Изгнание из рая

Хэй опять спрятался в комнате Эмбер. Он сам не заметил, как для него это место стало островком мира и уюта. Эмбер сидела за столом над подшивкой газет месячной давности - их сегодня доставили в библиотеку - и просматривала заголовки, время от времени сверяясь со словарем. Шорох за спиной отвлек ее. Эмбер обернулась и увидела, что Хэй вертит в руках пузатую бутылку, которую она прятала за толстым томом стихотворений Киплинга. - Э, нет, - сказала она, отбирая у него коньяк. - Это не для тебя. - Почему? - Еще мне не хватало спаивать несовершеннолетних. - Что ты обращаешься со мной как с ребенком? Между прочим, физиологически ты не сильно старше меня. В логике ему не откажешь. - Что, так хочешь попробовать? Хэй не ответил - только отвел взгляд. - Ладно, черт с тобой, но имей в виду - если свалишься, я тебя в твою комнату не потащу. Будешь спать на придверном коврике. - У тебя нет коврика. - Я фигурально выражаюсь. Что за дерьмовая жизнь - даже коврика нет! Эмбер подняла полупустую бутылку, любуясь всполохами света в янтарной жидкости. - Конечно, надпись "Реми Мартен" отношения к действительности не имеет - это какой-то местный продукт, аргентинский, вернее всего, но он весьма неплох. Особенно, если не сравнивать его с оригиналом. Она взяла с полки низкий стеклянный бокал и, наполнив его примерно на два пальца, продолжила: - В коньяке главное - не алкоголь, и даже не вкус, а аромат. Поэтому коньячные бокалы делают округлыми и суженными кверху - чтобы запах не улетучивался. Сначала держишь бокал на некотором расстоянии от лица и медленно вдыхаешь - почувствуешь запах легкий и сладкий. У края бокала - уже другой, фруктовый. Она вложила бокал в его руку: - Греешь донышко ладонью - вот так - можешь взболтать его круговым движением, и маленькими глоточками пьешь... Себе она плеснула на дно чашки - другой посуды все равно не было - и подняла ее в приветственном жесте: - Твое здоровье! Хэй сделал глоток и сморщился. - Ну и как? - Гадость! - Вот видишь, - Эмбер оперативно отобрала у него стакан и осушила его в один присест, пренебрегая собственными инструкциями. *** Светловолосый контрактор стоял, напружинившись, и животным движением поводил головой из стороны в сторону, не то прислушиваясь, не то принюхиваясь. Это не было частью его силы: контуры его тела не были отмечены голубым мерцанием, и сейчас он был неотличим от человека. Опасного, тренированного человека. Хэй вжался в ствол дерева, на толстой ветке которого балансировал в пяти метрах над землей. Он не спускал глаз с противника. Сейчас тот отвернется... Контрактор отвернулся, и Хэй с силой метнул нож. Клинок воткнулся в землю - контрактор не столько услышал, сколько предугадал опасность, и в последнее мгновение отпрянул в сторону. В следующий миг на него обрушился Хэй, готовясь услышать хруст шейных позвонков под своими ладонями. Тонкий железный трос почти не замедлил падения - скорость сейчас была важнее. И все же противник сумел перекатом уйти от атаки. Едва приземлившись на ноги, Хэй бросился на него, срывая дистанцию и не давая контрактору ни полсекунды на то, чтобы воспользоваться своей силой. Сцепившись, они полетели кубарем, и каждый старался прижать противника к земле. Это удалось Хэю. Одной рукой удерживая контрактора за горло, другой он выхватил оружие. В глазах противника - таких же синих, как те, что Хэй видел в зеркале в комнате Эмбер - было выражение, которого он никогда не ожидал встретить у контрактора. Страх. На какое-то мгновение Хэй задержал руку, завороженный этим зрелищем. Кожа контрактора под его пальцами начала светиться. Хэй резко опустил нож. Хэй встал. Он был совершенно спокоен - как всегда. Только сердце колотилось как бешеное. Кровь убитого сбежала с водоотталкивающей ткани комбинезона. Хэй подошел к ручейку, чтобы ополоснуть руку. Можно было уходить. Хэй оглянулся. Светловолосый контрактор лежал навзничь, глядя в небо остановившимися глазами. Натекшая кровь впиталась в землю. Почему-то не хотелось его так оставлять. Хэй подтащил еще теплое тело к корням вывороченного дерева и, уложив в подобие позы эмбриона, кое-как забросал ветками и листьями. Убитый смотрел в темноту невидящим взглядом. Эмбер, меня тошнит от этого.