***
Мои шаги отдавались громким эхом в широком пустынном коридоре. Жизнерадостно размахивая снятой с плеча сумкой, в другой руке я нес початый стакан кофе. Голова уже практически не болела, зато сердце стучало в груди так, точно аккомпанировало хард-року. — «I'm on the highway to hell…» — промурлыкал я, проникшись вспомнившимся мотивом. — Мистер Хармон, — раздалось из-за угла, и я остановился с застывшей приветливостью на абсолютно бесчувственном лице. Прислонившись к стенке, на меня глядел невысокий мужчина лет сорока в коричневом твидовом пиджаке поверх жилетки с кислотным желто-зеленым узором «выколи-глаз». Кто-то должен начать подбирать ему одежду, потому что собственного вкуса у этого человека нет: у меня начинали болеть слезные железы при одном только взгляде на эту ядреную пестроту… Опрятно подстриженных черных волос давно уже коснулась легкая седина от изнуряющей, крайне нервной работы, отчего издали его шевелюра цветом напоминала карбонадо — черный алмаз. Серебряные глаза блестели в свете ярких квадратных потолочных ламп. Светлое лицо с широкими челюстями не было обделено классической мужественностью, но пухлые губы и мягкий, тягучий, как мед, взгляд заставляли мой внутренней колокольчик звенеть, как и при встрече с очередным безымянным партнером на одну ночь. Сплетя руки на груди, он сузил глаза и пропустил наружу призрак приятной улыбки. Черт, как его зовут?.. Что-то на… «К»… или «Х»… — Какая приятная встреча! — выкрутился я. — Припозднились? — кокетливо осведомился он, и я с не угасающей улыбкой показал ему свой кофе. — Хотел бы кое-что обсудить с Вами после работы. Сегодня это получится устроить? — Да думаю… да… — пожал плечами я, продолжая движение по коридору. Он же не заигрывает со мной, правда?.. С моей стороны было бы очень неосмотрительно заводить шуры-муры на работе. «Не гадь там, где ешь» — золотое правило. Но тут складывается безвыходное положение: ответь я на его возможный флирт — и нарушу вышесказанное; откажи я ему — и снова испорчу отношения с коллегой. Неприятно… Пока я добирался до нужной двери, волосы на затылке шевелились под пристальным взглядом брюнета. Черт, да как же его зовут-то?! Я ведь знал!.. Дверь я распахнул пинком, и все присутствующие затихли. — Да-да-да, я опоздал, как непрофессионально и тому подобное, но! — эффектно замер я и положил сумку и кофе на свой стол. — Возрадуйтесь! Ибо сегодня — мини-проверочная! Пятнадцать ртов сверкнули широкими улыбками. У какого бы еще учителя дети радовались проверочной работе по алгебре? Отщелкнув застежку сумки, я достал из большого отделения пышущий жаром бумажный пакет и поднял его, как Рафики Симбу. — Сегодня у нас в меню слойки! Класс удовлетворенно зашумел, но среди пятнадцати человек обязательно найдется хотя бы один недовольный: — А почему не пончики? Пончики вкуснее… — Потому что, Гарри, я учитель, а не нефтяной магнат: пончики в два раза дороже. — Ну, это лучше, чем ничего, — вздохнул круглощекий мальчик с ежиком серых жестких волос. Ох, Гарри, Гарри, скоро я начну носить вместо выпечки и конфет — овощи и фрукты: тебе нужно худеть, пока под тобой не смялся стул… Над лесом голов взметнулась рука, и раньше, чем я хоть как-то среагировал, светловолосая девочка с короткими толстыми косами нарушила и без того шумную тишину: — А слойки без орехов? — Разумеется, без орехов, Мелоди. Я помню, что у тебя аллергия. Итак, надеюсь, можем начать? Слойки остывают. В мгновение ока класс затих. Дрессированные щеночки в ожидании еды… Я присел на край стола, достал из пакета одну слойку, завернутую в плотную пищевую пленку, — и практически увидел, как у бедных, не насытившихся домашними завтраками детей, протирающих штаны в школе с утра пораньше, потекли слюнки. — Кто ответит первым? Может быть… Вельт? — Сонные серо-зеленые глаза уставились на меня с явной неуверенностью. — Да ладно, давай, смелее. Сколько решений имеет линейное уравнение? Рука Мелоди, чуть ли не как рапира, вспорола воздух и ударила ее соседа по лохматой голове. — Давай, Вельт, я в тебя верю. Мы повторяли это на днях: у меня тогда упал мел, и, пытаясь его поднять, я снес головой полочку под доской. Класс разразился громким смехом, совсем как тогда, и Вельт ослепил меня счастливой улыбкой. — Бесчисленное множество решений, — воодушевленно ответил он и поймал прилетевшую к его парте слойку. — Мелоди, пока у тебя не оторвалась рука: какой график у линейного урав… — Прямая линия! — выпалила она и с королевским самодовольством прижала к груди заслуженную награду. — Отлично, но в следующий раз дай мне до конца вопрос озвучить, иначе мою зарплату начнут давать уже тебе. Гарри, чувствуешь свою готовность? Булочки о-о-очень вкусно пахнут! — Я и отсюда чую… — сглотнул пухляш. — Только полегче что-нибудь… — Это уж как получится. Так… Ох… Назови-ка мне два типа неравенств. На круглом лице Гарри отразилось недоумение. Менее обремененный мыслями мозг может быть, разве что, у коралла… — Хорошо, этот же вопрос Марти. Сосед Гарри, худощавый мальчуган с внушительными окулярами на остром носу, пригладил жиденькие светлые волосы и откашлялся, будто готовился давать интервью под запись. — Л-линейные и квадратные… — Все правильно! Смелее в следующий раз! Слойку Марти я поднес к парте, потому что ловить этот умник не умеет в принципе. Я посадил его рядом с Гарри, надеясь, что второй сможет в итоге перенять хотя бы толику знаний и умений первого, но… будем надеяться, что пока это самое «в итоге» не наступило. — Гарри, вспомнил эту тему? — с не умирающей надеждой поинтересовался я. Насупившись, Гарри помотал головой. — Ну что ж, как попадется знакомый вопрос, поднимай руку. Нэнси? Коротковолосая задира в черной футболке запрокинула голову, коснувшись затылком парты позади, и уперлась в меня пофигистическим взглядом. Ее челюсти активно месили жевательную резинку, а ноздри раздувались так широко, словно надувать новый пузырь она планировала ими. — Расскажешь, от чего зависит, линейное неравенство или квадратное? Слева замычала от натуги Мелоди, поддерживая поднятую руку второй. — Что, хочешь забрать у Нэнси ее слойку? — Мне не нужна вторая, достаточно будет просто ответить!.. — Пиши вопросы и ответы в тетради, в таком случае: я проверю и, кто знает, может, обзаведешься еще одной «А+» в дневнике. Девчушка заскребла гелевой ручкой по тетрадному листу с таким энтузиазмом, что бумага под ее напором немного разошлась. С хлопком лопнул белый пузырь, и Нэнси запихала его ошметки пальцем в рот. — Отвечать? — Да. Извини, что отвлекся. — Ну, типа, если «f» это линейная функция, то и неравенство линейное, че… А ежели квадратная, то и квадратное неравенство, ясен пень. — Здорово, — кивнул я, протягивая ей слойку. — Только неравенство — «квадратное», а функция — «квадратичная»… — За моей спиной кто-то тихо зашуршал, как мышь, забравшаяся в пакет. — Вельт, заверни булку обратно в пленку: мы не едим, пока все не получили награду за знания. Нэнси мерзко хихикнула. — Когда Гарри хоть на что-нибудь ответит, срок годности у этих слоек истечет! Остальные не успели засмеяться: — Я сейчас в качестве наказания откушу половину твоей слойки вместе с пленкой, — пригрозил я Нэнси, и смущенный Гарри улыбнулся. — А если серьезно… — проговорил я, возвращаясь к столу, присаживаясь на любимый край и зажимая в пальцах стакан с холодным кофе. — Вам нельзя быть злыми и жестокими, ребят. Учиться вам осталось всего ничего, и за пределами школы вы окажетесь в весьма неоднозначном мире. Да, конечно же, там будут люди, с которыми вы сможете поладить, которые будут готовы вам помочь в случае чего, люди добрые и честные — но также вам повстречаются и те, кто скорее столкнут вас с лестницы, чем позволят вам получить заслуженное вознаграждение за проделанную работу. Коварных и подлых людей много — не стоит пополнять их ряды. Все находящиеся в этом классе — одна большая семья. Не такая семья, как родители, сиблинги и питомцы, что ждут вас дома, но все-таки не совсем уж чужие люди. И было бы здорово, если б эта близость не иссякла после вашего выпуска. Это голубая мечта каждого учителя, влюбленного в свою работу: чтобы по прошествии лет класс не рассыпался на куски, а остался единым хоть самую малость… Ну вот, расчувствовался на пустом месте! Слойки! «Числовая последовательность задана рекуррентно, если…» — кто ответит?***
Пустой стаканчик, с которым я не расставался до перемены, попал в мусорную корзину, и я положил сумку на сиденье своего кресла. Учительская представляла собой средних размеров помещение, больше похожее на офис — с письменными столами, компьютерами и нескончаемыми папками. Как и полагается, здесь было шумно, душно и невероятно скучно. С двух сторон от моего стола звучали преимущественно женские разновозрастные голоса, шуршали бумажки, стучали клавиши, кликали компьютерные мышки. Мое рабочее место было погребено под ведомостями и учебными планами, которые я когда-нибудь — я верю — удосужусь все-таки разложить по папкам или хотя бы стопкам. Единственное свободное место, пятачок между монитором и клавиатурой, был занят покрытым лаком глиняным котом. Нереалистично длинное тельце, кривые треугольные уши, погнутые лапы, смотрящие на четыре стороны света, и остатки горелых зубочисток вместо усов, которые Вельт, не подумав, вставил в щеки горе-кота перед обжигом глины, — все эти милые детские ошибки клеили на поделку первоклассника-Вельта ярлык «бесценно». Я поднял руку с зажатым в ней стеклянным шаром из Рио — и бросил уже десятый по счету взгляд на кота. Боже, этот неказистый комок глины очарователен! Дешевый для меня шар отправился в ящик стола — к скрепкам, письменным принадлежностям и разномастным пустым бланкам. Если Синди придет, увидит и спросит, скажу, что побоялся его разбить. Кошачья ошибка природы смотрела на меня оплывшими черными бусинами и ухмылялась перекошенным ртом.