Полукровка

Ночь выдалась спокойной, даже слишком спокойной, и это меня нервировало больше всего. Когда я зашла в комнату Тора и столкнулась с глазами Бальдера, я ощутила внутри укол страха. Его глаза уже не были такими наивными и добрыми, как обычно. В них была несвойственная этому Богу холодность и какая-то жуть, которую и описать не удастся, ибо слов мне не подобрать. Ребята вели себя так, как будто не видели, что с Бальдером что-то не так. Ни Локи, ни Тор не предали этому значения, да и сам Бальдер менял свой взгляд исключительно тогда, когда думал, что на него никто не смотрит. Но я всё прекрасно видела, и Бальдер понял это. Быстро, как перевёртыш, он поменялся в лице на его привычное поведения Бога-растяпы. Даже споткнулся и рухнул на пол для правдоподобности. У меня мороз по коже пробежал, когда он осел рядом со мной почти вплотную. Я машинально отпрыгнула в сторону и прилипла к сидящему у края дивана Дионису. Полубог растерялся и непонимающе уставился на меня. Моя тревога передалась ему и до него быстро дошло, в чём причина. Локи и Тор заваривали чай на кухне, Аполлон и Юи беседовали о том, как мы будем проводить скорый выпускной, а Аид с братьями японцами увлечённо смотрели в окно, на небо. Им было не до Бальдера и его мертвецки холодного взгляда. Дионис поднял руку и приобнял меня, чтобы немного успокоить, а я сижу и затылком чувствую, как Бог света сверлит меня своими глазами. Решив поступить по-хитрому, я сделала вид, что не замечаю этого и прильнула лицом к груди грека, прикрывая глаза. Ди не возражал и ласково погладил меня по голове, пока я внутри боролась со страхом.  — Лихнис? В чём дело?  — голос Диониса эхом прозвучал в моей голове, заставляя меня этим дёрнуться.  — Дионис?! Почему я слышу твой голос у себя в голове? — это было крайне неожиданно. Грек понял, что испугал меня, поэтому мягко провёл рукой по моему плечу.  — Ха, не только у Аполлона козыри припрятаны. Так почему ты вся напряжена?  — поинтересовался мой брат по происхождению. Я сжала его широкую тёмную кофту, которую он носит поверх леопардовой.  — Дело в Бальдере, посмотри на его лицо, только осторожно, чтобы он не заметил… — Дионис как бы специально откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза до узенькой щелки. Таким образом он незаметно взглянул на скандинава.  — Ты права, красавица, его лицо не такое, как обычно… — напряжение в мысленном голосе друга выдавал его испуг. В реальности же грек совершенно не подал виду, как откинулся на спинку, так и лежал, задрав голову к потолку. Бальдер не заметил хитрого хода грека, поэтому продолжал сидеть, задрав ногу на ногу.  — Почему ребята этого не замечают? Он же прямо напротив сидит! — напротив моего земляка сидели Юи и Аполлон, и они совершенно не замечали того, как Бальдер смотрит на них. Его взгляд был прикован к Юи. Одержимый и до ужаса страшный. На Аполлона же он смотрел с ненавистью и завистью.  — Если бы ты мне не сказала, я бы тоже не заметил, хоть и сижу на расстоянии вытянутой руки. — Ди заметил, как скандинав смотрит на его брата, и ему явно было дискомфортно.  — Мне страшно… — честно призналась я, прижимаясь к греку сильнее.  — Не бойся, я рядом, обещаю, никто тебе не навредит… — сильная рука олимпийца замерла на моём плече, а он сам выпрямился и повернул голову в сторону Юи и Аполлона. Бальдер тут же среагировал и стал наблюдать за нами. Я держала глаза совсем немного открытыми и лишь через маленький просвет между веками наблюдала за норвежцем. Вдруг на меня опустился пушистый плед, я перевела взгляд и увидела Аида. Он оторвался от просмотра в окно и, заметив как бы спящую меня, решил проявить заботу. Укрыв меня, он под благодарный взгляд своего племянника уселся прямо за мной, тем самым преграждая Бальдеру прямое наблюдение. Локи и Тор вышли из кухни с подносами чая и свежей выпечки. Ребята тут же стеклись к столу, и теперь-то их глаза то и дело настигали Бальдера, но то тот уже был, как прежде, улыбчив и мил со всеми. Диониса передёрнуло от такой быстрой перемены, его пальцы сдавили моё плечо чуть сильнее, выдавая внутренний страх. Я нашла своей рукой ту, что лежала на колене, и мягко сжала. Плед скрывал мой жест от окружающих, а Ди стал чувствовать себя немного спокойнее. Его сердце сбавило ритм до нормального, что говорило о том, что мой поступок помог. Вдыхая запах винограда с примесью греческих масел из оливы и каких-то цветов, я быстро погрузилась в спокойный и очень даже приятный сон.

Конец Pov: Лихнис.

       Pov: Аид. Наша дружная компания проводила ночь за горячим чаем и вкусной едой ручной готовки. Я бы никогда не подумал, что рыжий проказник Лаватейн настолько хорош в чём-то кроме шуток. Его мастерство в готовке заслуживает отдельной похвалы. Он сидел в кресле, свесив ноги с одного края, а спиной упирался в другой, держа в руках чёрную матовую кружку с дымящимся горячим какао. Одет шутник был так же непривычно. Фиолетовая кофта, как у Диониса, с широким воротом и явно больше на пару размеров и чёрные штаны. Огненно-красные волосы были завязаны на затылке в небольшой пучок, чтобы чёлка и боковые пряди не лезли в лицо, а основная масса волос падали на спину к пояснице. На бледной шее, что понятно, ярко выделялись оковы Зевса. Чёрный кожаный чокер с опалом в серебряной оправе. Заметив, что я наблюдаю за ним, он перевёл свои стальные глаза в мою сторону, и я клянусь, что его зрачки сузились сразу же, как настигли меня. Он стал походить на кота, который увидел что-то крайне интересное. Огненный бог дёрнул головой, как бы спрашивая «Чего?», на что я отрицательно покачал головой и отвёл глаза в сторону. Со стороны Лаватейна послышалось фырчание.  — Ой, Ли-Ли и Ди-Ди заснули! — резко вскрикнул Аполлон, устремляя взгляд на двух полубогов по левую сторону от меня. Я так же повернулся и посмотрел на двух ставших друг другу родными друзей. Для меня уже давно не секрет, что Дионис не равнодушен к Лихнис, но мой племянник по каким-то причинам скрывает это. Возможно, из-за того, что мы из разной мифологии.  — Я не сплю, а ты слишком громкий… — подал голос Дионис, приоткрывая глаза и поворачивая голову к нам.  — Прости, виноват… — сбавляя тон, проговорил Аполлон, накрывая рот рукой.  — Хотя ты близок к истине, я тоже уже засыпаю… — Дионис выглядел уставшим, ему требовался отдых. Я всё ещё не могу забыть о том, о чём он сегодня сказал. Зевс зачем-то очень задел Диониса, напомнив ему о его дорогой матери, хотя прекрасно знает, как эта тема больна для его сына. Семела для Диониса превыше всего мать, и он винит себя в том, что она умерла, ведь не будь его, и не свяжись она с Зевсом, она бы была жива. Стоит кому-то заикнуться о ней, как добрый Полубог становится жутко злым, и даже мне было страшно поворачиваться к нему спиной. Первые тысячелетия на Олимпе были для Диониса настоящей пыткой, он был нелюбим и гоним всеми кроме меня и Аполлона, но даже с нами он чувствовал себя чужаком. Дети-Боги злобно шутили над ним, издевались и называли полукровкой, из-за чего я нередко выходил из себя. Чтобы юный полубог не страдал, я забрал его к себе и воспитывал сам. Зевс не возражал. Кстати, Зевс очень любит Диониса, как и Аполлона, они его сыновья и ему не чужд отцовский инстинкт. Для меня стало шоком, когда Дионис сказал о Семеле. Дионис мой любимый племянник, я его очень люблю и не могу смотреть на то, как ему больно. Аполлона я тоже люблю, но ему не требуется столько защиты и поддержки, сколько Дионису. Аполлона на Олимпе все любят и ему все рады, а вот Дионисий старается меньше показываться на глаза.  — Что у нас там завтра? Кто-нибудь в курсе? — задал вопрос Такеру, поудобнее усаживаясь на краю дивана, чтобы не толкнуть пьющего чай брата. Второй же вообще не реагировал на телодвижения с правой стороны.  — Вроде, как ничего. Учитель Тот ничего не говорил. — неуверенно ответила Юи, сминая юбку пальцами.  — Круто, значит, можем ещё посидеть! — вскакивая с места, опять вскрикнул Аполлон. Я дёрнулся, что уж говорить о клюющем носом Дионисе.  — Аполлон-сан, тише, Лихнис-сан спит… — осадила моего племянника Кусанаги, дёрнув того за край пиджака. Аполлон словил на себе наши недовольные взгляды и быстро притих.  — Лучше будет отнести её в комнату, иначе мы точно её разбудим. — осторожно беря Лихнис на руки вместе с тёплым пледом, Дионис начал вставать. Я был с ним полностью согласен. Громкий Аполлон рано или поздно разбудит Полубогню, а ещё есть угроза, что громовержец треснет нашего балбеса по голове своим увесистым кулаком за излишний шум. Тор тоже влюблён в Лихнис, и это понятно, как никак он рядом с неё большую часть её жизни. Кстати, свои чувства он не скрывает, просто они трудно читаемые. Его симпатию к Лихнис можно заметить в обычных вещах. Будь это мягкий взгляд, объятья или простой жест, как например, заправить прядь за ухо.  — Я с тобой, двери ты сам не откроешь. — не ногой же он открывать их будет, поэтому моё присутствие вполне уместно. Дионис не возражал, а принял это очень оптимистично.  — Спасибо, дядя. — мы вышли из комнаты и пошли по коридору, к лестнице. Дионис шёл впереди с Лихнис на руках, и я видел, как ему хорошо рядом с ней. Удивления это у меня не вызвало, ведь я не тупой и прекрасно понимаю, как приятно встретить родную душу, а такую редкую тем более. Моментами я реально желаю того, чтобы Лихнис каким-то волшебным образом перешла в нашу мифологию и была рядом с Дионисом, чтобы ему не было одиноко, но в то же время я понимаю, что моё желание не исполнимо. Лихнис скандинавка и ею останется до самого конца. Однако, я рад, что эти двое повстречали друг друга и сейчас поддерживают друг друга. Их связь такая необъяснимая, но одновременно с этим прекрасная. Их ауры переливаются, как северное сияние, когда они рядом с друг другом, и я ощущаю очень приятную и мягкую атмосферу. Давным-давно, ещё когда люди не развились до такого уровня, как сейчас, когда высокие здания заменяли дворцы, а природа была в своём полном расцвете, в одном из таких дворцов жила прекрасная девушка Семела. Я никогда не видел подобной красоты и женственности. Семела была невероятной не только внешне, но и душой. Мягкая, утончённая и ласковая нимфа, по-другому назвать её я не могу. Разумеется, она привлекла внимание Зевса, и это ещё мягко сказано… Он был одержим ею, чем очень пугал меня. Ради того, чтобы охмурить её, он принял облик простого смертного и задаривал её подарками, каких нет нигде. Золотые браслеты с драгоценными камнями, ожерелья, блестящий, как само серебро, жеребец и дорогие одеяния из ткани, которую до этого никто никто не видывал. Разумеется, Семела влюбилась в Зевса и в результате этого зародился Дионис. Я прятал его измену как только мог, ведь проблема заключалась в том, что Зевс был женат и не на ком-нибудь, а на самой Гере. Гера — богиня супружеской верности, и только дурак не поймёт, что загулы Зевса выводили богиню из себя. Каждая из избранниц Зевса в той или иной мере поплатилась за то, что Зевс провел с ними ночь. Такая плата настигла даже Лету — мать Аполлона и Артемиды, заставляя её скитаться долгих семь месяцев, и даже тут Гера не ограничилась. Она подняла из земли чудовище, змея Пефона, и отправляет в погоню за несчастной. Но даже при всех этих тяжёлых испытаниях Лета осталась жива и родила своих детей на острове своей сестры, Астерии. Семеле же не так повезло. Она погибла из-за Геры, которая облачилась в её старую кормилицу и внушила бедной девушке, что возлюбленный обманывает её. Семела на поводу Геры заставила Зевса показаться ей во всей божественном могуществе. Семела сгорела, едва не погубив и Диониса, но Зевс успел спасти его. Я никогда не рассказывал Дионису, кто виноват в смерти его матери, ведь знал, что его гневу не будет предела. Он является сыном самого Зевса, а значит, силы в этом с виду безобидном юноше предостаточно, чтобы весь Олимп содрогнулся. Гера, кстати, относится к Дионису с открытой неприязнью и не стесняется при удобном случаи напомнить Дионису о его происхождении, тем самым надавив на больную мозоль. Такому же примеру придерживались дети Геры: Илифия — богиня родов, Геба — богиня Юности, Энио — богиня неистовой войны и Эрида — богиня раздора и хаоса. И лишь Арес — бог войны, самый старший среди детей Геры, воспринимает Диониса, как равного себе, и не испытывает к нему ненависти. Он редко бывает на Олимпе, но когда он навещает свой дом и родных, он обязательно отыщет Диониса и проведёт с ним время, как с младшим братом. Сестры и мать Ареса не редко ему за это предъявляли, но стоит над крышей Олимпа зазвучать раскатам грома, как все змеи резко прикусывали свой поганый язык. Арес никогда не стеснялся называть Диониса своим братом, и я вижу, что с виду грозный, облачённый в золотые доспехи, бог искренне любит Дионисия. Помню, был случай, когда Эрида начала унижать Диониса, называя его чужаком и грязнокровкой, совершенно не стесняясь других олимпийских богов. Зевса тогда не было на Олимпе, но был я, Аполлон и Арес. Последний подошёл в последний момент и вступился за брата так, что его громкий крик гнева пронзил не только Олимп, но и мир людей в виде извержения вулкана. Никто не пострадал, но страху это явление навело знатно. Все его сестры и ухмыляющаяся мать побелели на глазах и отстали от Диониса, а свою младшую сестру Эриду Арес заставил прилюдно извинится перед оскорблённым полубогом. Дионису её извинения были не нужны, он посмотрел на богиню, которая склонила перед ним голову под силой брата, после чего ушёл в свои сады, где проводил большую часть своей жизни. Смотрел он на сводную сестру, кстати, не с обидой или ненавистью, а, скорее, с грустью, чем очень удивил всех нас. Меня и Ареса распирала ярость и злость, а самому Дионису, казалось было, всё равно. Ни один мускул на его лице не дрогнул, ни одно слово не сошло с его уст, он лишь молча послушал, что о нём думает его сестра, и молча ушёл. Следом за братом последовал Аполлон, а я, злобно зыркнув на Геру, ушёл к себе в подземный мир, дабы продолжить свои дела.  — Дядь, ты чего там задумался? — я врезался в спину племянника, что и вывело меня из раздумий. Дионис смотрел на меня, изогнув бровь, а я стал быстро думать над тем, что ему ответить.  — А! Да так, просто думал о том, что будет, когда год закончится. — это первое, что пришло мне в голову. Племянник взглянул на спящую в его руках Лихнис и заметно помрачнел.  — А я вот стараюсь об этом не думать. Знаешь, я бы тут ещё на годик с радостью остался! — грустно улыбнувшись, Дионис прошёл к дверям на выход из мужского общежития. Я обошёл племянника и открыл дверь.  — Почему ты до сих пор не сказал Лихнис о своих чувствах? — поинтересовался я, когда мы покинули здание и направились к женской части общежития. Дионис дёрнулся, как от удара, и резко обернулся на меня через плечо с очумевшими глазами. Он не подозревал, что я его давно уже раскрыл.  — Дядь, сам-то подумай, я грек, а она скандинавка, какие у нас могут быть отношения… — взяв себя в руки, ответил Дионисий.  — Если вы чувствуете себя хорошо друг с другом, почему нет? Вы в отличии от нас, чистокровных богов, не привязаны к одному месту. — у полубогов есть одна особенность, о которой мы, Боги, можем только мечтать. Они могут спокойно находится в любой точке мира, а их деятельность совершенно от этого не страдает. Нам же вообще нельзя покидать свои места на долгое время, именно поэтому для них год здесь пронёсся за пару месяцев, а для нас год слишком большая роскошь.  — Лихнис считает меня братом, путь так и остаётся. — безрадостно продолжил племянник.  — И ты согласен с этим? — мне не верится в то, что я слышу.  — Нет, но выбора у меня нет. — проходя в открытую мной дверь в женское общежитие, ответил парень.  — Значит, будешь молчать? — перед самой лестницей Дионис замер, после чего повернулся ко мне и раздражённо рыкнул:  — Дядя! — его взгляд дал мне понять, что тема не из лучших, и я перестал задавать вопросы.  — Прости. — он выдохнул и кивнул, начиная подниматься на вверх. Я подождал у дверей комнаты, пока Дионис заносил Лихнис и укладывал в кровать. Пока я стоял в пустом коридоре, ко мне выглянул уже нормально так подросший дракон. Он вырос и уже спокойно мог упереться мне в грудь мордой. Красные отметины ярко выделялись на чёрной, как смоль, чешуе, а глаза, горящие огнём, смотрели за мной с особым интересом. Протянув руку, я ласково погладил питомца Лихнис по твёрдой коже, которая напоминала больше броню. Принимая ласки дракон уселся возле меня, прижимаясь мордочкой к моему боку. Пока Лихнис была в медпункте, его кормил Тор. Первые попытки наладить контакт с крылатым закончились тем, что громовержец подгорел, а его чёрная школьная рубашка обратилась в пепел. Мы стояли в коридоре в этот момент, и поэтому сильно удивились, когда Тор вышел из комнаты по пояс голым, хотя заходил одетым и горящей ярким факелом чёлкой. Потом дракон привык к скандинаву и уже не пытался превратить его в шашлык. Аполлон вообще не приближается к этому существу, так как чешуйчатый уже разок сомкнул на его заднице зубы и Аполлону хватило. Такой прыти и визга я от него ещё не видел. Мой племянник в один прыжок преодолел всю комнату и вышел в коридор вместе с дверью, подскочил, поставил дверь на место и покинул здание со всей олимпийской скоростью.  — Он стал спокойнее… — выходя из комнаты к нам в коридор, прошептал Дионис.  — Согласен, хотя бы не пытается укусить. — так же тихо ответил я, и мы, переглянувшись, засмеялись, вспоминая, как наш Аполлон вылетел из комнаты едва ли не со всей стеной.  — Ладно, нужно возвращаться, я спать хочу. Так, давай, иди внутрь! — это уже он сказал дракону, и тот послушно зашёл в свои владения. Закрыв дверь, мы пошли вниз, чтобы выйти из здания и отправиться к себе. Спустившись на первый этаж, я только хотел взяться за ручку, дабы открыть дверь, но Дионис резко схватил меня за руку и остановил меня. Он сделал это после того, как выглянул в окно. Я растерялся от его поведения, поэтому тихо спросил, в чём дело:  — Эй, в чём дело? — он напряжённо пригнулся и снова выглянул в окно.  — Бальдер… — Дионис выглядел испуганным. С чего вдруг?  — Что?! Где? — он прополз под подоконником и, встав с другой стороны, тихонько указал в окно.  — Вон там, видишь? Под деревом. — я выглянул из-за края и посмотрел в указанное мне место. Под деревом, освящаемый лишь луной, стоял Бальдер. Он смотрел на дерево и что-то говорил, я отчётливо видел, как он шевелит губами.  — Что он делает? — мы, как два лазутчика, наблюдали за северным богом, пока тот проводил какие-то манипуляции с деревом. Я замечал, что Бальдер стал странно себя вести, но сейчас он реально начал меня пугать, а я бог мертвых и повидал много чего ужасающего. Вдруг произошло то, от чего наши глаза полезли на лоб. Дерево в один миг осыпалось в золотой песок и развеялось по ветру. Сам же Бальдер продолжал стоять на месте.  — Ты видел? — бледнее на глазах, спросил Дионис. По его лицу выступил пот, а ноги едва стояли. Меня самого обдало потом, и теперь я, кажется понял, что значит выражение: «Холодный пот» и «Волосы дыбом». У меня весь затылок встал колом. — Дерево… Оно умерло… — выдохнул я, сглатывая ком в горле. — И рассыпалось в золотой песок… — продолжил мой племянник, опадая на пол камнем. Я отвлёкся на него, чтобы проверить, цел ли он, а потом снова выглянул в окно. — О великая река Стикс! Он идёт сюда! — я упал рядом с племянником, полностью затихая. В нависшей тишине мы отчётливо услышали шаги скандинава по песку. — Быстрее, нужно убираться от сюда! — кинул я, ища пути отхода. — Давай через окно! — указывая на впереди расположенное окно, ведущее на другую сторону общежития. Я приподнялся и выглянул во двор. — Стой, погоди, он уходит… — северянин уже не шёл в нашу сторону, он развернулся и побрёл куда-то в лес. Дионис встал рядом со мной, вытирая с лица пот, и проговорил ещё немного дрожащим голосом: — Та-а-ак! Локи, Тору и Лихнис придётся многое объяснить… — теперь я смотрел уже на него с немым вопросом. — О чём ты? — он что-то знает об этом? Если да, то какого, простите за выражение, skatá (Хера), он молчал? — Завтра расскажу, сейчас нужно сваливать, пока он не надумал вернуться… — спорить я не собирался, мне хватило нервной встряски. Вон, вся школьная рубашка промокла насквозь. — Полностью согласен… — мы тихо открыли двери и, не спуская глаз с леса, куда ушёл норвежец, дали дёру, пуская в ноги всю силу, которая только в нас была.