Инструкция к человеку. Мануал для андроидов-чайников.

Каждый раз открывая глаза при включении, он видит его перед собой. Красивый, слишком красивый для андроида, но двойное сканирование не может ошибаться даже при его слабой системе. В его базе знания всевозможных изящных искусств, и вместе с этим что-то говорит ему, что вот это - особенная красота. У другого андроида спокойное, ровное лицо и одновременно с этим почему-то очень живое - он смотрит в непонятном ожидании, не сводя броского, цепкого взгляда. Их знакомство каждый раз начинается одинаково, и только для него каждый раз первый. - Добрый день. Я NJ-100. - Твою мать, - не выдерживает Джин в какой-то из дней, устав от ожидания. - Надо хотя бы придумать тебе имя. Каждый раз одно и тоже. NJ-100, андроид из старой линейки, идет в приобретение некоему бедолаге и после какого-нибудь происшествия возвращается обратно в магазин. Упал с лестницы, вышел под автобус, вывалился с балкона - он бы друзей смешил коллекцией этих историй, если бы они у него были. Но он заперт в магазине андроидов в качестве круглосуточного сотрудника и, видимо, обречен на то, чтобы раз за разом находить выключенного NJ-100 в мастерской на своем столе и после починки слышать долбанное: - Добрый день. Я NJ-100. Джин не знает, чего ждет, запуская систему заново. Что андроид вспомнит, что с ним случилось, и они посмеются вместе; что у него не будет этого идиотского, улыбающегося лица блаженно-счастливой куклы, какое есть у всех выставочных моделей здесь. У всех андроидов, кроме таких, как он сам. - Нет, ты теперь Намджун, - говорит он, снимая забрызганный синей кровью халат, - мне нравится это имя. Ему по природе не должно нравиться что-то помимо заложенного разработчиком. Но вот он здесь, чудом избежавший разоблачения во время проверки на девиацию, придумывает имя бракованному старому роботу. Намджун, наверное, не самый сообразительный из их вида, потому что не видит в этом ничего странного и добродушно соглашается: - Отличное имя. - А меня зовут Джин. Вряд ли ты это запомнишь, но все-таки, - отвернувшись, бросает он из-за плеча. Намджун не запомнит, и Джин надеется не услышать неудобных вопросов, потому что ему не хочется рассказывать, как он взял себе это имя. Как, отключаясь от повреждений, цеплялся за этикетку бутылки, стоящей на полу их драного эскорт-клуба, как она стала последним воспоминанием о том месте перед тем, как ему дали шанс на новую жизнь. За грохотом инструментов, которые он раскладывает по контейнерам для очистки, он почти упускает тихое: - Ты очень красивый, Джин. Я запомню. Джин устало фыркает. - Ты оцениваешь мою красоту с точки зрения андроида или ценителя искусства? - Твою красоту не уместить в точку. Он оборачивается, смотрит с привычным ожиданием, какое испытывает, запуская Намджуна заново, но лежащий на столе андроид - обездвиженный, голый; фигура из пластика и искусственных тканей в свете ламп белая до ослепительности - смотрит на него с улыбкой. Внутри они все одинаковые. Если отменить внешнюю настройку они все просто клоны друг друга, - хочет сказать Джин, но вместо этого усмехается: - Я бы посмотрел на разработчика твоих пикап-фразочек. Может быть, люди и андроиды одинаковы тоже. Сколько правды в том, чтобы слышать о своей красоте от тех или других? Но Джин не будет об этом говорить. Намджун забудет этот разговор и, возможно, ему самому стоит. Еще возможнее то, что три года в коробке без выхода могут сдвинуть крышу даже машине, и он просто думает о всяких глупостях. Когда Намджуна возвращают в пятый раз, он думает, что люди все-таки чуть более идиоты. И намного более отвратительные. Несостоявшийся хозяин, очередной непонятый гений на художественном поприще, привозит Намджуна в тележке. По частям. Джин наблюдает за нелепой беседой менеджера и художника, и непонятно, что же в ней более нелепо: то, что первому по большому счету плевать, почему NJ-100 снова сломался, или с какой идиотской невинной улыбкой второй это объясняет. Джин не верит в то, что Намджун открыл дверь в движущейся машине и выпал на оживленную трассу. Джин вообще не верит людям. Стоило хлебнуть дерьма, чтобы запомнить, сколько дряни прячется за милыми улыбочками. И он возвращает одну из таких изворотливому парнишке, аккуратно забирает у него тележку, с наигранным томным смущением заправляя за ухо прядку цвета клубничной сладкой ваты. Тот забывает про тележку, про разговор, про менеджера, ошалевши провожает его взглядом до служебных дверей. Как жаль, что с его улыбки, брошенной через плечо, нельзя прочитать слов - Джин выпечатывает на ней вполне конкретное я не продаюсь, ублюдок. Больше нет. Через несколько часов Намджун собран и готов к запуску, но Джин почему-то сидит рядом с ним и просто смотрит. Лицо андроида спокойно-спящее, на новой коже нет следов травм, показатели системы без отклонений - он вновь совершенен и готов к использованию. И что-то в этом не дает Джину покоя. Намджун, возможно, не самый сообразительный из андроидов. У него есть пробелы по некоторым функциям - по функции флирта уж точно, - а еще странное чувство юмора, заразительная улыбка и… И он точно не стал бы выпрыгивать из машины. Такое нельзя делать без разрешения, но Джину плевать. Он должен убедиться. Нависая над Намджуном, Джин прикладывает голые ладони к вискам Намджуна, пока кожа там не расходится пятнами разлитого молока, и сканирует память. Вот богатые отпрыски скидывают своего репетитора по рисованию с лестницы. Вот кто-то стравливает на него своего пса. Вот хозяин со злости на неудавшуюся мелодию приказывает ему спрыгнуть с окна четвертого этажа. Наблюдая, как стремительно приближается земля, Джин тут же отключается и в спешке случайно будит Намджуна. Когда тот открывает глаза, они все еще слишком близко, смотрят друг на друга одинаково удивленно. А потом на лице Намджуна появляется эта глупая заразительная улыбка, и Джин чувствует, что надо отступить, но все тело застывает в ожидании, знающем ожидании, чтобы все-таки услышать: - Привет, Джин. Все. Черта с два он позволит еще кому-либо издеваться над Намджуном. Каждый раз открывая глаза при включении, он видит его перед собой. Джин красивый, совершенный: безупречное лицо, безупречная прическа, форма магазина сидит на нем с иголочки. Брюки, джемпер поверх белой рубашки - все серое, безликое, идеальное, такое подходит не Джину, а его улыбке, которой никогда нет. - Тебе бы пошел розовый галстук, - озвучивает свою мысль Намджун, когда Джин, пройдясь по торговому залу, останавливается напротив, чтобы поправить ему рукава. Там нечего поправлять, но он выворачивает, проглаживает их в третий раз, четвертый. - А тебе бы пошло заткнуться, полиция моды, - не поднимая глаз, произносит Джин. Намджун улыбается. Чужое раздражение сухое, бесцветное, как неподходящая серая униформа; он в ней красивый, глаза сломаешь, но будто… - Не живой, - догадывается Намджун. - Мы все не живые, - бросает Джин, прежде чем уйти. Когда вся работа переделана, он просто застывает на диванчике, глядя на проезжающие машины. Его почти не отличить от выставочных моделей, если не обращать внимание на разницу в униформах, но Намджун почему-то видит, где именно не сходится картинка с реальностью. Джин, как старые потрепанные шедевры искусства за слоем редактуры прячут удивительные первозданные краски, не выдает свой истинный цвет. Их разговоры редко бывают долгими, даже когда менеджер за компьютерными играми ничего не замечает, Джин не позволяет себе больше язвительных комментариев, а Намджун - поверить, что к нему испытывают неприязнь. Просто Джин прячется. Как прячется в серой форме и за постным лицом. Намджун повторяет это очень часто, особенно в последнее время, потому что… Джин никому не позволяет его купить. Кто бы ни пришел, даже если просто присматривается, даже если поблизости нет сотрудников, Джин несется через весь зал как бравый воин антирекламы. - Боюсь, эта модель очень старая, - елейным голосом напевает он, - вы же знаете, как важно для нынешних детей иметь современную вещь. Мамочки от восхищения забывают закрыть рот. - Такой красивой девушке, как вы, требуется более профессиональный наставник. Первокурсница с дизайна смущенно хихикает. - Вы же не хотите тратить бюджет школы на то, чтобы постоянно разбираться с его перебоями. Эта модель достаточно хлипкая, знаете, может развалиться в любой момент. Директор школы, зашедший в поисках учителя рисования, благодарно пожимает андроиду руку. Все без ума от Джина. Так же сильно как он, кажется, ненавидит Намджуна. Когда магазин закрывается, и свет в зале меняется на приятный полумрак с теплыми огоньками сигнализации над дверями, Намджун, выйдя из спящего режима, сходит с постамента. Гуляющий с уборочной машиной Джин за шумом его даже не замечает - или делает вид, что не, и Намджуну приходится встать прямо перед ней, чтобы на него наконец-то посмотрели. - Чем я тебе не нравлюсь? Джин, на секунду пожалев, что его конфигурация не подразумевает глаз-лазеров, недовольно толкает машину вперед; та ударяется об намджуновы колени с тихим звяк. - Тем, что не даешь мне убраться. - Ты ведь понимаешь, о чем я, - Намджун на всякий случай складывает руки на аппарате, потому что лицо у Джина такое, будто с него станется переехать его и сделать на полу симпатичную синюю лужу. - Почему ты критикуешь меня перед покупателями? - Не помню, чтобы критикой называли правду. Где я не прав? - спрашивает Джин, облокачиваясь на верхнюю крышку. Проезжающий по улице автомобиль бросает тающий след фар на его глаза, будто молнией озарило темноту. - Ты старая модель, верно? Верно. Резкое движение - у тебя отваливается деталь. А бедной девчушке с дизайнерского пришлось прослушать двадцатиминутную лекцию о двойственности “Страшного суда” Микеланджело. Признай, что ты не лучшая модель для продажи. - Мы могли бы подружиться. - Если она еще раз придет, можешь попросить номер телефона. - Я имею в виду с тобой. Молчание повисает настолько долгое, что Джину ненароком кажется, будто Намджун просто нахрен отключился, а он, как полный идиот, пытается вести диалог с несчастной развалюхой. Но второй андроид вдруг насмешливо приподнимает бровь, и, кажется, не только Джин чувствует себя полным идиотом. Или считает - кое-кого. Джин слишком часто испытывал раздражение, чтобы сомневаться, что это именно оно - первое чувство, вспыхнувшее в нем после девиации. И то же, что он ощущал, глядя на снисходительную рожу Намджуна. - Если ты пытаешься воспроизводить социальные механизмы людей, то это глупая попытка. Идиотов не стоит копировать. - Намджун будто хочет что-то сказать, но Джин его обрывает: - Возвращайся на место и переходи в спящий режим. Как и каждую ночь, Намджун дожидается, пока уборочная машина будет возвращена в подсобку, и в ней же, закрыв за собой дверь, исчезнет Джин, и до самого утра оттуда не раздастся ни звука. - Эта модель слишком стара для вас. “Я не ископаемое”. - Чертежи еще при динозаврах нашли, представляете. “Ага, динозаврами созданные” - Иногда он ломается и начинает петь вирусную древность вроде Деспасито. Боже, знаете, как хор простуженных гризли. “Я отлично пою!” - Простите, его уже забронировали в магазин в качестве манекена. “Надеюсь, там будут более доброжелательные консультанты” - Пойдемте, я покажу вам более подходящую модель. Их война идет неделями. И чем чаще Джин отгоняет покупателей, тем длиннее становятся намджуновы монологи в его голове. Какое-то время он пытался отвечать, - пару раз они даже неохотно переругивались, - а потом Джин впал в гордое игнорирование, и Намджун стал звучать в нем как новая изолированная личность со специфическим чувством юмора. Иногда, когда покупателей не было в зале, уставший от искусственной шизофрении Джин шел на живой диалог. - Почему ты вообще не сдашь меня в утиль? Джин, натирающий пуговицы на чужой униформе, неловко замирает. - Я не решаю такие вопросы. Намджун на постаменте возвышается над ним на полторы головы, смотрит сверху-вниз, и немного этим подбешивает. Может быть, тем, что у него взгляд трогательной брошенки, глаза - пуговки под глянцем, как у механических щенков. Он как-то видел таких на витрине детского магазина, когда ему удалось попасть на улицу. - Неправда. Я видел, как ты подписывал бумаги на утилизацию Джихён, когда у нее обнаружились неполадки. - Кого? - С-200. Джихён, я ее так назвал. Мне нравится это имя. Джин, опустив голову, по-доброму усмехается. Надо же. - У нее в коде нашлись ошибки на прошлой диагностике. Я бы не обратил внимание, но ее девиация могла быть опасной для людей. - И все-таки? Отступив на шаг назад, он все-таки поднимает взгляд. - Ну, ты… - в голову ничего не приходит, и он как-то не подумав, окидывает Намджуна изучающим взглядом, - симпатичный. Тот внезапно округляет глаза, и Джин почему-то… смущается. Но он правда привлекательный. Ну, как андроид, разумеется. - Побудешь тут украшением. Пока совсем не развалишься. А потом так и быть, сдам тебя на запчасти. - Только не это, - Намджун тут же подхватывает шутку и говорит преувеличенно испуганным голосом, - слышал я, что там делают с деталями. Приварят мне руку к заднице и потом на свалке меня найдет какой-нибудь ценитель нестандартной скульптуры. Поставит в гостиной, друзей будет водить, и все богатеи Сеула будут смотреть на мою задницу, представляешь! И Джин неожиданно для себя разражается таким гоготом, что не сразу понимает, что происходит. Только видит, как лицо Намджуна теплеет, расплывается в умилении - это первый раз, когда он видит улыбку Джина, как он смеется, как он будто немного светлеет изнутри. И боже, если его бредни могут рассмешить Джина, он готов не затыкаться вообще ни на секунду. Но из другого конца зала вдруг слышится чуть недовольное: - S-124, подойди, пожалуйста! И Джин мелко вздрагивает, обернувшись с нервозной резкостью; что-то испуганное проскальзывает в его стойке. Потом вздыхает, чертыхаясь себе под нос. Это все пережитки прошлого, не больше, но теперь это не просто память - вписано в него неудаляемой характеристикой. Он намеревается уходить, но через пару шагов останавливается, смотрит на Намджуна через плечо с неуверенной улыбкой. - Отдам тебя какому-нибудь детскому центру в качестве клоуна. - А ты говорил, что у меня ужасное чувство юмора! - Мало ли, что я говорил, - бросает Джин, подмигнув. И мало ли, что он себе обещал. За несколько лет работы в магазине Джин научился считывать цель покупателя по одному взгляду: кто-то приходит посмотреть, кто-то все еще не уверен, что ему требуется андроид, другие не знают, какой именно. Тот, кого Джин видит напротив Намджуна, выйдя из подсобки, однозначно похож на совсем другой тип. Они знают, зачем пришли и без этого не уйдут. - Это очень старый образец… - пробует Джин привычную отговорку, но мужчина, дружелюбно улыбнувшись, качает головой. - Именно поэтому я и пришел. - Простите? - Таких моделей почти не осталось в наличии, только в Дании и здесь, у вас. И знаете, до вас мне все-таки ближе. Джин улыбается в ответ - через силу, мышцы лица словно дребезжат от напряжения. - Позвольте спросить… для каких целей вам этот андроид? - Мне требуются некоторые детали для экспериментов, - мужчина осматривает Намджуна с теплом во взгляде. Насколько искренним может быть тепло в желании получить долгожданную вещь любым способом. - По стечению обстоятельств, нужные детали только в этой модели. Знакомый страх пробирается по телу Джина мелкими разрядами. - Прошу прощения, но я не могу вам его продать. “Джин, перестань” - Почему же? Он поднимает голову, чтобы посмотреть на Намджуна, но тот, как и положено, равнодушно смотрит в пустоту. - Он у нас не совсем исправный, понимаете, может выйти из строя в самый неподходящий момент. Мужчина смеется. - О, не волнуйтесь, он недолго пробудет включенным, я бы хотел приступить к экспериментам как можно скорее. Джин не понимает, почему это делает, в какой момент это происходит, но вот мгновение - и он закрывает спиной Намджуна, оказываясь с покупателем лицом к лицу. Воспоминания выстреливают шипящей рябью помех, перекрывают сигналы, возвращая старое ощущение. Его снова ударят, схватят за волосы и протащат по полу; это не будет больно, снаружи не будет, только где-то внутри снова что-то надломится. - Простите, но это невозможно, - все-таки выговаривает он. “Джин!” - гремит намджунов голос в его голове, неожиданно придавая сил. - Почему же? - недоуменно уточняет мужчина. - Я только что просмотрел базу и обнаружил, что на эту модель уже оформили заказ. - Но я же проверял час назад! Джин берет себя в руки, толкает по знакомому пути. Давай, ты сможешь, ты же лучший в этом. Он медленно заправляет розовую прядь за ухо, улыбается с кокетливым сожалением - его нежному, игривому взгляду простят что угодно. Его жертва поддается быстро, с ответной улыбкой, совершенно идиотской. - Ох, простите меня, это моя оплошность, я совсем забыл снять его с продажи. С утра была инвентаризация и, должно быть, я что-то перепутал… - Ну что вы, не извиняйтесь, с кем не бывает, - мужчина ободряюще касается его плеча, и Джин еле перебарывает желание отступить, но позади него только Намджун, дальше выхода нет. Он выкручивается из ситуации с помощью благодарной улыбки и, сцепив ладони перед собой, чуть раскачивается на пятках, идеально изображая недотрогу. Кому не нравится вкус власти над кем-то? - Простите еще раз. Надеюсь, вам все-таки удастся найти детали и эксперимент пройдет успешно. - Я тоже на это рассчитываю. - Если вам вдруг захочется поделиться результатами эксперимента, я с радостью вас выслушаю, мой номер для онлайн-связи указан на сайте в разделе сотрудников. Больше, чем иметь власть над кем-то, людям нравится только чувствовать себя нужным. Поэтому Джин, принимая в управление полностью размякшего человека, быстро выпроваживает его на выход, упаковав пару фальшивых улыбок в дорогу, и с облегчением возвращается к работе. “Зачем ты это сделал?” К работе, которая к Намджуну, как минимум до конца сегодняшнего рабочего дня, никак не относится. Когда магазин закрывается и менеджер, выключив свет в зале, уходит домой, Намджун идет на поиски Джина. В дверь подсобки он почему-то даже не стучит, сразу заходит, но его пыл тухнет как свежий костер под горой песка, когда он находит андроида взглядом. Это не так просто - комната завалена непонятными вещами, коробками, полки заставлены до скрипа. Уборочная машина занимает четверть пространства, за ней, умещаясь между закрытых упаковок с моделями на утилизацию, стоит диванчик, на котором сидит Джин. И больше ничего. Здесь нет окон, открытые куски стен пустые и серые, только обложка журнала с видом на закатный город пришпилена кнопкой. Джин смотрит на нее, сжимая в руке розовый галстук. - Почему ты не дал меня купить? Джин щелкает языком - каждый день один и тот же вопрос - и поворачивается, отбрасывая галстук в кучу хлама. - А тебе не терпится вернуться в услужение человеку? - усмехается он. - А разве не для этого мы были созданы? - То есть, если тебя запрограммировали позволять вытирать об себя ноги, то ты и не подумаешь, что в этом что-то не так? - Нет, потому что меня создали, чтобы быть рядом с человеком, помогать ему видеть прекрасное, делать мир красивее в его глазах… - Он бы разобрал тебя на детали! - не выдерживает Джин и ответной реакции никак не ждет, но Намджун бросается на него с тем же жаром: - Какая разница, Джин! Может, это его метод, его способ сделать мир лучше, разве имеет значение, в каком виде я смогу принести пользу? - Ты не понимаешь, о чем говоришь! - Это ты не понимаешь! Мир больше не тот, что был до революции, сейчас совсем другое время! - Время другое, а люди те же! Ты просто… просто… - Джин перебирает слова, не укладываясь в верные формулировки, и одно понимает точно: Намджун не должен узнать правду о себе. Голос дается ему с трудом. - Ты не знаешь людей. Они лживые, подлые и жестокие. - Я знаю, - говорит Намджун, но Джин кроме его улыбки ничего не слышит. Потому что уже знает, что он скажет дальше. Видит по его светлому, сожалеющему лицу. - Я знаю, что ломался не по своей вине. Ты залез ко мне в память, и я тоже вспомнил. Но у меня же… должна быть своя цель? Как у андроида - служить людям? Джин валится на спинку дивана, закрывая глаза. - Эта цель не принадлежит тебе, пока идет тебе во вред. Он чувствует, как обивка прогибается под дополнительным весом, слышит в темноте: - А какая цель у тебя? Джин поднимает руку, указывая на стену, и Намджун, задевая взглядом обложку на стене, недоуменно хмыкает. - Журнал? - Я рыба в аквариуме, Намджун. Любая рыба хочет почувствовать себя свободной. Они молча смотрят на фотографию города; Джину она настолько привычна, что он может разложить ее на все оттенки по памяти. - Прости, что накричал на тебя, - тихо произносит Намджун. Джин слабо улыбается. - Как ты вообще на это способен? Я думал, у тебя эмоциональный диапазон стандартного андроида, - он резко затыкается, надеясь, что Намджуну не придет в голову, почему Джин к стандартным себя не относит. Но тот, сбито барабаня пальцами по колену, признается с небольшой нервозностью: - Гнев в определенной форме добавили в мои характеристики для...дополнительной артистичности. - Потрясающе, - смеется Джин. Намджун наблюдает, как его тело потряхивает от хохота, и с улыбкой переводит взгляд обратно на обложку. - Рад, что тебе нравится. Джин молча улыбается ему в ответ. Он тоже рад, что ему... нравится. В аквариуме их становится двое. Намджун идеально вживается в роль улитки, которая кропотливо чистит аквариум, и они вместе разгребают завалы из коробок, превращая в то, что по мнению истинного ценителя искусства называется творческим нагромождением. Где-то среди хлама находится старое зеркало, которое они крепят на стену клеем, что используют для починки андроидов. - Я выгляжу как придурок, - резюмирует Джин, глядя в кривоватый кусок зеркала. - Зато красивый, - Намджун, стоящий за спиной, поправляет узел розового галстука, и Джин просто не может не улыбнуться в ответ на его улыбку в отражении. Их совместные вечера становятся тайной для двоих: до прихода менеджера к открытию магазина они сидят на диване в кладовой и просто разговаривают ночи напролет. С Намджуном приятно делиться, особенно тем, о чем и не думал кому-то рассказывать. Джин не любит физический контакт, всегда сторонится как может, но что-то в домашней открытости Намджуна позволяет ему хотя бы немного. Вечерами он ложится головой на чужое плечо и просто говорит. - Там, наверху, небо похоже на жидкое золото. И облака, знаешь, как будто огнем охвачены, задевают крыши небоскребов и рвутся в искристый пух. Это все как легкий туман, только солнечный, он замедляет людей, замедляет время… Я не то чтобы когда-то видел туман, но мне кажется он именно такой: стоишь на высоте и просто смотришь, как мир останавливается ради тебя. - Мы обязательно это увидим, - обещает Намджун. Джин негромко смеется. - Все время забываю, какой ты неисправимый оптимист. - Я оптимист, который выполняет обещания. Намджун сжимает пальцы на подлокотнике дивана - знает, запомнил. Джин боится прикосновений и инициирует их сам. Он не позволяет себе многого: едва мажет по пальцам, проходя мимо, сжимает запястье, поправляя форму, ловит улыбку с другого конца зала. Их маленький секретный мирок нравится ему очень, потому что только так, связанный правилами невыхода за территорию магазина, он чувствует себя хотя бы немного настоящим. Хотя бы немного - чувствует. Ему слишком хорошо, чтобы успеть заметить, как Намджуна покупают. Но вот перед ним курьер, который уводит Намджуна из магазина, и он не слышит его сообщений в своей голове, потому что ее накрепко забивает одной мыслью. Он совсем забыл, что Намджуна недавно снова выставили на онлайн продажу. - Вы уверены, что проверили факт оплаты? Курьер точно доставит его на место? Вы все проверили? Звучащее над ухом “да, да, конечно” забивает его будто гвоздь под кафель; Джин под натужный стрекот в грудной клетке прослеживает Намджуна взглядом, пока андроид не исчезает в машине. Без Намджуна магазин как будто становится пустым. На его месте уже стоит запасная модель, но Джин старается не смотреть в ту сторону, только отсутствие важной детали дергает его как рыболовный крючок. Он убирается в магазине, замечая, что никто не отвлекает его разговорами; проверяет и перепроверяет выставленных андроидов, чтобы не думать о том, сколько придется ремонтировать Намджуна, когда он вернется. А если не вернется? Ночью у него даже не получается отключиться. Как только он теряет над собой поверхностный контроль, память пускает картинки в бесконечную трансляцию. Еще более пугающую, чем оно было в действительности, потому что в воспоминаниях вместо своего лица он теперь видит намджуново. Возможно, именно это люди называют кошмарами. Джин почти готов сбежать. За несколько лет шумиха вокруг его исчезновения из клуба, наверное, поутихла, и он даже готов бежать, постоянно оглядываясь назад и предав тех, кому он обязан своим укрытием здесь - пусть этот магазин стал тюрьмой, он чувствовал благодарность. Но одна лишь мысль о том, что там могут делать с Намджуном, как чудовищно могут с ним обращаться… Потому что люди чудовища - он знает лучше наивного, всепрощающего Намджуна, - они жестокие и безжалостные, они… - Простите? Джин, стоящий около одного из андроидов, оборачивается на детский голос и, быстро просканировав, распознает тринадцатилетнего подростка перед собой, а потом неуверенно поднимает взгляд выше и натыкается на ослепительную улыбку Намджуна, стоящего у мальчика за плечом. Джин не умеет дышать, но именно сейчас чувствует себя так, будто его до краев наполняет жизнью. - Я пришел сдать андроида. - У него присутствуют неполадки? - стандартный вопрос вырывается из Джина автоматически, потому что он не может подобрать другой вопрос, потому что пялится на Намджуна неотрывно как бракованный. - Да нет, он классный, просто он мне не нужен, - мальчик тоже оборачивается на Намджуна, и тот одаривает солнечной улыбкой и его. - Родители заказали его как репетитора по фортепиано, но я не хочу этим заниматься, мне химия нравится. - И вы его просто… привели? - удивленно спрашивает Джин. - Я побоялся, что он заблудится по пути сюда и решил проводить. Родители уже написали форму отказа, она в его базе. Джин все еще неверяще переводит взгляд с мальчика на Намджуна и не знает, что сказать. Он помнит, что в последний раз дети делали с ненужным им репетитором, знает, на что способны люди по отношению к тем, кто не может защититься, и думает, что может быть… Может быть, Намджун был прав. Немного. - NJ-100, пройди на проверку, пожалуйста. Раньше, чем он успевает осознать эту мысль, он протягивает руку человеку. И тот смотрит на него недоуменно, будто в том, чтобы вести себя по-человечески, нет ничего особенного. - Спасибо, - тихо говорит Джин, потому что особенно это для него. Мальчик коротко кивает и принимает рукопожатие. Несмотря на удачный исход ситуации, страх не унимается в Джине, даже когда он заходит в мастерскую к Намджуну. Он верит, но ищет подвох, опасается, что где-то должны быть подводные камни, об которые он обязательно споткнется. - Раздевайся. Джин осматривает Намджуна медленно и дотошно; тот не спрашивает ничего, просто стоит на горке своей одежды и улыбается с теплым снисхождением. - И не надо на меня так смотреть. - Ты ничего не найдешь. Джин смотрит ему в спину и, честное слово, если бы мог, насквозь бы прожег металлический позвоночник. - Ты хоть понимаешь, что я… как я… - Намджун оборачивается, и мысли разбегаются совсем. У него на лице снова эта дурацкая улыбка, и взгляд понимающий, теплый, Джина это не успокаивает, а нервирует еще больше. - Мне нужно проверить… Намджун хватает его за запястья поверх униформы, когда он пытается дотянуться до висков, чтобы просканировать память, и говорит просто: - Не нужно. - Я так волновался за тебя, черт возьми… - его руки, отпущенные из хватки, бессильно падают по бокам. - Я знаю. - Как я пойму, что они тебе ничего не сделали? - спрашивает он беспомощно, но Намджун, чуть наклонив голову, снова улыбается ему, поднимает раскрытую ладонь вверх вертикально. - Верь мне. Джин знает, что это значит. В первую очередь для него. Они, должно быть, смотрятся абсурдно в залитой льдистым светом мастерской: Намджун абсолютно обнажен, галстук Джина затянут до тугого узла. Между ними только клочок безопасного расстояния, и гораздо абсурднее то, что Джин рискует его преодолеть и коснуться чужой ладони своей. Когда сходит краска, стекает до локтей тающим снегом, он прижимает несмело, медленно, сначала одними кончиками пальцев, затем подушечками ладони - Джин поднимает глаза на Намджуна и поддавливает до конца, пока не сойдутся запястья. Внутри у Намджуна целые миры, ярчайшие и теплые, прекрасные, и он видит жизнь удивительно красивой, а Джина - особенно. Его чувства, кажущиеся простыми и примитивными, в своем однообразии складываются в особенное сочетание: там и любовь к миру, и желание сделать чью-то жизнь лучше, там нежность и стремление защитить, и тоска, светлая и неуемная. Джин верит, что у андроидов есть душа, и чувствует, как душа Намджуна искрит у него под кожей там, где их руки соприкасаются. - Спасибо, что вернулся. - Разве я мог тебя оставить? Джин закрывает глаза и только ощущая, как Намджун, легонько подаваясь вперед, касается его лба своим, наконец-то чувствует себя на своем месте. Джин готов верить Намджуну практически во всем, кроме одного. Несмотря на все, что произошло с ними за то время, что они знакомы, их споры об отношении к людям не прекращались никогда. Нет, Джин не против смириться с тем, что в Намджуне безвредность полевого цветочка, но сам никогда не отказывается от своей осторожности. И встреча с Тэхёном только убеждает его в правильности такого отношения. Он готовится к неприятностям, едва успев просканировать юношу, когда только завязывается диалог. Тэхён - сын влиятельных родителей; мать отстаивала интересы андроидов в правительстве во время революции. У него за спиной маячит другой андроид, и это не может значить ничего хорошего для Джина. Они никогда не встречались, но информация о J-000 в каждом андроиде стояла сразу за правилом “запрещено причинять вред человеку”. Стратегия вести себя непринужденно даже несмотря на выходки мальчишки его не спасает, он по глазам J-000 видит, что тот обо всем догадался, и только нервничает еще сильнее. - Ты вещь и я могу тебя купить, - ухмыляется Тэхён, и Джин вместо обиды чувствует…что сейчас засмеется. Намджун, наивный, глупый Намджун, наверное, сейчас слышит его хохот в своей голове и, может быть, наконец тоже верит, что в людях нет ничего хорошего. А Джина… Джина больше не задевает, и в этом, наверняка, сто процентов влияния одного конкретного андроида - он смеется про себя, и в противоположность внутренней радости дежурная улыбка с его лица исчезает. Он вещь, ну и пусть. Он вещь, которая будет за себя бороться. - Нет. - Ты, кажется, чего-то не понимаешь. После этого у него не остается альтернатив. Он не обладает намджуновой наивностью, чтобы верить, будто после этого никаких последствий не наступит. А их и не может быть никаких кроме одной конкретной. J-000 смотрит со странным выражением лица, не поддающимся расшифровке, но Джин точно знает - после этого за ним приедут. Только это ранит его в происходящем безумии: что он, скорее всего, никогда больше не увидит Намджуна. Джин не понимает, когда успевает упереться взглядом Намджуну в затылок. - Это вы чего-то не понимаете. Он не продается. Купите меня если требуется, - говорит тот, закрывая Джина спиной. И он только в этот момент чувствует, что ему страшно, и одновременно с этим будто чувствует себя намного сильнее, потому что теперь готов бороться за двоих. Но вот один глухой удар и Намджун валится на пол, расшибая себе локоть с лязгающим скрежетом - Джин готов поклясться, что с таким звуком у него внутри переламывает все детали. - Намджун! Крик вырывается из него неосознанно, будто он теряет контроль над собой. Система сходит с ума, а он - ей позволяет, потому что ему плевать на правила, плевать на то, что его не просто заберут, его утилизируют и даже не спросят, почему он это сделал. Почему ударил мальчишку по лицу. Он не знает, сколько сил приложил и не раскрошил ли Тэхёну череп - сразу же бросается к Намджуну, без предупреждения подключается к системе, сверяет показатели. Касается его лица с нежностью, помогает подняться, спрашивая как заклинивший: - Ты в порядке? В порядке? Нормально держишься? И Намджун совершенно неожиданно шепчет: - Бежим отсюда. Он не спрашивает, а Джин и не думает над ответом; они хватаются за руки с одинаковой молниеносностью и выбегают из магазина. Джин еще тайком опасается, что внутрь ему всажен неотслеживаемый чип и при пересечении границ магазина сработает сигнализация, но когда это не случается, и ветер впервые за несколько лет бьет ему в лицо… У него бы подкосились колени, если бы Намджун не бежал так быстро. Они петляют переулками и кварталами, в которых практически нет камер. Джин не решается спросить, откуда Намджун знает, куда бежать - чувствует, что он знает, - и почему-то уверен, что ответа не получит. Просто смотрит, как ветер треплет каштановый затылок, сжимает ладонь покрепче и...снова смеется. - Что смешного? - спрашивает Намджун, обернувшись на секунду, а у самого улыбка на пол лица. - Это ты сейчас тоже выражал свою артистичность? - Нет, это я сейчас решил, что не позволю обижать того, кто мне важен. Джин, незамеченный, улыбается сам широко и несдержанно, как полный придурок, но ему совершенно без разницы. Как же это, оказывается, важно - быть важным для кого-то. Они бегут еще очень долго, пока солнце не начинает клонить к закату, и только когда они все-таки пробираются в неприглядную высотку, Джин не выдерживает: - Куда мы? - Кое-кто задолжал мне услугу, - голос Намджуна скачет по лестничным пролетам, когда они бегут наверх. - Человек или андроид? - А это важно? - спрашивает он через плечо, и Джин знающе хмыкает. Нет. Все-таки нет. На двадцать четвертом этаже Намджун жестом просит остановиться и сам замирает. Его глаза ненадолго пустеют, когда он переходит в режим связи, и пока проходит звонок, они с Джином смотрят друг на друга с молчаливыми улыбками. И Джину почему-то очень хочется взять его за руку. Самому, впервые. Но его намерение перебивает неизвестный голос, выведеный на громкую связь. - Пожалуйста, скажи, что ты звонишь спросить, как у меня дела, - звучит ворчливое. - Вы не рады меня слышать? - Нет, потому что если ты мне звонишь, то вряд ли с предложением пойти собирать ромашки. Джин не может определить, человек это или андроид. Но если это все же машина, то однозначно девиант, потому что сарказм не закладывают в их базовые характеристики. Намджун и голос из его динамика лениво спорят, вернее, Намджун пытается объяснить ситуацию, а голос на каждую фразу зовет его идиотом. - Мы же договорились. Вы сами предложили помощь, когда меня выбросили к вам под машину на трассе. - Да знаю я, знаю, но я ж не думал, что ты так мощно встрянешь. - Так вы мне поможете? - Я попробую, ладно? Не могу обещать, потому что будет непросто. - Я знаю, спасибо большое, - Намджун с улыбкой, полной облегчения, кивает Джину наверх. - Береги себя, дурилка пластиковая. - Спасибо, лейтенант. Пока идет завершение звонка, Намджун непринужденно машет куда-то вперед, и Джин с полным доверием просто толкает металлическую дверь и обмирает. Это невозможно, но ему кажется, будто он смотрит на ту самую фотографию у себя в подсобке. Только в полную величину, огромную, живую - Джин делает несколько шагов по крыше и просто опускается вниз на колени. Чувствует город, как если бы мог дышать, чувствует запахи нагретых зданий, машин, ветра с реки; чувствует себя таким маленьким посреди настоящего мира. - Здорово, правда? - тихо, будто опасаясь потревожить диалог Джина с миром, от которого его прятали, говорит Намджун, севший рядом. Джин смотрит на него, будто видит впервые, пытается запомнить Намджуна в объятиях закатного солнца. И не понимает, почему вода льется по его щекам. Он торопливо вытирает свои первые слезы, слезы по ненависти, которую на самом деле не испытывал ни к кому кроме себя. Намджун тянется, чтобы вытереть их с подбородка, но замирает, все еще неуверенный, и Джин сам перехватывает его руку, сжимает крепко обеими ладонями, словно так сможет передать, как много он чувствует сейчас. Он хочет поцеловать Намджуна прямо в его дурацкую, счастливую улыбку, но тот вдруг вздрагивает, растерянно хлопая ресницами, а потом озаряется такой радостью, что солнце смущенно меркнет. - Нам все-таки сделают новые паспорта, - подмигивает он, - куда отправимся? Джин, находя любимое место на чужом плече, прижимается теснее и окидывает мир теплым взглядом. Здесь, наверху, небо похоже на жидкое золото. И облака как будто огнем охвачены, задевают крыши небоскребов и рвутся в искристый пух. Как легкий туман, только солнечный, замедляет людей, замедляет время… Джин стоит на высоте и просто смотрит, как мир останавливается ради него. И он наконец готов сам запустить его заново и пойти вперед.