Tribetale: Из верхнего мира

      Могучий кедр на холме Холодных Земель этим летом должен прорасти через половину тысячелетия — говорил Янтарный Панцирь. Азгор не был уверен, насколько хорошо сказитель чувствует настоящее. В его глазах часы пролетают в секунду и сворачиваются в один день целые года… Так бывает, когда живёшь очень долго — Мудрый Рог знал это на собственном опыте.       Может хозяин хвойного леса куда старше. И все поколения эботтов — что сойка, устроившаяся передохнуть среди многолетней кроны. Птица вспорхнёт, и северное древо позабудет о ней. Всё проходит. Ничто не вечно.       Но забудется ли её песнь?       Этот исполин на протяжении многих лет осыпался на мох тяжёлыми от семян шишками; истекал вдоль чешуйчатой коры целительной живицей; служил приютом птицам и зверям; в посуде, сделанной из его древесины, долго не прокисало молоко… Но самое ценное, что он дарил — свой резонанс.       По кедровым ветвям вырезали пимак.       Племя Мудрого Рога охотнее откажется от физического насыщения, чем от песен и танцев, которые, подобно самой земле, наполняли силой дух.       И Земля-мать наслаждалась этой музыкой. Не нужно хвалебного гимна, не нужно просьб о хорошем урожае, но простая песнь — вот, что заставляло её произрастать и наполнять плоды соками. Пимак был посредником, через который эботты беседовали с землёй и с сердцами соплеменников.       Из ветви кедра, пережившего пятьсот зим, выйдет особенный пимак. А из него зазвучит особенная музыка. Азгор дотронулся до твёрдой коры, закалённой вечной стужей, и прочувствовал пульсацию дерева — ритм зарождающейся песни.       Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.       Или это был топот?..       Мудрый Рог обернулся. Его сын бежал, нисколько не ёжась от зябкого воздуха, а вот человеческая девочка вприпрыжку неслась за ним, стараясь как можно реже наступать на влажную землю. Привыкать быть босоногой ей придётся долго.       У кедра дети сбавили шаг. Глаза Азриэля светились от любопытства — восторженному взору наследника вновь открылись сизо-туманные просторы Холодных Земель. Он впервые добрался сюда без сопровождения взрослого. В сыром воздухе дрожали очертания высокой травы, вперемежку с кустарниками и редкими, но по-настоящему исполинскими деревьями. Прохладный ветер распространял запах смолистых игл, а где-то далеко над болотами звенела стая мошкары, готовая наброситься на незадачливого эботта, не обработавшего себя хвойной мазью.       Спутница Азриэля выглядела смирной. Мудрый Рог и не сказал бы, что вчера она набрасывалась на него с ножом.       — Ты замерзла? — спросил вождь, когда девочка стала как бы невзначай растирать себе плечи.       Взглянув на Азриэля, которому стужа была нипочём, Кара сразу же выпрямилась и, мотнув головой, до скрипа сжала зубы. Улыбаясь, Мудрый Рог покрутил древко посоха.       — Не нужно стыдиться. Пока ты не принадлежишь этой земле, она не может согреть твои ноги, как согревает наши.       Азгор стянул с себя одну из накидок и накрыл острые плечи дикарки. Под весом тяжёлой ткани девочка согнула шею, но желанное тепло придало сил, чтобы держать спину ровно.       — Отец, что нужно сделать, чтобы Кара стала частью племени? — громко вступил Азриэль, хоть его голос и дрожал от еле скрываемого волнения. Вождь наклонил голову, переводя на маленькую скво взгляд, скрытый под косматыми бровями.       — Кара, значит… — повторил он. — А я вождь эботтов — Азгор Мудрый Рог.       — Я знаю, — без тени хвастовства ответила та и, к удивлению мальчика, протянула Азгору ладонь. Безотрывно смотря в её серьёзные глаза, вождь повторил жест. Крупная лапа с когтями, твёрдыми как камень, прикоснулась к человеческой руке.       — Так приветствуют люди? — поинтересовался Мудрый Рог, когда Кара сжала его сухие пальцы. Смущение в тот же миг взяло её за горло. Из-за Азриэля девочка подумала, что так приветствуют эботты!       — Да, — не моргая солгала она. Не хотелось оказаться в неловком положении перед вождём.       Рассуждая о человеческих традициях, Азгор смотрел на лапу, которой совершил рукопожатие, а затем перевёл взгляд на остроконечный лес под холмом.       — Значит, юная скво хочет жить с эботтами… Это хорошо. — Вождь задумчиво провёл когтями по волнистой бороде. — Но это и печально. Значит, одна осталась. Значит, нет места, куда бы ты могла вернуться.       Загудел ветер и тут же затих, принеся на хвосте звонкую трель красношейки.       — Племя Кары… — начал Азриэль.       Девочка обернулась и пронзительно посмотрела на друга. Тот замолчал, и только потом еле слышно добавил:       — Мы же хотели рассказать…       Кара нахмурилась. Да… Они договорились.       — Так нужно, — ещё тише произнёс наследник.       — И расскажу, — ответила она так, что услышал и Азгор. А затем девочка весомо добавила:        — Сама.       Дикарка поделилась с Мудрым Рогом своей историей. О краже вампумов, о гибели соплеменников, об удивительном богатстве эботтов, о том, что произошло бы, приди она на эту землю в сопровождении людей Красной Глины… Азриэлю по-прежнему было страшно представлять такой исход, но вместе с тем он испытывал глубокое удовлетворение от честности, с которой его подруга вела рассказ.       Когда Кара закончила, она высоко держала голову и смело смотрела в лицо вождя.       Некоторое время Азгор лишь расчёсывал бороду, в густоте мыслей переваривая сказанное. Ожидание ответа казалось невыносимым, но Азриэль знал, что в этом и есть главная мудрость отца — думать над словами. Мир слышит и слушает чужие речи. Течёт по ним, скользит, точно Великий змей. Сильны слова, сказанные с уважением к слушающим. И меняют они судьбы.       — Удивила тебя наша земля, юная скво? И мы будем рады удивиться тебе.        Его ответ звучал так тепло, что Кару согрело вмиг. Девочка поняла, что хочет довериться вождю эботтов так же, как Азриэлю. Большой, надёжный словно каменный утёс, он сделал шаг, опираясь на кедровый трезубец. Изгибистые и крепкие рога в золотых волосах отражали туманы небес. Азгор обернулся к дикарке.       — Мне нужно говорить с тобой наедине.       Дети переглянулись; от душевного трепета заплясали в глазах девочки яркие блики. Снова загудел ветер, обдувая кору кедра и резонируя в её трещинах. Это пробрало Азриэля до мурашек. Север поёт! Мальчик улыбнулся вслед подруге, когда та устремилась за отцом.       Догнав Азгора, Кара зашагала рядом, пытливо всматриваясь в массивный профиль и витые рога. «Тяжёлые…» — подумала девочка и невольно восхитилась статью вождя эботтов. Мох щекотал ступни. Идти было приятно, хотя и так же холодно. Могучая грудь Азгора поднималась, вбирая освежённый хвоей воздух. Под ритм его дыхания погружался во влажную землю посох-трезубец. Веяло прохладой, мысли очищало от душных волнений, даря лёгкость всему телу.       Послышался на плечах шорох перьев. И будто полыми стали кости… Взлететь бы, оторваться.       Запеть, как красношейка.        — Люди сильные. Намного сильнее эботтов, — вдруг начал вождь. — Мы не можем без нашей земли. Умираем, рассыпаемся. А человек умеет ходить там, где никто раньше не был. И те места покоряются его воле… У его ног вся твердь и все воды.       Говорил Азгор негромко, но голосом ясным и глубоким, поэтому прочие звуки Холодных Земель вдруг исчезли для слуха Кары. Девочка затаила дыхание.       — Ты видела, что среди моих соплеменников есть эботты, похожие на людей. — Вождь опустил взгляд на скво, и та кивнула. — Всё потому, что их дух по силе близок твоему.        Дикарка моргнула.       —  Не равен, но близок, — размеренно добавил предводитель. — Чем больше тело эботта походит на человеческое, тем мощнее заряд его сердца, Кара.       То, как Азгор повторял имя девочки, вселяло в неё необъяснимую уверенность. Она будто заново осознавала себя. Привычное имя из двух слогов стало переплетением тугих корней, под которыми щебечут подземные воды.       Кара. Кара. Кара.       Они текут и текут, качая каплями тонкие отростки. Делая их всё крепче и крепче… Девочку на миг погрузило в тихую прозрачную глубину. Тело окутала прохлада чистого ручья, незнакомого с застоем и пылью.       Кто она?..       Но речь Азгора снова вернула в настоящее.        — Мой сын станет сильным вождём. И верным другом. Однако ты всегда будешь сильнее.       Мудрый Рог повёл головой в сторону кедра. Туда, где стоял Азриэль.        — Направляй его своей силой на путь, который считаешь нужным.       Кара ничего не сказала и даже не кивнула, хотя очень хотела. Предводителю эботтов было достаточно её взгляда. Так чутко будут смотреть только глаза того, кто вникает в суть вещей. Кара всё понимала.       — Хорошо. — Довольный вождь развернулся и продолжил шаг. — И мне твоя помощь понадобится.       — Моя? — высоким голосом переспросила удивлённая девочка.       — Ты сказала, что твой народ побежден племенем, которое вы собирались захватить, — мягко пояснил Мудрый Рог. — И что это племя недалеко.       — Я шла, не разбирая дороги… — призналась Кара, от волнения перебирая мох пальцами ног. — Но да. Должно быть недалеко на юге.       Проблеск света над войлоком туч на секунду отразился в гриве Азгора. И в Холодных Землях бывает Солнце.       — Прошёл век, с тех пор как я видел человека в последний раз, — продолжал вождь. — Дорогу к Эботт никто не мог отыскать. Но теперь людей всё больше, и они неизбежно приближаются к нашей земле. Тебе больно от того, что чужое племя унесло жизнь твоего народа, но, юная скво, я хочу тебя попросить о самом важном.       Кара напряглась от щемящего чувства в груди.       — Ты рассказала — если бы выжили люди Красной Глины, не стало бы и нас.       Девочка кивнула, хотя внутри её раздирало от противоречий.       — Те люди невольно защитили эботтов, — заключил Азгор, и сердце Кары вмиг сжалось.       — Да, — согласилась дикарка, сжимая зубы.       Азгор молчал, давая ей время.       Она вновь подняла глаза, когда почувствовала, что выдерживает эту правду. Кара не предатель. Невозможно предать то, чего уже нет.       Есть удивительная земля. А чудища, живущие на ней, спасли Кару.       «Прошлое — за тобой, будущее — далеко впереди, настоящее — в тебе, и оно не лжёт», — так говорил суровый народ Красной Глины. И дикарка отдаст предкам последнюю дань уважения, доверившись настоящему.       — Научи меня человеческому языку, — с достоинством произнёс Мудрый Рог. — Я знал вашу речь, но, встретившись с тобой, понял, что время всё изменило, а часть моих знаний и вовсе стёрло.       Сказав это, Азгор улыбнулся маленькой скво так по-простецки, словно был не вождём целого народа, а близким другом Кары. Девочка и сама не сдержала улыбки. Когда она задумалась о людях, мысли мгновенно перестроило на родной язык. От этого странного чувства дикарка пришла в большое удивление.       — Не всякая мудрость выдерживает испытание годами, Кара. Не забывай освежать знания, иначе станешь как я. — Вождь, кажется, подмигнул и продолжил: — Объединившись с соседом, мы обезопасим Эботт от очередного вторжения. Но, чтобы договориться, мне нужно знать человеческий язык. И моему наследнику тоже… — Мудрый Рог снова повернулся к девочке, спросив: — Сколько ты живёшь, Кара?       Та посмотрела вверх и неуверенно произнесла:       — Эта зима была одиннадцатой, кажется…       — Ещё пять, значит… — пробасил Азгор. — Есть время. К шестнадцатой весне я научу Азриэля выходить. А затем и вы получите Имена.       — «Выходить»? — Наблюдательная Кара заметила, как по-особому предводитель произнёс это слово. Она с любопытством посмотрела туда, где стоял её друг. Закрыв глаза, Азриэль прижался ухом к кедровому стволу. Мудрый Рог проследил за взглядом девочки и остановился. То ли он не услышал её вопроса, а то ли решил не отвечать. Вождь стукнул трезубцем по земле, и Кара ощутила вибрацию под ногами.       — Пусть Эботт услышит твоё решение. Говори.       В груди забилось сильнее, а в стопах запульсировало, вторя ритму сердца. Сокращаясь, приливы невидимых и тёплых волн расходились по телу. От пяток до макушки и обратно. Кару слегка шатнуло, но повинуясь Азгору, она всё же смогла отчётливо произнести:       — Я хочу быть здесь. И помогать эботтам. Как своему племени.       Куда-то меж рёбер вонзилось невидимое копьё… Кара согнулась и тихонько застонала, хотя боли и не было. Но в глазах вдруг стало очень горячо — закапали человеческие слёзы на мох.       Всё было по-прежнему.       И всё стало абсолютно другим.       Кара собралась, привыкая к новому чувству. Чтобы Азгор ничего не увидел, она сморгнула оставшуюся влагу, не поднимая головы. Но твёрдая лапа предводителя уже проводила по её спине.       Так сложилось, что в племени Кары все девочки принадлежали матерям, а все мальчики — отцам. И хотя каждый ребёнок всегда знал, от чьей крови он появился на свет, родители были у всех общие. Племя жило одной семьёй. Женщины тоже принимали участие в сражениях, поэтому Кара научилась хорошо драться. Но ни одна девочка Красной Глины не знала ласковой руки отца. Поэтому, пока Мудрый Рог утешал маленькую скво, та чувствовала себя неловко.       — Тебе плохо? — спросил вождь.       Кара вздрогнула. Пускай здесь её слёзы не осудят, но нельзя терять достоинство перед вождём. Она сохранит лучшие качества своего народа, своей семьи, и поэтому останется непоколебимой. Тряхнув головой, Кара выпрямилась и решительно посмотрела в широкое лицо Азгора.       — Я в порядке, — произнесла она.       Кивнув с пониманием, Мудрый Рог отстранился и запустил руку в складки своего одеяния, будто что-то там искал. Вскоре он вытащил из-за пазухи овальный футляр с густой бахромой по краям. Когда вождь опустил его в ладони девочки, та вновь восхитилась богатством чудищ.       — Человеческому телу не нужно быть связанным с землёй, чтобы жить. — объяснял Азгор, пока маленькая скво с благоговением развязывала подарок. — Но чтобы ты стала частью нашего племени по-настоящему, Эботт нужно слышать ритм твоего сердца. Открыв его, ты сможешь принимать потоки необходимой энергии.       Кара опустилась на землю и развернула футляр. По телу пробежала приятная дрожь, когда дикарка коснулась высокого обода, по краям расшитого алым бисером. Не веря собственным глазам, она благоговейно провела пальцем по вышивке.       — Люди ещё носят такие уборы? — спросил Азгор, не без удовлетворения отметив блеск в глазах девочки. — Век назад носили.       Кара поднялась, разворачивая основу для венца. Ветер заиграл с длинным шлейфом, на котором тут же затрещало множество плотно расположенных друг к другу стержней, и дикарка не смогла даже посчитать, сколько перьев можно будет закрепить в них. Заболтались над землёй суконные ленты, украшенные сложным орнаментом и россыпью драгоценностей.       Сверху и по бокам шлейфа торчало несколько длинных перьев под цвет платья девочки. И хотя венец был собран не полностью, всего этого было достаточно, чтобы вызвать из уст маленькой скво восторженный вздох.       Мудрый Рог с улыбкой наблюдал за тем, как Кара натянула очелье на лоб и лёгким движением накинула на плечи височные ленты, концы которых болтались теперь у тонких щиколоток — настолько длинным был венец, сделанный эботтами для человеческой дочери.       Сейчас она взаправду слышала шорох перьев на плечах… Накидка Азгора упала в мох.       — Вижу, тебе по душе подарок, — заключил вождь. — Это хорошо.       Дикарка снова ничего не смогла сказать. Она получила право носить настоящий венец из перьев от самого вождя, и это отняло у неё дар речи. Однако беседа с предводителем не закончилась.       — Этот убор я дал тебе не для красоты, Кара. — Азгор заговорил серьёзнее. Девочка от неожиданности бросила рассматривать вышивку на ленте и захлопала ресницами.       — Он поможет тебе сблизиться с племенем и с Эботт. За добрые и полезные дела получишь от жителей нашего народа по перу. И чтобы обрести Истинное Имя, ты должна заполнить стержни венца к своей шестнадцатой весне.       Условие было ясным, но резкую Кару задела одна неопределённость.       — Как же я различу, какие поступки для вас хорошие, а какие нет?       — Никто не запрещает тебе ошибаться, — добродушно рассмеялся Азгор. — Только так ты сможешь обозначить границы правильного.       Он склонил шею и прижал ладонь к груди, и тёплое сияние осветило её на мгновение. Подобно кругам на воде, мягкие волны пробежались вдоль этого света, гипнотизируя Кару. Но свет исчез так же быстро, как и появился, а в когтях вождя эботтов оказалось алое перо с белой рябью, гибкое и прочное.       — За то, что ты была честна перед моим сыном. — Мудрый Рог передал перо девочке.       Кара осторожно приняла подарок и закрепила его на стержне у правого уха. Она покружилась, всё смотря за плечо, любуясь шлейфом и колыханием узких перьев.       Вдруг юная скво остановилась и обернулась к Азгору.       — Меня не накажут за воровство корзинки? — спросила дикарка даже с любопытством. Кара не боялась ивовых прутьев: за частое непослушание пришлось сполна отведать их хлёстких ударов, но даже это не смогло усмирить непокорный нрав. Удивляло, что Мудрый Рог до сих пор ничего не сказал об этом проступке, за который у людей Красной Глины лишали еды на несколько дней.       — А вот об этом тебе стоит поговорить с Бусинкой Водоёмов, — многозначительно ответил вождь и направился в сторону холма. Девочка в замешательстве пошла следом.       Азриэль отстранился от кедрового ствола и заметно оживился, когда увидел, что отец и Кара поднимаются к нему.       — Кара! Кара! Это дерево поёт, представляешь… Ого!       Обратив внимание на великолепный венец, украшавший голову девочки, наследник в восхищении раскрыл глаза.       — Какой красивый… — только и выдохнул он, безотрывно наблюдая, как от ветра развеваются цветные перья. Кару обуяла большая гордость.       — Хах! Это он ещё не собран, а вот когда мне будет шестнадцать… — Она поправила пёрышки словно причёску и вздёрнула подбородок, довольно смотря на мальчика. Тот улыбался, а затем, сперва поколебавшись, осторожно взял Кару за запястье и повёл к дереву.       — А я вот что нашёл… Послушай!       Наследник эботтов прижался ухом к стволу, заулыбался и перевёл на подругу глаза, полные ожидания. Но на лице дикарки отражалось лишь недоумение.       — Что слушать?       — А ты не слышишь? — огорчился маленький вождь. — Кедр поёт!       Каре не нравилось не понимать, поэтому она озлилась.        — Как дерево может петь, если у него нет ни рта, ни ушей? И зачем ему вообще петь?       Растерянный Азриэль посмотрел на вождя, что всё время наблюдал за детьми. С нескрываемой надеждой мальчик спросил:       — Отец, ты ведь слышишь?       Но Мудрый Рог покачал головой. Сложив руки на груди, Кара с удовлетворением заключила:       — Я же говорила. Деревья петь не могут.       — Но это поёт! — с жаром перебил Азриэль, хотя и тут же смутился. — Я слышу…       — Ты просто хочешь удивить меня. — Кара с напускным легкомыслием на лице вновь поправила убор. — И поэтому обманываешь.       Её равнодушные слова глубоко уязвили юного вождя. Он отпрянул от кедра и нахмурился так сильно, что девочка замерла. Его высокий и пока что детский голос зазвучал неожиданно грозно:       — Я никогда не обманываю.       Девочка в сомнении наклонила голову. Она никак не верила в поющий кедр, но что-то во взгляде друга заставило отнестись к его словам серьёзнее.       — Если мы не слышим или не видим чего-то, — плавно вступил Мудрый Рог, — это не значит, что этого нет.       — Но ты ведь тоже не услышал… А твои чувства самые сильные в племени! — с печалью в голосе возразил маленький вождь. Азгор опустил лапу на его плечо и произнёс:       — Значит, ты услышал то, что не услышал даже я.       Лицо мальчика изменилось. Брови больше не хмурились. В глазах больше не сверкала уязвлённая гордость. Сын кротко кивнул отцу, хотя сердце в груди заходилось в безумной пляске — настолько Азриэля обрадовало заключение Мудрого Рога.       Виновато переступая с пятки на носок, Кара наблюдала за мальчиком и думала над тем, что Азгор говорил про его силу.       И про силу самой Кары…       «Направлять Азриэля»? Под этим вождь уж точно не имел в виду так легко сомневаться в словах друга. Нужно быть внимательнее в следующий раз, тем более что наследник эботтов не из врунов. «Ему же тяжелее», — рассуждала дикарка. Бесхитростность — тоже плохо.       Кара поняла, что станет уравнителем для беззаветной честности Азриэля.       А Мудрый Рог решил, кому вручить новый пимак.

***

      — Прежде нужно навестить Маму Ториэль. Заодно покажем найденные ягоды.       — А может к Бусинке вообще не пойдём?.. — буркнула Кара, хотя и знала ответ.       — Ты же сама сказала, что отец посоветовал поговорить с ней! — воскликнул Азриэль и почесал затылок в нахлынувшем смущении. — Извинимся. Это ведь была её работа… А ты обратила её в пыль.       Маленькая скво опустила глаза. За этот короткий день чувство неудобства уже несколько раз продувало ей душу, что было крайне непривычно для дикарки, редко мучимой совестью. Тем не менее Кару питало сильное желание стать с эботтами одним целым. Она понимала необходимость разговора с пострадавшей крольчихой.       — Почему называешь свою маму так? — спросила Кара, отвлекаясь от тревожных мыслей. — Азгора ты зовёшь просто — «отец».       — Нет. Иногда я обращаюсь к нему и «вождь». Хочу чувствовать его уважение, не только потому что он мой папа, — ответственно произнёс мальчик, раздвигая заросли душистой гречихи. — А Маму Ториэль…       Наследник промычал в задумчивости и даже замедлил ход. Кара, шагающая широко и резко, чуть было не врезалась в него.       Но ни одного разумного объяснения дополнительному имени Негасимой Лучины не нашлось. Юный вождь лишь пожал плечами, продолжая путь.       — Все, кроме отца, зовут её так, — бросил он.       — Это глупо, — заметила девочка. — Она же не всем эботтам мама.       По спине Азриэля пробежали мурашки. Зная особенную, порой даже слишком сильную заботу Негасимой Лучины о соплеменниках, в частности о детях, слова дикарки можно было бы смело оспорить. Азриэль не стал, лишь улыбнулся. Пусть Кара сама во всём убедится.       Дети миновали злаковое поле. Лапы слегка саднили от частых прикосновений к жёстким колосьям, но мальчик намеренно шёл впереди Кары, чтобы она не поцарапала пальцы.       Глазам предстала по-настоящему широкая равнина, разделённая на секторы, в которых трудились эботты — Разнотравье. И не возвышайся впереди гора Истока, густо проросшая зеленью, маленькая скво решила бы, что равнина не имеет ни конца, ни края.       Открытая местность донесла эхо голосов, и девочку на мгновение втянуло в неустанную работу на посевах. Лёгкая рука ветра рассыпала горсти плодородного чернозёма — мнимый дом семян, через который они вскоре прорвутся. Всё стремится вверх и только вверх, пока оно живо. И хотя поверхность тяготит, но даже Кара будет расти. Однажды она станет ближе к куполу небес. Намного ближе, чем сейчас. Почти что сможет дотронуться до облаков…       Искры поднимаются от огня к звёздам. Брызги отлетают от водопада как можно выше. Даже эботты появились из чрева земли, точно ростки семян, которые руки народа сажают в эту же почву…       — Эй, Кара! Ты чего?       Азриэль помахал ладонью перед её глазами. Девочка часто заморгала и тряхнула головой. Очередное наваждение отступило, оставив после себя лишь недоумение.       — Ты какая-то рассеянная. Устала? — участливо спросил мальчик.       Нет, Кара не чувствовала усталости, но испытывала ужасно непривычную отрешенность от внешнего мира. Внимание ослабло, что тревожило её инстинкты. Хотя и их тоже слегка притупило. Вдруг девочка ощутила мягкое прикосновение к плечу и обернулась.       Позади стояла приземистая женщина с косами короткими, но густыми и чёрными, что сама ночь. В её лице читались почти девичья красота и достоинство взрослой женщины. Добрая улыбка играла на белых губах, но клыки всё же оставались заметными. Взгляд Мамы Ториэль был полон всеобъемлющей нежности и доверия, от которого Каре на секунду стало даже неловко. Она ещё не знала, что Негасимая Лучина смотрит так на всех.       — Простите, дети, я немного подслушала вас, — виновато хихикнула жена вождя, а затем осторожно коснулась перьев на венце Кары. — Какая ты красивая в этом уборе… Но тебе удобно? Очелье не давит? Может поэтому рассеянная стала?       Она посмотрела на сына, но Азриэль отвёл глаза. Хотя он давно привык к странностям Мамы Ториэль, стоило, наверное, предупредить о них и Кару. На все вопросы та отвечала отрицательно, мол, и венец удобен, и очелье не давит, а рассеянной стала потому, что посещают странные видения.       — Это Эботт с тобой знакомится, девочка, — улыбнулась Негасимая Лучина и накрыла ладони Кары своими лапами, что, кажется, были больше и пушистее, чем у Азриэля. — Не бойся, ты привыкнешь. Такие видения говорят, что ты ловишь ритм нашей жизни. Это очень хорошо.       — Так земля и правда живая… — прошептала дикарка, чем вызвала возмущение у наследника эботтов. Он так старательно рассказывал легенды племени и до этой секунды был абсолютно уверен, что Кара воспринимала всё всерьёз.       — Ты ещё сомневалась?!       — Тише, Азриэль, — мягко осадила его Мама Ториэль и снова обратилась к Каре. — Да, моя маленькая, Эботт живая. И добрая, и заботливая. Она тебя полюбит.       Словно подтверждая эти слова, что-то снова запульсировало под ногами юной скво, и та охнула от удивления. Негасимая Лучина зажмурилась и легко рассмеялась.       — Мама, а мама, смотри! — обратился к ней Азриэль, спешно расстёгивая котомку на бедре. — Я нашёл это на месте, где Кара упала. Ты видела такое?       Он переложил виноградины в ладонь Мамы Ториэль и с интересом посмотрел в её глаза — мама знала все растения!       Однако Негасимая Лучина нахмурилась и склонилась над чёрными плодами так близко, что волосы почти скрыли её лицо. Кара увидела, что и у жены вождя есть небольшие рожки.       — Они даже пахнут Карой, — продолжал мальчик. — Я не пробовал, но мне кажется, что это съедобно.       — Я тоже так думаю, — согласилась женщина. — Но пусть сначала Глубокая Ладонь посмотрит — будет спокойнее. — Она спрятала виноградины в карман и взглянула на девочку. — Плоды могли появиться от твоей крови. На этой земле случаются разные чудеса.       — У меня будут собственные ягоды?! — оживилась дикарка, подпрыгнув на месте. Склонив голову, Мама Ториэль мягко произнесла:       — Я же говорила, что Эботт полюбит тебя.       — Кара, а если их можно будет есть… — Азриэль в смущении провёл коготками по мягкой траве. — Ты поделишься?       Девочка хмыкнула. Ей было нисколько не жалко, но это не помешало ей немного подразнить маленького вождя.       — Я подумаю. Может и поделюсь… — протянула она. — Землянику-то ты от меня скрыл, поэтому доля будет значительно меньше.       Мальчик даже поперхнулся от удивления.       — Я ничего не скрывал! Эботт её спрятала, чтобы ты не переела! И вообще… — Он указал пальцем на лицо подруги, — у тебя щёки до сих пор красные!       Тут забеспокоилась и Мама Ториэль.       — Сыпь от ягод? Покажи. Чешется? Болит? Дышится как? — Не дожидаясь ответа, женщина принялась рассматривать лицо и руки девочки, а также прощупывать шею. — Череда нужна… Пойдём-ка, нарвём тебе несколько стебельков.       Азриэль, подавляя смешки, смотрел на Кару, недовольную столь рьяной опекой. Она пристально глядела на мальчика, а затем процедила:       — Вредина.

***

      Когда дети попрощались с Мамой Ториэль, было уже далеко за полдень. Азриэль беспокоился, что Бусинки Водоёмов не будет в типи. В это время эботты обычно выходили на прогулку или навещали друг друга. Кару такой исход событий устраивал вполне. Но, с другой стороны, ей было противно и оттягивать неизбежное. Не станет же она, воинственная и непоколебимая, пасовать перед женщиной с заячьими ушами и пушистыми лапками!       — Не бойся, Бусинка очень милая, — успокаивал мальчик, глядя на подругу и стараясь не смеяться. Цветки череды, наспех растолченные сильной рукой Мамы Ториэль, сняли воспаление и временно окрасили щёки юной скво в желтоватый оттенок.       — С чего ты взял, что я боюсь?! — надулась Кара, отводя глаза. — Просто неловко…       Опасения Азриэля оказались напрасными. Когда друзья подошли к жилищу крольчихи, та была дома. Лишь завидев маленьких гостей, она радостно их поприветствовала и предложила угощение. За время путешествия от Холодных Земель к Разнотравью и обратно к Ядру дети успели нагулять хороший аппетит, поэтому от морковных шариков в кленовом сахаре и чая с элеутерококком для восстановления сил сложно было отказаться. За обедом Кара скрепя сердце созналась хозяйке в краже вампумов.       — Я вышла за территорию Эботт, и корзинка превратилась в пыль… — Когда Кара закончила, она отставила чашу и опустила глаза. Почему-то у Азгора она чувствовала себя уверенней, хотя его племенной статус был куда выше, чем у Бусинки.       Женщина покачала головой и, упершись подбородком на сложённые лапки, проговорила:       — Что ж, ничего не поделаешь…       Услышав неожиданно добродушный тон крольчихи, девочка подняла на неё удивлённые глаза. Всё так просто? Никакого наказания за воровство?       Однако Бусинка продолжила:       — Работу жаль. Я делала эти вампумы долгое время, и теперь мне нечего снести на Обмен. Нехорошо, если не можешь отдать племени что-то… — Крольчиха встала, деловито тряхнула лапками и с ожиданием посмотрела на Кару. — Поэтому сейчас мы вместе соберём всё заново.       — Но я… — растерялась было девочка.       — Ничего-ничего, я научу. Вредно не будет. — Хотя голос Бусинки и звучал мирно, но маленькая скво видела, что никаких возражений женщина не примет. Она вышла из типи и вскоре вернулась с двумя корзинками, одну из которых передала Каре. Та покрутила небольшое лукошко в руках и вопросительно посмотрела на Азриэля. Прочитав в глазах подруги сильное сомнение, мальчик обратился к Бусинке:       — Я тоже хочу помочь.       — Как я могу запретить? — рассмеялась крольчиха, уперев лапки в боки. — Втроём быстрее управимся.       До самого вечера Кара вместе с Азриэлем и Бусинкой бродили по берегам у болотцев, а иногда заходили и в воду, выискивая нужные ракушки. Второе особенно не нравилось наследнику племени из-за пиявок, червячков и прочей гадости, что водится в закрытых водоёмах. Было душновато, от влаги на пальцах сморщивалась кожа, приходилось часто наклоняться и напрягать глаза, чтобы заметить в тёмном песке домик моллюска. Оглядываясь на дикарку, которая неожиданно сильно увлеклась работой и наполнила уже половину лукошка, Азриэль подавлял противное чувство и внимательно осматривал воду.       Брызги разлетались во все стороны из-под ног бегущей Кары. Испугавшись топота, пиявки спрятались, а червячки зарылись поглубже в песок. Как заведённая, дикарка скакала у кромки воды, смело запускала руку в путаницу ила и торжествующе восклицала, обнаружив несколько ракушек в вытащенной горсти. Конец её венца вмиг испачкался, но грязь мало волновала девочку.       — Слишком далеко не заходи! А то угодишь в топь, — предупреждала Бусинка, довольная энергичностью маленькой скво.       Корзинки наполнились, и сборщики вернулись к типи крольчихи. Умыв руки и ноги в ледяном ручье, они уселись в круг и принялись вычищать моллюсков на листы гигантского лопуха. Затем Бусинка стала учить детей шнуровать украшение.       — И у вампумов есть свой язык. Связывая раковины особенным образом, можно оставлять целые послания… — Женщина в задумчивости согнула ушко. — Слыхала я, что человеческие племена так скрепляли договоры о перемирии или объединении.       Кара сглотнула комок в горле. Люди Красной Глины к подобным вещам не прибегали… Насколько она знала, они отправляли вампумоноснца для объявления войны.       — А мы можем оставить свои послания? — спросил юный вождь, и Бусинка улыбнулась:       — Скажите, что хотите, и я покажу, как расположить ракушки.       Азриэль открыл было рот, но Кара опередила его.       — «Я твой друг»! — с жаром выпалила она и широко распахнула глаза, удивившись своей несдержанности.       Её народ жил не так…       Нападение. Раздор. Кровь, льющая из поверженных тел. Риск. Жёсткое воспитание. Ни жалости, ни пощады, лишь холодный расчёт. И ничего нет важнее величия и выживания. А выживаешь только борясь.       Но бороться можно иначе.       Лапы, крылья и руки эботтов крепко держатся друг за друга…       Пока Земля-мать нашептывала Каре свою мудрость, та плела вампум как заговорённая, думая лишь об этих узелках. Выходило неловко: шнурок выпадал из пальцев, не привыкших к тонкой работе, высыпались раковины, путался их порядок, но в конце концов маленькая скво смогла сплести широкий вампум с желанным посланием.       Вампум Азриэля вышел куда аккуратнее. Он с гордостью осмотрел работу и протянул Бусинке, но та остановила мальчика:       — Вы плели для себя. Я лишь показала, как. — Крольчиха улыбнулась и приложила лапку к груди. Кара мгновенно узнала этот жест. Азгор сделал так же.       Теперь вместе с вампумом в ладонях юной скво лежало красивое голубенькое перо с алым концом.       — Спасибо за помощь, — Бусинка Водоёмов вежливо поклонилась, и удивлённая девочка повторила за ней.

***

      Возвращаясь домой, дети любовались заходящим за неровный горизонт Солнцем. Каре стало интересно поглядеть на западную часть Эботт. Она помнила рассказы мальчика про величественные водопады и алмазы в пещерах. Однако Азриэль, не спавший ночь, был слишком утомлён, чтобы вести девочку ещё куда-то. Он вдруг остановился, пристально разглядывая вампум, а затем протянул его подруге.       — Давай поменяемся! Будет так, что мы собрали их друг для друга. Тогда послание обретёт смысл.       Кара с сомнением поглядела на своё неаккуратное и слишком широкое украшение, однако юный вождь подбодрил её:       — Он будет от тебя — это главное.       Так дети и обменялись. Вампум Азриэля плотно и удобно обернулся вокруг точеной шеи Кары, а её творение мальчик застегнул на правом запястье.       — Гляди, как здорово! Я на свои лапы натянуть ничего не мог, а тут на вырост хватит.       Дикарка хихикнула и снова покрутилась, шлейфом венца чуть не задев нос Азриэля. Девочка впервые чувствовала себя такой значительной. Не потому, что на ней были богатые одежды и украшения, которые носили лишь вожди и великие воины, а потому, что Эботт принимала её. Принимала человека, чужака. А ещё Азриэль… Добрый и неуклюжий Азриэль…       Она вдруг услышала смех, детские голоса и какой-то звенящий звук. Обернувшись, Кара поспешила вперёд и вскоре увидела стайку маленьких эботтов, бросающих плетёный мяч с бубенцами. Именно его звон и привлёк девочку. Некоторое время она наблюдала и пыталась понять правила, но общее веселье заразило так быстро, что дикарка, потянув наследника за рукав, бросилась в кутерьму.       Однако Азриэль заупирался.       — Что ты! Что ты, Кара! Мне нельзя! — взволнованно и тихо пробормотал мальчик. Он боялся, что дети услышат. Маленькая скво отцепилась и с прищуром посмотрела на него:       — Почему это?       Азриэль замялся и отвёл глаза, понижая голос ещё на тон:       — Они не примут. Или будут поддаваться, чтобы не обидеть. Я же будущий вождь…       — Ты настоящий дурак! — рявкнула она и опять схватилась за его рукав. — И будущий, если сейчас же не пойдёшь со мной!       Шагая к юным эботтам, Кара ворчала так, чтобы её слышал только наследник.       — Стыд какой — стесняется собственных подданных… Эй, мелюзга! — крикнула она детям.       Те сразу же оставили игру. Весть о человеческой девочке разлетелась по всему племени, но ребятишки не ожидали, что скво заявится к ним с такой смелостью да и в сопровождении сына вождя.       — Примете? И даже не думайте отказать, иначе… — Кара подняла лапу Азриэля над головой и с преувеличенной угрозой заявила: — Вождь навсегда лишит вас земляники с молоком!       — Кара! — Мальчик вырвался. — Не собираюсь я никого ничего лишать! Не придумывай!       — Да шучу я! — Тряхнув перьями венца, девочка с вызовом посмотрела на эботта с клювом и руками, похожими на куриные лапки. — Брось мне! Ну же!       Цыплёнок переглянулся с друзьями. Его соплеменники лишь пожали плечами, но никто не возражал. Тогда эботт кинул мяч Каре. Та, подпрыгнув, поймала его и передала растерянному Азриэлю, а после со смехом крикнула:       — Попался! А мы в другой команде! Попробуй отобрать теперь.       Маленькие эботты были в восторге от заводной девочки. Не прошло пяти минут, как и Азриэль стал беззаботно играть с ровесниками. Никто не поддавался ему и никто не осуждал, а потеха придала бодрости.

***

      Появление человеческой девочки сильно переменило жизнь наследника племени. Что ни день, то приключение или воспоминание. Кара влипала в неприятности, которых Азриэль тщательно избегал. Однако с бойкой и независимой скво это было практически невозможно. Юный вождь и представить не мог, что с Карой будет так же интересно, как и опасно.       Однажды девочка решила забраться на самую высокую секвойю Эботт. Но не достигнув вершины, устала, а затем поняла, что не может слезть. Азриэль, беспокойно дожидавшийся внизу, поспешил к ней. В итоге застряли оба. Их хватились только к ночи. После нескольких часов поиска один из эботтов обнаружил спящих детей среди ветвей.       — Хэй, детвора, как вы там оказались?! — позвал он добродушно. — Когда отрастили перья, чтобы так высоко взлетать?       Кара продолжала спать как убитая, а вот Азриэль услышал и узнал этот голос. Держась за ствол, он вытянул шею и жалобно позвал:       — Са-а-анс, помоги нам…       Послышался короткий беззлобный смешок. Этот страж границ часто казался Азриэлю слишком несерьёзным, хотя и обладал внешностью, изрядно походившей на человеческую. И этим первое время даже устрашал наследника. Особенно глазами о чёрных белках…       Мальчик не знал Истинного Имени Санса. Никто не знал. Кроме Мудрого Рога, как мог предполагать наследник.       На одном из уроков у Глубокой Ладони, к которому порой наведывался и сизокожий эботт, Азриэль поинтересовался его прозвищем. Но Санс лишь пожал плечами.       — Юный вождь, ты же видишь, что я вместе с тобой хожу на занятия к нашему шаману. А ведь я взрослый эботт! — Он рассмеялся. — Я плохо учился и ничего не достиг, поэтому даже Имя не получил. Теперь брожу тут безымянный всем в назидание.       Говоря это, Санс широко улыбался. Азриэль чувствовал, что он просто шутит, но решил не донимать старшего соплеменника расспросами.       В ту ночь страж границ всё же помог детям спуститься с дерева, а затем быстро исчез в лесной тени. Кара даже не успела продрать глаза ото сна.

***

      Вскоре Глубокая Ладонь подтвердил безопасность плодов винограда, который эботты окрестили девичьей ягодой в честь Кары. Гордая скво принялась всячески изучать их. По большей части дело касалось вкусовых свойств. Она оставила виноград бродить в собственном соку, но за дневными заботами и шалостями позабыла об этом. А вспомнив, решила, что ягоды наверняка испортились.       Но никакой плесени на них не появилось, да и запах, исходивший от сока, был наоборот очень притягателен. Кара попробовала и поделилась с Азриэлем. Было довольно вкусно, поэтому дети сделали ещё несколько глотков.       Мальчик совершенно не помнил, каким образом он потом вылил ароматические масла Мамы Ториэль на свою подстилку, что заставило Кару разрисовать полотна, предназначенные для шитья, почему они так громко смеялись от всяких пустяков и как уснули рядом с огнём. Впоследствии обоим знатно досталось от Негасимой Лучины, а случайно изобретённое вино вручили Хмелю Огня.       Из-за неразумного бесстрашия Кары, друзья и тонули в бурном потоке, и терялись в алмазных пещерах, и срывались с обрыва, и чуть было не сгорели в лесном пожаре, вызванного молнией. Иногда дети спасались сами, но чаще в этом участвовали соплеменники. В косах Мамы Ториэль появлялось всё больше седых волос. Бедная женщина пережила немало волнений с человеческой девочкой. Кара часто переедала, травилась, болела и заражала Азриэля. Негасимая Лучина терпеливо выхаживала обоих. Как-то раз дикарка спровоцировала нападение молодого бизона, приняв того за дойную корову. От разъяренного животного, которому пребольно сжали придаток, дети также убегали вместе.       Они всё делали вместе.       Любой опыт не проходил бесследно. Несмотря на дерзкий характер, Кара, как и завещал Мудрый Рог, училась на ошибках, а большинство её дел совершалось из добрых намерений. В случае успеха девочки, новое перо украшало стержни её убора. От неудач оставались шишки и ссадины — рука Эботт настолько же ласкова, насколько и строга. Однако все синяки рассасывались, а вот в венце колыхалось всё больше и больше разноцветных перьев… Кара много помогала в повседневных заботах соплеменников, не отлынивала и была охочей до знаний.       Дети росли, как цветок из прибаутки Мамы Ториэль. Азриэль набирал силу. Его лапы больше не казались такими крупными, а голос стал часто срываться, над чем Кара беззлобно смеялась порой. Она была выше своего друга и выглядела взрослее. Её уже считали девушкой. Перед ужином она каждый день учила Азгора разговаривать на человеческом, а вождь делился с ней мудростью правления.       На четырнадцатую весну Мудрый Рог подарил сыну пимак, изготовленный из кедровой ветви Холодных Земель. Чтобы научиться играть, мальчик обратился к Пасмурному Звуку. Молодой эботт в белоснежном плаще был вечно печален, но владел пимаком особенно хорошо. Старательный Азриэль много упражнялся в новом типи, который он с Карой поставил возле жилища родителей. Там стало слишком тесно для четверых.       Мальчик сидел на циновке и разучивал мелодию, когда к нему влетела взбудораженная скво. В руках девушка держала венец, хотя обычно носила его не снимая.       — Смотри! — Она с гордостью развернула очелье.       Наследник оторвался от пимака и, щурясь, посмотрел на вышитые белые символы. Их значения он не понимал и вопросительно взглянул на подругу.       — Эх, темнота, а ты ведь должен знать! — Кара неодобрительно взлохматила волосы мальчика. — На человеческом это значит «борьба» — заветное слово, с которым я пройду до конца жизни!       Кара в предвкушении поглядела на вышивку и вдруг прижала очелье к груди. От девушки исходило такое сильное нетерпение, она даже затопала ногами.       — Я буду всегда бороться за Эботт. За всё, что она дала мне. И о нас будут слагать легенды! — любовно заключила скво, надев венец, и опустилась напротив мальчика. — А ты всё играешь на своей дудке?       — Это пимак, — хмуро ответил Азриэль, сжимая флейту в лапе. — Тебе тоже пора запомнить.       — Да знаю-знаю. В мире всё поёт, танцует. И звёзды, и деревья, и цветы… — Кара вздохнула. — Только я редко это слышу. А если и слышу, то потом думается, что показалось. И как у тебя это получается? — Скво весело посмотрела на друга, обхватив колени руками. — Для чего предназначается песня, которую ты сейчас учишь?       Азриэль отвёл глаза.       — Да так… Пасмурный Звук показал мелодию, которую играют эботты, чтобы признаться в чувствах, — проговорил он нарочито равнодушно. А затем также равнодушно добавил: — Песню Любви.       Услышав это, скво захохотала и завалилась на циновку.       — Кто о чём! — сквозь смех проговорила она. — Я — о наших будущих подвигах, а ты песни любви играешь! — Кара перевернулась на живот и дружелюбно посмотрела на Азриэля. — Хороши вожди — музыкант и воин. Эх, и что бы ты без меня делал?!       Мальчик не ответил. С недовольным выражением лица он приложил пимак к губам и продолжил играть.       Да, Кара была уверенней, ловчее. Иногда и самому Азриэлю казалось, что его подруге роль вождя подходит больше. Она бойкая, смелая, сильная, а он — робкий, неуклюжий и невысокий мальчик. Да ещё и со срывающимся голосом… Как же он сможет держать перед народом речь?       Девушка вдруг приподнялась, удивлённо смотря на него. Несколько раз она поморгала и тряхнула головой, будто отгоняя очередное наваждение.       — Что с твоими глазами? — спросила она.       Мальчик оторвался от инструмента.       — А что с ними?       — Они… Они чернеют по углам. — Скво выглядела встревоженной, но больше любопытной. Наследник подскочил и принялся тереть глаза.       — А теперь?       — Всё ещё есть, — Кара пристально всматривалась и качала головой.       — Что же делать…       Когда Азриэль показался родителям, Мама Ториэль ахнула и тут же покинула типи, прижимая лапу ко рту. Разговор предназначался только для отца и сына, а Негасимая Лучина так надеялась, что этого не произойдёт…       Азгор вздохнул. Положив руку на плечо мальчика, он усадил его напротив. В голосе отца звучала глубокая задумчивость.       — Мой Азриэль… Так чернеют белки глаз у обладателей тяжёлой судьбы. Но такой эботт сыграет и огромную роль в будущем всего племени. Это нужно. Ничего не бойся и будь сильным.       Произнеся это, Мудрый Рог высоко поднял брови, и Азриэль впервые увидел глаза отца: жёлтые радужки сверкали в чёрных как смоль белках, отражая пламя очага.       Такие же чёрные глаза наследник племени замечал лишь у Санса и Глубокой Ладони. Значит, это не просто особенность… Отец тоже несёт этот тревожный знак.       Тяжёлая судьба? Что же, наверняка, у всех правителей трудная жизнь.       — Хорошо, вождь… Я приму это, — отважно проговорил мальчик и, поднявшись, направился к выходу.       — Азриэль, — окликнул Мудрый Рог, и маленький вождь обернулся.       — Завтра я начну учить тебя временно выходить за пределы Эботт. Как только получишь мой посох, мы отправимся в племя людей, о которых говорила Кара.       — Я думал, только ты так можешь…       — Не только, — улыбнулся Азгор.       Азриэль вернулся в свой вигвам со странным чувством на душе. Кара принялась расспрашивать о почерневших глазах, но, не желая её тревожить, наследник ответил, что это особенность его рода. Так Азриэль солгал впервые за всю жизнь.

***

      Пока мальчик задавался вопросом о своём предназначении и усиленно упражнялся в духовном и физическом росте, Время топтало дорогу из звёзд, что танцевали на небосводе от сезона к сезону.       Дети выросли.       Сначала Кара списывала всё на видения. Эботт продолжала посылать их во сне и наяву. Но в какой-то момент девушка всё же осознала, что рожки Азриэля действительно возвышаются над её головой. Прошёл месяц-другой — возвышаться стал и сам Азриэль.       Теперь рядом с Карой степенно шагал крепко сложенный юноша, по-доброму смотрящий на мир. На его груди были набиты символы Солнца, которыми шаловливая рука дикарки несколько лет назад разрисовала ткани Негасимой Лучины. И сам наследник казался членам племени будто спустившимся с главного небесного светила. Белоснежные длинные рога украшали резные браслеты. Шёлковые ленты колыхались в золотистых прядях. Юный вождь сделался красив. И остался добр сердцем.       Скво никак не хотела отпускать своё детство. Но всё чаще Азриэлю удавалось отговорить подругу от необдуманных действий, сомнительных походов и резких слов. Сын вождя был спокоен и, что самое удивительное, передавал своё спокойствие Каре. Ей не хотелось перечить его осторожным советам, которые вдруг и осмысленность обрели. Она больше не думала, что её друг трусит. Что он смешон и робок… Нет, это совсем не про него.       Вскоре Кара поняла, что Азриэль всегда был взрослее. И приняла эту мысль с благодарностью.       Это было на рассвете. Друзья стояли на холме Холодных Земель под кедром. Вырезанный из него пимак лежал в набедренной сумке. Эботт согревала стопы. Стержни венца переполнялись шелестящими перьями. Глядя на занимающееся утро, Кара и Азриэль встречали шестнадцатую весну.       — Какое ты бы дал мне Имя? — спросила скво, не отрывая глаз от светлеющих небес.       — Неугомонная… — только и сказал сын вождя.       — «Неугомонная» что?       — Ты неугомонная! — рассмеялся юноша. — Я же говорил, что не могу присудить тебе никакое Имя. Даже понарошку. Иначе истинное не войдёт в силу.       Девушка сдула со лба прядь волос, сварливо заметив:       — А я бы назвала тебя Занудным…       Юный вождь взглянул со строгой улыбкой, и Кара замолчала. Впрочем она и не собиралась продолжать.       — Я же в шутку.       Из-за повседневных обязанностей друзья теперь виделись реже, но, если удавалось, они долго бродили по территории племени. Иногда и всю ночь. Эта прогулка была одной из таких. Прошлая Кара нашла бы это ужасно неинтересным, но сейчас ни она, ни наследник не скучали. Скво теперь больше нравилось просто гулять с Азриэлем, чем спасаться от бизона или вытаскивать колючки чертополоха из мягкого места.       — Я так устала… — зевнула она. — А поспать совсем немного осталось. Я обещала Маме Ториэль помочь со стиркой до полудня.       — Так почему не сказала? Пришли бы домой раньше.       — А я не знаю. Всё не хотелось… — протянула Кара и вдруг закружилась, вознеся руки. — Хах, весна пришла!       — Ты так ждёшь, когда нас именуют. — заметил юноша. — Это случится лишь на второй месяц…       — Жду, когда тебя коронуют, — перебила скво и на секунду задержала взгляд. Затем она продолжила танцевать среди трав. Это придавало сил.       — Хочешь скорее отправиться в племя людей?       Кара всё же остановилась. Ладони сложились у подола платья. Девушка кивнула.       — Мы ведь так долго готовились. А я застоялась здесь, честно говоря… — печально улыбнулась она. — Опробую себя в переговорах. Сделаю для эботтов что-то стоящее.       — Мы сделаем, Кара. У нас впереди целая жизнь. А сейчас тебе нужно немного отдохнуть. — Наследник повёл головой в сторону. — Пойдём.       Они проводили взглядом стайку ласточек, наперебой галдевших вдалеке, и спустились с холма.

***

       Кара проснулась от громких голосов и ропота. На душе вдруг стало тревожно, и сон сняло в мгновение ока. Азриэля не было рядом, а пучок света из прорези шкур, укрывающих типи, уже добрался до ног — значит день близился к полудню. Почему Мама Ториэль не разбудила её? Девушка поднялась и, накрыв голову венцом, выбралась из типи.       Каре ещё не приходилось видеть эботтов такими испуганными. Семьи гурьбой стояли в сторонке и перешёптывались, кто-то в одиночестве сновал от жилища к жилищу. Воздух звенел от волнения, и даже родные переливы колокольчиков на протянутых лентах не могли этого заглушить.       Юный вождь стоял поодаль и смотрел на север. Из-за тесно расположенных типи и развевающихся флажков девушка не видела всей картины и поспешила к другу.       — Что произошло? — Она осторожно притронулась к его плечу.       — Вождь сказал, что в Холодных Землях беда, — беспокойно ответил Азриэль.       Кара заметила впереди Негасимую Лучину, а ещё дальше — силуэт. Оказалось, что это был один из сильнейших воинов племени, Дикий Вой Догго. Он нёс за плечи кого-то раненого… Ноги поддерживал большой эботт по прозвищу Сосновый Валежник.       Мама Ториэль бросилась к соплеменникам. Следом поспешили Азриэль, Кара и взволнованные эботты. Чуть ли не на четвереньках протиснувшись через образовавшуюся толпу, девушка наткнулась прямо на пострадавшего… И совершенно не узнала его. Бедняга выглядел так, словно его попытались разодрать живьём. Из глубоких рваных ран без остановки текла очень тёмная и густая кровь. Эботт то протяжно и громко выдыхал, то замолкал. Его тело непрерывно сотрясала жестокая дрожь, а сам он упрямо прижимал к груди свёрток, потемневший от крови.       Кару прошиб страх.       Негасимая Лучина склонилась над лицом покалеченного товарища и осторожно подняла его веки. Под ними мутнели глаза с такими же чёрными белками, как и у Азриэля, но с голубой радужкой.       Девушка поняла — это Санс. Когда-то он провёл её и маленького вождя вдоль границы всей Эботт, чтобы дети лучше ориентировались на территории. Кроме этого скво почти не сталкивалась с ним.       Что-то дёрнуло за рукав — и она оказалась выужена из толпы, как рыба из реки. Над ухом раздался взволнованный голос:       — Поспешим к отцу! Вдруг ему нужна помощь!       Скво тряхнула головой, прогоняя образ разодранного стража. Не теряя ни секунды, Азриэль и Кара устремились к Холодным Землям. Съедаемая плохим предчувствием, девушка на бегу утирала выступившие слёзы. Ужас стискивал разум. Кто мог так разодрать соплеменника?!       Покой её священен! Эботт не должна стать местом горя и страха, ведь она поклялась защищать эту землю!       Бороться!