Я вовсе не супергерой

Человеку положено до всего добираться своим умом — Джон Стейнбек.

      Раздетый по пояс, Питер залез на живот Уэйда, улыбаясь так сильно, что не было видно зрачков глаз. Заходящее майское солнце, выбивающееся сквозь занавески, оставляло оранжевые и чёрные следы на лице Питера.       Уэйд нашёл на чердаке старое радио; поддавшись воспоминаниям о былых временах, смог включить его, настроил на нужную волну, и теперь они слушали станцию, игравшую ретро, с кучей помех, будто включили проигрыватель для пластинок.       — Ты чего такой счастливый?       — Ты не поверишь! — после короткого смешка, ответил Питер, прижавшись головой к шее Уэйда. — Ты просто мне не поверишь…       — Мне страшно.       — Я, — Питер выгнулся, смеясь, — влюбился, — вновь наклонился к Уэйду, прижавшись губами к шее, — безумно влюбился… в одного человека…       — Да ладно тебе? — усмехнулся Уэйд, закусив губу. — И кто же это?       — Ох, я не хочу тебя расстраивать, — засмеялся Питер, поёрзав на животе Уэйда. — Ты вряд ли поверишь и будешь рад…       — Мы же друзья, да? Рассказывай.       — Хорошо, — Питер, сжав губы, не переставал улыбаться; казалось, будто Паучок был под кайфом. — Я влюбился в человека, без которого не вижу больше своего мира. Безумно влюбился в человека, ради которого готов пойти против всех своих правил, против всех моральных принципов мира. Я влюбился в человека невозмутимого, отважного, красивого. Я влюблён по уши, влюблён до беспамятства, влюблён так сильно, что щеки трещат от улыбки… Влюблён в его шутки, влюблён в его смех, влюблён в его странности. Я люблю, люблю, люблю человека, люблю его глаза, люблю секс с ним, люблю поцелуи с ним, люблю с ним жизнь. Я уже говорил, как сильно влюблён?       — Раз пятнадцать, — рассмеялся Уэйд. Питер закрыл рот Уилсона ладонью.       — Тихо! Тихо, я же говорю о любви! Я безумно влюбился в человека, а он даже не понимает этого. Знаешь в кого?       Уилсон лизнул руку Паркера. Питер брезгливо одернул ладонь, хихикая, наклонился к лицу Уэйда, зашептав в губы:       — Я влюблён в тебя, Уэйд Уилсон. До беспамятства влюблён. Я хочу быть с тобой, хочу быть твоим, хочу, чтобы ты был моим.       Питер нежно коснулся губами губ Уэйда. Поставив одну руку на грудь Уилсона, Питер чувствовал сильное сердцебиение своего парня. Уилсон, не выдержав, пропустил сквозь волосы Паркера пальцы, прижимая к себе ближе.       — Ты же знаешь, что я люблю тебя сильней, ванильный придурок, — улыбаясь, сказал Уэйд, переворачивая Питера на спину.       — Ванильный придурок? Я сейчас заберу свои слова!       Зазвонил телефон Уэйда. Улыбаясь, Питер посмотрел в сторону тумбы, на котором лежал предмет, издававший шума больше, чем всё остальное в комнате. Уэйд, убрав руку с головы Питера, взял телефон. Всё, что успел увидеть на экране Питер, имя звонившей, то есть — Эл. Что понадобилось бабуле, с которой когда-то жил Уэйд?       — Я отвечу, ладно? — улыбка с лица Уэйда пропала.       — Добро. Пойду, уложу спать Джеймса.       — Отлично.       Питер слез с Уэйда, взял кофту с края кровати.       — Кстати, — Уэйд сел на кровати, Питер обернулся, — я люблю, когда ты такой. Ты словно изнутри светишься.       Питер, отправив Уэйду воздушный поцелуй, вышел из комнаты.       Любая история пиздеца имеет несколько сторон. Вспомните любую тёрку в компании своих дружков или крысиную стычку главных чикс в школе — кто-то говорит о том, как его кинули на той неделе, закидали дом яйцами и вылили на него тарелку вонючего супа из школьной столовки; а вот другая сторона утверждает, что в тот день они предлагали пойти тусить, но их послал этот человек, яйцами дом закидали, так как был чёртов Хэллоуин, а вонючий суп вылил вовсе не он и было это случайно. Короче, здесь соль в том, что, пока Паутиныч ширялся всем, что под руку попадалось, кое-кто жопу рвал, дабы исправить последствия одного единственного звонка, потому что Паутиныч воспринял всё вообще не так, как происходило.       Начать с самого начала? С того дня, когда Уэйд плакал над концовкой «Короля льва» или сказал первое слово? Нет? Тогда начнём с момента, когда Уилсон оказался в Нью-Йорке.       Ситуация стала выходить из-под контроля ещё в тот день, когда Уилсон уехал. Говорил желтый, что оставлять Пита одного — самая хуевая идея из всех идей Уилсона. Но что ему ещё оставалось делать? Слепая бабка его семья, такая же семья, как и Питер, как и семья Питера (даже если та не хотела признавать Уэйда таковым). Уэйд просто не мог оставить Эл одну, одну против огромной кучи дерьма, заваренной только благодаря её желанию подзаработать бабла на наркоте.       Только вот в чем вся шутка: Уилсон не убивал столько людей, сколько надумал себе Питер, сколько написали в интернете и сколько ему приписали Мстители, узнав об этом. Уэйд убил одного единственного человека. Одного, чтоб их всех! А именно — уебка, решившего, что, если Уэйд связан с кем-то, значит, ему можно вредить. Будем честны, Уилсон просто не смог удержаться перед возможностью избавиться от одного из самых настоящих мудаков. Можно считать это услугой обществу.       Уэйд обещал больше не убивать. И Уэйд сдержал своё слово. Частично, но сдержал же! Один уебок это не куча трупов за спиной. Остальным, конечно, меньше повезло — кто-то без руки, кто-то вряд ли оклемается ближайшее время, кто-то вовсе теперь ходит к психиатру, просыпаясь по ночам в холодном поту. Уэйд, может, и покалечил их, но точно не убивал.       Закончив свои отвратительные дела (а ведь когда-то они доставляли столько удовольствия!), Уилсон собирался вернуться домой, извиниться перед Паучком, раскаяться в своём мудаковатом поведении, пообещать больше не делать глупостей, а потом сделать что-то такое, о чем Питер долго будет краснеть. И, конечно же, по закону жанра Уэйду в голову пришла безумная идея. Это, конечно, не секс, но намного интимнее.       Обойдя кучу магазинов, Уилсон нашёл то, что искал. Потратил последние (чушь) деньги на подарок, купил коробочку. Вернувшись в квартиру, прибрался, даже душ принял. Переодевшись и подпрыгивая от предвкушения, направился к машине. Внутри транспорта Уэйд заметил свой телефон; теперь-то понятно, почему Уилсон не получил ни одного гневного сообщения за это время.       Куча пропущенных звонков и сообщений. Большая часть от Паучка. В последнем сообщении Питер просил Уэйда объяснить своё молчание, намекнув на то, что он — сука, какую ещё поискать, — оставил Питера одного. Что ж, объяснение Уилсона вряд ли заставит Питера смеяться на кассе в Волмарте, но хотя бы успокоит. Выехав из переулка, Уилсон, одной рукой сжимая коробочку, другой — руль, позвонил Питеру, поставив на громкую связь. После непродолжительных гудков прозвучал радостный голос Питера:       — Хэй, это Питер. Видимо, я сейчас слишком занят, раз не могу ответить, потому что телефон буквально прилипает к моим рукам, так что оставьте сообщение.       Если Уэйд не ошибается, эта запись была сделана несколько лет назад. Питер тогда, вроде как, только заканчивал школу.       — Слушай, знаю, я поступил как кусок говняшки, но хочу тебя обрадовать — я больше так не буду! Честное-честное словечко, слово бойскаута, хоть я никогда им не был. Жди меня. Я скоро приеду, хорошо? Мы обсудим всё, найдём компромисс. Люблю, Тыковка.       Всю дорогу Уэйд ёрзал на сиденье, проверяя, сколько оставалось ехать, поглядывал на коробочку с подарком, не в силах ждать случая, когда его можно вручить. Уэйд самая что ни на есть школьница, серьезно.       Подъезжая к дому, Уилсон удивился неизвестной машине у входа. Припарковавшись, он старался думать о щенке, увиденном около дома в Нью-Йорке. Хотя трудно думать о щенках, когда в доме играет громкая музыка, приятно сочетающаяся с незнакомыми голосами, что-то кричавшими.       Ступеньки были мокрыми, как и вся веранда. Уэйд открыл дверь и почувствовал резкий запах алкоголя, смешанный с сигаретным дымом. Рядом — осколки от бутылки.       Вот это поворот.       К Уэйду повернулся парень, танцевавший рядом с какой-то девушкой.       — Вы ещё кто, бля, такие? — вообще, Уилсон хотел настроиться дружелюбно, будто он приглашён на вечеринку, но, почему-то, интонация вышла такая, словно он пришёл всех убивать.       Девушка, испугавшись, вскрикнула и выронила пластиковый стаканчик из рук, разлив напиток по полу.       Из кухни вышел тощий парень, мокрый и грязный, чем вызывал искреннее отвращение для людей, не знавших его достаточно хорошо, заинтересованный в том, почему в доме такой переполох.       — Ты ещё какого хуя забыл здесь? — закричал Питер.       Парень и девушка ушли с поля битвы, скрывшись в тени лестницы на второй этаж. Разумеется, они никуда не уйдут, ведь ссоры парочек — лучшее, что может существовать на вечеринке после драки.       Уэйд, сверля взглядом уходившего парня, повернулся к Питеру. Коробочка в руках перестала ощущаться, хотя Уилсон был уверен, что держал её достаточно крепко.       — Ты пьян?       — Боже мой, посмотрите, ему стало интересно, что со мной! — закричал Питер, оборачиваясь так, будто говорил это на публику. — И что? Приехал, чтобы сказать это?       — Меня не было всего несколько дней…       — Вот именно! И пока тебя не было, я понял, насколько всё дерьмово.       — Питер, ты что-то принял? — сухо спросил Уэйд, пряча коробочку в карман. Питер молчал. — Паутинка, что ты принял? Водка? Таблетки? Скажи мне…       — Вали из моего дома! — закричал Питер, размахивая руками так, что чуть было не упал.       — Я никуда не уеду.       Питер, подняв с пола бутылку, пил водку прямо из горла, смотря на Уэйда, одними своими действиями говоря: «смотри, что ты наделал! Видишь? Наслаждайся!».       — Да перестань уже! — не выдержал Уилсон, выхватывая бутылку из рук Питера. — Синдром жертвы, верно? Все виноваты, но не ты. Ждёшь своего принца на коне? Хорошо, сыграем по твоим правилам. Вот он, я, твой принц. Перестань тонуть в своём болоте, соберись и уходи. Тебе нужно прилечь, Питер! Ты не в порядке.       — Иди нахуй, Уилсон, — Питер толкает в грудь Уэйда. — Иди нахуй. Ты меня предал. Меня тошнит от тебя, убийца.       Уилсон, не сдержавшись, даёт пощёчину Питеру. Может, хоть так придёт в себя.       — Что, обидно? — Питер был доволен. — Обидно, когда называют убийцей? Тяжело, наверное, знать, что это правда.       Питер собирался отобрать бутылку у Уэйда. Уилсон, отбросив водку в сторону, схватил Питера за руки, крепкой хваткой удерживая.       — Ты вообще понимаешь, что несёшь?       — Не трогай меня, — Питер пытается вырваться. — Не! Трогай! Меня!       Уэйду казалось, что он спит. Быть такого не может. Неужели, всё повторяется? Если раньше то, что происходило с Питером, было лишь тревожным сном, то сейчас это настоящий кошмар.       — Я забираю Джеймса. Можешь продолжать делать, что душе угодно. Но мальчик уедет со мной.       — Ты не тронешь Джея! — Питер перегородил собой лестницу.       — Ты не принимаешь таблетки, Питер! Ребёнок из-за тебя в опасности. Хоть раз подумай о других.       — Вам всем только Джеймс и важен, верно? Если бы не он, я бы даже не узнал про то, что отцы уезжают. Если бы не он, ты бы не приехал. Все любят мальчика больше, чем меня! Знаешь, что? Ты не заберёшь его. Нет. Никто не тронет моего братишку!       Уэйд пытался оттолкнуть Питера, чтобы подняться, но Паркер со всей силы ударил Уилсона в живот, от чего тот отлетел к стене.       — Я не сдамся, ты же знаешь. Уезжай из моего дома, Уэйд. Так больше не может продолжаться. Проваливай отсюда, проваливай из моей жизни. Вали к чёрту, конченный психопат!       — Я люблю тебя.       Уэйд прошептал три заветных слова в надежде вразумить Питера. Если Паркер помнит о их последнем разговоре в комнате, до того, как Уэйд уехал, то как он может продолжать всё это шоу? Питер, не контролируя себя, подошёл к Уэйду и ударил его по лицу. Затем ещё раз. Вымещал свою злость из-за трёх слов, слышать которые будто не хотел.       — Выметайся! Выметайся из моего дома! Видеть тебя не хочу! Не хочу!       Уэйд, закусив разбитую губу, поднялся. Из носа шла кровь, один глаз стал красным. Прихватив с пола коробочку, выпавшую из кармана, Уэйд смотрел на разъяренного Питера.       — Хочешь, чтобы я ушёл? Пожалуйста, давай. Я ухожу. Ухожу! Делай, что душе угодно. Трахайся, долбись наркотой, бухай, как чёрт. Моя служба окончена! Всё, с меня довольно! Старк мне давно не начальник, а, раз ты не желаешь, мне здесь не место.       Уэйд, хлопнув дверью, направился к машине. Следом за ним вышел Питер. Когда Уилсон садился в авто, Питер споткнулся на лестнице, упав вниз. Сдерживаясь от острого желания остаться и помочь, Уилсон нажал на педаль газа, выезжая со двора. Включил на всю громкость Эминема, уезжая в темноту. Коробочка с кольцом вывалилась из кармана, затерявшись между передними сиденьями. Достав телефон, Уилсон, обезумевший от злости, нажал на контакт Старка. Это нельзя держать в тайне. Старк должен знать, что происходит с его сыном, должен знать, в какой жопе тот оказался. Уэйд пытался дозвониться до Старка пять раз. На шестой он осознал свою ошибку, не дождался ответа и сбросил входящий вызов. Нет, так нельзя. Питер сам разберётся, так ведь? Хотя Тони попросил Уэйда, чтобы тот незамедлительно звонил, если что-то пойдёт не так. Но тогда Питер не простит Уэйда. Возненавидит. А нужно ли это Уилсону?       Уэйд резко затормозил посреди дороги. Какой же это пиздец. Не переставая, в голове крутилось всё то, что он наговорил Питеру, что Питер наговорил ему.       Уэйд громко закричал, стал бить руками по рулю, несколько раз просигналив в кромешной тьме. Вот до чего он докатился. Вот до чего он довёл Паучка.       Нельзя его было оставлять. Нельзя было уезжать.       Кретин. Кретин. Кретин.       Уэйд простоял так на дороге несколько минут. Мимо проехала машина, громко сигналя, вернув Уилсона к реальности.       Отдышавшись, Уэйд, как ни в чем не бывало, поехал дальше.       Сам разберётся. Питер не ребёнок. Взрослые мальчики по-взрослому могут справляться со взрослыми проблемами. Раз Питер не хочет, чтобы так продолжалось, Уэйд не будет мешать.       Уилсон заехал в бар к Хорьку. Ничего не сказав, взял бутылку водки. Молча пил её, будто обычную воду — не закусывая, не морщась, не запивая. Так обычно делают законченные алкоголики. Уэйд знает, потому что его отец был таковым. Все вокруг поголовно алкоголики, вызывают лишь удивление непьющие люди, скромно попивающие сок на общем сборе.       Просидев в баре до закрытия, Уэйд поехал к слепой Эл. Там пролежал на диване с ней, смотря какую-то передачу. Когда наступил вечер, вновь поехал в бар, неизменно заказав водку.       — Ты отпугиваешь посетителей, — Джек снял очки, смотря на Уэйда так, как смотрит мать, зная, что у ребёнка проблемы, но не зная, какие. — И, скажу честно, пугаешь меня.       Уэйд, выпив последнюю рюмку, встал из-за барной стойки и вышел из помещения.       — Спасибо, что рассказываешь мне всё, что происходит! — прокричал Хорёк вслед.       Вернувшись в пустую квартиру, Уэйд лёг на диван, включил телевизор, и пролежал так несколько дней. Смотрел «Анатомию страсти» без остановки, пока не дошёл до конца шестого сезона, утирая слезы салфетками.       — Кристина заслуживает всей любви мира… — надрывающимся голосом говорил Уэйд, высморкавшись в платок. — Чёрт, почему я вас так люблю… Нет, стоп, не говорите, что Красавчик ум… а, всё хорошо, твою мать! Я же испугался!       Уилсон выключил телевизор. Впервые встал с кровати. Захватив с собой бумажник, вышел из дома. Через полчаса вернулся с двумя ящиками пива. Включил телевизор, открыл бутылку Бада под заставку следующей серии «Анатомии страсти».       Через несколько часов, когда всё пиво было выпито, Уэйд решил, что стоит принять душ.       Вместо душа набрал ванну. Вылил туда молоко, всю баночку любимого геля для душа, которым так часто пользовался Питер. Сняв провонявшую потом одежду, забрался в горячую воду.       Достал из-под завалов грязной одежды, лежавшей на полу, пистолет и застрелился.       Пуля во лбу помогает думать. Иногда возвращает в прошлое, одаривает красивыми картинками того, чего быть больше не может. Приятные воспоминания, плохие воспоминания, странные вещи, о которых хотелось забыть, вроде песен в рекламе, — всё сшивалось воедино, но теперь, когда твой мозг временно перестаёт работать, теперь мысль имеет структуру.       Уэйд погружался в тихую жизнь, которую хотел бы видеть с Питером. Они бы сидели на диване, смотрели сериалы, думали, какую мебель купить в новую квартиру. Может, завели бы собаку. Или ребёнка. Уэйд любит детей, да и Питер тоже. Они бы жили так, как живут Старк и Роджерс — тихо, уютно, в комфорте.       Громкий звонок разбудил Уэйда. Вода, окрашенная кровью и молоком, давно остыла.       Питер. Неужели, Питер?       — Опомнился?       — Нет, — женский голос, незнакомый, — не опомнился.       Уэйд, ощущая невероятную головную боль, сел в ванной. Ну, конечно же, головная боль. Как иначе, когда в твоей голове пуля?       — Прошу не говори ему, что я тебе рассказала. Мы уехали из Датчесс-Каунти в Нью-Йорк и с нами мальчик.       — С вами… с вами мальчик? — Уилсон выскочил из воды.       — Забери его. Пожалуйста. Я волнуюсь за Джеймса… и за Питера тоже.       — Пиздец, он окончательно поехал крышей, — зашептал Уэйд, потирая лицо. — Пришли адрес, скоро буду.       Уэйд, быстро собравшись, положил пулю, вывалившуюся из головы, на стол, и вышел из дома. Сколько ещё таких уникальных на земле людей выкладывают пулю, вывалившуюся из их тела, и идут дальше по своим делам?       Подъехав к дому, Уэйд поднялся на нужный этаж и постучал в дверь. Когда она открылась, на входе оказалась невысокая девушка с яркими волосами. Стоит заметить, что это первый человек, не обративший внимания на столь необычную внешность Уэйда.       — Ты, видимо, Уэйд. Заходи. Я Анна-Мария, но это, скорее всего, не имеет значения, потому что ты пришёл ради одного человека, — Анна-Мария пропустила Уэйда внутрь, указывая на нужную комнату, около которой стояла знакомая девушка.       — Привет, — она махнула рукой, улыбнувшись. — Это я звонила тебе. Прости, что так получилось, мне пришлось…       — Где Питер? — нахмурившись, спросил Уэйд.       — С Джеком.       Уэйд, потерев подбородок, вошёл в комнату, где спал Джеймс. Тепло улыбнувшись, Уэйд взял на руки спящего мальчика, прижав к сердцу.       — Куда они пошли?       — Иззи, как назывался тот бар? — Анна-Мария, закурив, стояла в дверях кухни.       — Все называют его «Дерьмо случается», но я не уверена, что это название, а не просто вывеска.       Уэйд, кивнув, пошёл к выходу. Иззи открыла дверь мужчине, выпуская.       — Спасибо, что позвонила, Иззи. Ты правильно поступила.       Иззи улыбнулась, скрестив руки на груди, и опёрлась о косяк.       — Не говори ему об этом, хорошо? Он не простит меня за это. А я, как бы странно это не звучало, успела привязаться к этому идиоту.       — Удивительная черта Питера, — рассмеялся Уэйд, приподняв Джеймса на руках, — что бы он не вытворял, все любят его за это.       — Верно…       Уэйд ушёл. Посадил Джеймса в детское кресло, пристегнул, довез до дома. Потом, осознав, что мальчику не стоит быть в квартире Уилсона, отвёз к слепой Эл. Перебросивший парой фраз с женщиной, Уилсон поехал за Питером. К счастью Уилсона, ехать до заведения не так уж и долго.       Уэйд подоспел к самому веселью. Стоило ему зайти внутрь, как Питер в ту же секунду, будто привлекая к себе внимание, грохнулся с высокого стула у стойки.       Дальше всё и так всем известно. Уилсон вывел из бара Питера, столкнулся с Джеком, покричал на Джека, понаблюдал за блюющим Паркером и, разумеется, был послан куда подальше.       — Прощай, — тихо сказал Питер.       Когда Питер сел в такси, Уэйд, наблюдая за ним, вздохнул. И как такое могло произойти? Как до такого можно было дойти?       Уэйд вернулся в квартиру. Джеймса решил не забирать, зная, что Питер ещё вернётся. Уэйд уверен, Питер так просто не сдастся.       Уилсон лёг в кровати, достал ноутбук, включил плейлист на ютубе с любимыми клипами и закурил.       Время текло быстро. Вроде, только недавно он вернулся домой, как уже дверь со скрипом открылась, впуская внутрь пьяного Паркера.        «Хэй, йа!» — любимый клип Уэйда. Он такой странный, но бодрый. Танцы в нём — отдельный вид искусства.       Питер открыл дверь спальни. На секунду у Уэйда в голове возник образ пьяного отца, возвращающегося ночью. Он так же открывал дверь, смотря на спящего, как ему казалось, сына. Только сын не спал, он тихо наблюдал за пьяным мужчиной, не способным даже на ногах удержаться. Как же отвратительно сравнивать любовь своей жизни с человеком, испортившим одну треть этой жизни.       — Где Джеймс? — спросил Питер.       — В безопасности, — честно ответил Уилсон.       — С тобой он никогда не будет в безопасности, — сухо сказал Питер. И Уэйд это знал. Потому мальчишка у слепой бабки, способной прострелить яйца незнакомцам.       Но Уэйд не был бы Уэйдом, если бы не возразил. Уилсон нашёл сигареты, закурил, лишь бы скрыть трясущиеся руки и ломающийся от тревоги голос.       — Правда? Почему же? Потому что пытаюсь оберегать тебя? Или потому что защищаю других? Я не сделал ничего, что могло бы навредить твоей безопасности, и уж тем более — безопасности Джеймса!       Конечно, проще скрыть ломающийся голос криком. Кричи дальше, Уилсон. Только услышит ли он тебя?       — Ты сходишь с ума, Питер! — Уэйд вскочил с кровати, подбегая к Паркеру, раскидывавшему столовые приборы на кухне. Обхватил Паркера за плечи и повернул к себе. — Всё в порядке. Просто вернись домой. Мы справимся вместе. Это очередной рецидив болезни.       Всё как в тумане. Весь разговор пролетал мимо Уэйда, словно ничего не было.       — Мы в тупике, Уэйд! — закричал Питер. Вот он, момент, которого так боялся Уэйд. — Так не может больше продолжаться. Мы совершенно разные.       Твою, сука блядская, мать.       — И что это значит? — чёрт, Уилсон знать не хотел, что это значит. — Ты больше не любишь меня? — Паркер молчал. Слишком долго молчал. — Блять, Питер, просто ответь!       — Я не знаю. Не знаю, понимаешь?       Отвратительно. Просто отвратительно. Хочется пустить пулю в лоб. Устроить марафон простреливания самого себя.       Питер просто не принимает лекарства. Тыковка запутался, ему нужно в лечебницу. Или, хотя бы, начать пить чертовы пилюли.       — Ты, может, не захочешь слушать меня…       — Хватит! Перестань!       Это тупик. Однозначно тупик.       Питер открыл банку пива, попросил Уэйда ничего не говорить Старку и Роджерсу.       — Что ты будешь делать? — губа Уилсона предательски задрожала. Что за эмоциональный придурок?       — Не знаю.       Питер ушёл. Оставил Уилсона одного в квартире.       Одного по жизни.       Питер что, бросил Уэйда?       — Сука! — закричал Уэйд, сбросив всё, что стояло на столе, на пол. — Блять!       От милого времяпровождения с ребёнком за городом до расставания из-за какой-то хуйни… всему этому дерьму понадобилось не больше двадцати дней. И кого винить? Кого обвинять в произошедшем?       Уэйд, обессилев, опустился на пол. Закрыв руками голову, пытался восстановить дыхание. Всё это казалось таким бессмысленным. Только недавно он покупал кольцо, хотел сделать предложение человеку, которого любит так сильно, как никого никогда не любил, а сейчас его просто посылают, не объяснив ничего.       Что, если Питер не любит больше Уэйда, так как влюбился в Джека? Что тогда?       Конечно, ведь Уилсон — ебло, какое поискать нужно. А Джек? Джек тогда кто? Ведь всё, что о нём знает Уэйд, лишь пара встреч, обрывки фраз и сомнительное мнение, сложившееся ещё в первый день.       В баре он вёл себя так, будто собирался подкатить к Питеру.       Ну, конечно!       Питеру не нужен уродливый заботливый мужик. Питеру нужен молодой горячий парень. Куда проще проводить время с тем, кто поддержит тебя, чем с тем, кто пытается помочь.       Твою мать! Уэйд столько всего наговорил Питеру. А вдруг, если всё дело именно в этом? Есть ли ещё шанс извиниться?       Уэйд, Уэйд… тупой ты еблан. Почему судьба свела тебя с тем, с кем ты не можешь быть, так как вы слишком разные?       Что теперь? Что теперь делать?       Что Уэйду Уилсону, черт возьми, делать?       Уэйд слишком быстро сдался. Не было смысла бороться за то, что погибло.       Вернувшись к Эл за Джеймсом, Уэйд понял, какой пиздец на него свалился. И что делать? Питер просил не говорить отцам, но, если они вернутся, а они вернутся, как объяснить им, что Уэйд остался один с мальчиком?       Сказать правду или солгать?       Скажешь правду, и Питер обозлится. Солжешь — правда всё равно вскроется, возненавидят тогда все.       — Ты, придурок такой, должен сказать им правду, — Эл плюхнулась на диван рядом с Уэйдом, задумчиво покусывающим свой палец. — Какой смысл лгать?       — Я не могу иначе.       — Это тебе так кажется. Разве тебе было бы приятно, знай, что твой сын по уши в дерьме, а никто не сказал об этом?       — Он их близко к себе не подпустит.       — Мне всё равно. Просто забери чертового ребёнка из моего дома.       Уэйд, вздохнув, согласился.       — С тобой даже по душам поговорить невозможно, ты в курсе?       — Я тебе не психоаналитик. Разгребай всё сам, не маленький.       Уэйд забрал Джеймса и, недолго думая, поехал в Датчесс-Каунти.       — А где Питти? — Джеймс, сидя в детском кресле, отложил в сторону игрушечного Железного человека.       — Твой старший братец очень занят. И, поэтому, с тобой какое-то время буду я.       — Питти и Джек ушли в бар?       Уэйд, удивившись, обернулся к Джеймсу.       — Так, Джей, давай уясним кое-что, — Уэйд сделал музыку в машине тише, — Джек — плохой парень, поэтому упоминать его мы не будем. И, уж тем более, при твоих добрых, понимающих, не способных на убийство, папочках. Хорошо? Это будет нашим маленьким секретиком. Очень большим маленьким секретиком!       — Но врать плохо!       — Всё это враки, что врать плохо. Мы лишь недоговариваем. Хорошо?       — А что мне за это будет? — улыбнулся Джеймс.       — Ах ты ж маленький… — Уэйд рассмеялся, доставая из бардачка темные очки. — Весь в отца.       Они доехали до домика у озера. Уэйд, выпуская Джеймса из машины, боялся идти внутрь. Снаружи царил настоящий хаос, устроенный тремя людьми. А что тогда внутри? Старк-Роджерс побежал к дому.       — Джеймс! — крикнул Уэйд, закрывая дверь машины. Мальчик обернулся. Уэйд задумался.       — Что?       — Поиграй на улице, хорошо? Пока я… не приведу дом в порядок.       Джеймс кивнул. Уэйд, подмигнув мальчику, пошёл к дому.       Внутри ничего не изменилось. Тот же беспорядок, даже запах остался. Вздохнув, Уэйд открыл все окна на первом этаже. Нашёл мусорный пакет, стал собирать бутылки, стаканчики и осколки. Высыпал содержимое пепельницы, выкинул упаковки от еды. Уэйд закинул посуду в мойку, включил робот-пылесос. Осмотревшись, решил протереть пыль.       Спустя полчаса уборки, Уэйд впустил в дом Джеймса.       — Только не поднимайся наверх, ладно? Я хочу и там прибраться.       Уэйд, взбежав по лестнице на второй этаж, будто вновь оказался в том дне, когда пришлось уехать. Стоя на последней ступеньке, Уэйд, тряся головой, спустился обратно.       — Так, малой, хочешь блинчиков? — Уэйд хлопнул в ладоши, подбегая к Джеймсу. — Я могу забацать лучшие блинчики в твоей жизни!       Уэйд, приготовив около пятидесяти блинчиков, не остановился на этом и сделал ещё дюжину кексов, три тарелки овсяного печенья, три разных молочных коктейля (клубничный, черничный и шоколадный). Джеймс, наевшись ещё блинами, просил Уэйда остановиться, но Уилсон почти закончил с приготовлением теста для турновера.       — Малой, ты просто не понимаешь. Вся еда в холодильнике стухла, твои папочки будут негодовать, если я оставлю тебя голодным. Черт… черт, блин, прости что ругнулся, — Уэйд рассмеялся, — не хочешь пиццу? Я могу сделать пиццу. Как насчёт пиццы с кексами? Ты когда-нибудь ел такую? Блять, Паркер всё вино в доме выжрал?       — Ты ругнулся, — захихикал Джеймс. — Я всё расскажу…       — Не смей никому говорить! — закричал Уилсон, напугав Джеймса.       Осознав, что он натворил, закрыв рот ладонью, закачал головой. Подбежав к мальчику, Уэйд, опустившись на колени, стал извиняться.       — Это тоже будет нашим секретиком, — сказал Джеймс, пожав большую руку Уэйда.       — Я не достоин вашей семьи, серьезно, — в глазах защипало. Уэйд, шмыгнув носом, встал с коленей. — Стоп. Здесь вообще хоть раз стирали занавески?       Уилсон снял все занавески на первом этаже, Джеймс относил их в прачечную. Оценив вид Джеймса, Уэйд попросил мальчика сбегать наверх, переодеться во что-то свежее. Через пятнадцать минут Джеймс вернулся в пижаме.       — И что это значит?       — Вся одежда лежит в углу для стирки. Осталась только пижама.       — Божья пяточка… я оставил Питера всего на неделю!       Будто позабыв о собственном страхе, Уилсон поднялся на второй этаж. Собрав всю одежду Джеймса, спустился вниз, кинул её около стиральной машинки, внутри которой лежали занавески. Вернувшись наверх, собрал одежду Питера, его отцов, свою собственную, и, не видя ног от горы тряпок в руках, принёс новую партию на стирку.       — Думаю, занавески на втором этаже тоже нужно постирать. Ты как думаешь, мой помощник? Поиграем в домохозяек?       Джеймс и Уэйд сняли все занавески в доме. Как только время стирки заканчивалось, Уэйд закидывал новую партию одежды, скидывая первую в сушилку. Сушилка работала медленнее, поэтому Уэйд, недолго думая, вышел на улицу, и стал развешивать всё во дворе.       Джеймс, вооружившись тряпкой, вытирал пыль в своей комнате. Уилсон — в родительской спальне. Ближе к вечеру весь дом был приведен в такой идеальный порядок, заявись сюда бабка Уилсона, помешанная на порядке, упала бы в обморок от счастья.       Накормив Джеймса турновером, Уэйд уложил мальчишку в кровать со свежими простынями. Джеймс, уставший за весь день, уснул через пару минут.       Уэйд продолжал выносить мокрые вещи на улицу или складывать их в сушилку. Помыл всю кухню, выложил чистую посуду на стол.       Смотря на бокал для виски, Уэйд, поджав губы, вспомнил о том, от чего так старательно пытался отвлечься.       Найдя телефон в кармане джинс, Уэйд открыл диалог с Питером. Долго думая, что написать, Уилсон закрыл диалог, а затем, буквально через три секунды, вновь открыл.       Не придумав ничего, Уэйд отправил гифку с щеночком, написал, что это Питер, и заблокировал телефон.       — Я дебил. Я явно не в своём уме.       Уэйд пытался уснуть на диване. После часа попыток, Уэйд открыл шкафчик с таблетками, достал снотворное и выпил несколько. Уснул Уилсон к утру, за два часа до будильника.       Проснувшись, Уэйд, застонав от недосыпа, поднялся с дивана и стал готовить завтрак.       Продлилось одиночество недолго. К обеду приехали отцы Питера и Джеймса.       Уэйд, паникуя, побежал в ванную, собираясь вымыть её до идеальной чистоты.       — Я так устал, что даже слушать ничего не хочу…       — Тони, но ведь, если подумать, что-то правда изменилось.       Джеймс, услышав голоса отцов, радостно закричал и побежал вниз встречать их.       — Твою мать, твою мать, — зашипел Уилсон, сильнее натирая дно ванны.       — А вот и мой миниатюрный гений! — закричал Стив.       — Интересно, где же средний гений? Карапуз!       — Твою мать! — пропищал Уилсон.       — Разве он не уехал?       — Оставив ребёнка одного? — рассмеялся Тони.       — Мне пиздец… Отче наш…       Уилсон начал шептать под нос молитву, когда лестница стала скрипеть от поднимавшегося по ней человека.       В дверь постучали.       — Так, умоляю, скажи, что ты один дома и никакие Уилсоны не сидят с тобой в одной ванне.       — Что я тебе такого сделал? — стонал Уэйд, обращаясь к Богу. — Нормально же общались, а.       Выдохнув, Уэйд встал с коленей и, отдышавшись ещё пару раз, резко открыл дверь.       Тони замер. Посмотрев за спину Уэйда, нахмурился. Старк то открывал, то закрывал рот, не зная, что сказать.       — Для своей защиты хочу сказать, что всё это поддаётся объяснению. Очень простому объяснению. Прежде, чем ты зарядишь свои пушки, дай мне сказать…       — Так, если я правильно понял, никакого Питера в доме нет, верно?       Уэйд, стоя с открытым ртом, задумался.       — Вот теперь я начинаю нервничать.       — Питер уехал! — вскрикнул Уэйд, сам испугавшись своего голоса. — Он попросил меня посидеть с малым, пока занят своими суперделами.       Старк, нахмурившись, смотрел на Уэйда, как на идиота.       — Так… то есть, по-твоему, он может просто уехать, оставив тебя…       — Тони! — Стив поднялся по лестнице, непонимающие взглянул на обоих. — Ох, Уэйд. Здравствуй.       — Доброе утро, — Уэйд неловко махнул рукой, будто здоровался с предметом обожания в школе.       — Питера нет?       — Как я понял, нет, — скрестив руки на груди, Тони обернулся к Стиву. — Судя по его словам. Ты что-то хотел?       — Я хотел узнать, в каком чемодане… нет, это не важно. Где Питер?       Уэйд, закусив губу, смотрел то на одного супергероя, то на другого.       Ты в засаде, Уэйд. Солги или скажи правду.       — Уехал.       Тони и Стив не сводили глаз с Уэйда.       — Путешествовать решил. Ну, вы же знаете, — Уэйд, театрально взмахнув рукой, прислонился к косяку, поставив одну руку на бок. — Вы уехали, а он тоже хотел. Вот и… ну, в общем, да.       — Питти захотел путешествовать! — Джеймс появился из-за спины Стива, взяв отцов за руки. — И Уэйд остался со мной. Мы играли в домохозяек.       Брови Тони поднялись так высоко, что складки на лбу стали слишком четкими.       — Странно, — Стив задумчиво закусил губу. — Кажется, он говорил, что поедет в Нью-Йорк с Джеймсом.       — Что вы ко мне прицепились? — сказал Уэйд и рассмеялся. — Кто эту молодёжь разберёт. Спихнул…       — Тони! — испуганно закричал Кэп.       Всё происходило так быстро. Вроде, только Уилсон придумывал ложь, способную скрыть факт пропажи Питера, как он оказался на полу, помогая младшему брату его парня не захлебнуться рвотой. Только он стоял в ванной, неся полный бред, как тут же оказался в больнице, в отделении педиатрии, где лежал маленький мальчик, к которому так привязался Уэйд.       — Давай ещё раз проясним ситуацию, — Тони, выкинув стаканчик из-под кофе, встал напротив Уэйда, сложив руки на груди, — мы договорились, что ты будешь присматривать за нашим сыном на случай, если его опять переклинит, так? Договорились? — Уэйд кивнул. — Я оставил тебя с маленьким и взрослым ребенком, чтобы ты мог в случае чего сообщить нам, если дела будут совсем плохи, так? Твоя задача была очень проста — сказать, если что-то пойдет не так!       Тони стал выходить из себя, повышая голос. Стив, прислонив руку к груди Тони, просил мужа успокоиться, но он лишь оттолкнул от себя Стива.        — Нет, Стив, подожди! Я попросил этого тупицу, — Тони указал на Уэйда, стойко выслушивавшего обвинения, — сказать, если что-то пойдёт не так. А он что сделал? Молчал об этом, прости, сколько? Недели три? Сколько ты, черт подери, ещё не собирался нам говорить?       Тони наклонился к Уэйду. Тот, в свою очередь, не выражая никаких эмоций, пожал плечами.       — Так вышло. У меня были дела, а он врал, что пьет лекарства. Вот и всё.       — У него были дела! — закричал Старк.       — Тони, перестань!       — Нет, ты слышал? У него были дела! — Тони рассмеялся. Успокоившись, схватил Уилсона за ворот толстовки, и зашипел, словно змея: — Один мой сын лежит в палате с врачами, второй чёрт знает где! Думаешь, твои дела имеют хоть какой-то смысл?       — Всё, перестань! — Стив оттащил Тони от Уэйда, вставая между ними. — Мы все сейчас нервничаем. Он не виноват, Тони. Ясно? Ванда с самого начала говорила нам.       Уэйд вспомнил утро после дня рождения Романофф, на котором Паркер благополучно напился впервые за годы трезвости. Ванда сидела на качелях вместе со Стивом и Тони, Уэйд стоял рядом, покуривая одну сигарету за другой. Максимофф прямо сказала — Питеру плохо, он всё ещё страдает от кошмаров, символично напоминающих ему о прошлом, потому оставлять его одного не лучшая идея. Но Старк настаивал — Питер не болен, всем иногда снятся кошмары, да, он выпил и это плохо, но не критично. Они долго спорили, что будет лучше для Питера, пока Уэйд, в конце концов, не сказал, что Питер может сам решить, что для него лучше.       — Питер не может мыслить рационально, — Ванда раздраженно массировала виски, — говорю же вам, я знаю, что было в прошлый раз, сейчас точно такая же ситуация. Не пытайтесь делать вид, что всё закончится хорошо. Просто… не спускайте с него глаз, вот и всё.       — Он не виноват, — повторил Стив, — как и мы с тобой, как и Питер. Никто не виновен в этом, понятно вам? Хватит тратить ресурсы на бессмысленные поиски козла отпущения.       Через полчаса появился лечащий врач. Как оказалось, Джеймс отравился едой, которой Уэйд кормил его два дня. Ничего серьезного и страшного, что успели придумать себе Старк и Уилсон, не произошло. Мальчика оставили в больнице на пару дней.       — Поезжайте, — Стив устало покачал головой, — я посижу здесь. Сообщу, если дела пойдут не так.       — Ладно. Давай, — Тони оставил легкий поцелуй на щеке Стива.       Уэйд уже вышел из здания больницы, закуривая у входа. Мимо прошёл знакомый травматолог, приветственно махнул рукой Уэйду. Через пару минут на улице оказался Старк. Надев солнцезащитные очки, потянул Уилсона за собой к машине.       — Можно хоть докурить, папаня?       — В машине докуришь, — раздраженно бросил Старк, садясь за руль. — Мне срочно нужно разогнаться и разбить машиной парочку уродов.       Уилсон залез в салон, открыл окно, пристегнулся и кивнул Тони.       — Сделаю вид, что так можно. Подумайте, что скажет ваш чудесный муж, — Уэйд пригрозил пальцем, — ведь это явно угрожает здоровью как минимум трех людей.       — Ты бессмертен, — фыркнул Тони, выезжая с парковки, — и если я вылечу через лобовое стекло, то заранее придумай то, что скажешь моей семье.       — Могу соврать про то, что вас похитила низшая раса пришельцев ставить опыты?       — Не поверят.       Выезжая за черту города, Тони ускорялся, не беспокоясь о том, что если где-то на повороте выскочит другой Шумахер, то ему точно не выжить в этой гонке. Включив избранный рок на всю громкость, ауди Старка со скоростью свыше ста двадцати километров в час двигалась в сторону Датчесс-Каунти.       Уэйд давно молился о том, чтобы эта поездка не закончилась неделей восстановления всех конечностей. Ладно, это лишь для красоты сказано, на самом деле он молился за Старка, ведь, если тот умрёт, Уилсону придётся страдать, скажем, примерно вечность. Хотя, признаться, довольно круто ехать в дорогой тачке по пустой дороге на скорости, в три раза превышающую допустимую, под крики Игги Попа.       К домику у озера они приехали достаточно быстро. Уэйд, вялыми от страха ногами, ступил на твердую землю. Если бы он мог, то точно упал на колени, целуя каждый кусочек грязи. Старк вылез из машины так же обыденно, как любой другой нормальный человек (хотя, его вряд ли можно назвать нормальным, ведь такие игры со смертью устраивают только психопаты). Направившись к домику, крикнул, чтобы Уилсон завязывал трястись как сучка.       Дома Старк достал два стакана, бутылку дорогого скотча и кубинскую сигару, подаренную старым другом. Уэйд, скрестив руки на груди, стоял у окна.       — И что мы собираемся делать?       — Как что? — удивился Тони, открывая бутылку. — Будем делать вид, что ладим с тобой, придумывать план, как вытащить из задницы Паркера, а попутно с этим, — Тони наполнил стаканы до середины, — напиваться в дребезги, потому что иногда я могу это себе позволить.       Уэйд взял протянутый стакан, кивнув, словно они чокнулись.       — Я думаю, это лучшее решение.       Мужчины отпили алкоголь, каждый думал о чём-то своём. Старк, хлопнув в ладоши, повернулся к Уэйду.       — Давай по порядку. Начни с того момента, когда свалил из дома, нарушив обещание. Клянусь, постараюсь не убить тебя, точнее, попытаться убить. Нужно понимать, что мы упустили.       Уэйд, вздохнув, стал пересказывать произошедшее. Слушая его историю, Старк осушил свой стакан, собираясь налить новую порцию алкоголя. На моменте с Нью-Йорком, Тони чуть не выронил напиток из рук.       — С Джеймсом всё хорошо, судя по словам врача, так что волноваться не нужно, — успокоил Уэйд. — Девчата, позвонившие мне, выглядели достаточно умными, чтобы не допустить плохого с ребенком.       — А что с этим… мексиканцем?       — А чёрт его разберет, кто он такой, — Уэйд махнул рукой, делая пару глотков из бокала, чтобы поспеть за Старком; протянув пустую ёмкость, чтобы её наполнили, продолжил: — Короче, это мутное ебло было с Питером в клубе, он же и увёл его. Потом… спасибо, — Уэйд взял протянутый стакан, тут же сделав глоток, — потом Тыковка завалился на хату, ну, это было ожидаемо, ведь Джей был у меня, короче, мы повздорили, а он, как истинный дурачок, свалил. Больше я его не видел. Было это пару дней назад.       — То есть, после последнего разговора вы не виделись?       — На звонки не отвечает, на сообщения тоже. Боюсь предположить, он затаился на дне, — Уэйд пожал плечами, залпом выпив скотч. — Я, блять, в шоке, что до этого дошло! — звонко ударил стаканом по столу. — Клянусь, Старк, я пихал ему таблетки, когда он ещё дома был. Он мне врал, постоянно врал. Говорил, что пьёт их, что всё, блять, хорошо.       — Ладно, Роджерс прав, это не твоя вина, — Тони потирал глаза. — Этого следовало ожидать. Мы упустили что-то… но что?       — Тут так много вариантов, что я не знаю, с чего начать.       — Так, я больше не могу! — резко сказал Старк, вскакивая со своего места. Найдя проигрыватель, включил музыку.       Мужчины продолжили говорить, но совсем не о Питере. Разговор перетёк в русло обсуждения музыки до восьмидесятых. Это был их первый шаг к сближению: любовь к старью. Затем, Уэйд случайно упомянул фильм, который недавно смотрел, и так они стали обсуждать кино. Иногда упоминали политику, историю и взаимоотношения между другими людьми, в общем, говорили обо всём, что только приходило в голову, пока первая бутылка не закончилась. Старк принёс виски, пошутив про Питера, который выпил все запасы лучшего вина, но к крепкому алкоголю, видимо, побоялся притронуться.       — Как думаешь, чем он сейчас занимается? — Тони разливал виски по стаканам.       — Ты ещё имя бога у меня спроси. Думаю, что, как и мы, пьяный в зюзю, веселится с новыми дружками.       — Я вот, что тебе скажу… — Тони сделал глоток, блаженно улыбнувшись. — Я долго думал над этой ситуацией. Анализировал каждую деталь, подбирал решение к каждому возможному развитию событий… короче, сейчас главное — не лезть. Вот вообще не надо. У Паркера нрав такой — терпеть не может, когда ему указывают. Говоришь ему: нет, не смей лезть в это горящее здание! Знаешь, что он делает? Лезет в горящее здание. Или: Питер, ты не будешь Мстителем, потому что это опасно. Что в итоге? Заголовки, кричащие о новом члене Мстителей, — Тони провел рукой по воздуху, будто показывая надпись. — Ну, ты понимаешь, да? Он любитель делать наоборот. Попроси его спрыгнуть с крыши, и он ни за что это не сделает. Попроси его не трогать ничего до твоего прихода, так он…       Тони молча смотрел в одну точку.       — У пацана невероятный потенциал. Чертовски не хочется, чтобы он оказался среди помойной швали, не имея цели в жизни, живя лишь желанием прикупить дозу.       — Такого и врагу не пожелаешь, — Уилсон залпом осушил стакан. — Он ведь пиздец хороший. В жизни таких классных людей не встречал. Я просто по уши влюбился, уж прости, что тебе приходится слышать это.       — Ничего-ничего… я давно смирился с этой мыслью.       — Правда?       — Вообще-то нет, но сделай вид, что я сказал да.       Уэйд рассмеялся. Успокоившись, сделал ещё несколько глотков виски.       — Слушай, Старк, не хочу всё портить, но есть одно дело…       — Валяй, — Тони махнул рукой, пригубив виски, — мне уже всё равно.       Собравшись с духом, Уэйд поставил стакан на стол, потянулся к Тони и, стараясь сохранять ровный голос, сказал:       — Я собирался сделать предложение Тыковке, но он послал меня.       Тони, замерев, держал стакан у губ и смотрел на Уэйда. Молчание затянулось на полминуты.       — Я люблю его и хочу провести жизнь с ним, — продолжал Уилсон. — Хочу завести щенка, жить в крутой квартире, знать, что я могу засудить его за нарушение брачного договора, не свидетельствовать против него и чертить схему будущего дома, что мы построим вместе. Ездить в икею, искать прикольную столешницу, спорить из-за посуды. Хочу просыпаться с мыслью, что мы вместе.       Тони медленно поставил стакан на стол.       — Я люблю его, — повторил Уэйд, покачав головой. — Очень.       — Я не знаю, что хуже, — наконец заговорил Старк, — то, что ты собираешься выйти за моего сына, или то, что я благословляю вас.       — Ты… ты что? — удивился Уэйд. Уилсон думал, что в него прилетит стакан, что его запрут в подвале, попытаются по частям отправить в космос или, на худой конец, просто пошлют.       — Ни черта не понимаю, кому в двадцать первом сдалось благословление, но, да, я разрешаю тебе это сделать. А ещё я считаю, что вторая бутылка была явно лишней.       Уэйд молча наблюдал за Старком, вставшем с кресла. Тони закупорил почти пустую бутылку, взял свой стакан и отнёс его на кухню.       — Постарайся не шуметь. Мне нужно отоспаться перед тем, как я поеду в больницу к Стиву. Доброй ночи.       Тони поднялся по лестнице. Уэйд слышал его шаги на втором этаже, закрывающуюся дверь и скрип кровати. Всё это время он сидел в одном положении.       — Что, блять? — рассмеявшись, сказал он, откинувшись назад. — Какого хера?..       На утро Старк уехал в больницу. Уэйд, решив не нервировать супергероев своим присутствием, уехал домой. Написав Старку о том, что он сам разберется со всем, стал придумывать решение. Нужно разобраться, как найти Питера. Подключить всех ищеек в городе, мониторить слухи (удивительно, банальные сплетни в желтых газетах и твитты прохожих — говорят намного больше, чем могло казаться), самому шататься по клубам и притонам, где может быть Питер. Первым делом, зайдя в квартиру, Уэйд открыл ноутбук и зашёл в социальные сети.       Единственное, что он смог найти — твитт какого-то парня о том, что Человек-паук угнал трейлер его семьи в Огайо.       — Огайо? — удивился Уэйд. — Как он, блять, может там оказаться?       Проигнорировав этот твитт, продолжил листать огромное количество постов. Ничего интересного, кроме фанфиков и артов, он не нашёл. Уставший и с похмельем, Уэйд захлопнул ноутбук. Встал с кровати, вышел в гостиную, сел на диван и включил «Анатомию страсти». Пока персонажи обсуждали, как лучше сказать жене, что её муж умер на операционном столе, Уэйд позвонил некоторым ребятам с улицы, попросив их сообщить, если те заметят персону, похожую на Паркера.       На протяжении почти двух недель Уэйд выискивал хоть что-то связанное с Питером. Уличные ищейки ничего не сообщали, в интернете было тихо, а Паркер на звонки не отвечал, более того — у него был отключен телефон. Уэйд несколько раз звонил в больницы; тревожная мысль, намекавшая на то, что Паркер давно сторчался, не давала покоя. Иногда Уилсон забивал на это дело, напивался в своей квартире, смотрел сериалы или мелодрамы, выходил на улицу и выжидал любого, кому можно набить морду. В стене их спальни было несколько вмятин от кулаков Уэйда; вместо того, чтобы мыть посуду, Уэйд просто разбивал её; чистой одежды и постельного белья в доме не осталось, а мебель покрылась таким огромным слоем пыли, Уэйду даже стало трудно дышать. Весь стол, мусорное ведро под раковиной и пол заставлены бутылками. Коробки от пиццы образовали башню, перекрывшую одно из окон. Пол украшен пеплом и окурками, потому что до опустошения пепельницы дела не было, а поблизости не всегда была пустая бутылка, в которую можно скинуть бычок.       У Уилсона всё было под контролем.       Уэйд сидел на диване, смотря на отношения, развивающиеся у персонажей в сериале. Они пережили спад, подъем, очередной спад. Скорее всего, они поженятся, но потом разбегутся. Уэйд понимал, что если ничего не сделает, точно такая же ситуация настигнет его и Питера. Взяв пульт в руки, он хотел выключить телевизор, но вместо этого просидел ещё несколько минут, тупо смотря на экран. Он перестал воспринимать происходящее на экране в тот момент, когда прокрутили вторую рекламу, но только сейчас понял это. Уилсона захлестнула ярость, так как то, что показывали в сериале для девчонок, слишком хорошо соприкасалось с его жизнью; не думая, Уэйд кинул пульт в телевизор. Он замахнулся слишком сильно и это привело к паутине трещин на экране, продолжавшем показывать персонажа, говорящего о том, что отношения не могут продолжаться. Закричав, Уэйд вскочил с дивана, ударив кулаком по телевизору. Пробив середину, он не остановился на этом, продолжая дубасить кулаками ни в чем не виновную технику. Рыча от злости, Уэйд перевернул стеклянную столешницу, купленную Питером на их годовщину совместной жизни. Продолжая кипеть от злости, Уэйд громил всё, что видел, вплоть до дивана и двери в спальню. Оставшаяся посуда, вытащенная из тумбы, разлеталась по квартире, звонко разбиваясь о стены и пол. Хватая бутылки от пива, Уэйд разбивал их о кухонную тумбу, будто собирался сделать из этого оружие для пьяной драки в баре.       Вы когда-нибудь испытывали такую сильную злость, что хотелось причинить вред не только другим, но и себе, лишь бы остановить этот поток ярости? Уэйда разрывало от отрицательного чувства, пронизывающего иглами каждую болевую точку тела. Злость, казалось, стала течь в венах вместо крови. Разбиты были и фотографии в рамках (благо, их было не так много), и фигурки из стекла и глины, и мечты Уэйда на спокойную жизнь. Когда большая часть квартиры окончательно превратилась в свалку, Уилсон схватился за пистолет, припрятанный за ремнём сзади, обхватил его ртом и, сняв с предохранителя, сразу же нажал на курок. Оглушительный выстрел раздался по всему жилому дому, но никто не обращал на это внимания, ведь это не первый выстрел за годы жизни Уилсона здесь. Большинство бы, скорее удивилось, если здесь всю ночь будет тихо.       Питер сидел на животе Уэйда, искренне улыбаясь.       — Я влюблён в тебя, Уэйд Уилсон. До беспамятства влюблён. Я хочу быть с тобой, хочу быть твоим, хочу, чтобы ты был моим.       Очнувшись в груде хлама, Уэйд заплакал. Выстрел в голову отключил его на час, не больше. Свернувшись калачиком в осколках и бумагах, Уэйд плакал так, как плачет ребёнок, узнавший, что его любимую игрушку отдали другому ребёнку, как человек, потерявший близкого из-за теракта, как плачет любой, кому больно настолько, что нормальными словами не описать, приходится бросаться идиотскими метафорами и псевдофилософскими речами. Тоска разрывала душу Уилсона, потому что он ничего не мог сделать. Уэйд был зрителем, наблюдавшим за тем, что происходит с любимым человеком, но сам он ничего не мог сделать, мог лишь кричать, умолять других помочь, мог лишь стонать от душевной боли, заглушающей любую другую.       Питер мог давно умереть. Издать последний вздох, смотря на небо, полное звёзд, будучи совершенно одиноким. Все умирают в одиночестве, вот что выучил за свою жизнь Уэйд. Уилсону не хотелось, чтобы любовь его жизни умерла одна. Даже, если в другой Вселенной Уилсон не любит Питера, а Питер не любит Уилсона — это не важно, потому что Паркер, черт возьми, не заслуживает такой смерти. Никто не заслуживает, но, будем честны, Питер Бенджамин Паркер занимает верхние позиции списка.       Питер не отвечал на звонки, не отвечал на смски. Его невозможно было отследить по джипиэс, невозможно было отыскать через связи, раскинутые по стране. Он исчез, как исчезают преступники, сбежавшие из тюрьмы. Он исчез, как исчезают любимые люди, когда они так нужны.       Уэйд мог проваляться вечность в осколках, если бы не звонок. Он стал относиться к ним, как к вестникам беды. Сначала позвонила Эл, потом та прикольная девка с двойным именем, как-то раз позвонил доставщик пиццы и сказал, что их ресторан взорвался, и пиццу сегодня он не сможет привезти. Он не удивился, если бы ему позвонил отец. Уэйд надеялся, что звонивший перестанет насиловать телефон попытками связаться с ним, но после четвёртого раза решил встать с пола.       — Что такое? — раздраженно крикнул Уилсон.       — Стоктон, в паре километров от баптисткой церкви Шэрон, недалеко от моста, в Миссури, если что. Где-то у реки, не знаю, сколько ещё собираются там сидеть. Собираются в Калифорнию, скорее всего Лос-Анджелес, точно не знаю, они вечно планы меняют, но точно едут на пляж. Питер выстрелил в колено одному парню, когда грабил вместе с Кортесом заправку, возможно, их уже ищут копы, к тому же на них висит поджог дома в Чикаго и угон трейлера, в котором я сейчас еду.       Уэйд не знал, может ли он заговорить. Всё тело перестало слушаться.       — Не знаю, успеешь ли ты или нет. Я оставила их без тачки, скорее всего, задержатся в Миссури как минимум на пару дней. Учти — оба подсели на хмурый. Не думай, что я крыса, я пыталась его забрать. Стоктон-Лейк, Миссури, поторопись.       Уэйд и слова не успел сказать, как связь оборвалась. То есть… всё это время Паркер не был в Нью-Йорке?       Уэйд, положив телефон на стол, смотрел на стену. Обои давно отклеились, Питер просил Уэйда купить новые. Стены были сырые, соседи часто топили их, что не удивительно, жили они в доме для бедняков без чувства совести.       Поехать? Не обратить внимания? Питер своими действиями четко говорит, что он взрослый, помощь ему не нужна. Но этот Джек…       Чертов ублюдок, это он виноват в том, что сейчас происходит. Увёл Питера за собой; Уилсон уверен, что это из-за Джека Питер сбежал. Паркеру легко внушить всё, что душе угодно: приближающийся апокалипсис, существование тайного правительства, сверхценную идею обокрасть магазин. Питер слишком доверчив, готов следовать за каждым, кто погладит по голове. Уэйд, человек, заботившийся о нем столько лет, человек, готовый отдать жизнь за него, проиграл в соревновании испанскому парнишке, с которым Питер знаком не больше двух месяцев?       Пит говорил, что не любит его. Точнее, он не говорил прямым текстом, просто на вопрос о чувствах не ответил. Как реагировать на это? Любит иль не любит? Слишком уж по Шекспиру. Черт, но ведь он говорил, что любит. Неужели чувства так быстро остывают?       Зажмурившись, Уэйд отстранял любую мысль, приходившую в голову. Пытаясь восстановить порядок в голове, раздумывал о вариантах развития событий. Есть факты, сухие факты, ставящиеся в верхушку списка: Питер жив, Питер с Джеком, Питер на героине, Питер в Миссури и направляется он в Калифорнию. Есть, так же, додумки Уэйда: Питер трахается с Джеком, Питер окончательно потерял контроль над ситуацией, Питер не любит Уэйда, Питер не доживет до Калифорнии. Нужно что-то делать. Но, черт подери, что делать, когда есть сухие факты, основанные на звонке кинувшей их подружки?       Откашлявшись, Уэйд взял дорожную сумку, валявшуюся у входа с того момента, когда он уехал из домика у озера. Закинув в неё оружие (Уэйд не может прокомментировать данную ситуацию), взял телефон, связку из трёх банок пива, ключи от машины и лекарства Питера, спустился вниз, сел в машину и собирался ехать.       Нужно сказать Роджерсу и Старку. Это сугубо их дело, потому что, несмотря на возраст, они всё ещё являются его опекунами. Уэйд же больше не играет роли в жизни Питера. Но тогда они вышлют джет, костюмы, супергероев, отряд ЩИТа и ещё кого… супергерои — конченные на голову существа, способные на такую опеку, что люди, не знающие, что это такое, будут умолять вернуть их в семьи, где опека — запрещённое слово. Уэйд, вздохнув, завёл машину, включил альбом каверов из сериала «Лузеры», достал из бардачка солнцезащитные очки и, введя Лос-Анджелес в навигаторе, двинулся вперёд, надеясь на дороге, по которой нормальный человек бы точно не поехал, встретить Питера.       Значит, героин? Неплохо, он смог прыгнуть выше головы. Дальше будет хуже, но Уэйду, признаться, интересно, что Питер выкинет на следующий раз. Питер либо не понимает, что происходит, либо чертовски напуган. Что он делает, пока Уилсон мчит за ним вдогонку? Напивается? Спит? Курит? Смеётся?       Нужно позвонить его отцам. Они волнуются, места себе не находят, ломая голову над тем, где их сын. Уэйд итак чуть не потерял их доверие, построенное на долгих и упорных попытках измениться.       Интересно получается, Уилсон ломает себя изнутри, выворачивается наизнанку, чтобы измениться ради Питера, а он всё никак старые привычки бросить не может.       Заиграла песня «Беги, Джоуи, беги». Уэйд, не отрываясь от дороги, напряжённо напевал текст. Несколько раз Уэйд случайно сказал вместо Джоуи Джек.       Забавный факт, для людей, не смотревших сериал «Лузеры» (Уэйд Уилсон считает лузерами тех, кто не смотрел) — в песне «Беги, Джоуи, Беги» двое солистов мужского пола умерли, и смерть обоих так или иначе связана с наркотиками. Вообще, Уилсон не особо вникал в причину их смерти, но сам факт того, что оба — торчки, заставил задуматься над выбором партнера жизни и выбором песен в машине.       — Да хуй с ним! — прикрикнул Уэйд, доставая телефон. — Пускай знают, я сам разберусь с этим ебнутым.       Уэйд позвонил Старку. После долгого спора о том, правильно ли поступает Уилсон, свелись к тому, что, всё-таки, правильно, ведь это намного лучше того, о чём думал Уэйд (разумеется, Старк предложил отправить свои костюмы, пылящиеся в мастерской Башни).       Уэйд ехал достаточно быстро. Всё внимание было сосредоточено только на дороге.       Уилсон лежал в своём номере, развлекаясь передачей про беременных школьниц. Когда зазвонил телефон, он искренне сочувствовал девушке, залетевшей из-за того, что никто не объяснил ей важность презервативов. Машинально нажав на зелёную кнопку, он думал, что услышит Старка или Роджерса, тревожно узнающих, как там идут дела. Вместо этого он услышал до боли знакомый голос:       — Стой-стой-стой, не говори ничего, ладно? Привет. Это я, Питер. Питер Паркер. Вдруг, ты забыл. Хотя как таких психов забыть-то, а?..       Сердце забилось так быстро, что, казалось, сейчас остановится. Какой там предел для ударов в минуту? Свыше девяноста?       Уэйд слушал Питера. Полнейший бред в его рассказе оправдывался тем, что он чертовски пьян (дословная цитата, любой подтвердит). Уэйд впервые заметил, что в номере стояла напольная лампа, ведь всё это время он смотрел только на неё.       — Мне жаль. Правда. Прощай.       — Я приехал за тобой, — хотел сказать Уэйд, но связь тут же оборвалась. — Я приехал, — в тишину повторил Уэйд.       Громкая реклама ювелирных украшений — и ступор мгновенно прошёл. Встряхнувшись, Уилсон позвонил Тони. Вскочив с кровати, стал собирать вещи.       — Он мне позвонил, срочно отследи с какого мусорного бака он говорил со мной, — тараторил Уилсон, складывая вещи в сумку. — Это, блять, красный код!       — Питер позвонил?       — Нет, блять, мой отец решил звякнуть, узнать, как дела у сынишки. Черт возьми, Старк!       Скинув звонок, Уэйд выключил телевизор. Захватив полотенце (старая привычка Уэйда), пулей выскочил из номера.       Через минуту перезвонил Тони.       — Что он забыл в Денвере? — тут же начал Старк.       — Блять! — закричал Уэйд, выронив ключи от машины. — Я не успею в сранный Денвер!       — Какого хрена ты так орешь?       — Да потому что! Срочно оформляй вертушку! Сделай хоть что-то, пока этот еблан не умер!       В телефоне повисла тишина, в то время как Уэйд, шипя от злости и тяжело дыша, разблокировал машину, запрыгнул в неё и, трясущимися руками, пытался вставить ключ в зажигание.       — Ты уверен?       Уэйд, замерев, закрыл глаза. Хотелось накричать на Старка, избить кого-то, может, даже порубить кому-нибудь конечности. Вместо этого Уилсон, выдохнув через нос, стал медленно и четко говорить:       — Я уверен, Тони, как уверен в том, что не успею доехать или долететь до него. Просто… сделай с этим что-нибудь.       — У меня есть знакомый в Денвере, он подберёт Питера. Стив, держи.       Уэйд смог вставить ключ и завести машину. Тут же ввёл в навигаторе Денвер, попутно думая о том, за сколько он долетит на самолете.       — Так, что у вас там? — голос Роджерса был такой же спокойный, как и всегда.       — Паутинка в жопе, вот что у нас там. Мне нужно в штат, до которого ехать, минуточку, — Уэйд посмотрел на навигатор, — пятнадцать, мать их, часов. Что будем делать, Кэп?       — Самолетом?       — Нет у меня уже, блять, денег и времени на самолеты!       — Спокойно! — резко сказал Стив. — Сейчас всё будет. Что там, Тони?.. да, да, хорошо, — голос Роджерса отдалился в один момент, но потом вновь стал четким. — Так, езжай к аэропорту, там разберёмся…       — Что с Паутинкой? — прервал Уэйд, поставив телефон на громкую связь.       — Тони отправит к нему своего человека. Не переживай, он успеет, уверяю тебя.       Уэйд прокрутил руль и выехал на дорогу. Забив на правила, стал обгонять машины по встречной полосе.        — Я надеюсь, Кэп, надеюсь!        — Езжай в аэропорт, там тебя посадят на ближайший самолёт до Денвера.       — Замечательно, — у Уилсона задергалась губа. — Но кто откачает Питера, пока тайки делают массаж ног?       Белый Мерседес обгонял малочисленные машины на дороге, ревом мотора заглушая все звуки вокруг. Парень за рулем нервно постукивал по баранке, высматривая нужное лицо. Около телефонной будки ему дали наводку, куда направился Питер, так что медлить было нельзя. Парень чувствовал себя детективом в развязке книги. Он знал, где искать ключевую фигуру расследования — преступника, осталось лишь поймать его до того, как он совершит новое нападение.       Невыносимая духота не замечалась, когда он сидел в салоне машины. Он не обращал внимания на погоду и то, что происходит вокруг. Всё внимание было сосредоточено на том, чтобы выполнить поручение, от которого зависела жизнь человека. Старк дал четкие указания и если их нарушить — всё пойдёт ко дну. От волнения у парня вспотели ладони.       — Ладно, ты сможешь, — говорил себе парень, обгоняя другую машину, — ты сможешь, Харли. Не так уж и сложно: находишь потерявшегося наркомана и не даёшь ему умереть. Всё просто, Харли!       Неожиданный звонок вырвал Кинера со скучной конференции. Разумеется, в силу занимательных обстоятельств, он не смог отказаться от затеи (к тому же, у него не было выбора), потому тут же поехал к нужному магазину. А от магазина — до другого, где забавный немой мальчишка, карикатурно изображая Паркера, указал в сторону парка, куда ехал Харли. Куда ж ещё подаются наркоманы, если не в парк? Природа, пение птиц, тишина и покой — то, что нужно для самоубийства. Спокойствие и благодать!       Пока ведущий по радио говорил о том, что родственники недавно найденного тела на калифорнийском побережье опознали в нём своего сына, Харли резко затормозил у границ парка. Отстегнув ремень, тут же выбрался из машины, снял пиджак и бросил его на пассажирское сиденье.       В парке никого не было. Тихий шелест зелёной листвы на ветру. Мимо проезжали машины. Вдалеке эмоционально говорили по телефону. Мир словно остановился. Харли давно не отдыхал в парке. Работа окончательно доконала Кинера. Следует взять выходной, дабы насладиться тем, что радовало в детстве. А в детстве его, к удивлению, радовало не так много вещей.       Стоя на одном месте, Кинер пытался поставить себя на место человека, настолько пьяного, что ходить становится довольно проблематично. Делая медленные шаги вперёд по дорожке, бросал взгляд то в одну сторону, то в другую. Питер не мог далеко уйти, хотя, не факт, что он вообще здесь. Как же всё-таки трудно отследить человека, имеющего при себе только нездоровое желание скорейшего самоуничтожения.       В поле зрения попало дерево. Не просто дерево, а огромный дуб, под которым находилось тело. Хоть бы не моё тело, думал Харли, хоть бы не моё. Присмотревшись лучше, горько цокнул языком, тут же помчавшись к телу.       Харли подбежал к Питеру. Паркер выглядел отвратительно (и это ещё мягко говоря): бледный, почти синий, до неузнаваемости худой, в рванной грязной одежде, побитый. Рядом лежал пакет, чуть дальше — бутылка водки. Из вены красиво торчал шприц. Двумя словами — библейская картина.       Харли помнит, что сказал Старк. Привести в чувство, ввести лекарство, перенести в машину, позвонить Уэйду Уилсону, следить за дыханием, не дать захлебнуться рвотой. Всё не так уж и сложно, правда? Повторяем вместе с Кинером: а) приводим в чувство.       Харли, похлопывая Питера по щекам, смог расслышать тихий бубнеж. Что ж, теперь человечество уверено, что это существо ещё дышит.       Что он несёт? А какая разница, не пропускаем следующий шаг, разработанный совместно с Брюсом Беннером. б) ввести лекарство.       Нервно усмехнувшись, достал заранее подготовленный состав (благо, конференция проходила в научном центре), шприц и, стараясь сохранять ровное дыхание, заполнил цилиндр лекарством.       — Ну, хоть вену подготовил, — прошептал Харли, хмурясь от собственных слов. Не важно, следующий шаг. в) перенести в машину.       До Мерседеса пять минут ходьбы. Для этого нужно выбрать один из вариантов: донести на руках (скорее всего, Кинер надорвётся и упадёт), дотащить по земле (скорее всего, Кинер надорвётся, а Паркер будет грязным), перекинуть через плечо и ползти так (скорее всего, произойдёт сочетание каждого предыдущего пункта). Встряхнувшись, Харли выбрал последний, самый безопасный, вариант. Для этого пришлось нагнуться к Паркеру, поднять его за руки, поставить на ноги (какое интересное стечение обстоятельств — если бы не дуб позади, у Кинера бы ни черта не вышло), слегка опуститься перед Питером, перекинуть его на плечо и, с усталым стоном человека, позабывшего запах тренировок, победно доплестись до машины. Какая занимательная сцена! Повторяя такие упражнения каждый день, постепенно увеличивая вес, вы добьётесь невероятного желания сбежать подальше от этого дерьма.       Ладно, следующий шаг. г) позвонить Уилсону У.       Проще простого, когда под рукой есть телефон, а на плече нет пьяного тела.       Дойдя до машины, Кинер свободной рукой открыл дверцу, уложил Паркера на пассажирское сиденье, попытался усадить его, пристегнул и, довольный проведённой работой, захлопнул дверь. Достав телефон из кармана брюк, набрал нужный номер.       — Я на месте.       — Как он?       — Отвратительно. Ещё пару часов и, скорее всего, ваш разговор был бы последним.       — Что с ним? Как выглядит? По состоянию насколько близок к тому свету? Лекарство вколол? Ты же знаешь, как колоть?       — Боже, успокойся! Я в процессе, ладно? Скоро повезу его. Всё будет в порядке.       — Как я могу успокоиться, когда Паутинка в такой жопе? Не надо было его отпускать. Так. Всё. Ты меня нервируешь.       — Это я-то тебя нервирую? — усмехнулся Харли.       — Отключаюсь. Чтобы к моему прилету Пит был жив!       Уэйд сбросил звонок. И пока Уилсон корил себя за то, что не уследил за Питером, пока Питер видел сон, будто его скинули в чёрную бездну, пока Тони и Стив молча смотрели на телефон, ожидая новостей, а прохожие оборачивались на странных молодых людей, Кинер, как настоящий герой, спас человека, следуя столь простым пунктам.       Словно театр, где посреди сцены — Харли и Питер, а в разных углах трое других мужчин, все наблюдают, а Кинер делает за них грязную работу. Скрипач рвёт струны, оперная певица тянет самую сложную ноту, а зал, затаив дыхание, не верит в происходящее. Свет падает только на Питера и Харли, декорации кажутся реалистичными, настолько всё хорошо поставлено.       Вокруг стало подозрительно темно. Харли поднял голову к небу, плотно покрытому серыми тучами. Протерев лоб ладонью, хмыкнул под нос.       — Эффектно, ты, конечно, пытаешься умереть, Питер.       Опомнившись, тут же подбежал к водительскому сиденью. Забравшись внутрь, пристегнулся, завёл мотор и, круто повернув руль, поехал в сторону дома.       Ветер усиливался. По радио говорили, что будет небольшой дождь, но вся ситуация напоминала ураган, нагрянувший в его родной город, когда он был совсем ребёнком. Тогда разнесло парочку домов, погибло четверо, включая их пожилого соседа Роя.       Харли ехал быстро, но аккуратно. Удивительно, как у такого молодого парня могут быть столь утонченные навыки вождения. Интересно, какие навыки у Питера? Что умел делать Паркер, но не умел Харли? Если супергерой выживет (ох, эта приставка!), стоит узнать его скрытые таланты.       Пока Кинер вёз утонченного молодого человека до арендованного дома, где запрещено иметь животных, Уилсон сел на самолёт, принадлежавший Старк Индастриз, удобнее устроился на кожаном диване, взял предложенный бокал виски и, смотря в окно, задумался о происходящем. Не хотелось думать пессимистично, но мысль о том, что Паркер может умереть, пока Уэйд пьёт виски, основательно въелась в мозг.       Достав телефон, Уилсон решил отвлечься просмотром галереи. Удивительно, что за все эти месяцы он ни разу не делал этого.       Сначала он включил видео на десять секунд, где Питер, взяв телефон Уэйда, снимал себя.       — Значит, мы гуляли по городу, никого не трогали, а потом, — Питер пытался сдержать смех, — на Уилсона упала огромная куча птичьего дерьма.       Переведя камеру в сторону, показал Уэйда, на голове которого было большое белое пятно.       — Иди в жопу! — смеясь, крикнул Уэйд, и видео закончилось.       Усмехнувшись, Уэйд включил следующее: Питер, лёжа на кровати, уснул с трехлетним Джеймсом, рисовавшем на его лице маркером.       — Джей, что ты делаешь? — шепотом спросил Уэйд.       Питер, всхрапнув, сонно махнул рукой.       — Нарисуй Питти паучка на лице. Он до смерти боится паучков. Давай, нарисуй.       Следующее видео было в их квартире. Питер, положив голову на грудь Уэйда, рассказывал про свой сон, где он стал огромным кабачком, захватившим разум вегетарианцев, намереваясь уничтожить весь мир. Видео оборвалось на полуслове Питера и громком смехе Уэйда.       Другое снимал Питер. Они ехали в такси после ужина, Уэйд, сидя рядом, прижался носом к шее Паркера. Всего пара секунд напомнила о том, как Уилсону было комфортно со своим Паучком.       Лет девять назад Уилсон наткнулся на слепую старуху в фиолетовых лохмотьях; она стояла посреди улицы и вещала о том, будто может прочитать судьбу каждого человека по его лицу. Уилсон от скуки подошёл к ней, заранее понимая, что ничего толкового она не скажет. Стоило ему подойти к ней настолько близко, что расстояние было в пару шагов, она тут же замолчала, выставив руку в ту сторону, где должен был стоять Уэйд.       — Даже не пытайся, — враждебно сказала она, двигая пальцами так, будто перебирала струны, — я отсюда чувствую твою энергетику.       — Это акс, — принюхавшись к себе, сказал Уилсон. — Да ладно тебе, бабуля, сама же громко рекламируешься. Сложно, что ли?       — Ты — магнит для смерти. От тебя веет смертью, ты насквозь ей пропитался.       — А от тебя веет старухой, что с того? — Уэйд всё равно подошёл к гадалке, встав напротив неё. — Дам тридцатку, если сможешь доказать свои великие способности пророка.       Гадалка тут же схватилась за изуродованное лицо Уилсона, морщинистыми пальцами изучая каждый шрам. С отстраненным лицом, смотрела побелевшим глазом (второй был закрыт) куда-то в небо, хмыкая себе под нос.       — Тебя ждёт хороший конец, — наконец сказала она, легонько шлепнув Уэйда по щеке, и улыбнулась, обнажив несколько гнилых зубов, — если ты, конечно, не загубишь всё.       — Ой, я тоже так могу сказать, — отмахнулся Уэйд, собираясь уходить. — Вас ждет долгая жизнь, если бросите курить и пить, всё в таком духе.       — Тебе следует хорошо следить за мальчишкой, если не хочешь пополнить список ещё одним мёртвым, он не такой, каким кажется! — крикнула она в спину Уэйду.       Мужчина обернулся, но старушка будто испарилась. Нахмурившись и сощурив глаза, стал смотреть по сторонам.       — Это она про богатенького сынка-ботаника? — спросил Уэйд, доставая сигареты.       Не получив ответа на вопрос в пустоту, пожал плечами и пошёл в сторону школы, где учился Питер Паркер.       Когда Уэйд доехал до нужного дома, окончательно стемнело. Дождь только усилился и, как многие говорили, вот-вот начнётся гроза. Расплатившись с таксистом, вышел из машины, накинув на голову капюшон. Дальше идти не решался — терзали сомнения, что ему стоит здесь находиться. У припаркованного рядом Мерседеса скулила тощая дворняжка, смотря на дверцу заднего сиденья, иногда срываясь на вой, будто учуяла что-то странное. Иногда собаки так делают, когда натыкаются на труп. Уэйд вытер мокрое лицо рукавом толстовки и двинулся к лестнице, ведущей в дом. На ступеньках лежала разбухшая от безостановочного дождя пачка сигарет. Подняв её, подумал о том, как Питер, наверное, сейчас хочет курить. Уэйд три раза постучал в дверь кулаком.       — Слава богу! — Харли резко открыл дверь, вталкивая Уилсона в квартиру. — Я не знаю, что делать с этим!       Харли указал в сторону, где, прикованное наручниками к спинке кровати, тело извивалось от боли, выкрикивая нечленораздельные фразы. Уэйд, сорвавшись с места, подбежал к кровати, на которой лежал Питер: бледный, исхудавший, вспотевший от жара так сильно, что промокли простыни, лицо его было искажено гримасой боли, но глаза закрыты, будто он спит, мучаясь от кошмара. Из-под майки видны багровые и темные синяки, руки в заживающих порезах, на внутренней стороне локтя четко виден кровоподтёк, оставшийся после введения иглы.       — Твою мать, ты нахуя его к кровати приковал? — рявкнул Уэйд.       — А ты на мои руки посмотри! — Кинер вытянул своё запястье, демонстрируя Уилсону исцарапанную руку, будто в него вцепилась собака. — Он схватил меня в машине, в машине, черт возьми, когда я за рулём был, и стал кричать.       — Как он вообще умудрился это сделать?       — Я буквально на секунду — на секунду! — повернулся, поправляя его ремень безопасности!       — Ты, бля, головой думаешь?       — Если бы он упал, был бы точно такой же разговор, — отмахнулся он и поправил намокшие от пота волосы. — Чем его ещё накачать, чтобы это прекратилось?       — Тащи аптечку из моей сумки. Сейчас будет коктейль.       Харли ушёл, оставив Уэйда наедине с бьющимся в конвульсиях Питером. Вздохнув, Уэйд зашептал, стараясь успокоить Питера:       — Помнишь, мы как-то по приколу пошли на шоу, где куча чикуль танцуют вместе, поднимая ножки? Канкан, что ли… в общем, там же перепевали песню братьев Джексонов, а ты упорно утверждал, что это женский голос, а не детский. Как же там было? О, детка, — Уэйд шутливо пищал, — дай мне ещё один шанс, показать, как я люблю тебя. Позволь мне вернуться в твоё сердце. Не умирай сегодня, хорошо? Дай мне ещё один шанс, начнём с самого…       — Держи, — Харли кинул сумку на кровать. За окном мелькнула молния. — Что теперь?       — Сейчас я вколю ему лекарство. Потом придётся ждать. Тащи тазик, это будет весело.       — Без проблем. Кстати… его рюкзак в машине. И, вот, ключи от наручников.       — Спасибо. Ты настоящий спаситель. То одного Старка, то второго.       — Надеюсь, двумя ограничится мой героический список.       Харли вновь ушёл. Дождь усилился, барабаня тяжелыми каплями по окну и кровле.       — Я хочу вернуть тебя, — шептал песню Уэйд, подготавливая раствор. — Да, теперь я хочу. Я хочу вернуть тебя.       Питера вырвало на самого себя. Уэйд, сидевший на полу рядом, быстро перевернул Паркера на бок, не давая захлебнуться рвотой.       Паркера продолжало рвать. Желчь была на кровати, тумбе, стоявшей рядом, на полу и лишь какая-то часть была в тазике, стоявшем внизу. Уэйд не мог ничего сделать, лишь молча смотрел на это, давая организму очиститься от ядов.       Поглаживая Питера по голове, Уэйд сдерживал собственную тошноту, подступавшую из-за запаха. Когда Питер закончил, то вновь отключился, без сил упав на подушку.       — Эй, Харли, принеси чистое белье и одежду!       Вздохнув, скинул с Питера мокрое одеяло. Схватив Паркера под спиной и коленями, поднял с кровати, удивившись тому, насколько парень легкий. Благо, в комнате была ванная. Неся обмякшее тело Питера, Уэйд невольно вспомнил, как нёс его до машины Старка девять лет назад. Столько лет… прошло столько лет.       — Ого! — Харли закрыл нос воротом рубашки, нахмурившись. — Ну, я читал когда-то исследование, что защитные рефлексы у алкоголиков отсутствуют.       — Издеваешься?       — Прости, — Харли открыл окна, впуская внутрь прохладу, — иногда это происходит от стресса.       Уэйд локтем включил свет в комнате. Положив Питера в ванную, снял с себя толстовку, чтобы не намокнуть, закрыл дверь. Затем стал снимать грязную одежду с Питера. Бледное тело Питера было в порезах, ссадинах и синяках. Выпирающие кости пугали, будто могли порвать кожу своей остротой. На животе два ножевых, раскрывшихся от сильного напряжения. Кровь почти остановилась. Когда Питер успел их получить? Ладно, не важно, нужно будет не забыть наложить швы.       Включив тёплую воду, Уэйд закупорил ванную пробкой, положил Питеру под голову свернутое полотенце и угрюмо смотрел на пугающее тело. Откашлявшись, Уэйд взял маленькое полотенце, намочил его и прислонил к ране. Питер не шевелился, лишь слабая частота дыхательных движений говорила о признаках жизни. Уилсон не знал, зачем промывает рану полотенцем человеку, что лежал в ванной, которая скоро наполнится водой. Может, это была его попытка справиться со стрессом?       — Не знаю, что с тобой делать, Паутиныч. Сколько ты ещё будешь лезть в это дерьмо? Поверь, может меня и трудно убить, но то, что делаешь ты, убивает изнутри.       Питер, приоткрыв рот, лежал с закрытыми глазами. Когда-то Уэйду нравились слегка выпирающие скулы Питера, но сейчас он чертовски ненавидел их. Теперь острые скулы напоминали о месяцах, проведённых в условиях жестокого обращения с самим собой. Может, Уилсон и бессмертен в каком-то смысле, но Паркер — такой же смертный, как и все остальные. Если он умрет в ванной, бледно-серый, в собственной рвоте, побитый, то это точно знак, говорящий о том, словно Бога, о котором все так любят кричать, вовсе нет.       Шмыгнув носом, Уэйд отогнал депрессивные мысли от себя, внушая, что Питер выкарабкается. Если Паркер и умрет, то только от того, что Уэйд не выдержит и убьёт его сам за слишком частые попытки убить себя.       — Недавно фильм пересмотрел, — Уэйд пытался улыбнуться, но выходило не очень, — актёр в главных ролях классный. Так вот, там мужик с котом и псом разговаривал. Тот ещё псих, прям, как ты. Люблю этот фильм. В общем, они в конце, когда… когда всё полетело к чертям, в общем, они в конце пели песню… Спой счастливую песенку, спой счастливую песенку. Почему бы тебе не спеть счастливую песенку?       Выключив воду, Уэйд нежно проводил мягкой мочалкой по телу Питера, смывая рвоту, пот и грязь.       — Спой счастливую песенку…       Набирая воду в ладони, выливал её на сбритые волосы Питера. На шее красовалась небольшая царапина, покрасневшая от горячей воды, ещё не покрывшаяся корочкой. Осмотрев её, Уэйд нахмурился. Осторожно водя пальцем по красной полосе на белой шее, старался прогнать мысль о вендетте для того, кто сделал это с его Питером.       — Ну, спой счастливую песенку, Тыковка. Спой же… твоё время ещё не пришло. Не будь тем психом из фильма, будь тем, кто смог побороть свою шизу.       — Я влюблен в тебя, Уэйд Уилсон.       Харли постучал в дверь.       — Помощь нужна?       Уэйд, смывая шампунь с головы Питера, ответил отрицательно. Спустив воду, стал взглядом искать полотенца, в которые можно укутать Питера.       — Я виски купил. Если… если хочешь, я на кухне, смотрю в окно, наблюдаю за свихнувшейся погодой.       Уэйд усмехнулся. Пожалуй, это будет лучшее решение за весь безумный день.

День первый

      Ночью, когда Питер наконец уснул, Харли и Уэйд сидели на кухне, попивая виски. Сначала Уэйд спросил, надолго ли Харли засел в Денвере, затем Харли спросил, знает ли Уэйд про местное кафе, где делают отменные пироги. Разговор ни о чем отвлекал обоих от того, что творилось в соседней комнате. Уэйд был благодарен за то, что Кинер не задавал лишних вопросов, да и сам Харли не горел желанием узнавать подробности. К третьему стакану из спальни послышался громкий крик. Уэйд, вскочив со стула, вбежал в комнату, где Питер, упав с кровати, дергался в припадке.       — Дай мне аптечку! — закричал Уэйд, подкладывая под голову Питера подушку. — Попробуй помри, Паркер, и я лично отправлюсь на тот свет, набить твою тупую рожу!       — Нужно скорую вызвать, — сказал Харли, открыв аптечку и поставив её перед Уэйдом, — он правда может умереть.       — Не впервой откачивать наркомана, мы так справимся. К тому же, Старк запретил звонить санитарам, да и я против.       — Но почему?       — Потому что тогда, — Уэйд ввёл Питеру внутривенно лоразепам, — убьют уже нас. Поверь, у этого идиота свои заскоки с лечебками.       — Как это так? — Харли взял протянутый шприц.       — Пару лет назад он пытался покончить с собой, в больнице его так сильно накачали чем-то, что он согласился лечь в дурку, где его качали другой херней… — парни наблюдали за тем, как Питеру становится лучше. — В общем, у него темная история с этими лечебницами. Мы все, на самом деле, побаиваемся, что он опять попадет не в те руки.       — Ты же в курсе, что, если у него остановится сердце, утюгами дело не исправишь?       — Он крепкий малый, — отмахнулся Уэйд, поднимая Паркера с пола, чтобы уложить в кровать, — у него сердце остановится только тогда, когда его вырвут из тела.

День второй

      Уэйд спал в кресле напротив, готовый, в случае чего, тут же отменить этот случай. Проснулся от того, что кто-то говорит. Дернувшись, сначала не мог вспомнить, где находится.       Питер, дергаясь в кровати, говорил:       — Джек, Джек, нет, не уходи, нет…       Уэйд, вскочив с кресла, подошёл к кровати. Питер, вновь вспотевший, извивался, крепко сжимая простыни.       — Джек, я не хочу умирать…       Уэйд, прислонив ладонь ко лбу Питера, ужаснулся от того, насколько он горячий. Подойдя к окну, открыл его на проветривание. Не зная, что ещё сделать, зашёл в ванную, намочил полотенце, вернулся в комнату и положил на лоб Питера.       — Тише, Питти, тише…       Питер перестал дергаться, лишь двигал иногда рукой или ногой, будто непроизвольно сокращались мышцы. Покачав головой, Уэйд вышел из спальни. В доме было темно — Кинер уехал по делам, извинившись, что не сможет побыть с ним в трудную минуту. Уэйд, надев толстовку, вышел на веранду покурить.

День третий

      Уэйд уснул на диване, оставив Харли следить за состоянием Питера. Уилсон проснулся от голоса Кинера.       — Что? — сонно спросил он.       — Питер очнулся.       Встав с дивана, зашёл в спальню, где Питер, лежа на кровати, смотрел на дверь.       — Паутинка? — удивился Уэйд. — Ты очнулся?       — Я не думаю, что это так, — прошептал на ухо Кинер, — он, честно, сказать, нёс полнейший бред.       Уэйд, посмотрев на Харли, понял, что тот не шутит. Кинер ушёл, оставив парней вдвоем. Уилсон сел на край кровати, заглядывая в глаза Питера.       — Я думал, ты умер, — хрипло сказал Питер.       — Почему же? — удивился Уэйд, проведя рукой по слегка отросшим волосам Питера.       — Я видел, как кровь текла из тебя. Прямо… прямо отсюда, — Питер трясущейся рукой указал на глаз Уэйда. — Как ты выжил?       — Я же бессмертный, забыл? Веселый бонус к реге…       — Ты не мог выжить, — Питер будто не слышал Уэйда, — я сам убил тебя… я видел, как кровь вытекала из твоей головы…       Уэйд побледнел.       — Как ты выжил, Тайлер? Ты не должен был выжить… я же убил тебя.       — Питер, это не Тайлер. Это Уэйд. Очнись, Тыковка, ты бредишь.       — Ты пришёл отомстить? — Питер дышал через рот. — Ты пришёл убить меня?       — Нет, я не буду тебя убивать…       — Прошу, только сделай это быстро… они не должны знать, что я мучился, они не выдержат этого…       Уэйд, одной рукой закрыв глаза, а другой — взяв Питера за руку, молился о том, чтобы этот кошмар прекратился.

День седьмой

      После того дня, когда Питер бредил, он больше не просыпался. Уэйду приходилось относить его в ванную, чтобы помыть, так как Питер либо мочился под себя, либо его тошнило. Один раз Питер схватился за горло Уэйда, и тому пришлось ударить Паркера по лицу. Никто не знает, почему это произошло, но Уэйд, признаваясь с рукой у сердца, испытал неподдельный страх, потому что хватка Паркера была точно такая же, какая бывала в здоровые дни. Несколько дней назад ему удалось наложить швы на раны Питера, которые всё никак не могли затянуться. Не известно, что будет потом, но Уилсон надеялся, что всё обойдётся.       Уэйд сидел на кресле напротив кровати, потягивая третью кружку кофе. Уилсон боялся уснуть, когда Питер выглядел так отвратительно. На тумбе рядом лежала книга с заложенной страницей. Когда-то Питер советовал Уэйду прочитать «Квартал Тортилья-Флэт». Забавно, что именно при таких обстоятельствах Уэйд смог открыть книгу, вникая в сюжет про компанию алкоголиков, вечно нарушающих закон, но с такой утончённостью, что всегда находят мораль.       Паркер зашевелился в кровати. Всё это время он не спал, наблюдая за Уэйдом, который в свою очередь разглядывал крупицы молотого кофе на дне чашки. Рисунок напоминал растянутое лицо в крике, прямо как на картине Мунка. Стоило Питеру подать знак жизни, Уэйд тут же поднял голову, столкнувшись взглядом со взглядом Питера. Покрасневшие и опухшие глаза Уилсон видел с расстояния пары шагов, настолько Питер выглядел плохо.       — Приветик, — первое, что сказал Уэйд, о чём сразу же пожалел. Кто вообще говорит «приветик» в таких ситуациях?       — Ты сидишь в кресле.       — Ну, да.       — А я лежу на кровати.       Уэйд не понимал, к чему клонил Питер. Встав с кресла, медленно подошёл к кровати и сел на край. Питер еле-еле шевелил пересохшими от обезвоживания губами.       — И, черт возьми, как это произошло? Или… меня всё ещё кроет?       — Не думаю, что тебя ещё кроет. Ты провалялся мертвым пару дней. Мы боялись, что ты не очнёшься.       Уэйд открыл бутылку воды, стоявшую под кроватью, всунул туда трубочку и потянулся к Питеру, давая ему попить.       Закончив, Питер откашлялся, поднимаясь на кровати, чтобы сесть.       — Не хочу показаться наглым, но мне бы что-то покрепче воды.       — Тебе нельзя пить.       Питер будто не услышал того, что сказал Уэйд.       — Странно, что я здесь. Где мы?       — У Харли дома.       — Харли? — Питер удивленно поднял брови. — Старого дружка папы?.. Что ж… ладно, так выпить дашь? Мне че-то не хорошо.       — Нет, Питер, я же сказал, что не дам тебе выпить.       — С хера ли?       — Ты притворяешься дурачком или как?       — Мне плохо, — застонал Питер, потирая виски.       — Хах. А знаешь, почему?       — Бога ради, давай без этого драматизма. Просто дай мне…       Уэйд разозлился.       — Ты нажрался в хлам, нёс какой-то бред, а потом завалился под деревом, а игла торчала у тебя из руки. Потом было очень забавно вытирать блевотину с каждого уголка. Кто бы ещё говорил про драматизм.       — Чего? А с хуя ты туда вообще приперся? — недомогание Питера как рукой сняло. — Я разве просил об этом, ебло ты тупое?       — Хм, когда люди звонят пьяными, говоря о том, что обдолбанны и пьяны, что у них сотрясение и ножевые, что они проебались, думаю, это означает, что что-то не так. Не думаешь?       — Я тебе че, прямым текстом сказал: приезжай, спаси меня, вытащи из дерьма?       — Что ж, отличные новости, мистер эгоист, я не приходил туда. Но, да, именно это и подразумевается, когда люди такое говорят. Это называется спасти жизнь, если в школе тебя такому не научили.       — Спасибо, блять, большое, — Питер пытался встать с кровати.       — Залезь, блять, обратно в постель, ты не здоров, — Уэйд ударил Питера по ноге, вызвав тем самым крик негодования, — я спас тебе жизнь. Ты должен, блять, осознать, такое дерьмо.       — Ах, ну да, как обычно. Прекрасный принц спасает свою несчастную принцессу, заточенную в башне собственных страхов и ненависти к себе. Что ж, было приятно узнать, какое я говно, а теперь отвали или принеси мне бухла.       — Да завались ты уже с этим, боже. Я поговорить с тобой хочу.       — Не надо со мной говорить, — Питер толкнул Уэйда в плечо и, вновь скинув одеяло, босыми ногами прислонился к холодному полу. — Я устал от разговоров с тобой. Что ж, если не даёшь мне бухла, я сам всё сделаю.       Питер встал с кровати, опираясь руками о матрас. Застонав, вытянулся во весь рост. Рядом стояла гитара. Питер, хмыкнув, взял её, опираясь, как на костыль.       — Откуда здесь вообще гитара? Ты разве умеешь играть? А, похуй.       Питер двинулся к двери, посмеиваясь над тем, что он идёт с гитарой. Уилсон, вскочив с кровати, перегородил дверь.       — Не смей уходить! Ты — самый тупой балбес из всех тупых балбесов, что я знаю. Ложись обратно, херло. Ты чуть не умер, кретин художопый! Чего ты, блять, добиваешься этим?       — Иди нахуй.       Пит, встав напротив Уэйда, выглядел по сравнению с ним настолько плохо, что казалось, будто это оживший труп, исхудавшего от болезни, старика, решивший вернуться в мир живых с одной лишь целью — доказать, что порох в пороховницах ещё имеется. Покрасневшие от ломки глаза Питера снизу вверх смотрели на покрасневшие из-за недосыпа глаза Уэйда. Оба выглядели плохо, но Уэйд хотя бы не уходил в многомесячный запой. Неловко опираясь о гитару, Питер правой рукой пытался сдвинуть Уэйда от двери. Напоминало это сцену, будто маленький ребенок толкает огромный шкаф, набитый книгами.       — Съеби вон, — сказал Питер, часто моргая пересохшими глазами.       — Питер Бенджамин Паркер! Ты чуть не умер!       — Да какого хуя тебя это ебет вообще? Ну умер бы и умер, какая разница?       — Какого хуя? Ты спрашиваешь меня, — Уэйд толкнул Питера к кровати; гитара с грохотом упала на пол, — какого хуя я ебусь за твою жизнь?       Уэйд ещё раз толкнул Питера, пытавшегося сопротивляться.       — Тебя, чему я пиздец удивлён, любят люди. Ну, уснёшь ты вечным сном, а нам что делать? Нового Питера из папье-маше делать? Может, создадим из пробирки?       Питер, столкнувшись с каркасом кровати, упал на матрас, зашипев от боли и обиды.       — Что мне с тобой сделать? Вот что? Что сделать, чтобы ты перестал быть таким тупым и признал, что с тобой не всё в порядке, что ты по уши в дерьмище.       — Делай, что душе угодно, — Паркер махнул рукой. — Ты только так и поступаешь. Едешь куда хочешь, разбираешься с кем хочешь, убиваешь кого хочешь.       — Вот это вообще необоснованное обвинение, Тыковка, — голос Уэйда напоминал мелодию расстроенной гитары, струны которой перебирает меланхоличный бездомный музыкант.       — Разве? А кто тогда съебался в Нью-Йорк, оставив меня одного? Кто поехал резать людей, просто потому что они обидели какую-то бабку?       Питер смог сказать о том, о чем так долго думал. Найдя болевую точку Уилсона, надавил как можно сильнее, радуясь в душе тому, что смог добиться желаемого.       Уэйд молчал с минуту, смотря на Питера, лежавшего на кровати. Взгляд Уилсона был тяжелый, прорезающий толстую кожу Питера, обтягивающую душу.       — Ебать, ты вообще головой соображаешь? — голос Уэйда был настолько тихим и не эмоциональным, что Питер испугался. — Я помню про обещания. И, кажется, единственный в этой комнате, кто про них помнит.       Лучшая защита, это нападение, потому Питер решил, что стоит продолжать показывать свою темную натуру.       — Ты, блять, уехал! — собрав остатки сил, вскочил с кровати, толкнув Уэйда. — Уехал, не взяв меня с собой! Назвал меня убийцей! Ты уехал, зная, что я подумаю, будто ты будешь резать людей, совершая вендетту! Ты оставил меня совершенно одного, зная, как всё может обернуться!       — Нет, Питер, ты сам всё решил, — Уэйд побагровел от злости. — Решил, что я что-то сделал. Не спросил, не захотел поговорить. Я твой парень, а ты не дал мне возможности оправдаться. Ты просто создал проблему с нихуя, а потом винишь меня.       — То есть, это я виноват?       — Я не виню тебя! — закричал Уэйд так громко, что прохожие могли услышать.       — Именно это ты и делаешь! Признай, что ты винишь меня во всём! Ты винишь меня в том, что у тебя нет нормальной жизни! Ты винишь меня в том, что ты перестал быть наемным убийцей, которого все боялись! Ты винишь меня в том, что тебе приходится постоянно думать о том, принял ли я лекарства, не сошёл ли с ума, не напился ли в стельку! Ты винишь меня во всём!       — Это ебучая брехня, Паркер!       — Просто признайся, что не любишь меня! Тебе не нужен сосунок-психопат!       Уэйд не ответил. Питер, засмеявшись, сел на кровать. Простой, урывочный смех, будто от шутки, сказанной невзначай посреди прогулки, перешёл в истеричный хохот. Выступившие слёзы Питер не вытирал, потому что не мог остановиться.       — Именно… именно об этом я и говорю. Ты винишь меня в том, что я сказал тебе тогда.       Питер поднял глаза на нахмурившегося Уэйда.       — Черт, да мы оба ебнутые. Ты понимаешь? Ни ты, ни я… мы не знаем, что чувствуем.       Уэйд тяжело вздохнул.       — Тебе нужно лечь. Ты в ужасном состоянии.       — Отвали.       — Мне страшно на тебя смотреть.       — Знаешь, что на самом деле страшно? — улыбка с лица Питера пропала. — Знаешь? Оказаться в чертовой ловушке собственного разума. Не разбираться, что правда, а что вымысел.       — Ты мог обратиться за помощью. Почему ты просто не позвонил нам? Сбежал, не оставив и следа.       — Попробуй здраво мыслить, когда у тебя забирают брата и обвиняют во всех смертных грехах.       — Я не обвинял тебя ни…       — А, по-моему, именно это ты и делал!       — Мы просто движемся по кругу… тебе нужно поспать, да и мне тоже.       — Да я бодрее, блять, метамфетаминового наркоши. Что? По мне не видно? Я в ебучем порядке!       Уэйд, измотанный долгой ссорой, подошёл к окну, разглядывая проходившую мимо женщину с коляской.       — Питер, ложись спать.       — Я тебя ударю сейчас. Правда, ударю.       — Разве? — Уэйд впервые улыбнулся. — Ударишь?       — Ударю.       Питер был похож на ребёнка, доказывавшего, что он сам может достать хлопья с верхней полки. Уэйд, продолжая улыбаться, подошёл к кровати. Питер, совсем обессилев, встал, разминая руку.       — Что ж…       Паркер, не дав мужчине закончить, замахивается и ударяет его прямо в челюсть. Послышался хруст, и не ясно, от кого именно.       — Неплохо… — Уэйд разминал челюсть рукой, открывая и закрывая рот. — Тебе стало легче?       Питер ещё раз ударяет Уэйда.       — Думаешь, мне нужен сон?! Мне нужно блядское бухло! Дай мне выпить, Уилсон!       Уэйд, словно хищник, набросился на Питера, повалив его на кровать, всем телом прижимая к мягкой поверхности. Уэйд намного тяжелее Питера, которому стало не хватать воздуха.       — Слезь! — Питер стал извиваться, пытался вырваться, но Уэйд сильнее сжал запястья Питера.       — Не заставляй меня бить тебя!       Питер, дергаясь, будто его наручниками приковали к кушетке в лечебнице, применял последние попытки столкнуть Уилсона с себя.       Осознавая свою слабость, Питер перешёл на ту тактику боя, в которой был лучшим.       — Хочешь знать, что я принял, когда позвонил тебе? Хочешь?       — Нихуя знать не хочу, — скорее прорычал, чем сказал, Уэйд.       — Признай, ты хочешь знать. Любопытство разъедает тебя, — лукаво улыбнулся Питер, не переставая дергаться.       — Ни черта подобного!       — Отлично, потому что мне насрать, я всё равно расскажу, — Питер подмигнул, а затем, закусив губу, посмотрел в сторону, восстанавливая последний день в памяти. — Что ж там было?.. Это точно кока и хмурый… да, хмурый, кажется, сразу понятен был, учитывая иглу. Кока, хмурый, водочка… А, я выжрал столько кислоты, что почувствовал себя лимончиком. Точно, помню была огромная куча таблеток, которую я запил ершом, такая большая куча, что я просто выпил её как пачку тик-така…       — Конечно, продолжай, — съязвил Уэйд, — мне же так интересно, что тебя чуть не убило.       — Я думал, ты заинтересован в таких вещах, — обиженно сказал Пит, — я ведь для тебя старался.       — Эгоистичный мудак.       — Ебливый убийца.       — А сам-то?       — Ненавижу, уебок.       — А я люблю.       Питер молча смотрел на Уэйда. Оба дышали через рот, измотанные долгим спором ни о чем. Паркер, то открывая, то закрывая рот, долго думал над тем, что ответить.       В миг его лицо стало злым, щеки покраснели, а голос стал твёрдым.       — Выметайся.       Уэйд не ответил, тогда Питер закричал:       — Слезь с меня! Уходи из комнаты. Вон из комнаты!       — Хватит кричать на меня! Послушай же наконец: я знаю, что с тобой происходит, я волнуюсь за тебя, волнуюсь, а ты…       — Проваливай отсюда, — Питер вновь дернулся.       — Я волнуюсь за тебя.       — Вон, ебнутый, — Питер потянулся к лицу Уэйда, сказав слова, полные желчи, в приоткрытые губы. Несмотря на интимность момента, Питер всё ещё хмурился, сощурив глаза.       — Я волнуюсь за тебя, я волнуюсь за тебя, волнуюсь за тебя, волнуюсь за тебя, волнуюсь, волнуюсь…       Питер, слушая повторяющиеся слова, будто вышел из гипноза, сделавшего его таким озлобленным. Бегая взглядом по лицу Уилсона, понял, что происходит. После десятого повтора фразы, Питер не дослушал, впившись губами в губы Уэйда. Уилсон в смятении замер, расслабил хватку на руках Питера. Воспользовавшись ситуацией, Паркер положил руки на шею Уэйда.       Уэйд отстранился, непонимающе смотря на Питера.       — И какого черта? — прохрипел он.       — Не знаю…       Уэйд, прижавшись щекой к щеке Питера, шумно дышал. Оставил короткий поцелуй ближе к уху.       — Я не стану сосаться с тобой, потому что ты зубы не почистил, — прошептал Уэйд, вызвав хохот Паркера.       — Тупица.       — Еблан.       — Я скучал по тебе.       Уэйд, поцеловав Питера в щеку, улыбнулся.       — Знаю.       Уилсон слез с Питера, накрыв того одеялом, открыл окно, поправил свою футболку.       — Как насчёт примирительных потрахушек? — Питер подпер голову рукой, следя за действиями Уэйда, еле сдерживавшего смех. — Обещаю принять душ, прочистить каждый зубок. Хочешь, побреюсь. Чё там бабы бреют обычно, ноги и зону бикини? Что это за зона бикини вообще?       — Для начала давай-ка ты хорошо поешь, а потом я подумаю.       — Вау! Уэйд Уилсон отказывается от потрахушек. Тебя пришельцы подменили? Ты стал верующим? Нет, только не говори, что ты…       — Прости, малыш, я женат, — Уэйд театрально вздохнул, — и у меня двое замечательных детей. Так не хочется, чтобы они видели мамочку несчастной…

День восьмой

      Питера ломало. Уэйд утром дал Паркеру метадон в надежде, что это хоть немного ослабит симптомы отмены, но Паркер лишь сильнее разозлился.       — Отсоси, Уилсон! — мокрый от пота, закричал Питер. — Дай мне, блять, выпить! Дай мне хоть что-то, а не это дерьмо!       Харли, сжимая в руках кружку кофе, смотрел за разъяренным Питером с удивлением.       — Точно не нужно звонить врачам? — спросил он с округлившимися глазами.       — Сейчас вколю ему успокоительного, — сказал Уэйд, продолжая наблюдать за разъяренным Паркером, — просто нужно понять, когда он перестанет так махать руками.       — Боишься?       — До чёртиков. Поверь, Паркер под дозой — опаснее любого зверя. Представь, как он опасен, когда у него ломка.       — Жутко…       — Вот и я о том.

День девятый

      Питер вновь уснул. Утром Уэйд и Харли устроили совместную пробежку по кварталу, приготовили блинчики и посмотрели серию «Клиники». Когда Кинер уехал по делам, Уэйд, взяв книгу, сел на кресло, продолжая наблюдать за состоянием Паркера.       После обеда позвонил Старку и Роджерсу, сообщая о состоянии их старшего сына. В подробностях описал последнюю неделю (опустив детали бреда и ссору), рассказал, что ему становится лучше. Стив спросил, нужно ли им прилетать, на что Уэйд отрицательно закачал головой.       — Он пока не готов. Ваш приезд может всё усугубить. Поверьте, мужики, я отлично справляюсь. Знали, что Кинер мутит отличный мартини? Вот они, ученики Старка — все готовят лучшие коктейли.       Вечером Питер открыл глаза, но ничего не говорил. Просто смотрел в потолок, редко моргая. Ночью его рвало, поднялась температура. В этот раз у кровати дежурил Харли, добровольно предложивший свою помощь. Уэйд, обессилев от тяжелой недели, спал без задних ног на диване.

День одиннадцатый

      Питер не вставал с кровати, хоть и не спал, просто перестал двигаться, как перестают двигаться инвалиды в овощном состоянии. Уэйд пару раз звал Питера, надеясь привлечь внимание, однако прекрасно понимал, что тот не откликнется.       Пару раз Уэйд пытался накормить Питера, но тот, будто окаменев, не открывал рот, а если Уэйд делал это силой, то Паркер даже не жевал. Кинер предложил поставить лежавшему капельницу с внутривенным питанием, на что Уилсон раздраженно ответил, бросив полную тарелку картофельного пюре в раковину:       — Ему, блять, лекарства надо пить, а не капельницу ставить.

День тринадцатый

      Ночью Питер, мучаясь от кошмара, истошно кричал, прямо как в день передозировки. Дергаясь из стороны в сторону, он напоминал человека, из которого изгоняли дьявола. В эту ночь Уэйд уснул в кресле, просматривая старый потрепанный блокнот Питера, изрисованный множеством схем, каракулей, глаз (на каждой странице можно было найти один-два) и прочим, что приходило Паркеру в голову. Мгновенно очнувшись, какое-то время пытался понять, продолжает ли он спать или это реальный мир. Подбежав к кровати, стал тихо звать Паркера, стараясь осторожно вырвать из сна.       Питер не переставал дергаться. Когда Уилсон забрался на кровать, пытаясь хоть так разбудить Питера, тот со всей силы ударил Уэйда по лицу. Затылком врезавшись в стену, Уилсон удивился: откуда столько силы в этом тощем наркоше? Опомнившись, схватил Паркера за плечи.       — Проснись! Питер, проснись!       Паркер распахнул глаза, дышал через рот и не обращал никакого внимания на то, что его силой сжимают. Взгляд Паркера не выражал ничего, будто душа давно покинула тело.       — Нью-Йорк, Пенсильвания, Огайо, Мичиган, Индиана, — быстро шептал молитву Питер, смотря в никуда, — Иллинойс, Миссури, Оклахома, Техас, Нью-Мексико, Аризона, Калифорния, Орегон, Колорадо, Нью-Йорк, Пенсильвания…       Уэйд отпустил Питера, устало потирая глаза.       — Прекрати! — закричал Уилсон, но Питер продолжал. — Перестань, бога ради, Паркер!       — Орегон, Колорадо, Нью-Йорк…

День четырнадцатый

      Питер приходил в себя. Вернее, в чувство его приводили лекарства, насильно впихиваемые в организм, но это не так важно, важно знать, что Паркер в порядке.       Уэйд мыл Питера в ванной, вслух рассуждая о просмотренном недавно втором сезоне «Клиники» (они с Харли зашли слишком далеко, проводя бессонные ночи за сериалом и виски). Вдруг Питер заговорил. Не бредом, что он нёс последнее время, заговорил осознанно, как говорят здоровые люди. Голос его был хрипловат, не окреп после многодневного молчания.       — Мне нужна помощь.       — Что?       — Я умираю, Уэйд. Мне нужна помощь.       — Ты не умираешь, Тыков…       — Позвони отцам, скажи, чтобы они приехали. Положи меня в клинику, пока не поздно.       После этого Питер ничего не говорил.

День пятнадцатый

      Утром Уэйд удивился, не увидев на кровати рядом Питера. Испугавшись того, вдруг с ним могло что-то случиться, пулей выбежал из комнаты. Растерянно оглядываясь по сторонам, увидел Паркера, разыскивающего что-то в своем рюкзаке.       — Ты встал? — удивился Уэйд, медленно садясь на диван.       — А? Да, — Питер махнул рукой, будто он не пролежал в кровати две недели. — Где мои сигареты, Уэйд? Я, бля, ты не поверишь, как сильно я хочу курить.       Уэйд сказал, что Питер может взять его сигареты из толстовки, висевшей у двери. Наблюдая за жизнерадостным Питером, стал сомневаться в том, что проснулся. Человек вообще способен так быстро переключаться между состояниями? Ладно, все знают, что нормальные вряд ли так могут, а у психов это приемлемо?       — Слушай, я знаю, ты против этого, ты будешь очень даже против, — Питер достал пачку, и, вытащив из неё одну сигарету, кинул Уилсону, — и я не обижаюсь, правда, но…       — Давай на улице покурим.       — А? А, хорошо, да, конечно. Пойдем, погода прекрасная, — улыбнулся Питер, понюхав сигарету. — Черт возьми, любовь моя…       Парни вышли на улицу. Сев на ступеньки, закурили.       — Чёрт, — Питер, блаженно откинув голову назад, затянулся, — спасибо тебе. Я думал, что помру без сиг. Знаешь, каково это, курить бычки, найденные на асфальте? Омерзительно. Попробуй весь день не курить, а потом доставать из пепельницы то, что осталось. Всё равно не поможет.       — Ты говорил о чём-то, — напомнил Уэйд.       — Да, точно. В общем, мне неудобно просить, но можешь купить пиво? Хотя бы безалкогольное! — тут же добавил Питер. — Мне очень, очень хочется выпить. Я держусь, как могу, но это уже невыносимо…       Уэйд, закрыв глаза, закачал головой. Затянувшись, медленно выдохнул дым. Он долго молчал, размышляя над словами Паркера. Ну, не то, что бы он размышлял над вопросом, стоит ли покупать пиво, его скорее волновало то, как Питер это просил.       — Ладно.       — Правда?       — Да, хорошо. Безалкогольное, — Уэйд закивал. — Так и быть.       — Спасибо, сладкий! — Питер чмокнул Уэйда в щеку, положив руку, а затем и голову, на его плечи. — Эх, мне многого не хватало последнее время. Сейчас — пивка и сигарет, сна под звездами. Знаешь, как, однако, хорошо спать под звездами? Я лежал на траве, смотрел на небо, а оно такое черное, а звезды… звезды — ярче солнца. Я скучаю по этому времени. А раньше мне не хватало тебя и посиделок с тобой. Честно, я скучал, — Питер пытался заглянуть в глаза Уэйда, — мне не хватает тебя.       — Я здесь.       — Знаю. Просто скучаю по дням, когда мы могли лежать подолгу в кровати, курить и говорить о ерунде. Ты для меня не просто парень, ты мой лучший друг.       Уэйд сжал губы.       — Мне хорошо с тобой, — Питер улыбнулся, вновь положив голову на плечо Уэйда, — с тобой спокойно.       Уэйд, затянувшись, посмотрел на сигарету.       — Ты любишь меня? — спросил Уэйд, продолжая разглядывать догоравшую сигарету.       — Что? О чём ты? Я вообще не…       — Ты ни разу не сказал, что любишь меня. Я сказал тебе, что люблю. Ты ничего не ответил.       — Эм, я…       — Нет, подожди. Скажи прямо, ты любишь меня?       Оба замерли. Через полсекунды Питер поднял голову, смотря на Уэйда в упор.       — Какое дело до этого?       Уэйд медленно повернул голову, не выражая никаких эмоций.       — Я сказал, что люблю тебя, — повторил он, — а ты ничего не ответил. Ты говоришь, что я для тебя лучший друг, что ты скучал по мне. Но ни разу не сказал, что любишь.       — Мы опять об этом? — усмехнулся Паркер и, не глядя, выбросил бычок в сторону. — Типа я…       — Мы можем поговорить нормально, малыш? Мне ведь нужно знать…       — Знать что? — разозлился Питер.       — Мне нужно знать, почему всё привело к этому! — закричал Уэйд, от чего Питер, дернувшись, вскочил со своего места. — Мне нужно знать, почему я здесь, почему ты не можешь ответить на простой вопрос, почему мы боимся, что ты умрешь, уже две недели! Мне нужно знать то, о чём ты молчишь!       — Зачем ты приехал? — уголки губ Питера опустились, брови свелись, казалось, он мог расплакаться в любую секунду. — Зачем?       — А что мне было делать?       — Я не от скуки выжрал пачку…       — Пачку окси? — безумно улыбаясь, спросил Уэйд, наконец повернувшись к Питеру. — Пачку колёс, да? Кислота, героин, кока? Что там еще было? Водка? Пиво? Что ещё было, а? Я стал забывать.       Питер, смотря на Уэйда сверху вниз, слушал его обвинительный тон с мыслью, что всего этого можно было избежать, если бы он не позвонил тогда. Что, стоило ему взять контроль на желанием поплакаться в жилетку, всё давно бы закончилось. Питер поймал себя на мысли, что дважды наступил на ловушку, именуемую Уэйд Уилсон.       — Зачем ты так говоришь? — голос Питера напоминал голос ребенка, удивленного тому, что родители могут ссориться.       — А что мне ещё делать? По твоей милости я знаю подробности, по твоей милости я сижу здесь.       — Зачем ты тогда приехал?       — А что ещё было делать? — закричал Уэйд.       Паркер вместо того, что бы ответить, забежал в дом. Уэйд, удивленно наблюдая за этим, поднялся со ступенек и зашёл внутрь. Паркер, массируя руками шею, расхаживал по маленькой гостиной.       — Я остался один, совсем один, понимаешь? Сначала я чуть не убил братишку, потом кинул тебя, кинул всех друзей из прошлой жизни… Бля, даже меня все кинули! Я был на волоске от смерти такое невероятное множество раз, что моё существование ставится под большой вопрос! Сел на героин, подстрелил человека, а в пятнадцать меня изнасиловал незнакомец, которому я просто улыбнулся, которому я доверял, ведь я пиздец доверчивый, сам ведь знаешь. Это странно, это глупо, это очень глупо, потому что я такой доверчивый, я доверяю любому, кто погладит меня по головке, кто улыбнется мне, кто дверь подержит, кто скажет: «спасибо, парень, это отличная работа!». Я убил человека, я чуть не убил своего отца, потому что сам чуть не умер, он ведь сердечник, ему нельзя так волноваться! Я, черт, Уилсон, я ужасный человек, я омерзительный человек, потому что делал так много дерьма, я просто эталон того, как делать, блять, нельзя. Джек убил человека, я чувствую, что он это сделал, я ведь рядом был, я слышал что-то странное, я уверен, что он это сделал, но мне было так хреново, что я просто забил… Я хуй положил на то, что там кто-то умирает!       Уэйд всё это время стоял у входной двери, наблюдая за Питером, расхаживавшим по гостиной. Паркер ни разу не посмотрел на Уилсона, лишь поднимал голову к потолку, смотрел на ноги Уэйда или вовсе закрывал глаза.       — Хочешь правду? Хочешь знать правду? Хочешь? Я могу сказать правду. Просто тебе не понравится, потому что, повторяюсь, я мерзкий человек. Мне не место быть здесь. Не место, Уэйд. Я должен был умереть…       Питер остановился. Было видно, как подрагивают его руки.       — Я сосал за дозу. Уэйд, вот тебе правда о моей жизни. Я отсасывал за дозу. Не один, не два и не пять раз. Любому, не выбирая. Я мог бы сделать это с бомжом, если бы у него завалялся пакетик хмурого.       Уэйд опустил голову, смотря на свои кроссовки.       — Он ушёл, а я остался один, понимаешь? Джек свалил, оставив меня ни с чем. Бля, да меня вонючие хиппи кинули! Я въехал угнанной тачкой в дерево, а Джек всё бредил; он мог умереть по моей вине, потому что он никогда не пристегивается, и ты, кусок говнища, не всегда пристегиваешься. Я постоянно вижу, как он падает от боли, у него было что-то сломано, он явно страдал, но долбил дозу выше, лишь бы не ощущать боль. С того дня, как он ушёл, меня всё не покидали мысли убить себя, я видел эти картинки, мне было страшно от этих мыслей, я, типа, боюсь всего, я напуган, чертовски напуган и загнан в свой собственный разум… Когда Мужик пырнул меня, я даже надеялся, что, может, умру… Меня жутко крыло, я даже не мог отличить реальность от вымысла, я, я…       Питер вновь стал перечислять названия штатов, расхаживая по комнате, заламывая от нервов руки, постоянно дергая головой.       Уэйд, зажмурившись, застонал.       — Питер…       — Нет! — закричал он, остановившись, и дернул рукой в сторону Уэйда, будто отбрасывал от себя что-то. — Вот не смей, даже, блять, не думай!       — Питер.       — Что? Что ты хочешь сказать? Что я омерзителен тебе? Что ты не хочешь видеть меня? Я пойму, я, правда, пойму, все уходят, тебе тоже пора, ты слишком долго в моей жизни. Вали из моей жизни, ведь так проще!       — Паркер! — закричал Уэйд, подходя к Питеру. — Бога ради, заткнись хоть на секунду!       Уилсон встал напротив Питера, смотря на него сверху вниз.       — То, что ты говоришь — правда? — сурово спросил он, смотря Питеру прямо в глаза. Паркер пытался попятиться назад, отойти на пару шагов, но Уэйд схватил его за плечи, крепко вцепившись. — Что, отключилась говорилка? Отвечай же!       — Да, — сдался Питер, понурив голову.       Воспользовавшись шоком Уэйда, вырвался из его рук, убегая в комнату. Уэйд, зарычав, мигом помчался за Паркером, не успевшем запереться в единственной комнате. Чуть ли не выбив дверь, застал Питера, в ужасе пятившемся к стене позади.       — Я изменил тебе, — прошептал он, кусая губу. — Изменил, да. Изменил. Много раз. Много.       Уэйд медленно шёл в сторону Питера, выставив ладони, будто перед загнанным и испуганным животным.       — Я всё похерил… я всё окончательно похерил…       Питеру впервые стало стыдно за то, что он сделал. Не за секс за наркотики, не за побег и прочий список его оплошностей. Ему стало стыдно за то, что он сделал с Уэйдом. Столько боли не может причинить даже самый отпетый злодей этой планеты.       — Ты хоть иногда, — начал Уэйд, дергая указательным пальцем в воздухе, — хоть один чёртов разочек, можешь подумать своей головой? Хоть иногда используешь серое вещество?       Мужик, заложив руки за спиной, ступал к Питеру. Парень, готовый к любому повороту событий, встал со стула.       — Ты злишься…       — Разве? — повысил голос Уэйд, хмуро улыбнувшись. — Думаешь, я злюсь? Злюсь на тебя? Из-за твоей измены? Из-за того, что ты наяривал за дозу? Нет, Питер, я не злюсь, я, блять, смятен до глубины абстрактной души, мать твою!       — Перестань кричать… — зашептал Питер.       — А что мне, блять, ещё делать? Попрыгать перед тобой? Станцевать? — Уэйд подёргал плечами, имитируя танец. — Песенку спеть? Ты трахался за деньги, трахался за деньги, тратил их на героин, ты…       Питер оказался прижатым к стене. Непроизвольно задергались сжатые губы, глаза застилала пелена слёз.       — Знаешь, в чём вся проблема? В том, что я постоянно терплю это. Ты вечно лезешь в самую грязную задницу Америки, ухуючиваешься, а я потом вытаскиваю тебя. Что ещё я не знаю? Может, ты и с Джеком трахался? С Джеком, верно? Иначе, ведь, никак!       Питер у стены. Мужик приставил нож к горлу Питера, надавливая острым кончиком на мягкую кожу. Лезвие обжигало. Каждый удар сердца отдавал в металл.       Паркер, оттолкнув от себя Уэйда, забежал в ванную, тут же запираясь на замок.       — Эй! — Уэйд подошел к двери, стукнув по ней кулаком. — Какого хрена?       Нэйтан замахнулся, Паучок смог увернуться. Намереваясь перехватить руку Мужика с ножом, получил другой в лицо. Питер, растерявшись, почувствовал, как нож вонзается в живот. Согнувшись пополам, Паркер сдерживал подступившую рвоту. Мужик на этом не остановился. Подняв Питера за подбородок, ухмыльнулся и ударил ещё раз ножом.       Заперся в ванной, обрабатывая ранения. Отключился от шока, а проснулся от громкого стука в дверь.       — Открой, нахуй, дверь, шлюха!       Питер, зажимая рот рукой, заглушал истерику.       Уэйд, осознав свою ошибку, облизнулся, посмотрев на потолок. Конечно, Уилсон, лучшая тактика ведения диалога — орать на человека, пережившего столько дерьма!       — Я напугал тебя? Я сделал что-то не так? — Уэйд прислонил ладонь к двери, коря себя за срыв. — Прости, прости, прошу тебя, прости… впусти меня, мы поговорим, мы спокойно всё обсудим…       Этого больше нет. Это прошло. Сейчас Питер в безопасности. Уэйд не причинит ему вреда. Уэйд не способен причинить вред Питеру.       — Ты в порядке. Ты жив. Ты реален. Ты рядом со мной.       Уэйд произносил мантру, прислонившись как можно ближе к двери.       — Джеймс в порядке. Тони в порядке. Стив в порядке. Ты в порядке. Я не злюсь на тебя. Твои задроты не злятся на тебя. Та классная чикса с двойным именем не злится на тебя, и подруга её не злится на тебя. Утырок ушёл, да и хер с ним собачий. Зато всё остальное в полном порядке. Мир не рушится. Ты не во сне. Ты поправишься, ведь я с тобой, я верю в тебя, я помогу тебе, я люблю тебя и буду до самого конца, даже если ты опять сбежишь. Сейчас, может быть, плохо, но дальше будет лучше. Ты не мерзкий, я не считаю тебя мерзким и не собираюсь сбегать. Я дал слово быть с тобой, я сдержу это слово.       Уилсон отошёл от двери, расхаживая из стороны в сторону. Ожидая ответ от Питера, ломал голову над тем, как узнать, кто такой Мужик, причинивший столь невыносимую боль Паркеру. И где этот Джек? Найти бы его, заставить исправить то, что натворил… Уэйд вновь подошёл к двери.       — Питер, прошу тебя, скажи, что ты не пытаешься перерезать себе горло бритвой, — Уэйд прислонился лбом к двери. — Мне нужно знать, что всё в порядке.       Питер, всхлипнув, вытер слезу, потекшую по щеке. Что за размазня? Что за чертова размазня?       — Не молчи. Пожалуйста, Тыковка, я не могу перестать думать о том, что ты вырезаешь на своих руках карвинг.       Уэйд стукнул ладонью по двери. Питер, дернувшись от испуга, замотал головой.       — Знаешь, мне не нравится, что ты постоянно запираешься в ванной. Серьезно, тебе нужно проработать это с психотерапевтом. Скажи хоть слово, чтобы я знал, что ты жив, иначе я выломаю дверь. Серьезно, не шучу, Тыковка, я выломаю эту чертову дверь.       Паркер, встав с пола, прислонился щекой к двери. Рука потянулась к ручке, но он так и не смог коснуться её, будто боялся, что та ударит током.       Уэйд ходил взад-вперёд, продолжая свою речь:       — Если ты ещё жив, советую отойти от двери, потому что я прямо сейчас выбью её. Я не шучу, Питер Паркер! — никакого ответа не последовало. — Всё, я выламываю, — Уэйд отошёл на несколько шагов, — я прямо сейчас сделаю это!       Разбежавшись, Уэйд плечом врезался в дверь, что оказалась незапертой. Упав на пол, рукой схватился за бортик ванны, ударившись головой о пол. Питер всё это время стоял в стороне, наблюдая за столь грациозным падением.       Опомнившись, Уэйд, приняв сидячее положение, в растерянности смотрел по сторонам. Питер, сев на стульчак унитаза, рассмеялся. Уэйд окончательно запутался, в то время как Питер продолжал заливисто хохотать.       — Признаю, было смешно, но сейчас мне страшно.       Питер смеялся в голос, то откидывая голову назад, то складываясь пополам.       — Тыковка, вот это прям очень жутко.       — П-прости, — сквозь смех говорил Питер, — э-э-это так смешно! Ты так упал!       Уэйд улыбнулся. Паркер спрятал лицо в руках, пытаясь успокоиться.       — Я так обосрался, что ты меня прирежешь за измену, что забыл — ты не такой, — раздался глухой голос Питера. Проведя рукой по лицу и отрастающим волосам, Паркер открыл своё мокрое красное лицо. — У меня окончательно крыша полетела.       Уэйд перестал улыбаться.       — Понимаешь, я не трясусь из-за каждой своей вылазки, когда меня пытается убить какой-нибудь еблан вроде Кингпина, огромной этой суки. Просто… когда ты в костюме, сам себе кажешься таким защищенным, будто под пледом дома, за семью замками и с охраной. А, стягивая костюм, принимая наркоту и долбясь с Мужиком за крышу над головой… теряешь чувство защиты. Уэйд… мне жаль, что тебе приходится выслушивать это, приходится терпеть это. Понимаю, я омерзительное говнище, не пытайся отрицать, что тебе больно. Я не боюсь тебя, правда, просто я… с ножом у горла мир кажется таким страшным.       Уэйд, подползая к Питеру на коленях, взял Паркера за руку. Осторожно притянул к своим губам, оставил легкий поцелуй.       — Ты в безопасности, Питер Паркер. Никто не тронет тебя.

День шестнадцатый

      Харли, довольный проведенной ночью с милой девушкой, вернулся домой лишь днём. Заходя в арендованное жилье, Кинер, улыбаясь, собирался поздороваться с незваными жильцами. Стоило вытащить один наушник из уха, услышал громкие крики из спальни.       — Нахуя ты позвонил им?! — кричал Питер.       — Они твои отцы, еблан! — Уэйд не отставал от Паркера по громкости столь культурного разговора.       Хмыкнув, Кинер вернул наушник обратно. Сбросив кроссовки, пошёл к холодильнику, собираясь приготовить быстрый перекус перед тем, как поехать на работу.       Включив кофейник, Харли вспомнил, что забыл принять душ. Но в доме была только одна ванная комната, и та находилась в спальне, любезно занятой воркующими голубками. Харли вновь вытащил наушник, собираясь узнать обстановку.       — Ты вечно решаешь всё за меня, будто я твоя сучка на привязи!       Харли, зажмурившись, тут же вставил наушник. Сделав музыку громче, достал из ящика любимую кружку. Недавно ему приснился странный сон — будто в мире не было Человека-паука, так как очень давно с ним произошло нечто странное, что скрывало правительство; ещё во всех странах запретили пиццу с ананасами, а Кинер чертовски любил столь экзотическое блюдо. Ещё Кинер любил есть картошку фри с мороженным, вафли с кисло-сладким соусом и иногда грешил тем, что смешивал успокоительные со снотворным.       Сев за стол, Харли стал просматривать новостную ленту, попивая горячий кофе, откусывая иногда сэндвич, приготовленный на скорую руку. Наткнулся на новость, гласившую, будто Мстители скрывают нового члена команды. Вспомнив, что в его (ладно, не его) доме находится двое людей, непосредственно связанных со всей этой заварушкой, решил в третий раз проверить обстановку. Всё-таки, ему позарез нужно помыться, и, в случае чего, Кинер просто выгонит их на улицу или гостиную. Собравшись с духом, вытащил оба наушника, готовый к чему угодно.       К чему угодно, кроме того, что за стеной прямо сейчас издавались непристойные звуки, даже у Кинера вызвавшие легкую розовость щек. Ругнувшись себе под нос, тут же закрыл уши столь помогающей в таких пикантных ситуациях электроникой.       — Вы бы хоть о соседе подумали, кретины! — крикнул Харли, забирая свою сумку. — К чёрту, так поеду, — шепнул под нос Харли, выходя из дома. Благодаря наушникам он не услышал того, как сильно смеялись Уилсон и Паркер.       — Примирительные потрахушки, да? — улыбаясь, уточнил Уэйд, сжимая талию Питера. — Так ты это назвал?       — Мир, дружба, май, давай уже, трахай, — зашипел Питер, вжимаясь лицом в подушку.

День семнадцатый

      Питер пил травяной чай, сидя на ступеньках арендованного дома. В какой-то момент он понял, что точно так же сидел около полугода назад на ступеньках домика у озера, попивая чай, пока в стороне отцы, Уэйд и кто-то ещё обсуждали что-то важное. Скорее всего, думал Питер, они обсуждали путешествие, о котором не сказали. Горько улыбнувшись нахлынувшим воспоминаниям о том времени, Питер не заметил, как к дому подъехала дорогая машина.       Первым из салона вышел Стив. Усталость отпечаталась на его лице, сделав его слишком старым, хоть Питер в глубине души и понимал, что Капитану давно не двадцать пять, даже не тридцать семь, если быть честными. Темные круги под глазами напоминали отпечатки от угля, будто Стив всю ночь работал в шахте, а потом случайно потёр глаза. Не смотря на Питера, Капитан наклонился к водительскому сиденью, постучал в окно, которое медленно опустилось, но не до конца, и Питер видел только копну темных, слегка поседевших, волос. Стив что-то сказал Тони. Паркер не знал, ответил ли Старк, но через пару секунд дверца открылась. На асфальт ступила нога в дорогих черных кроссовках с высокой подошвой.       Питер с замиранием сердца наблюдал за отцами. Складывалось впечатление, будто Питер совершил какую-то пакость, за которую родители приехали отругать его. Действительно, если так подумать, Питер накосячил, причём в огромных размерах. Сейчас, в лучах полуденного солнца, родители выглядели так, будто вырваны из старого воспоминания Паркера. К слову, Тони выглядел не лучше Стива — те же мешки и круги под глазами, свисающая рубашка, говорившая о том, что Старк потерял в весе. Смотря на приёмных отцов, Питер осознавал масштаб катастрофы, учиненной им.       Тони смотрел под ноги. Стив взял под руку Тони, ведя вперед, словно к алтарю. Глаза Роджерса бегали по фасаду дома, будто он искал Питера, хотя все прекрасно знают, что он сидит на ступеньках. Когда расстояние между ними стало настолько минимальным, что хватало шага до объятия, Стив — а вместе с ним и Тони — остановился.       Питер, сидя на ступеньках, смотрел то на одного бывшего героя, то на другого.       Первым на Питера смог посмотреть Стив. Затем и Тони поднял усталый взгляд.       Все трое молчали.       Уэйд и Харли, сидевшие в спальне, наблюдали за ними из окна. Никто не знает, о чём тогда говорили эти двое, но можно предположить, что они шептали: «ну же, давайте, хватит молчать! Скажите уже что-нибудь!».       — Может, закажем пиццу? — первым заговорил Питер.       Стив, нахмурившись, смотрел на Тони, неожиданно рассмеявшегося. Не известно, что послужило причиной смеха — комичность фразы на фоне тотального пиздеца или абсурдность ситуации в целом? В прочем, значения не имеет, потому что нервишки в тот день шалили у всех. Особенно у доставщика, знавшего в лицо каждого супергероя. Они действительно заказали пиццу. Уэйд и Харли слишком боялись выйти из комнаты, потому просто сидели кто на кровати, кто в кресле, напротив друг друга, прислушиваясь к тому, что происходит, иногда давая комментарии. Напоминали они двух воров, не вовремя ворвавшихся в дом.       Тони, взяв ломтик пиццы с сыром, пошутил о чём-то. Питер, прыснув в кулак, достал из холодильника колу, а Стив, улыбаясь, качал головой. Могло показаться, будто Питер не скрывался от родителей после того, как украл младшего брата. Обстановка на кухне царила точно такая же, как и три месяца назад.       — Помнишь, когда мы были в Европе, в кафе официант принёс мне другой заказ? — спросил Тони.       — Это когда в салате оказалось кольцо? — рассмеялся Стив, беря свой ломтик.       — Да-да! — щелкнул пальцами Старк. — В общем, я ел тогда салат, а потом нашёл кольцо. Самое забавное, что я думал, это мой заказ. Достаю, значит, кольцо, смотрю на Роджерса и спрашиваю: «не говори, что у тебя старческая деменция».       — На самом деле, он просидел минуты две с этим кольцом во рту, боясь спросить, что происходит, — Стив изобразил Тони в тот момент: набитый рот и сведенные брови, — меня это дико напугало и, в общем…       — Я выплюнул салат, — Тони пожал плечами.       Питер слушал отцов с восторгом. Забавные истории из путешествия, ностальгия по геройству — всё рассказывалось так обыденно, так естественно, что Паркер невольно забывал обо всех своих грешках. Но любому безмятежному моменту вскоре приходит конец. После пары историй мужчины замолчали, и боялись начинать тему, ради которой собрались.       — Карапуз, — Тони положил корочку от пиццы в коробку, — пора поговорить по-взрослому.       Питер, волнуясь, отпил из стакана колу.       — Мы рады, что с тобой сейчас всё в порядке. То, что ты сидишь и с таким щенячьим восторгом слушаешь нас, радует. Но приехали мы не для того, чтобы рассказать историю про кольцо в ресторане.       — Питер, мы знаем, как тебе было трудно в это время, — Стив положил руку на плечо Паркера, — мы очень переживали за тебя. Ты сбежал из дома, наврал нам, подвергнул опасности своего брата.       — Брось, он не на задание потащил его, — отмахнулся Тони, — просто решил трипануть с мелким, с кем не бывало.       — Я хочу сказать, — Стив строго посмотрел на Тони, — что, как бы грубо это сейчас не прозвучало, тебе нужно лечиться. То, что происходило эти месяцы, не по твоей вине. Мы не виним тебя ни в чем, особенно, если ты согласишься поехать в клинику.       — Этот рецидив знатно ударил по твоим старикам.       — Виной всему твоя болезнь, понимаешь? И, хвала современной медицине, она поддается лечению.       — Нет лекарства от этого, — Тони обошёл стол, встал за спиной у Питера и положил руку на другое плечо, — но есть действенный способ заглушить болячку. Это тяжелый, долгий путь к нормальной жизни. И для этого придётся приложить массу усилий, — Тони наклонился к Питеру, улыбнувшись. — И, к счастью, ты сын двух крутых дедов, что научили тебя не сдаваться.       — Мы всегда тебя поддержим и поможем. Для того мы и семья — быть рядом. Но для этого тебе нужно…       — Тебе нужно двигаться нам навстречу.       — Проявлять инициативу.       — Короче, тебе нужно так же хотеть вылечиться, как этого хочется нам всем. Сечёшь?       Питер впервые за время этого разговора пошевелился. Положив руки на отцовские, кивнул головой несколько раз.       — Хорошо.       — Неужели это выдалось так просто? — удивился Тони. — Я думал, придется использовать всякие родительские фишки, манипулировать и…       — Тони, не у всех отец был манипулятором. Сколько мне говорить об этом?       Питер, усмехнувшись, закрыл глаза. То, что он согласился поехать в клинику, не значит, что он того хочет.       — Ладно, где там Кинер? — Тони похлопал Питера по плечу, оглядываясь. — У меня есть гениальнейшая задумка, для этого нужен мой подмастерье.       Стив, улыбнувшись, потрепал плечо Питера. Из комнаты, медленно открывая дверь и выглядывая из-за неё, первым вышел Харли. Что ж, никто никого не убил, значит всё чисто.       — Ты там всё время… — Тони увидел Уэйда, валявшегося на кровати. — Чем вы там занимались?       — Он не умеет играть в шарады! — крикнул Уэйд, переворачиваясь на бок. Подперев голову рукой, нахально ухмыльнулся и помахал другой рукой. — Приветики всем.       — Я вдруг вспомнил, как же без тебя хорошо живётся, — Тони стукнулся кулаком с Харли, смотря на Уилсона. — Спокойно так… умиротворенно…       Стив, бросив беглый взгляд через плечо, вновь повернулся к Питеру. Обойдя стол и сев напротив Паркера, сказал:       — Ты не представляешь, как Джеймс скучает по тебе. Каждый день спрашивал, когда ты вернёшься. Узнав, что мы летим к тебе, передал вот это, — Стив достал из кармана брюк маленький свёрток, — попросил, чтобы ты открыл его, когда тебе будет не так грустно. И… вот ещё. Он постоянно спрашивает, когда сможет увидеться с Джеком.       Питер смеялся глухо, рвано выдыхая носом, и забрал протянутый предмет.       — Ох, пап, мне тоже интересно, когда я смогу с ним увидеться.