку. Что ещё может пожелать супергерой, пахавший, как лошадь, дни напролёт, зная, что может умереть в один из этих дней, так ещё и никаких страховки с пенсией? Да, это намного лучше провонявшего отходами Нью-Йорка. Потом же началось нечто странное. Спокойствие сменилось тревогой. Крепкий сон стал бессонницей, мучившийся Паркера до самого утра. Рой мыслей стал невероятной тучей в его голове. Питеру нравилось наблюдать за Уэйдом, нянчившимся с маленьким братцем. Джеймс привык к Уэйду с первых дней жизни, поэтому всегда воспринимал его доброжелательно (в отличие от остальных членов «семьи», иногда упрекавших Питера за столь сомнительный выбор). Если бы кто-то захотел залезть пацану в голову, то узнал, что Уэйда Джеймс любит ровно настолько, насколько любит Питера. Для него это равносильно любви самого близкого родственника, хотя, стоит заметить, виделись они не так часто, как кому-то бы хотелось (напротив же, Тони лишь радовался, что его сын видит Уилсона по праздникам и особым случаям). Джеймс не обращал внимания на шрамы дяди Уэйда, не обращал внимания на запах сигарет, исходивший от него, да даже не замечал того, какой он странный, и как часто родители и Питти упрекают дядюшку в выражениях, недопустимых при ребёнке. Джеймс любил Уэйда, и иногда Питеру казалось, что сильнее, чем его самого. Бывает, когда один из влюблённых смотрит на свою пару, ухаживающую за малышом, и думает: черт подери, хотелось бы мне иметь с ним что-то общее, вроде ребёнка; да, это реально классная идея. У Питера эта идея находилась на совершенно ином месте, так как сейчас его волновало лишь то, почему улыбка Джеймса на дюйм шире, когда он с Уэйдом, а не когда он с Питером. Эта мысль казалась Питеру чужой, словно кто-то вживил её в его мозг, подобно какой-нибудь космической мерзости, что вот-вот разрастётся до размеров Халка и уничтожит своего носителя, даже не сказав спасибо, за то, что вынашивал все эти месяцы. Чем больше Питер углублялся в неё, тем сильнее казалась она обычной. Пытаясь уничтожить в себе странный зародыш мысли, где, по его раздумьям, Джеймс любит всех куда больше, чем его самого, а Уэйд любит Питера не так сильно, как раньше, он лишь сильнее питал её, питал эту мысль, добавляя к ней кучу других. И почему ЭмДжей с Нэдом так долго не звонили ему? И почему Тони или Стив не спрашивают, как там дела? И почему он не видит новости, кричащей своим вопросом: где, чёрт подери, Человек-паук? Питер пытался принимать лекарства, честное слово. Просто, когда он их пил, всё его тело становилось таким чужим, противным, а поток мыслей и какой-то окрыленности, сопровождавшей его последние недели, — пропадали, оставляли его пустым. Да, пустым; он чувствовал невероятное опустошение, принимая пилюли, которые, по его мнению, лишь бессмысленная трата денег и времени, что терял Уэйд, следя за тем, чтобы Питер во время завтрака и ужина запивал их водой, отдававшей вкусом железа. Поэтому, в какой-то момент, он прятал их за щекой, между пальцев, выплёвывал в сок, если была такая возможность, или просто-напросто врал, что выпил. — Кто такой страшный? — Уэйд говорил странным писклявым голосом и щекотал живот мальчика, лежавшего на диване. — Кто такой страшный? Питер, спавший за последние четыре дня не больше десяти часов, наблюдал за Уэйдом, на шею которого пытался залезть Джеймс, и думал, что же, чёрт подери, делать ещё две недели, потому что Тони и Стив решили задержаться в своём путешествии, узнав, как хорошо, оказывается, бывает вырваться из дома. Питер стал чувствовать себя затворником, заточенным в самой высокой башне, охраняемой двумя детьми. Пугающими такими детьми. — Может, сгоняем в городок поблизости? — вдруг спросил Питер, от чего даже Уэйд вздрогнул. — Развлечёмся? — Я бы предпочёл, чтобы ты сказал последнюю фразу с другим подтекстом, — Уэйд снял с плеч Джеймса, посадив на колени. — Чё ты там делать собираешься? Питер, почесав шею, пожал плечами. Он и сам не знал, чем там заняться. Городок маленький, людей ещё меньше. Он как-то бывал там, когда Стив предложил прогуляться до магазина. Унылое место. — Я видел там бар. Можно туда сходить. — Малыш, ты уверен, что идти в бар — хорошая идея? — Уэйд сложил руки на груди. — К тому же, твои лекарства и… — Постараюсь не откинуть ласты, — улыбнулся Питер, вставая с кресла. Он сел на пол, напротив Уэйда, взял его за руки, и, стараясь выглядеть максимально убедительно, сказал: — Ты же сам устал от этой рутины. Почему бы не поискать каких-нибудь приключений в этом никому не известном месте? А если станет плохо или что-то пойдёт не так — сразу же двинем обратно. Ну? Уэйд молчал. Пытаясь прикинуть все доводы «против» и «за», он лишь видел минусы, но не для себя, а Питера. — Ну пойдём, пойдём, пойдёёём, — протянул жалобно Питер, смотря на Уэйда снизу вверх. — Ладно, так и быть, — согласился Уилсон, и Питер радостно вскрикнул, обняв Уэйда за шею. — Но чуть что — уходим. — Конечно-конечно, — не переставал радоваться Паркер, целуя Уэйда во всевозможные точки его головы, и игриво добавил: — В долгу не останусь. — Я ещё припомню тебе твои должочки, Паутёныш, понятно тебе? — пригрозил Уэйд, вставая с дивана. Взяв на руки Джеймса, он сказал: — Я уложу спать сыночку-корзиночку, а ты давай собирайся. Я поведу. — Интересно, как ты собираешься забирать тачку? Забыл святое правило — пьяным за руль не садись? Уэйд, почти поднявшись, крикнул: — Ну, я напиваться не собираюсь. И тебе не советую! — Ага, конечно, так я и поехал бухать, — фыркнул Питер, надевая кожанку, висевшую в коридоре. — Не напиваться, ага. Через час они находились у маленького здания бара, стоявшего в центре города. Выглядело оно непримечательно, лишь вывеска, указывающая на то, что это явно не детский магазин, помогла понять, что Питер с Уэйдом у нужного места. Рядом с выходом стояла компания людей, куривших и громко смеявшихся над чем-то. Проходя мимо них, Питеру на секунду показалось, что кто-то наблюдает за ним. Мысленно попросив чутьё перестать искать везде подвох, Питер зашёл внутрь здания, тут же вдохнув запах алкоголя и сигарет, перемешавшийся с потом и чем-то, что отдаленно напоминало запах рвоты.virginia plain — roxy music
Внутри было всего несколько человек: двое мужчин сидели за барной стойкой со стаканами и что-то громко обсуждали с барменом, подливавшем им алкоголь, и девушка, что играла в бильярд. Когда они подошли к стойке, мужчины затихли — Уэйд, забывший надеть капюшон, изрядно напугал их. — Чего тебе взять? — спросил Уэйд перед тем, как Питер хотел сесть за один из столиков. — Виски. Со льдом. — Может, ему молочный коктейль, а? — басовитый голос одного из мужчин раздался на весь бар подобно грому. Стоило ему посмотреть на Уэйда, он тут же притих, словно вжимаясь в себя. — Два виски со льдом, дружище, — пытаясь выглядеть доброжелательно, сказал Уэйд. — Не видел вас здесь раньше, ребята, — спокойно сказал бармен, видимо, привыкший к необычной внешности Уэйда. — Путешествуете? — Далеко живём. Решили заскочить, проверить, что же это за место. Бармен, доливая порцию, вдруг остановился. Щелкнув пальцами, он улыбнулся и спросил: — Вы случайно не из того домика у озера, о котором мне постоянно плешь проедают? — Хотелось бы, — соврал Уэйд, забирая стаканы. Обернувшись, он увидел Питера, неловко разглядывающего рукав кожанки. Мужчины продолжили свой спор по поводу лучшей футбольной команды, когда Уэйд отошёл от них. Видимо, им надоел незнакомец, который поначалу вызвал столько ужаса и интереса одновременно. — Так ладно, и что мы будем делать? — спросил Уэйд, подсаживаясь к Питеру. Протянув ему стакан, он подпер голову свободной рукой. — Мы ведь могли так и дома сделать. — Та девушка, — Питер кивнул за спину Уэйда, — тебе не кажется подозрительной? Уэйд обернулся к девушке в ярко-синем коротком платье с глубоким вырезом. Ещё какое-то время понаблюдав за ней, он повернулся к Питеру, успевшему сделать несколько глотков из стакана, и покачал головой. — Обычная девчонка. Ниче такая, — Питер пнул ногой Уэйда, сощурив глаза. — Ладно-ладно, просто говорю. Что в ней подозрительного? — Не знаю, — вздохнул Питер, делая ещё один глоток. — Просто складывается ощущение, будто она… Дверь в бар с шумом открылась; внутрь буквально завалился парень, которого толкнула вся компания, шедшая позади него, а вместе с ними внутрь проник запах улицы вперемешку с сигаретной вонью. С громким смехом, они помогли ему встать, что-то крича про то, что ему больше не стоит наливать. Питер заметил, что бармен закатил глаза, уходя куда-то в темный угол бара, где была дверь. — Йо, Иззи, — самый шумный парень из компании махнул рукой девушке у бильярдного стола, — че грустишь? Та лишь смущенно улыбнулась, отложив кий в сторону. Когда она хотела что-то сказать, парень тут же подбежал к стойке, облокотившись об неё рукой и слегка подпрыгнув. — Эй, папаша, сделай ещё пару шотов! — крикнул он в сторону той самой двери, куда ушел бармен. Мужчина не вышел из комнаты, поэтому девушка, которую звали Иззи, сама зашла за барную стойку, взяла несколько рюмок и разлила по ним тёмную жидкость. Питер, всё это время наблюдавший за ними, не успел отвернуться, когда шумный парень повернулся в его сторону. Питер мог поклясться, что именно он смотрел на него, когда они с Уэйдом проходили мимо компании у входа в бар. — Джек, тебе лучше завалиться нахер, — рыкнул мужчина, что до этого пошутил про молочный коктейль. Джек с невозмутимым видом повернулся к мужчине. — А то что? Перепьешь меня? — Прекратите уже, — бармен вышел из комнаты. Увидев, что Иззи разлила алкоголь по рюмкам, он лишь вздохнул. — И зачем ты это сделала? Видишь, что с вашим дружком? — Пап, всё будет нормально, — улыбнулась она, относя поднос с шотами к бильярдному столу. Питер, всё это время наблюдавший за ними, допил свой виски. Джек, скрывшийся за бильярдным столом, продолжал разглядывать Питера. — Воу, нихера ты быстро пьешь, — усмехнулся Уэйд, осушивший лишь половину стакана. Питер улыбнулся и, сложив руки на столе, потянулся ближе к Уэйду. — Спорим, я тебя перепью? Уэйд, поначалу рассмеявшийся от такого заявления, не воспринял слова Питера всерьез. Но, когда он понял, что тот не шутит, то, вместо того, чтобы послушать разумный голос, твердивший не соглашаться на столь глупую затею, пошёл на поводу у глупой идеи Паркера. — На что спорим? — Питер протянул руку Уэйду, допивавшему виски. — Помнишь, как-то ты хотел, чтобы мы трахнулись в костюмах? Уэйд чуть не поперхнулся виски. — Ты ещё тогда затирал, что, вообще-то, трахаться в костюмах это пиздец как классно. На что я тебе сказал, что хочу ту хрень с родео… Уэйд, громко стукнув стаканом о стол, вытянул палец перед лицом Питера, быстро проглотив остатки виски и поморщившись от вкуса. — Ебать, тут дрянь паленая. Так, не смей продолжать. Я не собираюсь быть связанным быком, чтобы ты скакал на мне, как недоковбой. И, вообще, всё, что в тебе есть от ковбоя — умение говорить йиииха. — Проигравший выбирает, как именно мы трахнемся, скажем, ну, сегодня? — Питер улыбнулся так, словно задумал очень хитрую пакость, и вытянул руку, чтобы закрепить спор. — По рукам, — немного подумав, Уэйд пожал протянутую ладонь, другой рукой разбив. — Начинаем прямо сейчас, да? — Я схожу за напитками. Но сначала покурим? — Ты же бросал, не? — Уэйд накинул капюшон толстовки, вставая из-за стола. — Я много чего бросал: учебу, есть мясо, супергеройство, пить. Как видишь, опять берусь за старое.the dead don`t die — sturgill simpson
По возвращению в бар, Питер чувствовал лёгкое опьянение, и в глубине души радовался маленькой победе. Правда, не понятно, какой именно победе он радовался, ведь это вовсе не то, чего он желал себе несколько лет назад. Как забавно может повернуться жизнь; несколько лет назад, Питер, ещё совсем ребёнок, убежал с похорон тёти Мэй, мечтая напиться, хотя до того момента не пил вовсе, хотел употребить невероятное количество наркоты, хотя до того момента ненавидел столь ужасный способ загубить свою жизнь, всё это происходило так быстро, так стремительно, что он даже забыл, как Питера вырвало после фразы о том, что Тони всегда считал Питера кем-то вроде сына, что он даже забыл, каково это — быть нормальным. Жизнь так закрутилась, завертелась, и сейчас он, вроде как, пытался быть нормальным, завязал с наркотиками и алкоголем, старался быть прилежным сыном и героем мирового масштаба, ведь он стал Мстителем, как когда-то хотел. Неужели, вся его жизнь циклична и настолько предсказуема, что, рано или поздно, он опять покатится вниз, возьмется за бутылку и коробочку с лекарствами, перестанет появляться дома, перестанет быть супергероем, перестанет быть человеком? А потом опять станет нормальным?.. Когда закончится цикл Питера Паркера в роли безумного сироты? В какой момент оборвётся его жизнь — в секунду безумия или нормальности? Эти мысли так вгоняли в депрессию Питера, что он ненавидел абсолютно всё, что как-то отдаленно напоминало о них. Что хуже — быть нормальным или безумным? Что ему сделать, чтобы бесконечный поток фраз в его голове прекратился, перестал шептать о его никчемности и бесполезности, о его ужасающем будущем и отвратительном настоящем, неудачно прикрываемым подобием семьи и работы? Что ему сделать? Улыбаясь от уха до уха, он потянул за руку Уэйда, приближаясь к барной стойке. Можно притворяться, что ты счастлив, может, тогда ты действительно почувствуешь радость, — так ведь говорят помешанные хипстеры, считающие, что сознание определяет бытие? Компания, игравшая в бильярд, подпевала знакомой им песне, а парень, упавший за несколько минут до этого на пол, спал в кресле, где до этого сидел Джек. На его лице были нарисованы странные разноцветные узоры обычной — возможно, акварельной — краской, создавая у Питера впечатление, словно он попал в какое-то очень популярное место у подростков, где-то в самом центре города. Ему хотелось спросить у Уэйда, пробовал ли он когда-нибудь на вкус акварель, но посчитал это странным, потому что Уэйд не похож на людей, употребляющих акварель, он, скорее, предпочитает гуашь. — Налей-ка нам той же бодяги, что и тем ребятам, — сказал Уилсон, бросив на стол несколько смятых купюр из кофты. — И вы туда же, — вздохнул бармен, доставая чистые стопки. — Добром это не кончится. — А зачем тогда продаешь? — удивился Питер, устроившийся за стойкой. Уэйд, до этого надеявшийся вернуться к привычному столику, вздохнул так же, как до этого бармен, и нехотя сел на барный стул. — Есть спрос — есть предложение, — ответил бармен, заканчивая разливать напиток. — Эту дрянь делает мать Джека. Намного выгоднее покупать эту настойку, чем затариваться ящиками водки и прочего. Питер, улыбаясь, взял один из шотов в руку. Его всего трясло от нетерпения, словно он был на иголках. Какое странное понятие: быть на иголках. Какие именно иголки, обычные, что для шитья, или те, которые наркоманы вводят в вену? — Давай, малыш, — Уэйд тоже взял свой шот, — постарайся напиться поскорее. Жду не дождусь ночи. Она точно прописана в нашем сценарии, — Уэйд подмигнул куда-то в сторону, будто кто-то наблюдал за ним. Мужчины, сидевшие рядом, с вопросом в глазах переглянулись. Если раньше этот странный тип не вызывал в них тревожность, то теперь у них появилось ещё больше причин пересесть за столик или вовсе пойти домой. Они продолжали пить шот за шотом, смотря друг на друга так, словно оба были замешаны в безумно опасной игре, сулившей одному из них выигрыш на миллион. После первых трёх рюмок Питер хватался за нарезанные лимоны, лежавшие рядом, выглядя так, словно только что выпил простую воду, в то время как Уэйд постоянно морщился, хватая вместе с лимоном и стакан колы, который ему предложил бармен. Затем, четвертая и пятая пошли легче, но всё ещё давались с трудом. На часах было ближе к часу, но они даже не собирались заканчивать. Оставалось ещё четыре стопки. Питер перестал чувствовать себя в той самой ощутимой грани между опьянением и трезвостью, когда тело охватывала легкость, словно он мог взлететь, а мир вокруг будто становился светлее и мягче. Теперь же он видел, как предметы вокруг осторожно отделялись друг от друга, будто теряли своё астральное тело. Трезвый и нормальный человек обычно называет это как «двоится в глазах», но Питеру больше нравилось собственное определение с астральной сущностью. Это было больше похоже на правду. Ведь, когда ты пьян, и смотришь на стакан перед собой, разве ты видишь два идентичных стакана? Всегда один из них будет чуть прозрачнее другого, как астральное тело. — Чёрт, Паутёныш, как ты можешь пить это дальше? — чуть ли не пища, спросил Уэйд, залпом осушив свою колу. — Практика, любовь моя, — захихикал Питер, опуская голову на плечо Уэйда. Вот что-что, а притворяться трезвым он умел. Особенно, если на кону стоит выигранный спор. — Вижу, ты уже всё, а? Уэйд, взяв ещё один шот, посмотрел на него, а затем со стоном поставил обратно. — Ненавижу твою блядскую регенерацию, — прошептал Уэйд на ухо Питеру, — потому что твоя печень каким-то боком работает лучше моей. — Отращивать руки я не умею, но зато пить всю ночь смогу, — хмыкнул Питер, выпивая ещё один шот. Вообще, Питер понимал, что ему не стоит пить эту дрянь, потому что напоминала она водку с текилой, в которую явно добавили ещё и абсента для крепости. К тому же, его стало слегка подташнивать. — Ладно, просто признай, что я выиграл. Уэйд, покачав головой, вновь взялся за рюмку. — Ну уж нет, я не дам себя связать. Бармен, чистивший стаканы неподалеку, поперхнулся. Стараясь не вслушиваться больше в их разговор, он добавил громкости в музыкальной системе и повернулся так, чтобы быть спиной к Уэйду и Питеру, но краем глаза следить за детьми у бильярда. — Тогда пей, — Питер осторожно взял за руку Уэйда, и потянул её ко рту Уилсона вместе со стопкой. — И я, возможно, достану костюм из чемодана. Уэйд, рассмеявшись, опустил голову. Питер поцеловал его в ухо, прикусив мочку. — Будешь делать всё, что душа пожелает, — прошептал он, потершись носом о висок Уилсона. Уэйд, всё ещё смеясь про себя, выпил шот, шумно выдохнув. Замотав головой из стороны в сторону, он поставил рюмку на стол, случайно уронив её. — Ладно, убедил. Ты выиграл, — Питер рассмеялся и победно хлопнул по столу. — Но, прошу, не надевай гребучую ковбойскую шляпу. Богом клянусь, я не смогу выдержать это зрелище. — Йииихаа! — громко сказал он, наклонив невидимый головной убор, подобно ковбою. — Боже мой… — вздохнул Уэйд, осторожно вставая из-за стойки. — Схожу, отолью. Может, из меня выветрится эта дрянь и домой мы доберемся на тачке, а не собственных ножках. Хотя… — Уэйд растянул указательными пальцами кожу у глаз, делая их узкими. — Что-то я сильно сомневаюсь. Спросив, где находится уборная, Уэйд, опираясь о стойку, пошёл в указанную сторону, а Питер, попросив воды, стал рассматривать посетителей бара. Если быть точным, Питер разглядывал того самого Джека, что до этого постоянно наблюдал за ним. Джек, что-то сказав одному из парней, отошел от компании, медленно, словно в развалку, приблизился к Питеру. Только, когда Джек подошёл вплотную, Питер смог разглядеть лучше парня: испанские корни, есть вкус в одежде, следит за фигурой, короче, типичный уебок, экземпляр деревенский, если хотите чего-то круче — звякните Флэшу Томпсону. Если бы у Питера было то же отстойное зрение, что до укуса, он точно спутал бы этих двоих. — Вижу, ты здесь новенький, — кивнул парень, протянув ему руку. — Я Джек, если ты не в курсе. — Питер, — Паркер протянул свою руку, даже не до конца осознав, что происходит. Джек, Джек, Джек. Если произнести имя вслух, можно ли почувствовать сладкий привкус яблочного сидра на губах? Или мёда? Как вообще люди называют это? — Не хочешь затусить с нами? Уверен, тебе это больше понравится, чем бухать с этим… — Джек подбирал слова, не зная, как выразиться. — Поосторожнее со словами, — натянуто ухмыльнулся Питер, поставив локоть на стол, чтобы подпереть голову рукой. — Я ведь и въебать могу. Джек вскинул руки подобно человеку, которого сейчас арестуют, сдерживая смех. Виновато извинившись, он взял со стола один шот и в секунду осушил рюмку. Натянув, можно так сказать, дежурную улыбку, он заметил, что Уэйд выходит из туалета, и сказал: — Ладно, вижу сейчас не лучшее время, — Джек развернулся и громко, словно специально, предложил: — Заходи, если захочешь оторваться. Я всегда здесь. Питер ещё какое-то время сидел в том же положении, что и во время разговора, смотря в сторону Джека, вернувшегося к своим друзьям. Уэйд, прекрасно слышавший, что сказал испанский паренёк, промолчал, хоть и хотел спросить, какого чёрта этот недорослик катил бочку к его Питти. — Чё, пьяное вождение? — спросил Уэйд, звеня ключами перед лицом Питера. — Кто говорил, что не собирался напиваться? — Питер встал со стула, допив воду, стоявшую на стойке. Прощально махнув рукой бармену, он вышел из бара вслед за Уэйдом. — Кто ж знал, что тебе такая дичь в голову взбредёт. — В следующий раз следует просчитать все ходы, ты не думаешь? — Питер сел на переднее сиденье рядом с Уэйдом, пристегиваясь. — В следующий раз, алкаш мой ненаглядный, мы провернём такой тупой цирк дома. Где тепло, уютно, приятно пахнет и в сортире есть ебучее мыло. — Фиу, — Питер сморщился, поворачиваясь к Уэйду. — Ты чё, руки не помыл? — Отвали, — Уэйд завёл мотор и выехал с парковки, мечтая лишь о том, чтобы не разбить машину (не важно, чью именно) в этом столь опасном и тяжелом трюке. К удивлению их двоих, домой они вернулись в целости и сохранности. Может, причина тому была Бьёнсе, игравшая всю дорогу, или же волшебная способность Уилсона всегда водить так, словно он впервые сел за руль, но при этом оставаться живым и невредимым. Не считая, конечно, пешеходов. Стараясь не создавать много шума, они вместе поднялись наверх в спальню, попутно захватив бутылку с водой и тазик из ванной на случай, если кто-то из них вдруг поленится добежать до ванны. Приняв решение отложить секс-марафон с переодеванием (Питер всё же согласился трахнуться в костюмах, из-за чего Уэйд чуть не въехал в столб, одновременно огорченный тем, что ему пришлось напиться из-за этого, и радостный, что в каком-то смысле он всё-таки тоже победил), Уэйд пошёл в комнату стелить мега-удобную, по его словам, постель, а Питер решил проверить, как спит Джеймс. Убедившись, что ребёнка не украли пришельцы или он не создал машину, способную унести его к любимым папочкам, Питер закрыл дверь и пошёл в спальню, где обнаружил Уэйда, пытавшегося создать подобие балдахина над кроватью, но сдавшегося от своих безуспешных попыток. — Тебе заняться нечем? — хихикнул Питер, скидывая с себя одежду в сторону. Уэйд лежал на кровати, окруженный простынями, и грустно смотрел в потолок. — Я не помню, зачем это делал. А мы правда дали ебу и поехали в тот город? — Уэйд приподнял голову, смотря на Питера, который стоял в одних боксерах, пытаясь найти свои штаны. — Агасики. Чёрт, холодно. Где мои штаны, Уилсон? — На тебе? — неуверенно ответил Уэйд, пытаясь стянуть с себя одежду. — На мне нет штанов, придурок, — Питер забил на поиски пижамы и прыгнул в кровать так. Устраиваясь удобнее, он полностью накрылся одеялом, наблюдая за Уэйдом, что не был в состоянии снять толстовку. Ругаясь, Уилсон забил на столь бессмысленное действие, и лёг в кровать в кофте, поворачиваясь лицом к Питеру. — У меня идея, — улыбнулся Питер, опускаясь под одеяло. — Не лучшее время для отсоса, малыш. Ущипнув Уэйда за бедро, Питер обхватил Уилсона за спину и попытался пролезть в кофту головой. — Если ты не заметил, здесь занято, — возмутился Уилсон. Питер, умудрившись как-то просунуть голову через ворот, укусил Уэйда за шею. Кофта, не выдержав двух людей, с треском порвалась, от чего Питер громко засмеялся, а Уэйд закричал. — Ты идиот, Паркер! Это была моя любимая толстовка, мать твою! Всё ещё смеясь, но теперь тише, Питер зашикал на Уэйда. — Ребенок спит, — сквозь смех, сказал он. Уэйд, не найдя слов, лишь издавал нечленораздельные звуки, пытаясь хоть как-то сложить их в подобие понятного предложения. — Тише ты, — почти успокоился Питер, — я тебе другую подарю. — Убить тебя мало, — обиженно сказал Уэйд, вытаскивая руки из рукавов уже-не-кофты. — Ну прости. — Кто ж знал, что она предназначена для одного взрослого мужика, да? — Ути, какой обиженный. Спи давай. Питер поцеловал Уэйда в нос, а затем уткнулся лбом в его грудь. И как бы Уэйд не хотел вырваться из объятий, он не мог, потому что резинка в самом низу кофты оказалась намного сильнее остальной ткани и осталась целой. Прошло два дня с того вечера, когда они ездили в бар. Питер, проснувшийся в том же самом состоянии, что и после дня рождения Наташи, мечтал пустить себе лишь пулю в лоб. Он вспомнил, почему бросил пить, и тяга к алкоголю как-то поубавилась. До того момента, пока Уэйд не ворвался в комнату, где Питер пытался уложить спать Джеймса, невероятно рассерженный и взвинченный. Умный человек назвал бы это концом завязки, потому что до развития действия осталось совсем ничего. Отложив книгу, которую Питер битый час зачитывал Старку-Роджерсу, пытаясь вызвать у мальчугана хоть малейшее желание закрыть глаза на восемь часов, он, с тревогой в голосе, спросил: — Что-то случилось? Уэйд, теребивший в руке ключи от машины, ходил из стороны в сторону, от чего даже Джеймс заволновался. — Уэйд, — голос у Питера стал увереннее, — что случилось? — Ебучие, сука, ублюдки, мать их, — закричал Уилсон, кидая ключи над головой Питера; предмет упал прямо за спину Паркера, обжигая своим холодом посницу. — Пизданутые выродки! Питер, вскочив с кресла и захватив ключи, вывел Уилсона из детской комнаты, быстро закрывая дверь. Взяв Уэйда за лицо, парень пытался успокоить его, хотя сам понимал, что теперь успокоиться нужно ему. Валерьяночки там, налить. В водку, желательно. — Глубоко вдохни, соберись, и объясни мне причину, почему ты ведешь себя как психопат. Уэйд извинился, провел тыльной стороной ладони по глазам и громко выдохнул. — Эл всё ещё держит дохера наркоты дома, — Уэйд пытался выглядеть спокойным, но Питер заметил, как его руки подрагивают, — хотя я давно просил её избавиться от этого дерьма. Пришли какие-то уроды, заявили, что всё это принадлежит их боссу-недоёбку, у меня давно с этим пидором тёрки, мол, я должен этим крысам подзаборным, не важно, в общем… — Уэйд замолк, остановив свою слишком уж быструю речь, ещё раз глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, и продолжил, но медленнее: — Забрали всё подчистую. Потому что я им поднасрал, буду честен, — Уэйд усмехнулся, и Питер взял его за руки, пытаясь успокоить. — И ладно, если бы на этом закончилось. Но Эл, чтоб её, должна была сбагрить это дерьмо другим уебкам, а теперь у неё пиздец какие проблемы, потому что наркоты в доме нет, а диллеры бесятся, потому что товара нет. Теперь примерно треть Нью-Йорка готовит пушки, чтобы убить ебучую слепую старуху, представляешь? Питер, всё это время молча слушавший Уэйда, не сдерживавшего эмоций во время рассказа, вдруг ощутил окрыление. Он не знал, почему. Казалось, это тот самый случай, который так нужен был ему, чтобы почувствовать себя живым, чтобы перестать ощущать себя в роли затворника. Руку протяни — приключения и адреналин стоят перед тобой. Но в то же время… сама мысль выйти из дома — пугала. Только не это, шептал внутренний голос. Только не это. Потому что Питер знал, что одной дракой дело не закончится. — Сейчас уложу Джеймса, найду костюм и выдвигаемся… — Нет, — отрезал Уэйд, схватив Питера за руку, когда тот хотел зайти в комнату Джеймса. — Ты останешься тут. — Но почему? — Потому что я так сказал, — зашипел Уэйд, резко отпустив Питера, чтобы пойти вниз к машине. Когда ключи оказались у него в руках, Паркер не успел заметить. — С какого это перепуга, Уилсон, я послушаюсь тебя? — Потому что это не твоё ебаное дело, Паучок! — закричал Уэйд, вскидывая руки перед Питером так, будто собирался поймать мяч. Уэйд быстро спустился, буквально сбежал, с лестницы, выбегая на улицу. Питер рванул за ним, чувствуя, как сердце отчеканивает бешенный ритм в груди. Он знал, что собирался делать Уэйд. Знал, но не хотел признавать до конца. Не отдаёт ли эта мысль неким лицемерием? — Уэйд! — закричал Питер, когда выбежал из дома. Уилсон садился в машину, заводя мотор. — Не делай этого! — Уэйд, — прошептал Питер, лежа на кровати в башне, от которой успел отвыкнуть за эти месяцы, — пообещай мне кое-что. На том конце телефона послышалось шуршание. — Не говори, что ты ешь чипсы в такой момент. — Прости, — с набитым ртом, сказал Уилсон. — Жрать пиздец хочется. Так о чём ты? — Пообещай, что, когда ты будешь Дэдпулом… и даже, когда ты не в костюме… пообещай, что никого не убьешь. — Это в каком таком смысле, пончик мой? — фыркнул Уилсон, продолжая шуршать пакетом. — Если ты не знал, меня не просто так называют болтливый наёмник. Мало того, что я болтаю много, меня ещё и нанимают. Не для того, чтобы я странной белой жижей паутинил людей. Чтобы убивать их. Питер молчал какое-то время, накручивая прядь своих волос на указательный палец. — Паутеныш? — Прости… просто, прошу… — Питер тяжело выдохнул, собираясь с мыслями. — Я не смогу быть с тобой, зная, что, когда ты возвращаешься с какого-то задания, твои руки в крови. Не твоей. Чужой. Теперь молчал Уэйд. Воцарилась тишина, и даже шуршание пакета прекратилось. — Ладно. Обещаю. — Правда? — улыбнулся Питер, переворачиваясь на другой бок. — Обещаю, что перестану убивать людей. Малыш, я знаю, через что тебе пришлось пройти. Я понимаю. Я постараюсь бросить это. — Спасибо, — прошептал Питер, утирая слезу, выступившую в уголке глаза. Уилсон не отвечал. Питер, задыхаясь от надвигающейся истерики, шатаясь, побрёл к машине. Фары горели, мотор завёлся, Уилсону достаточно вдавить педаль газа и он тут же исчезнет в темноте леса, но он продолжал стоять, будто чего-то ждал. — Прошу, Уэйд, — шептал Питер, вцепившись руками в опущенное стекло. — Не надо. — Я не могу, — со злостью в голосе, сказал Уилсон, — допустить, чтобы эти ублюдки продолжали говнить мне жизнь. Эл для меня семья, когда ты уже поймешь, а? — А я тогда кто? — слова Питеру давались с большим трудом. Уэйд промолчал. Питер, стукнув кулаками по крыше машины, повысил голос: — Не смей меня бросать, Уилсон! Не смей их убивать! Ты… — Мне не впервой убивать людей, — Уэйд стал поднимать окно в машине. — И я не страдаю из-за этого годами. Машина резко двинулась вперёд, чуть не переехав ноги Паркера. В ушах звенело, а всё вокруг казалось нереальным. — Ты обещал! — закричал Питер вслед уезжавшего Уэйда. — Ты обещал, ты обещал, ты обещал! Мне не впервой убивать людей. И я не страдаю из-за этого годами. Питер упал на колени, понимая, что он больше не сможет сдерживать истерику. Зажимая рот руками, он пытался остановить нескончаемые резкие вдохи, напоминавшие вскрикивания. Мне не впервой убивать людей. И я не страдаю из-за этого годами. Ухмылка на лице. Тайлер. Тяжелая, шершавая бита. Хруст костей. Кровь, попавшая на кофту Питера. Кровь повсюду. Ухмылка становилась шире, будто боль — кайф. Удар. Удар. Удар. Тишина, сопровождавшаяся лишь тяжелым дыханием, да звуками соприкосновения древесины с мягкой тканью, обрамлявшей человеческое существо. Кровь. Глаза Тайлера направлены прямо на Питера. Глаза. Кровь. Холод. Мненевпервойубиватьлюдейиянестрадаюиззаэтогогодами. Питер просидел в одном положении на земле несколько минут, пытаясь успокоиться, пытаясь остановить поток воспоминаний в голове. Как учила психолог? Перекрывай плохие воспоминания хорошими? Начни прокручивать в голове светлые, счастливые моменты прошлого? Схватившись за кулон, который на Рождество подарил ему Уэйд, с тех пор всегда висевший на шее, Паркер силой сорвал его, сжимая в руке так сильно, будто надеялся сломать его, превратить в пыль, что улетит подальше от Питера. — Забрал его с того озера, где мы с тобой впервые цомались. Подумал, тебе понравится. Сам, кстати, эту хрень сделал. Сплавил твои банки от пива. Что такого в том, что Дэдпул опять убивает? Что плохого в том, что хищник всегда ест мясо, а богачи всегда ведут себя как полнейшие мудилы? Что плохого в том, что все нарушают обещания? — Питти? Что такого ужасного в человеческой сущности, что люди, всегда существовавшие как самые отвратительные мерзости на земле, после какого-то времени притворства вновь становятся той же мерзостью, что и были? — Питти, почему ты плачешь? Питер поднял голову, не видя перед собой ничего, кроме смазанного света, исходившего от дома, потому что в глазах стояли слезы, подобно завесе, мешавшей разглядеть что-то дальше собственного существования. Потерев глаза рукой, он увидел Джеймса, осторожно спускавшегося по лестнице. Он чуть не упал, когда бежал к Питеру, всё так же сидевшему на холодной и влажной земле. — Всё хорошо, — рассмеялся Питер, продолжая утирать слезы. Джеймс добежал до Питера и крепко обнял его, будто понимал, что происходит. — Эй, ты чего не спишь? Пойдём, — Питер пытался встать, но ноги не держали его. Собравшись с силами, он, еле-еле, поднялся, опираясь лишь об осознание, что рядом Джеймс, которому не стоит знать, насколько же отвратительны бывают люди. — Дядя Дэдпул уехал бить ублюдков? — спросил Джеймс, дёрнув руку Питера, которую пытался сжимать своими маленькими пальчиками. Питер остановился. И громко рассмеялся. — Послушай, — Питер опустился на колени перед Джеймсом, — давай мы не будем повторять за дядей Уэйдом плохие слова. Особенно при папе Стиве. А ещё лучше забыть про это слово при папе Тони, ладно? Джеймс кивнул, не до конца понимая, почему слово ублюдок такое запретное для него, хотя вот остальные члены семьи спокойно могли говорить его. Они вместе вернулись в дом, и Питер, кое-как, смог уложить младшего спать. Только вот сам Питер не мог уснуть один. В голове не переставала крутиться фраза Уилсона. Как бы он не пытался лежать с закрытыми глазами, сон всё не приходил. Чертыхнувшись, он вскочил с кровати, быстро дошёл до комнаты Джеймса и снова разбудил его. — Эй, малой, — прошептал старший, поглаживая волосы мальчика, успокаивая после такого неожиданного пробуждения, — не хочешь со мной поспать? Джеймс, не до конца понимая, что происходит, в миг оказался на руках Паркера, который шёл с ним в свою спальню. Аккуратно уложив его на то место, где всегда спал Уэйд, Питер перепрыгнул через то место, до куда ноги пацана не дотягивались, и улёгся рядом с ним. Он думал, что присутствие хоть кого-то рядом — поможет уснуть. Питер закрыл глаза, натянул одеяло до подбородка, и молился, чтобы голос Уилсона прекратил в его голове твердить про убийство. Он думал, что, наконец-то, уснул. Но, открыв глаза, осознал, что это была дремота, длиною в час. Три часа утра, а он, подобно школьнику на летних каникулах, не спал, смотрел в окно, за которым еле-еле тьма становилась светлее, и думал о своём парне, поступившим, как гандон. Говорил же Тони: не давай обещаний, что не сможешь сдержать. Так мало того, что это не его обещание, он ещё и как последний идиот повёлся. Каким же надо быть доверчивым. Не выдержав больше такого бессмысленного времяпровождения, Питер вновь встал с кровати, стараясь не разбудить Джеймса, и вышел из комнаты. Была у него идея справиться с бессонницей. Старый добрый проверенный метод. В подвале было много хорошего вина. Очень много. Вино, конечно, элегантно; как говорят умные люди, бокал красного перед сном — здоровье твоему сердцу. А что с ним было? Болело сердце. Очень сильно. Следовательно, бутылочка красного — здоровье, страдавшему по любви. И, стоило Питеру вытащить пробку, сердце забилось сильнее. Вот, что он делает сейчас — прибегает к бутылке, которую пытался вычеркнуть из своей жизни. Вновь притворяется, что, взглянув на дно, увидит решение. Всегда так. Стоит зажить спокойно, как дерьмо свалится под ноги, пока ты в новеньких конверсах. — Похуй, — сказал Питер и стал пить прямо из горла. Немного подумав, включил песню Марка Ронсона и Майли Сайрус «Ничто не разбивается так, как сердце», подпевая и танцуя с бутылкой в руке. Взглянув на себя со стороны, в любой другой ситуации Питер рассмеялся бы столь комичной сцене, но, вообще-то, последнее время песня постоянно крутилась в голове, поэтому включил он её вовсе не потому, что ему грустно. Итак, что мы имеем на данный момент: 1) разбитое сердце Питера Бенджамина Старка-Роджерса-Паркера; 2) ощутимое одиночество от факта, что любимый человек покинул дом, потому что предпочёл вендетту мирному решению проблем; 3) маленький ребёнок, спящий в его кровати, с зарождающимся страхом того, что произойдёт что-то очень плохое; 4) таблетки как два месяца вычеркнуты из жизни, потому что принимают их только психопаты, а наш любимый Паучок — вовсе не психопат; 5) алкоголь действительно возвращается в рутинную жизнь Паркера, потому что только идиоты отказываются от столь дешёвого способа почувствовать себя собой. Бутылка пустела с каждой минутой. Сигареты, что забыл Уилсон, сокращались всё стремительнее и стремительнее. Ему незачем бояться рака печени, он, скорее, умрет от рака легких. И это будет забавным концом жизни Питера Паркера, хотя, вообще-то, ему насрать. Да хоть Ауди собьёт, какой в этом смысл? Люди так часто придают значение незначительным вещам. Они заявляют: этот год я провёл впустую, ничего не добился! Они заявляют: самое скучное лето, оно было таким глупым, я нигде не был, ничего не делал! Они заявляют: эти выходные отстой, я пролежал в кровати весь день, и не сделал список дел, составленный тогда! Они всё поют свои песни про скучный отрезок времени, всё расстраиваются, что не добились чего-то, когда просматривают свой список планов, составленный в новогоднюю ночь того года, а когда куранты пробили полночь, сообщая всем, что наступил новый — впервые за год открывают список и всем ноют об этом. Они расстраиваются, что поездка в соседний штат не изменила их жизнь. Они плачут, что новый стиль в одежде не сделал их новыми людьми. Они кусают локти, когда выходит фильм, который ждали годами, а тот не оправдал их ожиданий по поводу жизни, что последует после завершения саги. Покупка новой мебели, новая стрижка, смена обстановки, окончание или начало отношений, смена времени года, переход из одного класса в другой, учеба в другом месте, смерть собаки — ничего из этого не имеет значения. Ничего из этого не делает из вас нового человека. Ничего, вообще, блять, не имеет никакого, сука, смысла. Абсолютно всё, чему люди придают огромное значение, является лишь обычной вещью. Не удивительно, почему все такие унылые и потерянные. Бутылка опустела к пяти утра. Тогда Питер принял решение, что этого было недостаточно, и открыл бутылку белого. Как-то кто-то ему напевал: полбутылки красного, полбутылки белого — нет проблем. Он думал, что, увеличивая дозу, получится решение на жизнь вперёд. И, к тому же, спать всё равно не хотелось, делать всё равно нечего, жизнь всё равно не имела смысла. — Обещания для детей, — буркнул Питер, закуривая ещё одну сигарету на крыльце. Интересно, сильно ли разозлится Тони, узнав, что две бутылки сороковых годов из погреба были потрачены не на светский ужин, а на обыденное, такое, знаете, свинское, желание нажраться? Взяв телефон в руки, Питер просмотрел диалог с Тони. Сейчас они со Стивом, вроде как, должны отдыхать в Праге. Значит, примерно шесть часов разницы. Если Питер не до конца отупел, то сейчас в Праге должно быть около полудня. Он сам не знал, зачем делает это. Просто делать нечего, особенно, учитывая тот факт, что больше разговаривать ему не с кем. Тони ответил на звонок почти сразу. — Привет, Карапуз. Обычно, когда ты звонишь не по ФэйсТайму и слишком рано, я начинаю, честно сказать, нервничать. — Прости, — Питер сдержал смешок, понимая, насколько прав Старк, — просто все спят, да и не хочется сейчас смотреть на красивые виды других городов. Слушай… у меня вдруг созрел вопрос, от которого я всё никак не могу отделаться. — Это понятно, — фыркнул Тони; где-то на фоне было слышно, как Стив ругается на мужа. — Чёрт, Роджерс, я с сыном, вообще-то, разговариваю. Никуда твой Мане не сбежит. Что?.. Да какая разница?. Стиль и имена одинаковые, один ты, самый умный, различаешь их. Ой, всё, отстань. Прости, Карапуз. Так что за вопрос в… сколько у вас там? часов шесть? Питер последний раз затянулся сигаретой, потушил её о пустую консервную банку, ставшей на время пепельницей, и, выдохнув дым в небо, с тревогой в голосе спросил: — Как ты понял, что по-настоящему любишь Стива? Не… влюблен, не привязан, а именно… любишь. Тони какое-то время молчал, и Питер понял, что тот куда-то уходит. Как будто пытается спрятаться от Стива. — Мне стоит беспокоиться? У тебя голос какой-то странный… Да и вопрос такой… учитывая, что я, как дурак, оставил детишек без присмотра. — Всё в полном порядке. Я просто… — Питер задумчиво закусил губу, придумывая отмазку, — давно уже хотел узнать. Я-то помню, как вы начинали. Тони рассмеялся, вспомнив их первый год знакомства. — Да уж. Мы не особо жаловали друг друга. Как дураки, искали повод придраться. Мой прославленный эгоизм, его невероятно смазливое лицо, прямо-таки кричавшее о том, какой он герой. Как подумаю о том, что всё это переросло в счастливую семью с подобием фермы, так начинаю сомневаться, что бросил пить. Питер хихикнул, отпивая из бутылки. Вот что-что, а эта часть жизни всегда восхищала Питера. Ведь Тони… казалось, никто, кроме него, не видел в Старке человека. Все только и искали, в чём же обвинить Железного человека, какой грешок приписать. И учитывая, какой Стив, бывает, зануда, странно, что они вообще смогли — и до сих пор способны — терпеть друг друга. К тому же, Питер никогда не сможет стереть из памяти тёмные дни для Тони, когда он не переставал пить, что, в итоге, в купе с другими вещами, привели к сердечному приступу. Посмотрите же, какой Тони Старк ныне — счастлив в браке с человеком, который для него чуть ли не врагом номер один стал во время первых дней знакомства, растит вместе с ним ребёнка, не забывая про усыновленного сиротку, в самом спокойном и уютном месте в мире, да ещё и с алкоголем завязал. Звучит, как фанатичный бред наркомана, мечтавшего о светлом будущем, но продолжавшем ширяться. — Буду с тобой честен. Я сам до конца не понимал, привязанность эта какая-то к своему спасителю, грубо говоря, или реальная любовь. Всё метался меж двух огней, сомневаясь, а не загублю ли я ему жизнь, а не загубит ли он мне, а действительно ли мы можем быть вместе… короче, не разбираюсь я до сих пор в делах любовных и серьезных. Но потом — что-то щелкнуло. Может, любовь и трудно отличить от других чувств. Можно принять привязанность за любовь, или влечение, или желание быть любимым. Только вот есть одна особенность. Даже несколько. Человеку, которого ты действительно любишь, ты доверяешь. Уважаешь его и всё то, что он делает и говорит, всегда поддерживаешь его, как говорится, и в горе, и в радости. И самая главная здесь особенность — с этим человеком ты видишь своё будущее, потому что ты хочешь быть с ним. И готов на всё, ради этого. Питер молча слушал Тони, смотря на рассветное небо. Всё то, что говорил Старк, звучало так банально, будто страница, вырванная из книги сказок, но в то же время Паучку словно глаза открыли. Все эти вещи, что он перечислял — было ли что-то и у Питера, верившего, будто он любит своего спасителя? — Так, вот теперь я начинаю волноваться, — подал голос Тони, когда не услышал ответной реакции. — Мне уже отдавать приказ спутникам целиться в болтливого наёмника? — Я… — Питер на какое-то время забыл, как разговаривать, от чего у него вырвался нервный смешок. — Ничего не нужно делать с Уэйдом. Просто нужно поразмыслить. Спасибо, что уделил время. — Но ты знай, мне хватит вселенского терпения, чтобы бесконечно долго пулять в него из репульсоров до тех пор, пока его тело не станет звёздной пылью. Это я так, к слову. Хотелось бы Питеру, чтобы в него вот так бесконечно стреляли из репульсоров. Хотелось бы стать звездной пылью, а не каким-то разваливающимся телом, с вываливающимся глазом и вонью разложения. — Кажется, Джеймс проснулся, — солгал Питер даже не оторвав взгляда от неба, ощущая, как слёзы обжигают бледную кожу щёк, — я пойду к нему. Ещё раз, спасибо, что поговорил. Пока. — Ну, пока, Карапуз. Люблю тебя. — И я тебя. Питер не глядя сбросил вызов, положив телефон на ступеньку рядом. — Но ничто не разбивается так, как сердце, — напевал себе под нос Питер, — ничто не разбивается так, как сердце.