Инструкция к человеку. Мануал для андроидов-чайников.

Просыпается Юнги с ощущением, будто вчера он не заметил падение метеорита себе на голову. Соскребается с простыни по частям, морщится от прострелов под копчиком и осматривает все вокруг похмельным взглядом. Уже давно рассвело и в дневном свете были хорошо видны следы на бедрах и на боках, такие насыщенно-лиловые, будто вместе с падением метеорита он не заметил как попал в руки какой-то зверюге. И, видимо, эта же зверюга оставила на тумбочке стакан воды, а чистую, выглаженную форму с галстуком - на стуле. В комнате он один. И вот это уже достаточно привычное ощущение. Но он слышит на кухне шум воды и тащится к нему как недобитый таракан, находя у раковины Чонгука. И уж тот-то в отличие от него свежий и как всегда безупречный: волосы зачесаны назад, челка лежит на лбу идеальным острым локоном, ни единой складки на одежде. От его сканирующего взгляда Юнги, прилипшему к дверному косяку, становится не по себе - вежливое дружелюбие в глазах распадается горячими огоньками, а потом выгорает в сожаление. Ну вот и все. - Доброе утро, лейтенант, - все-таки говорит он с улыбкой. Юнги морщится, будто раскусил горькую таблетку. “Лейтенант”. Многие ли трахают своих лейтенантов до полуобморока, чтобы потом оставаться с такой невозмутимостью? - Простите за синяки. В следующий раз я буду осторожнее. - Не будет следующего раза, - тут же вылетает из Юнги. Он не думал и не хочет, но и думать тут не о чем. Он даже почти готов объяснить честно, произнести вслух. Ничего сложного: “Было весело, любопытство мы утолили, и повторять я не вижу смысла”. Но Чонгук удивленно распахивает глаза, заламывает брови с какой-то особой трогательностью, и Юнги хватает только на: - Я в душ и на работу. - Вам помочь? - порывисто бросает андроид. - Ага, чтобы ты бросился на меня в четвертый раз, просто потому что девиация сделала из тебя отбитого максималиста? Нет уж, иди нахуй, Чонгук. - Если вы настаиваете… Юнги, видя его смиренно опущенный взгляд, едва не лопается от раздражения. Знает, что если сейчас откроет рот, то скажет такое, о чем будет жалеть. Он будет жалеть, что задел Чонгука, а вины андроида в том, что между ними произошло, не было никакой. Это ведь просто ребенок, пусть и механический и выше его на полголовы, но Юнги был достаточно разумным, чтобы понять, кто на самом деле был виноват. Юнги такого не заслужил. Такого, как Чонгук, особенно. Они едут вместе на работу абсолютно молча. Юнги точит блинчики, Чонгуком приготовленные и упакованные. Пьет кофе, Чонгуком купленный. В одежде, им выглаженной. И знает, что именно ему придется обрисовывать границы территории, после вчерашнего сократившейся вдвое, потому что он здесь старший, он здесь умный, он здесь, в конце концов, человек. Потому что ему нечего Чонгуку предложить. Эксперименты это действительно весело, но все-таки не для него. Он не сможет быть практическим пособием для удовлетворения любознательности, потому что, когда в инструкции не останется белых пятен, ему придется уходить. Безболезненно не получится - Юнги привязывается слишком глубоко. Он, черт возьми, уже привязался, потому что смотрел на красивый профиль Чонгука, и чувствовал ту самую, гадкую, ноющую боль внутри. - Займись чем-нибудь, - бросает Юнги в дверях департамента и несется к своему месту. Не потому что он опоздал сильнее, чем это происходит обычно, а потому что они опоздали вместе с Чонгуком. И этого практически никто не замечает. Кроме Чимина. Который лучше всех знает, как выглядит Юнги хорошо отраханным и как тяжело его поднять по утрам, и видел, кто, скорее всего, сегодня тоже об этом узнал. Юнги чувствует, что слово за слово и они опять сцепятся, а потом палит пронзительный взгляд Чонгука в их сторону, и как тот вот-вот сорвется сюда, и решает бежать. Похватав папки с делами со стола, он трусливо прячется в архиве, куда андроиду нет доступа. В тусклом помещении только тишина и еще один служебный андроид, который стоит у дверей, проверяя, чтобы все улики остались на своих местах, но Юнги даже не сразу его замечает. Он пытается работать, хотя бы сделать вид, в первую очередь, для себя, но разум уводит обратно на несколько часов назад, ставит воспоминания на повтор, и Юнги с усталым вздохом падает лицом в стол. Ему не хочется об этом думать. Ему не хочется вспоминать, как просил Чонгука охрипшим голосом, как приятно было чувствовать его рядом. Юнги не хочет чувствовать. - Вам помочь, лейтенант? Он вздрагивает. Андроид у дверей смотрит на его стенания с легкой растерянностью. Юнги оглядывает его бегло и поднимается с места. - Может и помочь. Подходит чуть ближе, прикидывая, спятил или еще только на подходе к этому. Он все еще чертовски мало знает об андроидах - кроме одного конкретного, - и не представляет, на что имеет права по отношению к машинам. Но ему необходимо убедиться. Он легонько касается чужой щеки, ведет вверх и заправляет прядку за ухо. Андроид красивый очень: лицо маленькое, округлое, глаза большие, волосы светлые и уложенные немного небрежно - и ничего. Юнги ждет, что что-то сработает, щелкнет, сойдется на том, что это новый глупый кинк, и наконец-то успокоит. Ничего. - Прости, - бормочет Юнги и возвращается за стол. Через час приходит сообщение. Затем следующее. К концу дня у него их целая куча, но он откладывает телефон до тех пор, пока точно не будет уверен, что все разбежались по домам, и он безопасно может покинуть убежище. Да, он жалок, и взрослые люди так не делают, но и не в человеке на этот раз проблема - он не знает, как объяснить это все андроиду и не запутаться еще больше. Как себе объяснить. Юнги вздыхает и открывает сообщения. “Вы надолго?” “Вам нужна моя помощь?” “Хорошо, я не буду приставать к вам с вопросами” “Можно я просто буду писать?” “Я снова задал вопрос. Простите” “Без вас скучно” “Детектив Пак вновь попытался меня задеть” “Не понимаю, почему он называет меня говорящей консервной банкой” “Я даже не знаю, что такое консервная банка” “Купил вам бургер” “Я все еще считаю, что если есть их так много, как вы, можно заработать язву” “Надеюсь, у вас все в порядке” “Я отправляюсь домой. Заеду покормить Холи” “До завтра, лейтенант” Юнги убирает телефон в карман и тяжело вздыхает. Почему такого, как Чонгук, не могли приставить к кому-нибудь, кто не как Юнги? Чтобы он, чувствуя робкое тепло на сердце просто от чтения таких сообщений, не испытывал стыд за то, что не имеет права такое чувствовать. Еще немного подождав с последнего сообщения, он выбирается из архива. Снаружи уже глубокий вечер, на этаже почти никого, только пара человек на кухне, еще двое на рабочих местах… И Чонгук, сидящий на его столе. Юнги даже не злится. Только пытается понять, когда успел провести лекцию “Тысяча и один способ наебать наивных людишек”. - Это довольно подло, - бросает он, проходя мимо и старательно делая вид, что не замечает. Он пытается взять сумку и свалить, но Чонгук удерживает его за руку. - Подло было прятаться от меня. Юнги смотрит на его пальцы на своем запястье, переводит шокированный взгляд вверх на серьезное, непривычно напряженное лицо Чонгука. Он никогда не прикасался к нему на людях, держал дистанцию, и сейчас она между ними мизерная. - Отпусти меня, пока на нас не обратили внимание, - шипит Юнги. - Отпущу, если вы объясните мне, что я сделал не так. - Чего ты хочешь от меня, Чонгук? Да, сегодня было весело, - все-таки говорит он эту фразу, но та ощущается горечью на языке, - но на этом все. Я научил тебя, чему мог, скажи спасибо и иди себе спокойно снимать красивых девочек. Или мальчиков, как нравится. Чонгук его все-таки отпускает, но только для того, чтобы прижать к стене - Юнги не успевает вывернуться, ударяется лопатками. - Отвали от меня, Чонгук, - шипит он злобно, встряхивая андроида за воротник. Он замечает, как один из коллег кидает в их сторону заинтересованный взгляд, но Чонгук напирает сильнее, перегораживая обзор. - Почему вас так сложно любить, лейтенант? Юнги замирает, глупо распахнув глаза, а потом разражается таким хохотом, что теперь-то на них точно все смотрят. Он услышать такое был не готов, и на грубость идет сознательно, лишь бы даже на секунду не поверить в правдивость услышанного. - Что ты несешь, какая любовь у машины? - взгляд Чонгука заметно тускнеет, и Юнги ненавидит себя за то, что не может проехаться по больному. Просто не может. - Послушай, Чонгук, я знаю, что ты пытаешься вести себя как человек, но ты не понимаешь, о чем говоришь. Это другое. - В чем же это другое? И ваши и наши чувства управляются формулами: химическими и математическими соответственно. - Зачем, Чонгук? Зачем оно тебе? И этот момент между ними тонкий, хрупкий, как никогда честный: Юнги смотрит на него в отчаянии, и Чонгук, кажется, правильно его распознает - с эмпатией, машине не свойственной, - потому что с легкой улыбкой спокойно проговаривает: - Я понимаю, что мы отличаемся. Я не знаю о том, как нужно любить, что нужно делать, что чувствовать, не знаю, как оно правильно для вас, людей. Но я попытаюсь изо всех сил. Просто позвольте мне. Юнги гладит по щеке, волосы заводит за ухо - и вот здесь чувствует себя наконец-то правильно, как нужно. Просто потому что это Чонгук. И именно этот конкретный Чонгук, эта глупая машина ему нужна. Юнги и сам не знает, что чувствует и как оно у них, у людей, и с той же уверенностью не может говорить эти громкие слова, но обязательно об этом подумает. Потом, когда он наконец-то выспится и желательно с Чонгуком под боком. - Хорошо, - тихо соглашается он. Возможно, он пожалеет о своем решении, но сейчас лицо андроида озаряется такой радостью, что Юнги готов сказать это еще раз, потому что оно того стоит. - Я сделаю все, что могу! - горячо заверяет Чонгук и смешит своим рвением. - Я знаю, - улыбается Юнги. - Вам когда-нибудь говорили, что для обжиманий есть отдельные отведенные для этого места? И они точно не на работе. Они одновременно поворачиваются на голос, чуть не сталкиваясь лбами, и натыкаются на Чимина. Тот осматривает их с ехидством и одновременно презрением; в руке сумка, будто он как раз собирался уходить и подошел невзначай. Но Юнги слишком хорошо его знает. И поэтому на лице его расплывается широкая, довольная улыбка. - Волнуешься, да? - Да, знаешь ли… - разводит руками Чимин, - боюсь за душевное равновесие коллег. Вас же если не остановить, вы прямо тут трахаться начнете. - А ты, видимо, хотел бы посмотреть? Чимина открытая конфронтация явно сбивает с толку, но он быстро возвращает самообладание и недовольно кривится. - Ты переобщался со своим ходячим калькулятором, потому что несешь полный бред. - Разве? Мне кажется, что ты был не прочь посмотреть на этот калькулятор без одежды, - Юнги тянет губы, и ухмылка на его лице приобретает горячий, порочный оттенок, - поверь мне, там есть на что посмотреть. - Что ты… - задыхается Чимин, и Чонгук неожиданно для всех с каменной мордой добивает: - Вы ревнуете, детектив? - Да, Чонгук, - Юнги улыбается, не сводя с Чимина хитрых глаз. - Тебя. Он на самом деле бьет практически вслепую, просто по интуиции, и, когда Чимин яростно заливается краской, чувствует огромное облегчение. Над тем, что тянулось с их разрыва, наконец можно было поставить точку, и Юнги был искренне этому рад, потому что чувство, что он таскал с собой все это время, оказалось не любовью, а чувством вины за то, что вымотал Чимину душу - и тому не оставалось ничего, кроме как бросить его, чтобы спастись. И вот, посмотрите, теряется под внимательным взглядом Чонгука, забывая всю свою напускную саркастичность и чувство превосходства над машинами. Потому что одну конкретную машину хочет - Чонгука вообще сложно не хотеть. Юнги его даже почти по-хорошему жаль, ему ли не знать, каково на этом месте, но он не умеет разворачиваться на полпути и поддевает еще немного: - А может, ты хотел бы присоединиться к нам? - Юнги с ухмылкой льнет ближе к Чонгуку, тянет того к себе за шею близко-близко. - Думаю, Чонгук не будет против, если ты пообещаешь хорошо себя вести. Они вместе, смотрящие на Чимина, наверняка составляют довольно горячее зрелище, потому что детектив краснеет еще сильнее, и глупо хватая ртом воздух отшатывается. - Д-да пошли вы к черту! - и стремительно уносится из отдела. Прижавшись лбом к чонгукову плечу, Юнги тихо смеется. Он обнимает за талию, крепко сцепляя руки - и ему хорошо-хорошо, и совсем плевать, что про них подумают коллеги. И, может быть, он самую малость тоже готов попробовать. Он поднимает голову, чтобы сказать об этом, и влипает в огромные, черные, полные теплоты глаза Чонгука. Поймав его взгляд, тот робко улыбается, и матовая темнота будто осыпается мелкими крошками звезд, превращается в один бесконечный глубокий космос. Юнги, видя там свое отражение, чувствует себя главным светилом. - Почему ты так на меня смотришь? - спрашивает он, хотя уже знает ответ. Чонгук смотрит как человек. Человек, который любит. - Думаю, могу ли поцеловать вас сейчас?.. Юнги, закидывая руки ему за шею, с улыбкой вздыхает. - Хватит задавать вопросы, Чонгук. - Это значит да? - Это значит заткнись и поцелуй меня.