— Когда я соглашался на твоё приглашение, я думал мы будем пить что-то покрепче чая без сахара, — ворчит Кихён накладывая в свою тарелку большой кусок шоколадного торта.
— Здесь дети, какое бухло? — поднимает бровь Хёнвон и ревниво смотрит на уменьшающийся в размерах торт.
Все разом поворачиваются в сторону Момо, которая молча поедает свой кусок и не обращает на взрослых никакого внимания. Ей вообще, кажется, всё равно на то, что сегодня у неё день рождения. Вонхо тяжело вздыхает, ведь он так старался сделать ей настоящий праздник. Но, видимо, дочь вся в него пошла. Он никогда не отмечал этот день, да и за праздник его вовсе не считал. Это была его личная вендетта, и Вонхо никак не ожидал, что его неприязнь перенимет дочка. Она ведь ребёнок, и должна с нетерпением ждать этого дня.
— Кажется моя дочь сломалась, — шепчет Вонхо, оглядываясь на своих друзей. Он пригласил их, потому что из детей некого было приглашать, а праздновать вдвоём за эти годы слишком приелось.
В груди ныло от осознания того, что у Момо нет друзей. Она одинока. И, к сожалению, Вонхо никак не может помочь. Да и она сама по-прежнему отмалчивается, предпочитая говорить на эти темы исключительно с Чангюном.
— Слишком взрослая для своего возраста, — соглашается Шону, единственный, кто не притронулся к праздничному торту. И вообще он согласился только из-за Кихёна, который в добровольно-принудительном порядке попросил составить ему компанию. Шону абсолютно не умел вести себя с детьми — это факт. Своим внушающим видом он пугал детишек, на глаза которых сразу наворачивались слёзы при его приближении. После особо впечатлительных детских истерик, Шону прекратил все попытки наладить контакт с этой капризной частью населения.
— Ей просто неуютно в компании взрослых дядек, — с набитым ртом заявляет Кихён.
— Может не будем говорить о ней так, словно её здесь нет? — Хёнвон принимает вызов Кихёна и дальше в разговоре они не участвуют, на скорость поедая торт. Вонхо и Шону с интересом и толикой отвращения наблюдают за этим противостоянием. Лица измазаны, рты забиты до отвала, но упорству этих двоих позавидует любой спортсмен.
Вонхо смеётся, когда парни пытаются всё набитое пережевать. Если бы ему пять лет назад сказали, что он и компания будут сидеть дома, пить чай с тортиком, он бы покрутил пальцем у виска и послал сумасшедшего нахуй. Неужели это и есть взросление? Когда желание выспаться превышает желание кутить всю ночь напролёт?
— Ничья, — выносит свой вердикт Момо, которая взяла на себя роль судьи этого поединка.
В дверь звонят.
— Ты кого-то ещё звал? — Хёнвон пытается оттереть пятно крема на своей толстовке, делая этим только хуже.
Стоп, разве это не моя? Вонхо с грустью смотрит на предмет гардероба и понимает, что толстовку уже не спасти.
К чёрту, пусть сам теперь носит.
— А ты открывать не торопишься, — хмыкает Чангюн, по-хозяйски обходя вставшего в дверях Вонхо и проходя в общую комнату.
Даже обувь не снял!
— А ты я вижу уже прописался у нас? — кричит тому вдогонку, виновато глядя на соседку, замершую в конце коридора. — Извините, мы тут день рождения празднуем.
Вонхо поспешно закрыл дверь, не желая вступать с этой девушкой в беседу — она его пугала. И, вроде, бы красивая, дружелюбная и приветливая, но было что-то в ней отталкивающее, он не мог объяснить причину своей неприязни.
Когда он вернулся с ещё одной чашкой чая для Чангюна, атмосфера в комнате претерпела колоссальные изменения. Больше не было неловкого смеха и выдавленных через силу улыбок, смеялись все искренне — кроме Шону конечно, он просто спрятался за чашкой чая.
Но я-то знаю, что ты умеешь улыбаться!
Воспользовавшись тем, что все были увлечены очередной историей Чангюна, Вонхо украдкой рассматривал его. Этот парень умел находить общий язык. Сколько ему понадобилось времени, чтобы растормошить унылую «вечеринку»? Пять минут, что заваривался чай? Впечатляет. И как Вонхо раньше не замечал этого? Чангюн ведь и не плохой парень вовсе, а он так грубил ему вначале. Самому теперь стыдно от своих поступков. Как не пытался он себя оправдать, получалось не очень.
Момо улыбалась, обнимая плюшевого Гутедаму*, видимо, подарок Чангюна. Вонхо впервые не воспринимал его близость к Момо в штыки. Теперь это казалось более чем правильным.
***
Хёнвон был крайне возмущён, ведь вещей Чангюна в его квартире с каждым днём становилось всё больше. Началось всё со сменной одежды, которую тот «случайно» забыл у них, и всё никак не мог забрать. Постепенно появилась его личная кружка, полотенце, и даже зубная щётка. А беспорядка стало в два раза больше, ведь Чангюн оказался таким же грязнулей как и Вонхо!
Хёнвон откровенно не понимал, что парень забыл в его доме.
Давайте ещё и Шону с Кихёном позовём! Чего мелочиться?!
Его квартира и так свинарник, который он не успевает убирать, так ещё и готовить вдвое больше нужно.
На них продуктов не напасёшься! Стало привычным делом готовить и на Чангюна тоже. Он регулярно наведывался в гости, не редко оставаясь допоздна.
— Между вами что-то есть? — спросил в лоб Хёнвон Вонхо. Тот непонимающе нахмурил брови, соображая, кого тот имеет в виду.
— Не понимаю о чём ты, — попытался улизнуть со скользкой темы. Не получилось. Хёнвон когда хочет бывает той ещё занозой.
— А то я не вижу этих взглядов, которыми вы обмениваетесь, пока, как вы думаете, никто не видит.
— Нет никаких взглядов, — врёт, ещё как есть. Он и сам заметил. Вот только не знает, что с этим делать, пытается игнорировать, но выходит плохо.
— Вонхо, ну увлёкся ты мальчиками, что в этом такого?
— Я отец, какие мальчики!
Хёнвон широко улыбается, ведь Вонхо так легко поддаётся его манипуляциям.
— В общем, либо ты переезжаешь к нему, либо съезжаю я. Не собираюсь слушать ваши стоны по ночам.
— Он просто ходит в гости к Момо, он ей нравится.
— И не только ей.
— Да и не навязывался он на ночёвки.
— Пока что.
***
Хёнвон как в воду глядел. Уже в следующий вечер Чангюн попросился переночевать у них. В горле Вонхо моментально пересохло, а голову наполнили не самые целомудренные мысли, всё-таки намёки друга делали своё дело. Вонхо всё больше думал о сексе… о сексе с Чангюном.
Стыд-то какой.
— Я могу спать на диване, хён, — продолжал тем временем парень, выглядел он слишком вымотанным, под глазами пролегли глубокие тени. Даже Хёнвона не оставил равнодушным.
— Повезло тебе, у меня были планы на эту ночь, так что никому мучиться на диване не придётся, — хмыкает он, глядя на испуганное лицо Вонхо.
Он что, собирается оставить нас одних? Ты не можешь так со мной поступить! — Вонхо старательно посылал взглядом просьбу о помощи, но Хёнвон то ли не понял его, то ли не хотел понимать. Лишь подмигнул Чангюну и, щёлкнув замком снаружи, направился на встречу с упёртым ди-джеем. Уж сегодня он точно должен согласиться!
Момо уже давно спала на кровати, а Вонхо нервно поглядывал на зевающего Чангюна. Он был чертовски мил, и в таком заспанном состоянии выглядел ещё моложе. Вонхо чувствовал себя грёбанным педофилом, потому что даже таким он будоражил его сознание.
— Так вы с Хёнвоном спите на одной кровати? — нарушает Чангюн тишину.
— Да.
— И это тебя не смущает? Спать в одной кровати с парнем?
Что за провокационные вопросы?
— Ну, мы спим под разными одеялами, — Вонхо наблюдает за тем как растягиваются губы Чангюна в улыбке. В полумраке его лицо выглядит ещё более привлекательно. И соблазнительно.
А что, если…
Прекрати об этом думать!
Но ведь он так близко, лишь руку протяни.
Нет, я сказал!
Не известно, сколько бы продлились внутренние терзания Вонхо со своими желаниями, если бы Чангюн не прервал их взгляды.
— Тогда у нас проблема, — он замирает в дверях спальни.
— Какая? — Вонхо заглядывает внутрь и осматривает растерзанное одеяло Хёнвона. Поверх этого безобразия спит Монстр. Как он мог забыть о несчастном корги, которого они подобрали, гуляя по парку? Этот гадёныш оказался чертовски неуправляемым и гиперактивным щенком, который не поддавался дрессировке, но был слишком очаровательным, чтобы рука поднялась отдать его в приют.
— Кажется, мы спим под одним одеялом.
