Я вовсе не супергерой

Не ты решаешь стать ли тебе наркоманом. Однажды просыпаешься, и на тебе — ломка, готово, парень, приехали — Уильям Берроуз.

      Ночью они проезжали очередную заправку, когда Джек, трясущийся от ломки, попросил остановиться. Питер, позабывший о трезвости, очнулся от дремоты, высовывая голову в окно. Щурясь от яркого света магазинной вывески, Питер спросил Джека, куда он собрался.       — Я знаю одного парня отсюда. Он мне должен. Подождите немного.       Проезжая города, переполненные всеми радостями мира, ребята приблизились к банкротству. Багажник, забитый, в основном, наркотиками, алкоголем, энергетиками и шоколадными батончиками, постепенно опустошался, грозя ребятам не только язвой желудка, но и приближающимся кошмаром, именуемым ломка. Имея в карманах не больше тысячи, они могли бы протянуть ещё какое-то время, но кто знает — до конца путешествия или неделю?       Арендованная машина, в которой они ехали ещё от Нью-Йорка (старенькая Тойота Анны-Марии не смогла дожить до Пенсильвании), не прогреваемым салоном, запахом бензина и табака, омерзительными сидениями и скрипом, издаваемым каждый раз, когда они пытались завести её, напоминала о том, что: во-первых, стоило дорожное чудо большую часть их средств; во-вторых — аренда вот-вот кончится, а продлить мучения получится разве что на пару суток.       Перед компанией вставало несколько вопросов, и, к сожалению, все затрагивали денежную проблему. Самую коварную, самую мерзкую и при этом манящую тему денег. Где их взять, когда вы — сборище безработных алкоголиков, багажник которых забит тем, за что можно посадить?       — Бога ради, надеюсь он не в сортир пошёл, — Анна-Мария закурила, словно мотылек, летящий на свет, не отрываясь от созерцания яркой вывески.       — Где мы вообще находимся? — Изабель осмотрелась вокруг, пытаясь вспомнить, какой город они в последний раз проезжали.       — Понятия не имею, — честно ответила Анна, скидывая пепел на асфальт. Через пару минут вышел Джек. — И какого чёрта мы должны тебя так долго ждать? Думаешь, это ведро помойное имеет систему обогрева?       — Я раздобыл то, что нам всем нужно, — Джек залез в салон, потирая замерзшие руки.       — Ружье, чтоб ты наконец застрелился?       — Лучше, — Джек протянул бумажный пакет, какие выдают в супермаркетах, затем открыл его, показывая всем содержимое: таблетки, маленькие бумажки, пакетики травы и порошка, несколько маленьких бутылочек Джек Дэниэлс, пачка Мальборо. — С Рождеством, подруги!       — Мать моя, — Анна-Мария выхватила пакет, разглядывая его, к ней присоединилась и Изабель. — Откуда у тебя столько бабок на это всё?!       — Говорю же, — Джек победно улыбнулся, — он мне должен. И должен немало. Считай, мы так рассчитались.       — ЛСД? — подала голос Иззи, обернувшись к ребятам с маленькими бумажками. — Серьезно?       — Малыш, я всегда серьезен. Это куда лучше, чем если бы мы сейчас пошли пиздить мускатный орех.       — Мускатный орех? — Питер удивленно повернулся к Джеку.       — Так, я, пожалуй, с таким грузом, дам газку, пока не появились копы.       Анна-Мария завела машину, выезжая с заправки.       — Ебать, посмотрите на типичного представителя класса богатых. Всегда есть деньги на снежок или колеса, поэтому не приходится закидываться хоть чем-то, что может дать в голову за мизерную цену.       — Так это ж фуфло полнейшее, — Изабель закурила, кутаясь в плед. — Типа, проще уж траву курнуть или напиться пивом, чем гасить эту дрянь.       — Вы мне вообще объясните, каким образом эта приправа может дать по мозгам? — Питер достал из кармана кофты сигареты. Не найдя зажигалку, он, слушая объяснения Джека, прикуривал от сигареты Изабель.       — Берешь столовую ложку мускатного ореха, быстро запиваешь чем-то крепким, ждешь прихода через пару часов, а потом ещё два дня ходишь, как под таблетками.       — Можно ещё орех обычный раздробить, эффект тот же, — добавила Изабель, отстраняясь от Питера. — Но эта хрень вообще никакого нормального действия не имеет. Кому-то даст, кому-то нет. А самый прикол в том, что его, в отличие от другой наркоты, нельзя принимать часто. Типа, ты можешь месяц долбиться мускатом, а на следующий — семья, утирая слезы с глаз идеально белым платком, кидает землю тебе в могилу.       — Всё лучше, чем быть трезвым, — Джек отвернулся к окну.       — Ага, он как-то закинулся перед школой, а потом его домой на скорой везли, потому что ему стало казаться, что он — потерял своё тело. А ещё блеванул на училку. И на директора. И на меня.       — Ой, заткнись.       — Нет, он правда облевал всё вокруг так сильно, что ещё неделю в классе стоял запах его блевотины.       Питер громко рассмеялся, откидывая голову назад. Анна-Мария, усмехнувшись, попросила Джека, возмущенного таким отношением, передать Ред булл с водкой.       — Спасибо за краткое выступление в мою честь. Кто что будет? Начнём со снежка или марок?       Питер сразу же протянул руку.       — Сильно от марок кроет?       — Ты же у нас крепыш. Не думаю, что на тебе это как-то скажется, — Джек вытянул маленькую марку, положив на палец Питера. — А если скажется, то это ж, наоборот, хорошо. Верно говорит старик Джек?       — Нам нужно где-то остановиться, — Анна-Мария, не отрывая взгляда от дороги, отхлебнула из банки. — Я заебалась, как лошадь в поле. Кто-нибудь, посмотрите мотель поблизости. Ужрёмся там в дерьмо и будем спокойны.       — Зачем нам мотель? — Изабель тоже взяла одну марку, кладя на язык. — Мы окружены природой. Сама же когда-то топила за походы, жизнь вдали от людей и тому подобное. Денег всё равно не хватит.       — Пиздец! Ну, значит, будем на улице спать. Есть белок, танцевать у костра, подтираться листиком.       — Не ссыте, девочки, — Кортес закурил, — жить в лесу человечеству не впервой.       — Там недалеко должен быть лагерь. Знаете, типа трейлер-парка, — Питер, сверяясь с телефоном, указал в нужную сторону.       — Замечательно, — Джек выдохнул дым в салон. — Сегодня мы, подобно голодным дворняжкам, будем попрошайничать у богачей. Чур не я буду их шлюшкой, если нас возьмут в рабство.       — У меня есть идея лучше, — засиял Питер, — я знаю, как заработать бабки.       Питер, ощущая легкую волну действия ЛСД, блаженно улыбнулся. Время задействовать все безумные идеи.       Через пару минут они оказались рядом с небольшим лагерем — несколько трейлеров стояли на въезде, чуть дальше кругом расставлены палатки, внутри находился костёр. Анна-Мария припарковалась в тени, заранее выключив фары, заглушила двигатель и повернулась к Питеру.       — И что ты собираешься делать?       — Итак, ребята, — Питер хитро улыбнулся, предвкушая придуманный им план, — готовы немного пошалить?       — Отлично, звучит так, будто мы собираемся устроить оргию, — Джек выкинул недокуренную сигарету в окно. — Если я не снизу, то с радостью послушаю твой план.       — Слушайте внимательно. У нас есть одна попытка.       Через десять минут Питер, надев костюм Человека-паука, стоял за деревьями, собираясь с мыслями. ЛСД начинало действовать, и Паркер на секунду испугался, что испортит весь план.       — Давай, Паук, — шептал Питер, — тебе всего-то надо отвлекать их. Перестань ссать в штаны и иди уже.       Глубоко вдохнув, Питер, прицелившись в высокое дерево, выпустил паутину. Оттолкнувшись ногами, он прыгнул, подлетая к веткам. Осматривая людей в лагере, он ухмыльнулся.       — Сидишь с дружками, попиваешь пивко, а тут к тебе заваливается объебанный Человек-паук, прося сигаретку. А что, звучит реалистично.       Стрельнув паутиной в дерево напротив, он, приготовившись, спрыгнул вниз, используя паутину как канат. Ловко приземлившись на ноги, Питер вызвал у семей, отдыхающих здесь, крики испуга.       — Привет всем! — крикнул Питер, махнув рукой какому-то ребенку. — Чё, как делишки?       — Мама, это Человек-паук?!       — Сынок, что-то я не уверена…       — Можете уделить минутку внимания? — Питер оглядел толпу, настороженно смотревшую на известную всем личность. — Подойдите ближе, вы мне нужны для одного дела.       Лишь несколько детишек приблизились к Питеру.       — Я не могу кричать, иначе мы все провалимся. Подойдите ближе. Абсолютно каждый, кто находится здесь! — противореча себе, крикнул Питер.       Люди, подчиняясь своему герою, стали медленно приближаться, создавая полукруг.       — Отлично. Все здесь? Дело особой важности. Нужен каждый из… — в глазах секундное помутнение, в голове пустота. О чём он говорил?       — Что такое, Человек-паук? — спросил полный мужчина. Питер, щурясь, пытался понять, беременный он или это пивной живот.       — Питер. Я — Питер.       — Здесь преступник? — тихо спросила женщина, прижимая к себе сына. — Кто-то из…       — Молчать! — Питер вытянул руки, будто останавливал машину. — Всем молчать! В этом месте находится очень опасный тип, он, возможно, уже пришёл. Волноваться не стоит! — крикнул он, когда толпа стала перешептываться. — Всё под контролем! Внимание на меня, пожалуйста…       — Мам, что с ним? — зашептал мальчик, потянув женщину за кофту.       — Сейчас вы должны… вы должны быть здесь! Мне нужно знать, нет ли среди вас, случайно, человека с образованием хоть как-то затрагивающем медицину. Возможно, придется накладывать швы.       — Что он, блять, несёт? — спросил какой-то подросток, стоявший дальше всех.       — Ты! — Питер указал на него, случайно пальнув паутиной. — Упс.       — Какого чёрта?       — Прости, я, просто…       Позади послышалось, как заводится мотор одного из трейлеров.       — Это ещё чё за шутки, блять?! — рявкнул мужчина (беременный или любитель пива?), указывая на машину.       — Вот он, засранец! — закричал Питер, указывая в нужную сторону, словно это не он должен был гнаться за преступником. — Всем оставаться на местах, сейчас я поймаю этого ублюдка!       Питер, целясь в ветку дерева, подпрыгнул, раскачиваясь на паутине в сторону уезжающего трейлера. Целясь в другую ветку, оказалось, он промазал, и упал, делая перекат вокруг себя. Быстро встав на ноги, отряхнулся. Трейлер ехал очень быстро, уйдя из зоны видимости людей в трейлер-парке.       — Кретины, блять, — Питер закинул голову назад, выдыхая.       Разбежавшись, он прицелился в ещё одну ветку, подпрыгивая.       Спустя пару таких манёвров, Питер нагнал машину. Прыгнув прямо на крышу, он стал барабанить по люку, крепко цепляясь за верхний багажник. Когда люк открылся, машина замедлилась, и Питер смог спуститься вниз.       — Ахуеть! — крикнул Джек, открывая настенную полку, переполненную алкоголем. — Вот это у тебя чуйка на тачки, Иззи.       — Идея мне эта, честно сказать, не нравится, но, признаюсь, она гениальна, — Анна-Мария, сидевшая за рулем, вытянула бутылку вина вправо, — за тебя, психанутый Питер!       Питер стянул маску, падая на кресло рядом.       — Пиздец, меня кроет.       — Видели. Чуть не запорол всё, — Джек открывал пиво, раздавая друзьям. — Ну, что ж, приключение начинается с лучших вещей.       — Угнать трейлер? — усмехнулась Иззи, отпивая пиво. — Легко. Могу ли я внести это в резюме для колледжа, как думаете?       — Конечно. Особенно, если будешь поступать на факультет ФБР.       — Такой факультет вообще есть?       Питер, оглядывая друзей, понял: его всё ещё кроет. Всё вокруг обрело новые цвета. Будто кто-то капнул краски в глаза, вместо лекарства.       — Отгоним тачку на пару километров, и можно заночевать где-нибудь в лесу, — подытожил Джек, удобнее устраиваясь на диване. — Хах, пиздец. Как знал, что тусовки с вами будут лучшими в моей жизни.       — Как думаете, им кто-нибудь поверит? — тихо спросил Питер, попивая пиво. Старался не открывать глаза, потому что знал — станет ещё хуже.       — Конечно же нет. Ты видел новости? Все думают, ты на секретном задании с Мстителями. Кто-то вбросил эту утку на той неделе, до сих пор ведутся.       — А какое сейчас вообще число?       — Не ебу чувак, — весело ответил Джек. — И зачем это тебе? Знай, что сейчас всё настолько круто, что лучше только твой океан, куда мы все так летим.       — Ладно, но где мы вообще находимся?       — В Огайо, — после недолгих раздумий сказал Кортес. — Если конечно нас всех не въебало так сильно, что мы потеряли счет времени. Но последний раз мы были в Огайо.       Джек, бывший человек, теперь был лишь субстанцией, излучавшей какой-то странный свет. Он что-то пытался говорить Питеру, но вместо слов, выходили странные звуки, напоминавшие скрежет ногтем по стеклу.       Иззи, изучавшая вещи семьи, напоминала облако. Многоликое зеркало-облако. Что она вообще, черт подери, такое?       — Ты в порядке?       Голос где-то в голове. Чей это голос? Кажется, с ним заговорил Иисус. Но где же он? Пускай покажет свой лик, осветит Питера своей мудростью и величием.       — Паучище-то уже всё, того. Сморило парнишку.       — Бля… меня тоже кроет.       Питер — субстанция, способная лишь быть лужей по дороге в метро, в которую все случайно наступают, а потом весь день ходят злые. Он — грязная вода, обливающая несчастных прохожих, слишком близко стоящих к дороге.       Хотелось бы ему научиться танцевать тот прикольный танец шестидесятых, когда трясут ногами. Как его вообще называют? Твист?       — Очнись, придурок! — кто-то дал пощёчину Питеру. Раздался громкий смех.       — Мать вашу, я ненавижу твист! — крикнул Питер, резко принимая сидячее положение. — Стоп, какого?       — Доброе вечере, — Джек раскинул руки.       Они всё ещё находились в трейлере, но свет уже не горел.       — С почином тебя, наркоша. Ладно, давай, приходи в себя и дуй на улицу. У нас там кострище.       — Нахуя? — потирая щеку, спросил Паркер.       — Не ссы, никто не спалит, где мы. Уехали достаточно далеко. Уже завтра будем в Чикаго. Там разберемся с делами.       — Чикаго?! Мы же…       — Мы много чего планировали, но, посмотри-ка, где оказались.       Питер, приходя в себя, несколько раз моргнул. Голова болела, тело ныло, во рту невыносимая сухость. Сколько он пробыл в отключке, если был в ней вообще?       Снаружи играла музыка, чувствовался запах горящей древесины и чего-то мясного. Собравшись с силами, Питер встал. Рядом с ним стояло пиво, которое он так и не допил. Осушив и смяв одним движением руки банку, Паркер вышел на улицу.       Анна-Мария, так похожая на хиппи шестидесятых, танцевала около костра в длинном кардигане с косяком в руке. Изабель с бутылкой алкоголя, кружилась рядом с полькой. К ним уже подошёл Джек, кричавший слова песни.       Картина эта вызвала столь теплые чувства в душе у Питера, что ему невольно захотелось плакать. Никогда ещё он не был так счастлив.       — Ещё осталась выпивка? — спросил Питер, подходя к Изабель.       — Ты жив! — обрадовалась девушка, обнимая Питера. Кажется, не одному Паркеру хорошо. Изабель чмокнула Питера в щеку, протягивая вино. — Боже, я так счастлива! Спасибо, что вытащил нас.       — Чувачок-паучок! — крикнула Анна-Мария, протягивая Питеру косяк. — Отборная трава из запасов этих кретинов. Кто ж знал, что их хата на колесах полна чудес.       — У нас тут сосиски, — Джек держал над костром шампур. — С голоду не помрем до города это уж точно.       Вслушиваясь в музыку, Питер танцевал вместе с девушками. Он уже и не помнил, почему они уехали, да и не хотелось вспоминать. Всё казалось не важным, когда ты окружен друзьями, хорошей выпивкой и травкой. Может, виной всему марка, но Паркеру плевать. Прекрасные чувства, переполняющие его, были настолько приятными, не хотелось думать о чём-то другом.       Танцы на улице. Рассуждения о жизни в машине. Питер пошёл отлить, чуть не упал. Изабель говорит об убийстве Кеннеди. Джек кричит о том, что все супергерои — лентяи, которым повезло. Кто-то включил аудиокнигу «Униженные и оскорбленные». Мир вокруг потемнел, когда Анна-Мария помогла Питеру сесть на диван.       Что-то неприятное заставило Паркера очнуться и оглядеться. Всё это время он спал на диванчике. Шея, спина и руки затекли. В окне мелькали пригородные дома. На столе стояла кружка кофе. Напротив спала Анна-Мария, зажимая между рук альбом для рисования.       — Где паркуем домишко? — спросил Джек, сидевший за рулём.       — Думаю, стоит сделать это максимально далеко от людей. Возможно, — даже скорее всего — его ищут. И будут долго искать. Может, номера сменим?       — Как ты собираешься сделать это, гений? Открутим от другой тачки?       — Не, поищем нужных людей, — Изабель хмыкнула. — Думаю, у тебя должен быть кто-то.       — Ладно, разрулю как-нибудь.       Питер, порывшись в карманах толстовки, нашёл несколько таблеток. Закинув две в рот, запил их кофе.       — Куда пойдём? — спросил он, встряхнувшись.       — О, ты уже проснулся! — крикнул Джек, обернувшись. — Намечается очередной рейд по должникам.       — Опять?       — Ага. У меня много их. Время возвращать то, что они обещали.       Через двадцать минут поиска нужного места, Джек наконец-то припарковался. К этому времени Анна-Мария уже проснулась.       — Пока ты навещаешь своих знакомых, что делать нам? — спросила Роувелл, расчесывая волосы.       — Думаю, вы подождете в городе. Осмотритесь, найдите, где провести вечер. Я позвоню.       Питер, беззаботно прогуливаясь по парку, обратил внимание на жизнь, окружавшую его, хотя, ему показалось, что он только-только выбрался из трейлера вместе с друзьями.       Нежно-розовые цветки яблони, упавшие во время сильного ветра на асфальт, теперь летели вперёд, в сторону, куда шёл Питер. Они, подобно живым существам, так же, как и сам Паркер, то останавливались, то переходили на бег.       Солнце, опускавшееся к горизонту, оставляло следы, напоминавшие неаккуратные, но задуманные с самого начала, мазки оранжевых и желтых тонов краски рукой опытного художника на небе. Оно, в этот день повидавшее немало облаков, гоняемых западным ветром, пропускало слабые лучи солнца на землю, освещая забытые богом уголки света: старые лавочки с потрескавшейся краской; гниющие деревья; лицо бездомного, сидевшего у входа в парк со стаканом из Макдональдса в руке; витрины городских магазинов, что вот-вот закроются.       Вечер был прекрасным. Он дарил вдохновение, оживлял забытые моменты прошлого, заставлял сердце биться чаще, а людей — улыбаться. Казалось, ничто не может сделать человека счастливее, чем-то, чего он так долго ждал или хотел; исполнение заветной мечты или достижение цели. Оказалось, для этого достаточно простых, таких житейских мелочей: будь то красочный закат, обычная улыбка незнакомца, или несколько марок на язык в совокупности с оставшимся снегом.       Питер просто шёл, куда глаза глядят. Может, это приведёт к чему-то особенному, что изменит жизнь? Или он наткнется на старых друзей, пробуждая в душе те чувства, что давно были забыты? Хотя, вряд ли кто-то из них сейчас в Чикаго. Никто никогда с точной уверенностью не скажет тебе — сегодня ты встретишь любовь, завтра постарайся не переходить дорогу, а во вторник — не шути про секс; такой чушью занимаются лишь астрологи или чудики, помешанные на них. Но сейчас Питер знал, что сегодня, сегодня особенный день.       Иначе почему он замечает пение птиц, лучи солнца на листьях деревьев, улыбки прохожих и тихие радостные крики детей на площадках? У всего должен быть смысл, а если и здесь его нет, то есть ли он вообще?       Близок выход из парка. Или вход? Как правильно называть ворота, которые для кого-то служат входом, для кого-то — выходом?       Вроде, друзья должны быть рядом.       Бездомный всё ещё сидел со стаканчиком, где мелочи хватило разве что на дешевое пойло, а Питер всё так же прошёл мимо него, так как в кармане не было ничего, кроме дешевых сигарет и наркотиков.       — Питер Паркур! — знакомый голос с другой стороны улицы. Присмотревшись, Питер увидел Анну-Марию, махавшую ему рукой. На секунду показалось, будто там стояла ЭмДжей.       — Вот ты где! — обрадовался Питер, перебегая дорогу.       — Я смотрю, ты времени зря не терял, — девушка кивнула в сторону парка.       — Было интересно. Хотелось прочувствовать то, что ощущают беззаботные люди, гуляя среди природы.       — И как? Понравилось?       — Скучно без болтовни и музыки.       Анна-Мария рассмеялась.       — Ладно. Пойдём, Джек сказал, что мы нужны ему.       — Для чего?       — А мне откуда знать? — девушка пожала плечами, закуривая. — Сказал, чтоб мы пришли к одному дому. И, кстати, Питер, мой тебе совет — прими душ.       Питер, принюхавшись к себе, кивнул.       — Где Иззи?       — Будешь? — Изабель протянула Питеру пачку Мальборо, когда они стояли напротив нужного дома.       Что я тут делаю?       — Итак, дорогие, мы вновь втянуты в какое-то дерьмо Джеком Кортесом, — заключила Анна-Мария, выбрасывая сигарету в мусорный бак.       — И что он задумал? — спросил Питер, закуривая. — Типа, у него же там какой-то должник.       — В душе не ебу, Пит, — честно ответила Анна, поправляя на себе платье. — Кажется, добром это не кончится.       — Перестань уже, — вклинилась Иззи.       Питер достал из кармана таблетки. Закинул несколько штук в рот.       — Что перестать?       — Относиться к Джеку, как к дерьму. Он мой друг, не забывай об этом.       — А я что-то сказала? Просто, попрошу заметить и занести в протокол, Джек никогда не втягивал нас во что-то, что закончилось бы нормально. Взять ситуацию с…       Внутри играла громкая музыка. Вокруг — куча потных пьяных тел. Каждый выглядел так, будто долбился наркотой с рождения. Питер взял бутылку виски на кухне, налил себе в пластиковый стаканчик, разбавил небольшим количеством колы (вдруг кто-то подумает, что он — алкоголик), и направился изучать дом. Интересно, зачем же Джек притащил их всех сюда?       — Питер, — Изабель схватила Питера за плечо, разворачивая к себе, — ты готов?       — Готов к чему?       — Понятно, — Изабель закусила губу. — Скажи Джеку, я сама привезу тачку. Найди его, скажи, что мы все готовы.       — Но к чему?!       — Бля, Питер, тебе никто не сказал? — удивилась Иззи. — Найди ЭнМэй, она знает, что делать.       — Где я её, сука, найду?       — Где-нибудь! — Изабель вышла из дома, хлопнув дверью.       Всё происходило слишком быстро. Питеру нужно прилечь. Он не успевает за временем.       — Твою мать, вот ты где! — Анна-Мария трепала Питера за плечо. — Вставай! Нам нужно валить!       — Что происходит?       Анна-Мария вместо ответа схватила Питера за руку, потянув за собой. Толпа, не изменившаяся за это время, продолжала танцевать.       — Если нас повяжут, я убью Кортеса, затащу с собой в ад и разрисую его гнилым телом адские стены, — шипела полька, пробиваясь сквозь танцующих и смеющихся людей.       Джек должен забрать какой-то долг. Но как он собирался это сделать?       — Стой, шлюха! — басовитый голос со второго этажа.       Анна-Мария, не оборачиваясь, сильнее сжала руку Питера.       — Держите эту суку! Она меня обокрала!       Они выбрались из дома. Трейлер стоял у входа, за рулём сидела Изабель.       — Где Джек?! — крикнула она, когда Анна-Мария открыла дверь.       — Этот еблина там. Сказал, остался последний шаг.       Питер, не понимая происходящего, достал ещё одну таблетку из кармана. Последнюю.       — Вот он! — крикнула Анна-Мария, указывая в сторону дома. — Мать твою, что он задумал?       Изабель завела мотор. Дверь трейлера была открыта. Ждали лишь одного.       В следующую секунду второй этаж дома вспыхнул. Люди продолжали веселиться, будто ничего не произошло. Джек с громким смехом выбегал с заднего двора.       — Газуй, мать твою, газуй! — кричал он, махая рукой. Изабель вдавила в педаль газа, стоило Джеку впрыгнуть внутрь.       — Отсосите, ублюдки! — закричал он в окно. — Отсосите!       Питер, сжимая угол стола, почувствовал ужасную сонливость.       На улице было душно, как в коробке, битком полной людьми, потребность которых в кислороде казалась бесконечной. От такой жары уже многим с утра хотелось не идти на работу или учебу, не заниматься важными или домашними делами; просто сесть на скамейку и выпить чертово холодное пиво, что даст им стимул двигаться дальше.       Недалеко от метро стояли скамейки. Час пик; людей, проходящих мимо этих скамеек, много. Все куда-то торопятся, бегут, тяжело дышат, кричат на кого-то по телефону. Толпа уносит их планы на сегодняшний день вместе с собой в темноту тоннелей подземки, или же в адскую жару улицы. Все, кто проходили мимо лавочек этим утром, видели небольшую компанию молодых людей, сидевших на них, казалось, ещё с прошлого вечера.       Питер, Джек и Изабель сидели на скамейке под палящим солнцем. Иззи мирно спала на плече Джека, пока тот откупоривал ещё одну бутылку виски. Сделав несколько глотков, он протянул пойло Паркеру, прикурившему от спички. Тихо поблагодарив его, взял бутылку, приспустив солнечные очки так, чтобы бросить проницательный взгляд на старушку, внимательно разглядывавшую их. Она, испугавшись, поспешила прочь, в то время как Питер сделал четыре больших глотка. Пожалев об этом, он вспомнил, как такое безрассудное действие обернулось ночью. Сплюнув то, что не смог проглотить, на асфальт, Питер поморщился.       — Блять, — простонал он, прижимая очки к глазам рукой, в которой была зажата сигарета; горячий фильтр чувствовался у самой брови.       — Тише ты, борец, — откашливаясь, посмеялся Джек. Изабель возмущённо застонала во сне, прижимаясь к другу сильнее.       Парень, сняв с Питера кепку, одел её на подругу так, что она на половину прикрывала лицо девушки. Теперь солнце не так сильно светило.       — Что-то мне… — Питер икнул, скрючившись пополам, — Вот же…       Он опять икнул, зажимая рот рукой. В этот момент к ним бодро подошла Анна-Мария, держа в руках бумажный пакет, от которого исходил запах свежей выпечки с мясом.       Питер, не выдержав этот запах, сплюнул на асфальт. Он продолжал сплевывать, пока Анна-Мария говорила о произошедшем в кофейне. Через секунду, почувствовав отвратительный привкус во рту, не в силах сдерживаться, Питера вырвало. Анна-Мария, сжав губы, наблюдала за происходящим. Джек и глазом не моргнул, продолжая смотреть куда-то вдаль. Изабель окончательно проснулась, случайно скинув с себя кепку.       — Ебать… — тихо сказала Нильсон, вытянувшись, чтобы посмотреть на Питера. Не выдержав запаха, она, зажав нос, отвернулась.       — Прекрасно, — холодно сказала Анна-Мария. — Кортес, сделай что-то с этим.       — А чё делать-то? — подал голос Джек, отпивая из бутылки. — Медиков вызовем или по мордочке полупасим? Как ты любишь делать, я уж забыл.       Анна-Мария бросила злобный взгляд на Джека.       — Не смей упрекать меня в том, что я забочусь о других. Хоть кто-то в этом сборище должен занимать роль мамочки, пока всё не пошло по пизде. Как ты любишь делать — затягивать всех с собой в самую жопу, — передразнила художница.       — Пошла ты, — прорычал Джек, вскочив со скамейки, и подошёл так близко к Анне-Марии, что она могла разглядеть каждую родинку на лице Кортеса: — Думаешь, ты здесь самая умная? Держишь ситуацию под контролем? Посмотри на себя, тебе давно пора валить от нас. Ты здесь лишняя. Твоё желание тотального контроля заебало меня ещё в нашу последнюю встречу…       — Господи, как же я жалею, что откачивала тебя всё это время! — рассмеялась девушка, смотря на небо. — Знаешь, а ведь на прошлый день рождения я загадывала, чтобы ты повесился на Рождество. На том шарфе, синем. И какого, чёрт подери, хера, ты всё ещё тут стоишь?       — Вот она, вся твоя чернь пошла наружу. А когда Иззи надоест быть твоей дочуркой, ты будешь свечки ставить на её скорую смерть?       — Слушайте… — Изабель, шатаясь, встала со скамьи, подойдя к ссорящимся ребятам. — Не хочу лезть, но, кажется, нужно сделать хоть что-то.       Они обернулись к Питеру, которого всё ещё рвало.       — Пойдём, — Роувелл схватила за запястье Изабель, не разрывая зрительного контакта с Джеком. — Сходим в аптеку.       — А как…       — Джек, — сквозь зубы сказала художница, не давая Нильсон и предложения сказать, — будь добр, присмотри за нашим другом.       Она натянуто улыбнулась и увела за собой подругу, оставив Джека с Питером. У Паркера закончился очередной приступ рвоты; он, потирая глаза, откинулся на спинку лавочки, стараясь дышать свежим, как ему казалось, воздухом, чтобы стало чуть легче.       Джек, закуривая, смотрел вслед уходившим девушкам. Нервно рассмеявшись, он, вставая со скамьи, посмотрел на Питера.       — Вот же тупая сука… — сделав глоток из бутылки, спросил: — Чё как?       Питер в ответ что-то промычал.       — Не очень понял, что ты хотел сказать, но было интересно. Слышь, ты же не умрешь прямо сейчас?       Питер приоткрыл глаза, но тут же закрыл их, не выдержав слепящего солнца.       — Короче… я, это, сейчас вернусь.       Брезгливо отвернувшись от Паркера, он ушёл в противоположную сторону.       Питер почти уснул, как вдруг с ним кто-то начал говорить. Паркер подумал, что Анна-Мария с Изабель вернулись, но, как оказалось, это была незнакомка, искренне волновавшаяся за страдающего человека.       — Эй, парень… — девушка села на корточки и вытянула бутылку с холодной водой. — Вызвать скорую?       Питер отрицательно покачал головой.       — Где твои друзья? Почему они ушли? — прошептала она, убирая с потного лица Питера пряди волос. — Может, лучше вызвать хоть кого-нибудь?       — Я… я в норме, — заплетающимся языком, прошептал Питер.       — Бывали дни и хуже? — ухмыльнулась незнакомка, смачивая розовый платок водой из бутылки. Питер хотел рассмеяться, но лишь кивнул. — Ладно, сейчас протру тебе лицо, — она прислонила ко лбу Паркера мокрый платок, — а затем отнесу тебя в тень. Ты же не против?       Питер вновь отрицательно помотал головой, не в силах сопротивляться или говорить. Девушка же, осторожно подхватив Питера, продолжила говорить, чтобы хоть как-то скрасить тишину и страдания парня:       — Знаешь, на месте твоих друзей я бы не оставляла тебя одного. Я стою тут уже минут десять, ну, жду подругу. Вижу, что-то не так, думаю, ладно, сами разберутся. Нет, не разобрались. В итоге они все разбежались, — девушка усадила Питера на другую скамейку, стоявшую в теньке, — и я решила подойти. Ладно, — она смахнула прядь с лица, — точно не нужно, чтобы я осталась?       Питер сказал тихое «нет», укладываясь на лавочку, как на кровать.       — Представим, что это осознанное решение.       Девушка продолжила говорить, но Питер уже не слушал её. Сонливость накрывала, как теплое одеяло.       Питер очнулся, когда выезжали из города; закрыв глаза на пару секунд, он смог прийти в себя через пару часов.       — Кажется, Паркура отпустило, — послышался голос Джека. — Ебать, ты живой или просто так глаза открыл?       — Джек, отвали от него.       — Нет уж, пускай проснется уже, спящая красавица. Паркур, подъем! — закричал Джек на ухо Питеру.       — Мать твою! — Питер резко поднялся, ударившись головой о столик. — Кортес!       — Слыш, Иззи, стопани у ближайшей забегаловки. Жрать хочу.       — Что произошло? — потирая висок, спросил Питер.       — Ничего необычного. Тебя нихуево крыло.       — Мы волновались, — Анна-Мария всё это время сидела напротив с бутылкой мартини и рисовала в блокноте.       Взяв мартини, Питер сделал несколько глотков прямо из бутылки.       — Что дальше? — после недолгих раздумий, спросил Питер.       — Нам нужно раздобыть немного бабок.       Питер послушно кивнул; сил на умственную деятельность не хватало.       Через полчаса трейлер остановился около Макдональдса. Ребята вышли на улицу, разминая затекшие ноги.       — Сожру чего-нибудь нормального и дальше поедем. А ты, — Джек указал на Питера, — иди и помойся уже.       Зайдя в нужную дверь, Паркер осмотрелся. Никого не было. Питер стянул с себя футболку, положил её на сушилку.       — Что ж, — прошептал он, подставив одну руку под кран, другую — под мыльницу, — приступим.       Сначала Питер умылся, смывая с себя весь жир, накопившийся за это время. Затем помыл волосы, постоянно подставляя руку под автоматический кран. И после этого — хоть как-то, но ополоснул тело.       Зайдя в кабинку, набрал бумаги и вытерся. Большая часть дешевого средства неприятно прилипала к коже. Тогда Питер взял рулон, намотал много бумаги на руку и стал вытираться так.       Следующий шаг — высохнуть волосам. Сев на корточки, Питер вновь подставил руки к автоматической сушилке. Горячий воздух обжигал нежную кожу; сушилка постоянно выключалась, иногда Питеру приходилось отходить — подходить.       Удивительно, за всё это время никто не зашёл в туалет.       Более менее просохнув, Питер собирался надеть футболку.       — Блять, — Паркер принюхался к одежде и брезгливо отпрянул. — Идиота кусок.       Надев несвежую вещь, Питер вышел из туалета, попутно встретившись с пожилым мужчиной, направлявшимся в его сторону.       Джек уже ждал в трейлере, доедая картошку.       — Видишь, я ж говорил, что это просто.       — Тебе бы тоже не помешало.       — Ой, да похуй. В мотеле каком-нибудь помоюсь.       — Что по бабкам? — Питер сел напротив Джека, взяв ломтик картофеля.       — Не очень густо, — Джек выложил на стол то, что, по его словам, принесла Иззи. — Хватит на одну ночь в мотеле. Или бензин. Смотря, какие у нас приоритеты.       — Что предложишь?       Джек, оглянувшись, пальцем подозвал Питера подвинуться.       — Обещай, что не скажешь девочкам.       — Слово супергероя! — Питер приложил ладонь к груди, будто эти слова имели смысл.       — Вчера рылся в вещах хозяйских. Нашёл пушку.       Питер присвистнул.       — Так вот. Единственный способ заработать денег, не прибегая к проституции и дилерству, — грабануть магазин. Можно и людей на улице, но это слишком уж детский вариант.       Питер — не вор. Питер — не преступник. Питер ни за что на свете не собирается брать оружие, чтобы ворваться в магазин и, угрожая пистолетом, заставлять невинного человека складывать честно заработанные деньги в сумку. Питер не того сорта, он выше этого, Паркер, чёрт подери, вообще-то Человек-паук, останавливающий преступников, вылавливающий преступников, без насилия отправляющий их в тюрьмы, где, по мнению системы, должны исправлять антисоциальных членов этой самой системы.       Ведь так?       — Мне нужен тот, кто пойдёт со мной на дело, потому что один я не справлюсь. Времена меняются, а вдвоем проще. Понимаешь, к чему я?       Питер, ты должен отговорить Джека от преступления, которое он хочет совершить. Иначе ты не достоин звания Человека-паука.       — Ты со мной?       — Да.       — Отлично! — Джек хлопнул в ладоши. — Ты как-то быстро согласился. Я речь уже подготовил, где уверял, что это безопасно, нам нужны деньги и всё такое.       — Знаешь, Джек, я считаю, что в жизни нужно всё сделать.       — Надеюсь, это не ловушка какая-то? Ведь, если я не ошибаюсь, ты типа коп в трико.       — Сосни хуйца, Кортес, — отмахнулся Питер. — Я не крыса там какая-то, чтобы завалить друзей. К тому же, в пизду геройство.       — Золотые слова, мой друг, — улыбнулся Джек.       Анна-Мария и Изабель вернулись из магазина с сигаретами и пивом. Анна-Мария сразу же села за руль, а Изабель раздала парням по бутылке Хайникена. Через несколько кварталов Джек предложил снять на ночь мотель, обещая всем, что им хватит денег. После непродолжительного спора девушки согласились.       Компания доехала до нужного места через час. Когда девушки вошли в мотель, Джек, ничего не сказав, пошёл к трейлеру. Питер последовал за ним, сохраняя тишину вплоть до момента, когда они доехали до нужного места. Тогда-то Джек и заговорил:       — Тачку оставляем тут. Чтобы не узнали, на чем мы приехали. Грабанем быстро, без болтовни и прочей ебливой скукотищи. Зашли, набрали алко, припугнули продавца, забрали деньги из кассы и побежали сюда.       — Может, я останусь здесь? — вся та уверенность Питера, которая была раньше, пропала. — Будет быстрее, если мотор будет заведён, а я сразу вдавлю газ.       — Нет, ты пойдёшь со мной. Нас двое, один я не справлюсь.       — Чёрт, Джек, я не знаю…       — Заткнись, Паркер! Ты будешь делать всё по плану, и всё получится. Усёк?       Питер кивнул. От страха Паркера стало подташнивать, а ноги предательски не хотели держать итак худое тело.       — Отлично. Держи, — Джек протянул пистолет Питеру.       — Что? Нет! — Питер отодвинул оружие, качая головой.       — Да, блять! Бери, сука, пушку!       — Джек, я всё могу, но не…       Джек грубо засунул оружие в карман толстовки Питера, ворча что-то о мягкотелости Паркера.       — Всё. Обжалованию не подлежит. Берём бухло, еду, идём к кассе, припугиваешь ублюдка, я беру деньги, и мы уходим.       — Джек, если я всё завалю…       — Если ты всё завалишь, я разобью твоё милое ебло о кассу.       — Спасибо, — издав нервный смешок, сказал Питер.       Джек открыл дверь трейлера и вышел на улицу.       — Чё сидишь? — Кортес постучал по капоту кулаком, достал самокрутку из-за уха и закурил. — Поднимай задницу, идём вершить благое дело.       — Ладно, Пит, — шептал Питер, зажимая ручку дверцы, — ты сможешь. Мы ж не убивать идём, верно?       — Да чё ты там копаешься?       Питер вышел на улицу, продолжая мысленно успокаивать себя.       — Отлично, — Джек хлопнул Питера по плечу, ведя вперёд, — мы сработаемся, Паучок.       Заправка была такая же безлюдная и старая, как и все другие заправки, мимо которых они проезжали. Докурив, Джек бросил окурок в строну, натянул капюшон толстовки, попросив Питера сделать то же, что и он, а затем, встряхнувшись, открыл входную дверь с колокольчиком. Продавец, не отрываясь от журнала, стоял за стойкой; сверху висел старый телевизор с видео камер, зафиксированных в трёх углах магазина.       Питер, отгоняя от себя страх, пошёл влево, Джек — вправо. Открыв рюкзак, Питер стал складывать внутрь банки пива. Когда рюкзак был забит, Питер застегнул молнию, накинул его на плечи, взял два ящика с бутылками пива, поставил их друг на друга, и пошёл к Джеку.       Кортес в это время собирал в свой рюкзак бутылки водки. Закончив работу, показал большой палец Питеру и забрал ящики.       Парни направились к кассе. Продавец продолжал читать журнал, будто и не заметил, как в магазин зашли покупатели.       Рюкзак тихо звенел, когда Джек открывал дверь.       — Думаете, я ничего не видел? — спросил продавец, переворачивая страницу журнала. — Платите или копов вызову.       — Буду у тачки, — неожиданно сказал Джек, выходя наружу.       Питер растерянно смотрел в сторону уходящего друга, не понимая, что делать дальше.       — Ну, я вызываю копов, — продавец стал искать телефон, продолжая сохранять хладнокровие. — Зря вы сюда сунулись, мальчики.       — Только вызови копов и я тебе голову прострелю, — тихо сказал Питер.       — Чё ты там мямлишь?       Питер уверенно повторил свои слова. Продавец рассмеялся.       — Ага, а стрелять будешь из космического бластера?       Питер вытащил пистолет из кармана, направляя на продавца.       — Это ограбление. Положи все б-б-бабки в пакет и не пострадаешь.       Парень поставил локти на стол, уперев голову в ладони, и улыбнулся.       — Думаешь, ты меня напугаешь этой зажигалкой? Знаешь, сколько таких умников каждую неделю выгоняю?       Питер снял пистолет с предохранителя и выстрелил два раза в телевизор, висевший над кассой. Громкие хлопки будто вернули в чувство Паркера, и он, переняв хладнокровие продавца, вновь направил оружие на испугавшегося парня, повторив чётче:       — Это, мать твою, ограбление, а теперь живо положи бабки в пакет, потому что я начинаю терять терпение.       Парень стал быстро складывать деньги в мусорный пакет, лежавший рядом. Питер, воодушевившись властью, ощутил себя живым.       — Быстрее, еб твою! — крикнул Питер, начиная злиться.       — Знаешь, тебе бы смысл жизни найти. Грабить заправки — тупо. Прошлый век.       — Сосни-ка лучше, — Питер забрал пакет, протянутый продавцом. — Приятно иметь с тобой дело. И, слушай, если не хочешь, чтобы такое происходило, перестань, блять, залипать в журналы. Покеда, лузер.       Питер выходил из магазина, ощущая прилив адреналина. Человек-паук — грабитель! Знай этот парень в лицо мировых героев, ужаснулся бы от того, какой пиздец происходит в мире.       Питер, сжимая в одной руке пистолет, в другой пакет с деньгами, шёл по улице ухмыляясь. Он смог обмануть систему, обмануть судьбу. Вселенная думала, что он станет вершить великие блага, а он взял и ограбил заправку. Что теперь будет делать Вселенная?       — Стой! — колокольчик на двери и голос продавца слились воедино. — У вас последний шанс вернуть деньги обратно, иначе я вызову копов.       Питер обернулся; брови нахмурены, хоть он и улыбался. Усмехнувшись, Питер направил пистолет на продавца.       — Думаешь, самый смелый? Мы же это проходили, чувак!       Парень двинулся на Питера. Паркер, не раздумывая, выстрелил в колено продавца. Несчастный кричал от боли, а Питер, вскинув мешок с деньгами через плечо, медленно шел к трейлеру.       — Так держать, мистер Я-Нарушаю-Закон! — Джек протянул ладонь Питеру для хлопка. — Слышал, ты пару раз пальнул. Яйца прострелил этому ссыкливому пидорку?       — Поехали, Джек, — Питер скинул толстовку. — Я устал.       — Как скажешь, дружище. Ты же сегодня победитель.       Приехав в мотель, парни нашли нужный номер, заказанный девушками. Сообщив, что теперь они не нуждаются в деньгах, но не раскрывая секрета, откуда у них такая сумма, Кортес созвал всех вниз.       На первом этаже, в соседней комнате от стойки регистрации, находилось маленькое кафе. В помещении горела одна лампа, освещая три пустых круглых столика, барную стойку, да фортепиано, стоявшее в углу. Предложив ребятам занять столики, Джек сел за фортепьяно, покрытое толстым слоем пыли, открыл скрипучую крышку, зафиксировал её, проверил пару клавиш и, не выражая никаких эмоций, неожиданно для всех заиграл приятную мелодию.       Джек играл так, как играет маэстро на сцене, когда зал переполнен замершими в ожидании и восхищении людьми, как сыграл бы отец, когда все сидят у камина с бокалами глинтвейна, а за окном падает рождественский снег.       — Давно он играет? — шепотом спросил Питер, наклонившись к Изабель.       Девушка пожала плечами.       — Я знакома с ним большую часть моей жизни, видала многие вещи, но такое, — она сделала ударение на последнем слове, — вижу впервые.       Анна-Мария, ухмыльнувшись, открыла пакет вина, делая пару глотков. Затем передала остальным. Когда Джек прочистил горло, чтобы тихо запеть, Питер чуть не поперхнулся.       — Может ли кто-нибудь найти мне любовь?       Мелодия стала оживленнее. Джек, закрыв глаза, продолжил петь, пока Анна-Мария, тихо посмеиваясь, пила вино, а Питер и Изабель завороженно наблюдали за Кортесом.       — Каждое утро я встаю и немного умираю, я едва стою на ногах, смотрюсь в зеркало и плачу…       Джек пел то тихо, то громко, отдаваясь музыке. Кортес словно забыл, что рядом люди, он играл не для них, нет, для себя, как играют, когда остаются одни, когда знают, что могут отдаться любимому делу всецело.       — Кто-нибудь, ооо, кто-нибудь! Кто-нибудь может найти мне любовь?       Ребята подпевали Джеку, наслаждаясь песней, наслаждаясь моментом, подпевали так громко, что проезжающие мимо люди смогли бы услышать их. Передавали вино, делали глотки и пели, отдаваясь музыке.       — Я падаю на колени и начинаю молиться, — пел Джек.       — Он молится богу! — подпевали ребята.       — Пока слёзы не польются из глаз, Господи! Кто-нибудь!       — Кто-нибудь!       — Ооо, кто-нибудь!       — Кто-нибудь может найти мне любовь?       Всем было легко на душе, всем, кроме Питера, потому что Пит помнит, что час назад подстрелил человека, не думая о последствиях, заботясь лишь о себе. Что сейчас делал парень с заправки? Запивал горе остатками алкоголя в магазине? Ехал на скорой, описывая двух воришек? Умер? Чем занимался безымянный продавец, вышедший на смену не в лучший день?       Как же Питеру хотелось напиться в хлам, забыть о том, что он сделал. Чёрт подери, он даже не помнит, как дошёл до этого!       — Питер, просто выпей чёртовы лекарства! — кричал Уэйд, ударив по двери.       — Пошёл ты! Я не стану пичкать себя этой дрянью… Меня кроет, будто я в вакууме и с похмельем!       — Врач сказал, это первое время. Потом станет лучше.       — Отъебись! — Питер кинул шампунь в дверь. — Сам эти таблетки жри, умник. Мне и без них прекрасно живется!       — Серьезно? Ты вчера избил вора, что мне пришлось оттаскивать тебя от его хныкающего ебла. Бля, Питер, ты же знаешь, что будет, если не принимать лекарства.       Питер открыл дверь, впуская в ванную Уилсона, а сам сел на пол, обнимая себя за колени.       — Принимая их, мне трудно сконцентрироваться. Я не хочу, чтобы Нэд и ЭмДжей меня таким видели. Ведь в нашу последнюю встречу я был, ну, знаешь, другим.       — Ты им позвонил? — Уэйд сел напротив, поставив желтую маленькую баночку перед Питером.       — Нет ещё.       — Давай так, — Уэйд открыл баночку, достал литий, — ты примешь эту золотую пилюлю, возьмешь телефон, позвонишь своим друзьям-задротам, сообщишь, что живой, а потом продолжишь принимать лекарства. Продолжишь ходить на терапию, общаться с друзьями-задротами, веселиться, как веселятся подростки, с перерывами на грустную рожу, когда таблетки будут слишком уж крыть. И, может тогда, я перестану как ебанат бегать за тобой по квартире с этой хуетой.       — Звучит заманчиво, — Питер улыбнулся, — но чего-то маловата награда за такие усилия.       — Стукнет восемнадцать, вот тогда и поговорим.       Питер рассмеялся, взяв таблетку.       — Когда это вообще тебя останавливало?       Ребята жили в мотеле несколько дней. В этот раз все уехали, оставив Паркера одного.       Питер стоял у окна, выходившем на деревья позади мотеля. Шёл, казалось, нескончаемый дождь; он всё бил и бил ветки и листья многолетних растений, будто мстил им за что-то. В его голове была пустота, пустота, в которой лишь изредка слышалось эхо мыслей, которые он не понимал. Дождь ему нравился, он любил такую погоду, но сегодня погода казалась ему невыносимой. Кто вообще додумался до того, чтобы шёл нескончаемый дождь? Может, это наступление нового Потопа и он уничтожит человечество, оставив после себя лишь избранника, додумавшегося взобраться на корабль?       Питер не заметил, как в его руке оказалось лезвие.       Острая, тонкая как бумага вещичка, способная убить или избавить от волос, была зажата между большим и указательным пальцами правой руки; лезвие всегда лежало в его — хотя, вообще-то, она когда-то принадлежала Тони Старку — тетради с эскизами костюмов, записями мыслей и прочей чушью, что приходила ему в часы отсутствия сна. Лезвие всегда сопровождало его, прячась между страниц с предсмертной запиской, которую не хотел перечитывать, и чертежа, который сложно было разобрать из-за огромного клубка перечеркивания поверх него. Как иронично, так как это идеально описывало мысли Питера в те дни.       Паркер видел странного человека в окне, смотревшего прямо на него отсутствующим взглядом. Молодой парень выглядел несчастным, будто только-только прошёл очередной сеанс шоковой терапии. Дёрнувшись от кривой ухмылки пугающего типа, Питер понял — это его же отражение.       Пит и вправду выглядел так ужасно?       Лезвие не обжигало холодом подушечки пальцев, напротив, Питер вовсе забыл про то, что держал его в руках.       Чего хотел добиться этим? Что собирался делать?       Дождь всё барабанил и барабанил по окну, асфальту, дереву и мозгам Питера. Эта погода такая невыносимая. Но сложнее терпеть самого себя.       Вспомнил, что обещал вылечиться. Вспомнил о своей любви, в которой так сомневается теперь. Вспомнил про свою зависимость, про свои обязанности в лице героя, вспомнил родителей, Мэй, задыхавшуюся на полу, и Баки, выбросившегося с балкона, когда всё только стало налаживаться, Тайлера, душившего его на постели, и малыша Джеймса, видевшего слишком много дерьма от старшего брата, вспомнил лица врачей в клинике и их отношение к нему. Перед Питером плыли одна за другой картинки того, что когда-то было, что теперь не повторится, но ему казалось, будто он в порочном кругу, что всё это — происходит каждый день. И, увы, он не знал, как остановить это.       Питер продолжал смотреть в окно, боялся упустить что-то важное. Не отрывая взгляда от природной кары над родом людским, поднёс правую руку с тонким бритвенным лезвием к левому плечу, резким движением проводя диагональ на том месте, где у него была родинка. А затем — ещё раз. Опускал или поднимал руку, делая новые, не похожие на предыдущие, полосы, будто художник наносил краску на полотно. Ловким движением, Питер перебросил лезвие в левую руку, повторяя те же действия на правом плече. Ни разу не перешёл «черту» локтя, будто боялся нарушить невидимую границу. Питер чертил узоры на внешней и внутренней сторонах плеч, оставлял следы на спине в тех местах, куда мог дотянуться. Он напоминал безумца, отчитывавшего себя за грех. Устав, Питер перешёл на живот, продолжая рассекать кожу лезвием.       Было ли ему больно? На этот вопрос точно ответить нельзя. Смотря, как человек понимает боль. Для Паркера это, скорее, было чем-то неприятным, жгучим, будто пощечина, но невероятно точная. Было ли ему страшно? Определенно да. Чувство, когда заносишь лезвие над невинной кожей, напоминает страх, но оно даже приятно.       Питер остановился, когда его руки были в крови. Когда лезвие выскользнуло из его пальцев, глухо ударившись о деревянный пол комнаты в мотеле. Когда всё тело обдала странная боль, будто одновременно воткнули тысячи иголок.       Темная жидкость капала на пол, стекала к серым спортивным штанам, щекотала спину и живот, оставляла такие же темные следы на теле.       Питер наблюдал за этим с невероятным разочарованием в душе. Он-то думал, ему станет легче. Он-то думал, мир перевернётся, дождь закончится, а жизнь наладится. Но мир стоял на месте, дождь всё ещё шёл, а жизнь была тем же дерьмом, что и до этого.       Не в силах это терпеть, Питер закричал, ударив кулаком по окну. Усталость, которую он ощущал внутри, напоминала ту, когда ты часами ищешь одну единственную бумажку среди сотни тысяч других бумажек днями напролёт, а затем осознаешь: тебе придётся делать это ещё несколько дней, несколько недель и несколько лет. Он устал. Физически или морально, не имело разницы. Это была усталость и она, подобно тискам, сковала его.       В это время меньше дюжины крупных осколков воткнулись в руку, оставаясь в тыльной и внутренней сторонах ладони, в мизинце и даже в запястье. Оставшиеся же с громким звоном упали, разделившись на три части: кто-то выбрал свободу и сбежал на улицу, кто-то предпочёл привычную жизнь и остался на подоконнике, остальные же ребята упали под ноги (и на ноги) Питера, создавая миниатюрное поле, заминированное осколками. В комнату ворвался ветер, бушевавший снаружи, и стал раскидывать вещи Питера по всему помещению.       Этот миг был озарением. Боль, сопровождавшая всё его тело — не считая правой руки, которую он не использовал для того, чтобы уничтожить невинное окно, — запах дождя и звон стекла напомнили ему о том, что всё это можно исправить. Можно и нужно что-то сделать со своей жизнью.       Но что?       Да ничего он не может сделать! Питер, ты слабак. Ты не исправишься. Никогда.       Питер, чувствуя, как затягиваются раны, упал на колени, подполз к своей кровати и оперся на неё спиной. Застонав от боли, сгорбился, опустив голову к ногам. Кровь засыхала на бледной коже, неприятно трескаясь, если он двигался.       Сколько он так просидел? Питер никогда не засекал, сколько затягиваются порезы. Некоторым нужно не больше получаса, каким-то — несколько дней, а самые глубокие, как у большинства людей, оставляют после себя шрамы. Питер надеялся, что его тело не станет похожим на разделочную доску с глубокими прорезями от ножа.       — Так, а это что ещё такое? — Джек стоял в дверях, впуская проблески света внутрь комнаты, и держал в руках два толстых пакета. — Че с окном произошло?       — Муха, — безразлично ответил Питер, сидя на полу. Оказывается, всё это время он разглядывал свою руку. Внутри всё ещё были осколки, не позволяя затянуться ранам. Царапины на животе же, наоборот, почти исчезли. Интересно, подумал Питер, как сейчас выглядит спина?       — Эм… ладно, — Джек бросил пакеты на кровать, закрыл дверь и включил свет. Увидев стекло на полу и маленькие красные точки, ведущие к Питеру, Кортес усмехнулся. — Одевайся. Мы идём в самое лучшее место в этом городе.       — Я не хочу.       Девушки, возбужденные от предвкушения предстоящей вечеринки, ворвались в комнату подобно торнадо в Канзас; бумажки, мирно покоившиеся на столешнице и тумбочке, разлетелись в разные стороны, помещение заполнилось приятными запахами шампуня и духов. Раскрасневшаяся Изабель сжимала в руке большую фиолетовую сумочку; Анна-Мария, с одним накрашенным глазом, ехидно улыбалась, смотря на Питера так, будто замышляла пакость.       — Итак, Питти, — замурлыкала Иззи, открывая косметичку, — ты готов?       — Нет, — честно ответил он, пытаясь стянуть плед с кровати, чтобы скрыть собственное уродство.       — Боже мой! Что случилось?       — Муха, — процитировал Джек, кивнув на разбитое окно. — Паучья сила явно не рассчитана.       — Принесу бинт, — Анна-Мария исчезла из комнаты.       — Так, стягивай одеяло. Ты должен быть без одежды, — Иззи достала перчатки из карман; Джек рассмеялся от её фразы. — С кожи проще оттереть краску, чем с ткани.       — Нет, — повторил Питер, потирая глаза. — Нет, найн, нон. Нет.       — Че с ним? — шепотом спросила Иззи, наклонившись к Джеку. Кортес покрутил пальцем у виска, тихо присвистнув.       — Отъебитесь от меня, никуда не хочу.       Первая длинная фраза Питера за столь долгое время не оказала никакого впечатления на молодых людей, в том числе и Анну-Марию, вернувшуюся с маленькой аптечкой. Изабель всё равно надела перчатки, Анна-Мария всё равно села напротив Питера, обрабатывая рану, Джек всё равно стал стягивать плед с Паркера, какое-то время сопротивлявшегося, пока, наконец, не сдавшегося.       — Ну и что вы собираетесь делать? — тихо спросил Питер, будто только что узнал о неизлечимой болезни.       — Делать из тебя настоящую красотку, — послышался звук открывавшейся бутылочки, вроде шампуня или геля для душа. — Не переживай, это смоется. Однажды.       Питер резко развернулся, от чего Анна-Мария вскрикнула — антисептик полился мимо руки; Паркер увидел, как Изабель выливает на руку что-то темное из бутылочки. Разглядев этикетку, он понял, что это краска. Синяя.       — А ну, — Анна-Мария схватила Питера за руку, продолжая обрабатывать рану, — не дёргайся. Еб твою мать, Паркур, ты как будто на стекле лежал.       — Что вы, блять, задумали? — зашипел Питер, пытаясь вырваться из крепких женских лап, но Иззи, схватившая Паркера другой рукой за шею, не дала ему такой прекрасной возможности. — Эй, не трогай!       — Ладно-ладно, угомонись, пташка, — вздохнув, Изабель стала говорить спокойнее: — Мы идём в одно очень популярное место. И ты же не хочешь, чтобы кто-то там узнал тебя? Лично мы не хотим.       — Я не хочу туда идти.       — Не будь занудой, Питти, — Джек закурил очередную сигарету, опираясь о подоконник, с которого успел скинуть стекло. — Во-первых, это самое клевое место в твоей жизни. Вся шарящая молодежь отжигает или когда-то отжигала там, многие ублюдки с моего квартала только и мечтали о том, как бы потусить с отбитыми на голову долбоебами там. Ты даже, блять, не представляешь, насколько это место впечатляет девственников вроде тебя. Во-вторых, — продолжила Иззи, втирая краску в волосы, — мне чудом удалось добыть нам пропуск туда. Не каждый лузер попадает туда, так-то.       — Не стоит упускать такую замечательную возможность, — закончила Анна-Мария, делая последний круг бинтом. — К тому же, — Роувелл вцепилась зубами в ткань, разрывая её, — я выбила нам лучшее время. За монетку на лапу, конечно же.       — Хватит тухнуть в номере, как депрессивный кусок дерьма, — Джек выдохнул дым в сторону Питера, — потому что твоя идея съебаться в путешествие, и мы, знаешь ли, слишком погрязли в твоё дерьмо, чтобы забить на него.       — Эми, возьми мою косметичку, — Изабель кивнула на сумочку, — будем делать Питти клевый образ.       — Какой? — усмехнулась Анна-Мария.       Изабель задумчиво массировала голову Питера, закусив губу.       — Джек, ты принёс костюм?       — Ага, в пакете.       Анна-Мария достала купленные Джеком вещи, выкладывая их рядом с Питером.       — Значит, я оденусь как шлюховатая анимешная школьница? — усмехнулся Питер, разглядывая платье, лежавшее рядом. — Такого вы обо мне мнения?       — Мы все будем как фрики, — пожал плечами Джек, подходя к своей кровати. — На, смотри.       Джек достал свой костюм и кинул его Паркеру. В пакете из магазина «Всё для вечеринок» оказался комплект костюма восемнадцатого века (если верить этикетке): белая рубашка с большим «пушистым» воротником, кюлоты, и пиджак — всё чёрного цвета. Джек постучал новенькими туфлями по полу, показывая их остальным.       — Неплохо, — Питер кивнул, сдерживая смешок. Всё лучше, чем воротничок. — Анна-Мария?       — Я буду как девчушка из тридцатых, типа персонажей великого Гэтсби, — улыбнулась Анна-Мария, доставая какой-то тюбик из сумочки.       — Это были двадцатые, — поправила Изабель, заканчивая красить затылок Питера.       — А у тебя что? — спросил Паркер.       — Оденусь как дворецкий. Больше ничего в магазине не урвала. Была мысль нарядиться лузером, но у Джека уже есть этот костюм.       — Тебя бы не пустили внутрь, потому что это твой обычный видок, — Джек снял толстовку. — Ладно, я пошёл надевать это уродство.       Питер взял маленькую скляночку в руки. Открутил крышечку и высыпал на палец содержимое.       — Так, отнимите у ребёнка блестки, — велела Анна-Мария, пока пальцами вбивала в кожу под глазами Питера какую-то прозрачную мазь.       — Что-то мне подсказывает, я буду выглядеть как клоун, — усмехнулся Питер, обнимая себя руками.       — Ну, почему — клоун. Скорее, гееватый богатенький сынок-придурок.       — Где-то я уже видела этот сюжет, — усмехнулась Изабель.       Когда Роувелл закончила красить Питера, Джек переоделся в свой костюм. Питеру высыпали немалое количество блёсток под глаза, создавая эффект, будто это слезы. Изабель тем временем надела чёрный парик с чёлкой, похожий на прическу героини из «Криминального чтива».       — Через пятнадцать минут смоешь краску, главное — постарайся не смыть красоту на своём лице, — подытожила Анна-Мария, принимаясь за свой макияж.       — Так, на правах стереотипного гея, хочу попросить сделать тоже самое с этим чудиком, — Питер указал пальцем на Джека, закурившего во второй раз. Костюм сидел на нём идеально, Питеру на секунду показалось, будто Джек и вправду джентльмен своего времени.       — А я-то тут причём?       — Подведи ему глаза, — не отвлекаясь, сказала Роувелл. — Будет у нас пиратом. Остальное только образ испортит.       Изабель взяла чёрный карандаш из косметички и направилась к Джеку, активно сопротивлявшемуся такой идее, пока он не сдался под напором возгласов Питера и Иззи. Так же Паркер, поняв технику подведения глаз, попросил девушку отдать карандаш, собираясь самостоятельно закончить макияж.       Через сорок минут все были готовы к выходу. Питер, ощущавший себя невероятно неловко, стоял в короткой чёрной юбке, в которую была заправлена белая рубашка с большим чёрным бантом, и рассматривал себя в зеркале. Синие волосы с укладкой вызывали у Питера смешанные чувства. Единственное, что нравилось Паркеру в столь необычном образе — яркие фиолетовые блестки под глазами. Вот они действительно выглядели изящно.       Итак, очень странная компания, нарядившаяся так, словно сегодня был Хэллоуин, где одна девушка была одета как персонаж из «Великого Гэтсби», вторая — как Мия Уоллес, один парень будто сбежал с бала во времена правления Людовика Восемнадцатого, а второй — явно мечтал быть японской школьницей, а не рослым молодым человеком с членом в штанах, вышла из мотеля, направляясь к одному из самых популярных мест в городе. Предварительно выпив несколько бутылок пива и выкурив полпачки сигарет по дороге к дому, компания была готова к вечеринке ещё задолго до неё.       — Ебать меня стулом, сейчас будет самая лучшая ночь в этой жизни, — Джек бросил бычок в сторону, оглядывая заброшенный с виду двухэтажный дом, из которого звучала музыка, а мерцающие огни оставляли следы на улице.       — Тогда выбирай стул, — ухмыльнулась Иззи, приближаясь ко входу. Остановившись прямо у двери, она развернулась к друзьям, резко выдохнув. — Итак, сейчас вы застанете воистину лучшие сливки среди дна. Возможно, нас разнесёт в разные стороны, поэтому говорю сразу простые правила: не пейте и уж тем более не принимайте то, что предложит Лени, старайтесь не умереть, и до мотеля — каждый своим ходом. Не будем обрывать друг другу кайф, если вдруг станет…       — Да нам поебать, Иззи, — Джек толкнул девушку в сторону, открывая дверь.       Питер, стоявший дальше всех, даже на таком расстоянии почувствовал смесь запахов, звучавшую в доме: духи, алкоголь, сигареты, травка, пот, блевотина, гарь — всё это обдало Питера, подобно ветру у побережья. Не так пахнет популярный клуб среди молодежи, который возносят до небес. Так пахнет обычная квартира в гетто, так пахнет жизнь, в которой мог остаться Питер, если бы не мистер Старк. Забавно, последнее время он слишком часто думает об отце.

smalltown boy — bronski beat

      Внутри был бирюзовый, словно небесный, свет, поначалу слепивший глаза Питеру. Музыка играла так громко, что отдавала прямо в легкие. Просторный дом, с лестницей прямо посреди огромной гостиной, ведущей на второй этаж, напоминал скорее особняк богатого буржуазного типчика, чем клуб для подростков. Как здесь, черт подери, вообще оказался фонтан?       Питер задавался вопросами: кто раньше, а кто сейчас, владеет этим местом, кто додумался собрать здесь всех жаждущих веселья людей, и так далее, и тому подобное, но все вопросы обрывались на половине, так как его постоянно отвлекали окружающие люди и предметы.       Сначала Паркер думал, одеваться сюда так, как они — не правильно. Оказалось, в этом столь чудном месте, абсолютно каждый человек одет подобно им. Мимо него прошла девушка в платье, напоминавшем перья фламинго, на таких высоких каблуках, что ему искренне стало страшно за ноги незнакомки. Не он один был в платье — молодой парень, примерно его возраста, стоял у барного столика в пышном свадебном наряде. Рядом с ним сидела девушка в костюме Человека-паука, искренне смеявшаяся с его слов.       А ведь если бы он надел свой костюм — было бы проще. Не пришлось бы чувствовать себя неловко, поднимая гольфы, скатывающиеся с колен, поправлять бабочку, что вечно, казалось, разваливалась на груди. Если бы, конечно, никто не знал, как выглядит владелец, то костюм подошёл бы идеально.       Раньше всё как-то было проще.       Заворожённый видами, окружавшими его, он даже не заметил, как в него врезался парень, одетый, как Фредди Меркьюри. Улыбнувшись ему, он услышал в свой адрес комплимент. Кажется, это был комплимент. Трудно разобрать, когда музыка столь громкая.       Питер, немного захмелевший от выпитого натощак пива, решил, что лучше уж пойти и выпить чего-нибудь ещё. К тому же, его друзья растворились в толпе, и ему совершенно нечего было делать.       — Мне нравятся твои волосы, — девушка в костюме Человека-паука — его костюме — улыбнулась Питеру, сдерживаясь, чтобы не трогать волосы Паркера. Парень в свадебном платье закивал, напоминая чем-то гордого стилиста, закончившего новый образ. — Что за краска?       — Не знаю, — пожал плечами Паркер, садясь рядом с девушкой, — всё дело рук моей подруги.       — Твоя подруга, видимо, профи в этом деле. Лицо у тебя знакомое, — девушка потянулась к лицу Питера, сощурившись, и пыталась разглядеть его лучше. Паркер медленно повернул голову в другую сторону, будто оглядывался.       — Эй, Лени, налей красавчику, — услышал Питер слова парня в свадебном платье.       Паркер подумал, что сейчас наконец-то узнает, кто этот за Лени такой. Возможно, это был высокий парень, владеющий домом. Или — сорокалетний мужик, похожий на сутенера. Кто знает, какие люди сейчас предпочитают столь странные вечеринки.       Девушка, сидевшая рядом с ним, встала из-за стола, обошла его, нагнулась, а через пару секунд — поставила на стол две рюмки и бутылку.       — Лени, — улыбнулась она, протягивая руку. — Вижу, ты здесь впервые.       Питер пожал протянутую руку.       — Опять же, спасибо подруге.       — Чем собираешься заняться сегодня, незнакомец? — улыбнулась девушка, опираясь о стойку. — Не хочешь разукрасить вечер?       — Смотря, что предложишь.       Лени вытянула вперед раскрытую ладонь.       — Лишь маленький винтик в механизме, именуемом вечеринка.        Питер, взяв в руки протянутую таблетку, ощутил то же состояние, какое бывает у людей, не куривших целый день: острое желание поскорее принять, но растянуть столь желанное удовольствие. Питер не знал, какую дрянь ему дают, но незнание лишь усиливало желание.       — Удачного полёта, красавчик.       Питер закинул таблетку на язык, запил коктейлем. Жгучий напиток оставил послевкусие персика с дешевой водкой.       — И что это такое?       Девушка проигнорировала его вопрос, переключившись на другого, новоприбывшего парня.       Забрав оставшийся шот со стола, Питер повернулся к толпе. Люди не переставали танцевать, чудаковато двигаясь в такт музыке, передав свой настрой Питеру. Выпив остатки предложенного алкоголя, Питер вернул рюмку на место.       Направившись к скоплению людей, Питер забыл всё, что тревожило его до этого момента. Руки сами двигались в такт музыки. Тело отдалось танцу, как бывает с профессионалами и новичками. Он не знал, что делает, но продолжал уверенно двигаться, сливаясь с остальными. И если кто-то желал поднять руку, Питер, предугадав движение, поднимал её раньше.       Понятие реальности давно стало для него сказкой. Реальности не существует, существует лишь мир, в котором он находился сейчас. И мир этот, поверьте, прекрасен.       — Мне нравится твои блестки, — девушка взяла лицо Питера в свои руки, притянув к себе. — Ты прям как фея.       Незнакомка поцеловала Питера.       Не сопротивлявшегося Питера.       Прикусывая губу, проводя языком по зубам, оставляя лёгкие поцелуи около губ. Девушка вела себя так, словно они давно знакомы.       — Фея, — повторила она, отстранившись, и тихо рассмеялась. — Хочу быть феей.       Незнакомка была в костюме ангела. Смеясь, она откидывала голову назад; белоснежные локоны оставались на месте, закрывая грудь. Улыбка её напоминала свет в конце тоннеля.       — Фея! Ты — фея!       Девушка ещё раз поцеловала Питера, проведя пальцами по шее.       И растворилась в толпе, словно ничего не было.       Питер, закрыв глаза, продолжал танцевать. Тело давно отделилось от разума, вытворяя то, что хотело. Питер давно уже не Питер.       Кто-то положил руки на талию Паркера.       — Тише, красавица, — сладкий, как мёд, голос шептал в уши. — Мы просто потанцуем.       Питер обернулся. Парень, выше него самого, вдыхал запах волос Питера, сжимая сарафан руками с выпиравшими венами.       — Значит, ты фея?       — Отъебись, — Питер думал, что сказал это громко, выразительно, с угрозой; прозвучало же так, будто он, уставший, шепотом молил соседей перестать стучать так громко.       — Станцуем, конфетка?       Парень развернул Питера.       Неудавшийся трюк привёл к тому, что Питер упал. Никто не собирался поднимать пьяное тело с танцпола.       Чуть не получив ногой в висок, Питер смог подняться, опираясь об остальных людей.       — Пидрила, — шикнул Паркер, пытаясь прийти в себя.       Реальность вновь стала каруселью.       — Извини, — Питер тронул за плечо какую-то девушку в костюме клоуна, — где сортир?       Девушка-клоун указала нужное направление Питеру.       Продвигаясь через людей, Питер невольно посмотрел на сцену. Несколько человек стояло у микрофона, постукивая по нему, чтобы проверить звук.       — Психопата, да? Вы хотите психопата убийцу? Вам бы бежать подальше, ребята!       Солист в костюме Дэдпула. Питер, остановившись между двумя принцессами, не может оторвать взгляд.       Дэдпул берет микрофон. Гитарист перебирает одну единственную струну. Синтезатор. Отстукивание ритма ногой.       Начинается песня.       Питер знает, что это не Уэйд. Но почему же голоса так похожи? Почему на нем тот же окровавленный костюм?       — В твоей болтовне нет смысла, — поёт Дэдпул, смотря прямо на Человека-паука.       — Чувак, съебись уже! — Золушка толкает Питера прямо в коридор, ведущий к туалету.       Длинный коридор. В приятных зелёных цветах, украшенный орхидеями и папоротниками. Ни двери — лишь растения, голые пол и стены, да Питер.       — Маньяк-убийца! — кричал Дэдпул, сжимая стойку с микрофоном в руке.       Узкий коридор сдавливал мозг Питера.       Что-то было не так.       — Что это? — шептал Дэдпул на французском.       Перед Человеком-пауком — Тайлер, с испуганным лицом. Тайлер пятился назад, норовя споткнуться после каждого шага.       — Бе-бе-бе-бе-бе-беги прочь! — шептал Дэдпул, с каждым разом повышая голос.       У Человека-паука в руках бита. Он знает, что нужно делать в этой ситуации, так как Человек-паук всегда поступает именно так.       Тайлер чаще оборачивается, ускоряет шаг.       Человек-паук быстрее движется, не отводя разъярённого взгляда от Тайлера.       — Маньяк-убийца! Что это?       Коридор никогда не закончится.       Песня никогда не закончится.       Погоня никогда не закончится.       Это — персональный круг ада. Это — баллада о психопате-убийце. Это — страшный сон, что никогда не закончится.       — Я терпеть не могу людей, — Дэдпул вытянул руку к потолку будто говорил Всевышнему, — не знакомых с элементарными правилами вежливости.       Вспышка!       Тайлер пропадает.       — Маньяк-убийца! — закричал Дэдпул.       Вспышка!       — Что это? — зашептал Дэдпул.       — Слышь, вставай, бля! — нависшие люди били Питера по лицу, пытаясь привести в сознание. — Очередные укурки приняли таблетки и в конвульсиях трясутся… Вставай, блять!       Питер резко оттолкнул незнакомцев ногой, стал махать руками, будто отбивался от них. Ребята, посчитав занятие бесполезным, ушли, кроя ругательствами Паркера.       Питер потирает глаза, сильно надавливая, влажными руками. Изо рта тонкая струйка слюны.       — Ох, блять… — зашипел Питер, поднимаясь с пола.       Надрывный кашель не был слышен из-за громкой музыки. Споткнувшись, Питер опять упал, перевернувшись на живот.       Какое-то время смотрит в одну точку, с мыслями о собственной никчемности. Собирая всю волю в кулак, Питер поднимается, врезаясь плечом в стену. Озлобленный, Паркер ударил стену кулаком, будто она виновата в чём-то. Шатаясь и ища опору в этой же стене, двинулся к туалету.       Выбивая дверь, добежал до свободной кабинки, нагнувшись над унитазом.       — Сучье… — Питера вырвало.       В ушах звенело. Весь мир кружился и лишь унитаз стоял на месте, служа подобием зрительного постоянства, от которого не стоит отводить взгляд.       В соседней кабинке кто-то говорил по телефону, обсуждая поставку. В другой кто-то трахался, ритмично стучась в перегородку при каждом толчке. А между двумя разными мирами — блюющий мальчишка, не способный взмолиться Богу о прекращении мук, потому что ему вовсе не до этого.       Сжимая до побеления унитаз, так, что руки сливаются с дешевым фаянсом, Питер мечтает о скорой смерти. Глупо, конечно, так умирать, но всё лучше, чем желчь, обжигающая внутренности, да запах дерьма, исходящий из туалета. Всё лучше, чем сочетание ужасающего разум путешествия в никуда, да его последствий.       Мир вокруг стал обретать четкость. Звон прекращался, уступая место безостановочному звуку накаливания ламп над головой. Голоса и шум стихли.       Питер совершенно один в туалете. Лишь он, да капающий кран.       — Ты чё? А, бля? — громила остановился перед Питером, вырывая из раздумий. Как, черт подери, Паркер оказался на улице? — Конченный, бля?       Кто-то рассмеялся. Питер, обнимая себя, сжал плечи сильнее, двигаясь дальше. Кто эти люди? Как давно Питер вышел?       — Ебать, ну ты и секси! — толпа позади смеётся громче.       Питер шёл без оглядки вперёд, утирая давно высохшие слёзы, ставшие блёстками, кулаком.       Найти. Мотель.       Нужно. Найти. Мотель.       Ветер готов стереть с лица земли Питера Паркера, толкая порывами обратно, к клубу. Сырость улицы после дождя вызывала лишь мурашки, холодом обжигая кожу.       Сколько Питер шёл? Навязчивое, граничащее с бредом, желание проверять время обострилось. Ни часов, ни телефона, ни прохожих. Ничего, что облегчило бы душу хоть на минуту.       Питер запомнил дорогу достаточно хорошо, чтобы потеряться к чертям собачьим. И ни единого ориентира — лишь краткое воспоминание о разбитом окне, деревьях позади, да магазине, в котором им продали пиво. Чёрт, и где этот магазин? Проходил мимо него Питер или нет?       — Дерьмо, — зашептал Питер, потирая накрашенные глаза. — Сучий потрох, и где я, блять?       Оглядываясь по сторонам, Питер ощущал лишь одно — желание напиться в мотеле, лёжа под тёплым одеялом, пока на телефоне включён плейлист лучших композиций Билли Айдола. Может, «Мятежный вопль»? Да, стоит начать с неё.       Вот оно. Всё, что нужно человеку — алкоголь и зона комфорта. Совмести два элемента и получишь истинную личину любимого супергероя.       Питер, мать его, Паркер. Ты отлично справляешься со своей работой.       Свист посреди тихой улицы сродни выстрелу в поле. Не оглядываясь, Питер собирался ускорить шаг.       — Красотуля! — омерзительный, с деревенским акцентом, голос разрезал, подобно ножу, воздух, оставляя отголоски в голове. — Эй, красотуля, куда спешишь?       Гогот ещё двух напоминал смех, если его так можно назвать, гиен, собравшихся подкрепиться тем, что осталось после львов. Падальщики готовы доесть остатки гниющей антилопы.       — Давай выпьем, секси-ножки! — второй голос звучал так, словно он зажимал свой нос. — Тебе понравится, обещаю.       Питер, активизируй свой потенциал, пока не получил в висок бутылкой. Расчехляй все свои суперспособности по набиванию ебальников моральным уродам. Сейчас это жизненно необходимо.       — Ца-ца-ца, куда же ты?       Разъедающая кости плеча кислота. Нет. Не кислота. Кто-то схватил Питера за руку.       — Ебать твою мать! Это ж пидрила! — гиены стали свиньями, хрюкали на всю улицу. Хрюкали прямо в голове Питера.       Спасайся.       Красный код.       Тревога.       Питер, действуй!       — Пиздец, мальчики, у нас тут гомик. И что же мне сделать?       Питер знал, что делать. Блокируй удар, увернись, перехвати руку — первый шаг, в зависимости от того, с кем имеешь дело.       Конечно же, не сейчас. Не, блять, сейчас!       Удар пришёлся вовсе не по лицу. Без возможности увернуться или защититься.       Адская боль пронзила живот.       Питер, у него кастет. И на тебе нет костюма, в совершенстве защищающего от таких, будем честны, серьезных повреждений.       Думай, как поступать дальше. Думай! Думай! Думай!       Удар по лицу через долю секунды. Пинок коленом в живот.       Питер валяется на мокром асфальте, задыхаясь от боли, захлебываясь кровью.       — Ебучий педик!       Удар, удар, удар… это может продолжаться вечно.       Питер, не способный что-либо сделать, лежит вот так на асфальте, скрючившись пополам, получает удары то по спине, то в живот, и смотрит. Смотрит не на ноги нападающих, не пытается запомнить их лица, не ищет помощи вдалеке. Питер смотрит на Мэй, стоящую позади незнакомцев. Женщина медленно опустилась на корточки, слегка наклонив голову, как обычно делала, когда Питер сделал что-то не так. Тётя сняла очки, подперев кулаком подбородок. В её взгляде так и читалось: «и что ты собираешься делать?».       Что ты собираешься делать, Питер Паркер?       Мэй покачала головой.       — Какой же ты идиот…       Мэй улыбнулась своей самой тёплой улыбкой, той, после которой всегда следовали примирительные объятия.       Питер очнулся от грохота проезжающего мимо фургона. Наступающее утро окрашивало всё вокруг странным голубоватым цветом. Значит, скоро рассвет.       Питер выбрался из канавы, в коей его любезно оставили незнакомцы. Перепачканный, весь в крови, со сломанным ребром (или двумя?), Питер захромал дальше.       Будто ничего и не было.       — Сломался ты, Пит. Тебе бы в больницу.       — Мне не нужна помощь, — отмахнулся от взволнованного голоса тети Питер. — Не нужна.       Медленно шагая вперёд, Питер увидел знакомый магазин в сотне метров.       — Так вот ты где…       Питер, сплюнув кровь на дорогу, хромал к магазину, мысленно восстанавливая маршрут до мотеля.       Звон колокольчика отрезвляет в каком-то смысле. Большую часть расстояния Питер прошёл в неведении, потерянный в собственном разуме, пока это чёртово «дзынь-дзынь» не вернуло к реальности.       — Я, так понимаю, тебе бы льда, верно?       Заурядный мужчина наклонил голову так, что прямоугольные очки приспустились вниз. Тонкие губы или он из поджал?       — Водки, — улыбнулся Питер, обнажая окровавленные зубы. — И Мальборо красные. Пачки три. Ах, да, сок. Персиковый.       — Мы не виделись раньше?       — Да. Я вчера заходил с друзьями, — Питер пожал плечами, зашипев от боли. — Или сегодня… сколько с меня?       — Знаешь, ты не первый заходишь сюда в таком виде, — мужчина кивнул на Питера.       — И, видимо, не последний.       Питер, удивленный тому, что в чулках всё ещё находилась заначка, расплатился с кассиром мятыми, окровавленными купюрами и вышел из магазина. Отойдя на пару метров, открыл бутылку водки и пакет сока. Сделал глоток сначала одной жидкости, затем другой. Поморщившись от боли, достал сигареты и закурил.       — Давно куришь?       Питер обернулся. Мэй, опираясь о стеклянную дверь, смотрела на Питера, скрестив руки на груди.       Закатив глаза, Питер затянулся сигаретой, двигаясь к мотелю.       По пути сок закончился. В руках — бумажный пакет с сигаретами и полупустой бутылкой водки. Около мотеля стояла незнакомая машина, грязная и старая; Питер вспомнил, как раньше дядя ездил на такой.       Поднявшись на свой этаж, Питер, зайдя в пустую, холодную комнату без окна, сразу же лёг на постель.       Застонав от боли, Паркер потянулся к пакету. Достал из него сигареты, водку. Укутался в тонкий колючий плед, открутил крышку, выкинув в сторону, и сделал глоток.       — Питер, у тебя сотрясение. Ты в курсе? Они слишком сильно ударили тебя.       — Поебать.       — Питер!       — Отъебись, Мэй! — закричал Паркер, сжимая бутылку. — Ты мертва. Мертва. Тебя здесь нет.       — А с кем ты тогда говоришь?       В комнате было пусто.       Закурив, Питер закрыл глаза, упираясь затылком в стену.       В голове крутилась строчка из песни Билли.       В полуночный час она молила: «Ещё, ещё, ещё!».       Без остановки, одна и та же строчка.       И где, чёрт подери, его телефон?       Пепел обжег пальцы Питера. Упал на кровать, рассыпаясь на простыне. Сигарета сгорела, а Питер сделал только одну затяжку.       Потерев глаза, Питер поставил бутылку на стол. Опустившись ниже, Паркер лёг на подушку, заворачиваясь в плед, чтобы хоть немного согреться. Уснул Питер с первыми лучами солнца. Сколько он проспал, известно лишь одному Богу.       — Пиздец горячая ночка! — вздохнул Джек, закрывая дверь. Питер дернулся. — О, ты спал, оказывается.       — Привет, — прошептал Питер, переворачиваясь на другой бок.       — Ух, как ты тут спишь? Холодина, пиздец… о, водочка!       — Возьмёшь мою бутылку — сядешь на неё так, что горлышко будет выглядывать изо рта. Понял?       — Какой злой Питер, — усмехнулся Джек, открывая дверь. — Я в душ. Девочек не видел?       Питер отрицательно промычал.       — Меня заебало здесь находится. Сегодня же уедем. В пизду этот мутный город. Мне необходимо калифорнийское солнце.       Питер продолжал лежать какое-то время в кровати, смотря в потолок. Когда Паркеру надоело, он хотел перевернуться на бок, но всё тело адски болело, не позволив сделать простое действие. Сначала задрожали губы, и как бы Питер не сдерживал себя, — после потекли слёзы.       Всеми любимый Паучок сейчас мог спасать несчастных ребят в подворотнях. Тех, кто стали жертвой случая, какой стал он сам этой ночью. Куда он докатился? Кем он стал? В пустую потраченный потенциал, вот кто такой Питер.       — Сначала смеешься, а потом плачешь, — говорила Мэй, когда маленький Питер до одури смеялся с чего-нибудь. И, как назло, происходило что-нибудь, что приводило к слезам: падал или ударялся.       Фраза, сопровождающая Питера всю его жизнь. Смеялся с Тони в мастерской, плакал над телом Мэй. Смеялся на вечеринке, в слезах пробирался сквозь лес. Смеялся с Уэйдом, плакал в ванной, вскрывая вены. Смеялся с Джеймсом, задыхался в истерике, когда Уэйд уезжал. Смеялся на вечеринке, плакал в мотеле, избитый на улице незнакомцами.       Сначала смеешься, а потом плачешь. Веселье сменяется болью.       Джек вышел из душа; полотенце свисало с бёдер, с волос стекала вода.       — Ты ещё лежишь? Вставай, бляха муха, нам уезжать скоро. Я пойду проверю, не появились ли наши дамы. А ты, — Джек кинул в Питера полотенце, полностью оголившись, — постарайся перестать быть таким депрессивным куском дерьма. Знать не хочу, чё с тобой произошло ночью, но, будь добр, возьми яйца в кулак и сделай вид, будто тебе пиздец как весело.       Джек подошёл к комоду, достал оттуда свою одежду, быстро одевшись, и вышел из номера. Питер, пролежав ещё какое-то время с полотенцем, заставил себя встать. Зайдя в ванную, объятую теплым паром, Питер протёр зеркало, взглянув на себя.       Блёстки размазаны по лицу, на висках выскочило несколько прыщей, губа разбита, грязные волосы, покрасневшие глаза и синяки. Вздохнув, Питер включил воду в душе, закрыл дверь, и стал медленно, шипя от боли, снимать одежду.       Горячая вода, как назло, закончилась. Быстро приняв холодный и бодрящий душ, Питер, укутавшись в полотенце, как в плед, вновь встал напротив зеркала. Стало чуть лучше. Только теперь по всему телу стекала синяя краска, и большая часть полотенца окрасилась, когда Питер вытирал волосы.       Где-то Питер видел электробритву. Через пару минут поисков по всему номеру, Питер вернулся в ванну и вновь закрылся.       Включив её, Питер, не разрывая зрительного контакта с собой, провел машинкой по волосам. Влажные пряди спадали на плечи. В номер вернулся Джек, вслед за ним зашли и девушки. Ребята что-то обсуждали, но Питер не вслушивался в их разговор.       Простояв так полчаса, Питер почти закончил. Стряхнув с себя волосы, Питер ещё раз встал под душ, смывая то, что осталось. Одевшись во вчерашние вещи, лежавшие в углу, Питер вышел из ванной.       — Ого, кто-то провёл ночь ну очень весело, — усмехнулась Изабель. — Теперь ты похож на зэка.       Питер лишь кивнул.       — Ладно, мы дождались нашу красавицу, — Джек посмотрел на часы. — Теперь можно сваливать.       — Соберу вещи и спущусь к вам, — сказал Питер. — Что с окном делать будем?       — Именно поэтому мы и уезжаем сейчас, — ответила Анна-Мария; девушка решила остаться с Питером. — Как себя чувствуешь? Выглядишь, мягко говоря, дерьмово.       — А когда я так не выглядел? — хмыкнул Питер, закидывая в рюкзак вещи.       — Тухлая вечеринка, кстати, — Анна-Мария встала с кровати, когда Питер закончил. — Ушла где-то через час.       — Ты всё это время тут была?       Ребята вышли из номера, не закрывая его.       — Ага. Нет, ну, я сначала прогулялась, подумала о жизни, а потом вернулась в номер. Проснувшись, вспомнила про вас, идиотов пьяных, но была слишком занята тем, что сама была пьяна, поэтому вновь отрубилась.       — Не этого ты ожидала от лучшей тусовки в нашей жизни, да?       — Это уж точно, — рассмеялась Анна-Мария. — Слушай, если тебе понадобится с кем-то поговорить, ты скажи. На Кортеса нет смысла рассчитывать, он эгоист и козлина. А Иззи… она последнее время сама не своя. В общем, я к тому, что если тебе нужно будет высказаться, я всё ещё тут.       — Вы долго будете языки чесать? — крикнул Джек, высунувшись из трейлера. — Меня подзаебало тут сидеть.       — Видишь? Чистейший эгоизм.       — Знаете, что нам нужно, друзья? — спросил Джек, сидевший за рулем, когда Анна-Мария и Питер забрались в трейлер.       — Опохмелиться? — Изабель открыла ящик, забитый краденым алкоголем.       — Ну и это тоже. Я говорю о природе. О настоящей американской природе. Нам всем нужно проветрить мозги после тусовки, и я знаю замечательное для этого место.       Джек вдавил газ и выехал с парковки у мотеля. Питер, обернувшись, наблюдал за тем, как здание стремительно становится всё меньше и меньше, удаляясь из поля зрения.       — Сколько нам ещё ехать, Джек? — спросила Изабель, отпивая пиво из бутылки.       — Не больше часа. Вам понравится, уверяю. Тихое местечко.

. . .

      Ребята жили у Стоктон-лейк около четырех дней. Как и говорил Джек, тихое место всем пришлось по нраву. Трейлер находился в лесу, недалеко от реки, рядом с автодомом поставили палатку, разжигали костёр каждый вечер. Если бы не события прошедших почти двух месяцев, Питер поверил бы в то, что это обычный отдых на природе с друзьями.       Джек и Изабель сидели на улице у костра, что-то обсуждая, в то время как Питер и Анна-Мария грелись внутри трейлера. За последние несколько дней Питер сблизился с Роувелл, и это казалось невероятным, ведь раньше Паркер ощущал себя неловко рядом с ней. Может, всё дело в возрасте, хоть разница и не была столь велика, или в том, что Анна-Мария умнее Питера. Впрочем, всё это не имеет значения. Ребята за час успели обсудить и работы да Винчи, и взаимоотношения с различными людьми.       — Ты мне нравишься, Питер, — Анна-Мария налила в кружку с кофе виски. — Не давай этому, — лицо её скривилось, презрительный тон обрушился на последующее слово, — обормоту испортить тебя.       — Я уже испорченный продукт, — усмехнулся Питер, потянувшись к виски. — Что мертво, умереть не может.       — Очередные отсылки на поп-культуру? — Питер рассмеялся. — Тебя не исправить. Но не об этом, друг, не об этом. Я вот, что сказать хочу: не дай Кортесу затянуть тебя с собой на дно.       — Всё спросить хочу… Что между вами произошло? Почему вы так относитесь друг к другу? Я бы даже сказал — ненавидите.       Девушка вздохнула, делая несколько глотков горячего напитка. Тихо поставив на стол кружку, Анна-Мария, не свойственно самой себе, стала говорить тихо, а голос её звучал так, словно самая печальная симфония:       — Это долгая история, Пит. Всё началось, когда Иззи приехала в Бруклин, меня навещала. Тогда она познакомила меня с Кортесом. Бог знает, зачем он с ней поплёлся. Всё закрутилось, завертелось…       — Стоп, ты сейчас говоришь о…       — Мы с Джеком встречались какое-то время, — кивнула Анна-Мария, — и это время… короче, пиздец был тотальный. Я ж не знала, что он торчок. Ему тогда сколько было-то? Лет семнадцать-восемнадцать, наверное. В общем, произошёл реальный пиздец, потому что этот говнюк конкретно проебал свою жизнь. И мою… мою тоже. Я его столько раз не откачивала, сколько объясняла покупателям в книжном, что мы не продаем Сумерки. Блять, да он конкретно поднасрал мне! — повысила голос Роувелл. — Ты вообще в курсе, насколько этот уебок одновременно туп и умён? Гений манипулирования, чистый экземпляр, — Анна-Мария успокоилась, продолжая рассказ так же тихо, как и начинала: — В общем, закончилось всё не лучшим концом в стиле мелодрам, но, к сожалению, нам приходится общаться, учитывая, как сильно любит его Иззи. А я люблю Иззи, с чем приходится постоянно мириться. Знаешь, ощущаю себя матерью, которой приходится общаться с бывшим мужем, потому что дочурка любит обоих.       Питер усмехнулся.       — И что в итоге? — Питер осушил свою кружку с ирландским кофе и собирался приготовить ещё одну порцию. — Ну, расстались и расстались, со всеми такое происходит. Почему это привело к тому, что мне приходится наблюдать каждый день?       — Ты же просто притворяешься идиотом, да? — нахмурилась девушка. — Посмотри, что он делает с людьми… да ты посмотри на себя!       — Что со мной-то не так?       — Вот он, типичный пример… — Анна-Мария дернула головой, хмыкнув. — Ты даже не замечаешь! Никто не замечает, Пит, когда имеет дело с такими людьми, как он.       — Издеваешься? — Питер усмехнулся, но полька выглядела серьезно. — Тебе-то что? — Питер, переняв её настроение, нахмурился.       — Питер, мы сейчас в старом добром Миссури, в какой-то глуши пьём вискарик, в то время как солнце ещё не до конца высунуло свою макушку. Ящики украденного трейлера полны алкоголя и наркоты, а ты недавно украл ребенка, собираясь оторваться на всю катушку. Тебя не напрягает эта ситуация? Думаешь, я не была там, где сейчас ты?       Всем лучше видно, что с ним не так. Все лучше знают, что ему делать. Будто бы маленькому указывают.       — Ведь и я когда-то думала, что так жить — нормально. В порядке вещей.       Верно ведь, Питти? Пальчики в розетку совать нельзя, ведь ты можешь умереть, заснуть, но не проснуться, и будет ой, как бо-бо, да ведь, Питти?       — Шаталась по всяким тусовкам, принимая без разбора…       Питти, если будешь класть эти таблеточки под язык, когда пьёшь эту горькую водичку, может случиться беда, ты же не хочешь, чтобы тебе было бо-бо?       — Он делает из других свои жалкие копии, отражения, лишь бы не чувствовать себя одиноко. Он и из тебя такого сделает. Если уже не сделал…       Питер, не на шутку разозлившись, собирался выйти, но девушка, вскочив, схватила Паркера за локоть, продолжая свою речь, казалось, подготовленную заранее, переполненная эмоциями:       — Что ты делаешь со своей жизнью? Ты можешь достигнуть высот, но вместо этого бороздишь дно. Ты же болен, верно? Так какого черта ты не лечишься? У тебя есть всё — семья, любящий человек, друзья, а ты ползаешь здесь, обдолбанный в жопу, в конце концов, ты же ебучий супер, защищающий нас, простых идиотов, от других идиотов…       — Довольно! — закричал Паркер, вырвав руку. — Все твердят мне, что я супергерой, но я, мать вашу, не такой, потому что я не могу им быть. Ведь я американский мусор, верно? Так какого черта мне доверять чужую жизнь, а? Скажи! — Питер стал расхаживать по трейлеру туда-сюда, то заламывая пальцы, то проводя ими по лысой голове. — Я и себе помочь не могу, не могу справиться с этими дурацкими мыслями, тупые мухи, летающие в голове, всё жужжат о моей никчемности, о том, что я сделал, о том, что я… — Питер осекся, закусив палец. На секунду ему показалось, что сердце ушло в пятки. — Они кричат о многом. О многом. Думаешь, мне просто? У меня призвание, да? Спасать людей? Точно, дружелюбный сосед Чувачок-паучок, совсем забыл. А мои отцы — два самых крутых мужика за последние два столетия, типа, ты не понимаешь? Всё нужно делать так, чтобы оправдывать фамилию. Помнишь Джея, да? Братца моего, Джеймса. Он ведь, мать вашу, весь в Тони, просто миниатюрная копия. И его за это обожают, обожают пиздец как, — Питер, успокоившись, пожал плечами и улыбнулся. — Вырастет — все верят в его светлое будущее. Может, такой же учёный, может, спасёт нас, а может даже станет героем, вот будет забавно, не думаешь? А я кто? Я мусор, я гнилой экземпляр, я лишь ошибка в коде, я лишь подкидыш, случайный элемент в системе.       — Пит…       — Думаешь, я жалкое зеркальное отражение Джека? Дорогая, ты ошиблась. Я всегда был таким.       — Пит, послушай, — Анна-Мария, взяв лицо Питера в свои холодные руки, пытаясь заглянуть парню в глаза, тихо зашептала: — я говорю это не потому, что считаю тебя дерьмом, я говорю это лишь для того, чтобы ты понимал, что ты всегда можешь уйти. Сесть в автобус и уехать. Если у тебя нет денег, я дам. Если не хочешь один, мы уедем все. Все вместе. А Кортес останется. И ты забудешь про него, как забывают про кошмарные сны, про плохие дни. Когда-то я была на твоём месте. Думала, что являюсь той, кем была тогда. А потом… потом всё закончилось.       Питер впервые посмотрел Роувелл в глаза.       — Ты ещё можешь спастись. Ты — не отражение, ты — не он, ты — личность. Человек, со своими проблемами и мыслями, своими болезнями и достижениями.       — Чё вы тут, блин, встали, — Кортес появился неожиданно, напугав молодых людей своим басом, — дайте пройти, жирдяи.       Питер, опомнившись, быстро вышел из автодома, выбегая на улицу.       — Ты всё слышал, не так ли? — Анна-Мария достала сигарету и посмотрела на Джека, сощурив глаза. — И не пытайся мне врать.       — Не лезь в его голову, — Джек пригрозил пальцем, — не настраивай моих друзей против меня, понятно?       — Кто-то должен был открыть ему глаза, — Роувелл пожала плечами.       — Чушь! — крикнул Кортес, взяв виски со стола. — Тебя просто бесит, что Иззи и Питер любят меня больше, чем тебя.       — Твоему самолюбию нет предела, Кортес. Они не дети, чтоб любить кого-то больше, а кого-то — меньше. Тебя толком не за что любить, понимаешь?       Джек прижал Анну-Марию к стене, уронив всё, что лежало на столе, на пол. Какое-то время Кортес, тяжело дыша, смотрел на Анну сверху вниз. Опомнившись, Джек отошёл от неё.       — Не смей лезть в голову Паркера! — Джек вышел из трейлера, хлопнув дверью.       — Всё в порядке? — Изабель подкинула в костёр веточку.       — Куда этот придурок ушёл? — Джек закурил и отпил из бутылки виски.       Изабель указала в нужную сторону.       Уйдя в темноту, Джек, сложив руки рупором, закричал:       — Паркер! Где ты, ебливое ссыкло?       Питер, опираясь спиной о ствол дерева, всё это время следил за Джеком. Когда Кортес подошёл достаточно близко, Питер закурил, освещая своё лицо огоньком зажигалки.       — Блять! — Джек схватился за сердце. — Напугал.       — Я реально такое дерьмо?       — Это тебе шизанутая сказала? — Джек сел на корточки. — Не слушай её. Ей лишь бы учить других жизни. Сама — чистейший, блять, ангел. Не делай то, не делай это.       — Мда уж, — Питер сделал долгую затяжку, смотря в одну точку. — Я так запутался. В голове каша, мысль на мысли. Вечный звон, хоть вокруг тишина. Не знаю, как описать, но напоминает, будто опилки в черепе, и ими вечно шуршат.       Питер вздохнул, кинув бычок в сторону. Достал ещё одну сигарету.       — Мы принимаем всё, что попадется под руку. Чем я там уже успел ширнуться? А чем не успел? Раньше было проще, мне было достаточно таблеток и бутылочки джин-тоника. Валялся весь день на диване, запивал таблетки алкашкой, танцевал иногда, но чаще всего — просто лежал, смотря в одну точку. Я даже привык к этому. Типа, мне трудно вот так влиться в ежедневные тусовки. Утомляет это, дружище.       — Бля, точно, — Джек улыбнулся, держа сигарету в зубах, и стал что-то искать в карманах. — Твоё нытье очень вдохновляет.       — О чём ты?       — Пойдём, — Джек схватил Питера за руку, ведя за собой. — Тебе понравится моя идея. А если не понравится, мне плевать. Иззи! Иззи, ты не поверишь!       Анна-Мария, успокоившись, вытерла слезы с лица, улыбнулась собственному отражению в грязном зеркале и сказала:       — Всё будет хорошо. Он не сделает ничего. Он ничего не сделает. Всё будет хорошо.       Постучав по щекам, Анна-Мария выдохнула, выходя из туалета. В трейлере было пусто. Накинув вязаный кардиган, Роувелл вышла на улицу, доставая последнюю сигарету из пачки.       Ребята сидели у костра; Питер и Изабель с чего-то смеялись, а Джек, покуривая, разглядывал небо, сидя на траве.       — Он такой: стой, бля, верни деньги, — Изабель рассмеялась от рассказа Питера. — Я ему спизданул чё-то, а он обосрался, лицо перекошено, ну я ему в ногу выстрелил, типа, так ты до телефона ползти дольше будешь, сука.       — Божественно, просто божественно! — Изабель отпила виски. — Никогда не думала, что ты так можешь.       — Что обсуждаете? — улыбнулась Анна, присаживаясь рядом с друзьями.       — Пит и Джек грабанули заправку, и Питер выстрелил в продавца! — восторженно крикнула Изабель.       — Пит и Джек… что? — Анна-Мария смотрела на Питера, улыбавшегося от уха до уха. — Это вы так шутите, да, милая?       — Не, так всё и было.       — Вы чем-то обдолбались, да? — Роувелл рассмеялась, не веря друзьям. — Давайте, колитесь, у вас кислота? Или травка? Таблетки? Не могло вас разнести так от виски.       — Должна была быть марка… — Питер стал искать по карманам. — Блин, Джек, а где пакетик?       Джек продолжал молча разглядывать звездное небо.       — Питер побрился, потому что в его голове что-то не так, — шепотом сказала Изабель на ухо Анне-Марии. — Он говорит, что раньше у него был голос, а сейчас там целый оркестр.       Нильсон размахивала руками как дирижер, напевая под нос известную мелодию. Роувелл, ощущая накатывающую панику, посмотрела Изабель в глаза.       — Милая, что ты приняла?       — Не знаю. Порошок какой-то… слушай, я ужасно хочу пить. Не принесешь ли…

ballad of Dwight fry — alice cooper

      Голос Изабель заглушила громкая музыка. Анна-Мария, испугавшись, обернулась к Джеку. Рядом с Кортесом лежали беспроводная колонка и телефон. Джек, дергая ногой в такт проигрыша, закурил.       — Мама, где папочка? — пела маленькая девочка. — Его нет так долго. Как ты думаешь, он вернется домой?       — Джек!       Джек молчал, продолжая слушать музыку. Когда проигрыш закончился, Джек, перекрикивая музыку, заговорил:       — Мы реально ограбили заправку, Энни. С пушкой, стрельбой и прочим. Взяли, и ограбили!       Питер, ковыряя землю указательным пальцем, не выражал никаких эмоций. Изабель, закрыв глаза, слушала музыку. Анна-Мария, смотря то в одну сторону, то в другую, пыталась понять, что происходит. Это всё пиздец как жутко, шептал внутренний голос. Поднявшись со стула, Роувелл, обнимая себя, приблизилась к Джеку.       — Я, блять, обожаю эту песню! — после очередной затяжки Кортес стал двигать руками в такт музыки, будто танцевал. — Меня удерживали в палате интенсивной терапии, лежащим на полу.       Анна-Мария села на корточки, пытаясь понять, что происходит с Джеком.       — А вообще! — закричал Джек, отбросив бычок под ноги Анны-Марии, тем самым заставив встать. Сделав перекат в сторону, Джек смог опереться на колени, а затем встать в полный рост, прихватив бутылку пива, стоявшую всё это время рядом. — Знаешь что?       Джек указал на Анну-Марию бутылкой. Шатаясь, Кортес пытался сохранить равновесие и взглядом найти точку опоры. Зацепиться за детали внешности Анны-Марии, чтобы видеть чётко.       — Смотри, как разворачивается моя одинокая жизнь! — вновь начал петь Джек. — Я вижу это каждый день…       Джек сделал глоток из бутылки, закашлявшись. Кортес не контролировал себя, Кортес был пьян.       — Ты тут не нужна. Ну, уж нет. Нетушки. Эта история о трех мушкетерах, поняла? О трех, блять! — Джек вновь отпил из бутылки. — Ты тут лишняя. Это только о том, как Паркур, Иззи и я поехали в путешествие. Нигде не сказано, что с нами едешь ты.       — Тебе нужно отоспаться, — Анна-Мария, закатив глаза, отвернулась от Джека, собиралась вернуться в трейлер. — Ты обдолбался и пьян, как черт.       — Мы грабанули заправку, Питер подстрелил продавца, а я был водилой. Знаешь, что я ещё делал? Представляешь? Нет? Я купил так много, блять, героина, что хватит на неделю, на две… Ты не контролируешь больше ситуацию! Поняла, а?       Анна-Мария замерла, смотря в одну точку.       — Как же приятно ширяться хмурым без тебя! Никакого злоебучего контроля. Абсолютная, мать его, свобода.       Закусив губу, глубоко вдохнула. Роувелл, развернувшись, в пару шагов дошла до Кортеса. Не думая, дала пощечину Джеку.       — Серьезно, идиот? Героин?       Джек, потирая левую щеку, усмехнулся.       — Ты дал им героин?!       Джек, замахнувшись, ударил Анну-Марию по лицу. Роувелл, не выдержав тяжелой руки Кортеса, попятилась назад и, споткнувшись о собственную ногу, упала на спину. Изабель, вскрикнув, закрыла рот руками. Питер отвлекся от ковыряния земли, подняв тяжелую голову на ссорившихся друзей.       — А ты подумала обо мне?! — закричал Джек, ударяя себя в грудь. — Ты думаешь только о них! А как же я?! Конечно, я тебе не нужен…       Скорее всего, Джек разбил нос Анне-Марии. Даже если не нос, то губа точно была разбита. Всё лицо в крови, будто Роувелл участвовала в уличных боях.       — Тебе важны только эти двое, а я, я — никто. Конечно, тебя волнует только мистер супергерой и твоя тупая подружка. Знаешь что? Иди нахуй. Проваливай! — вновь закричал Джек. — Вали отсюда!       Анна-Мария со слезящимися глазами встала с земли, вытерев кровь с лица тыльной стороной ладони, покрытой грязью.       — Я девушек не бью, но тебя сейчас ёбну, Энни, — после непродолжительного молчания тихо сказала Анна, горько усмехнувшись. — Так ведь, Джек?       Кортес медленно танцевал, беззвучно подпевая песне. Я хочу вырваться отсюда, я хочу вырваться отсюда, я должен вырваться отсюда, я должен вырваться отсюда.       — Ты — пустышка, Кортес… Видеть тебя не хочу. Никогда. Надеюсь, ты сдохнешь, — Анна-Мария рассмеялась; смеялась рывками, будто готова была расплакаться. — Хотя, это вряд ли. Ты — таракан, живучий, надоедливый таракан, паразит. Но ты прав, — Джек не обращал внимания на слова Анны-Марии. — Я уезжаю.       Изабель, в ужасе наблюдая за друзьями, не шевелилась. Роувелл подошла к Изабель, продолжая кусать кровоточащую губу.       — Пойдём, — Анна-Мария протянула руку Изабель; девушка отрицательно замотала головой. — Поехали! — закричала Роувелл, схватив Нильсон за руку, и потянула за собой.       — Но я не хочу…       — Да мне плевать, Иззи! — кровь из носа попала в рот Анны-Марии, девушка сплюнула на землю, нахмурив брови. — Я не оставлю тебя с ним.       — Энни, всё будет нормально. Давай просто ляжем спать, завтра всё забудем.       — Ты слышала его. Мы не нужны Джеку.       Затолкав в трейлер сопротивляющуюся Изабель, Анна-Мария повернулась к Питеру. Паркер, развалившись на стуле, отпивал виски из бутылки, наблюдая за происходящим. Им не нужны слова, всё понятно и по взгляду. Питер слегка дернул головой в сторону, медленно закрывая глаза. Роувелл, ещё раз сплюнув кровь, нахмурилась.       — Прощай, Питер Паркер, — сказала Анна-Мария, смотря на Питера. — Береги себя, хорошо? Ты хороший человек.