***
10 лет назад…
Спальня Пола и Шерон была пуста и темна. В узеньком проеме между стеной и большой двуспальной кроватью я сидел на полу по-турецки, вот уже минут двадцать, должно быть, в удушливой немоте разглядывая фиолетовое постельное белье. Слева от меня часто подрагивал малыш-Вельт, обняв узкие колени. Его хрупкое тельце было настолько мало, что макушка едва доставала до верхнего ящика прикроватной тумбочки. Миниатюрные пальчики стискивали ткань синей пижамы, усеянной веселыми мультипликационными овечками. Давящую тишину спальни разбавляло тихое тиканье дешевого будильника и свистящие всхлипы Вельта. Только-только войдя в комнату — найдя мальчика в ней после громких поисков по всему дому, я хотел протянуть ему руку, сесть рядом с ним, обнять его за вздрагивающие плечи и утешить чем смогу. Но Вельт не двинулся, не откликнулся на имя, так что я опустился поодаль от него и привалился ноющей спиной к холодной стенке… Уставший поддерживать одну и ту же позу неимоверно долго для ребенка, Вельт, не отпуская коленей, качнулся влево и приник мокрой от слез щекой к мягкому постельному покрывалу. Его и без того полные губки были жалобно поджаты, из-за чего еще больше смахивали на толстенький клювик опечаленного утенка. Сердце разрывалось на части от одного взгляда на него. Но это не тот случай, когда я должен влезать в его личное пространство, уверен. Он сам сделает первый шаг, когда будет готов… — Я не понимаю… — звонко вырвалось из его груди. Нет, ты понимаешь — иначе бы не лил слезы сейчас… Ты просто не хочешь мириться с такой неудобной реальностью, и я всецело на твоей стороне… Так и не дождавшись никакого ответа, Вельт поднял на меня огромные серо-зеленые глаза и натолкнулся на полную сочувствия полуулыбку. — Такое бывает, малыш. С этим ничего не поделать. Это… закон жизни… — Но он же смеялся! — прорыдал Вельт, и по моему сердцу точно резанули ножом, на глазах выступили слезы. — Он… Он рассказывал о том, что в войну видел в небе сани и Санту своими глазами! А потом он скинул им всем подарки! И… и… Горе, первое на пути Вельта, неуклонно брало верх: рыдания заместили все мысли; бросившись на четвереньки, малыш дополз до меня и замер, крепко обняв мое левое бедро. Большой горячей ладонью я гладил его по спине и затылку, не зная, что и сказать. Не такой должна быть первая потеря ребенка… Со смертью он должен был столкнуться через трагический уход аквариумной рыбки или отжившего свой короткий век хомяка, дабы подготовиться к более ужасным утратам… К беседе по душам именно после такого печального события я подбирал слова с того самого момента, как Вельт впервые заговорил, и раз уж у меня имеется хотя бы крупица утешения для этого ребенка… — Я знаю, что ты будешь скучать по нему… Но вспомни: сегодня был отличный день… Он увидел тебя, твоих маму и папу… мы все сидели за столом одной большой дружной семьей, ели потрясающе вкусный рождественский ужин, слушали его чудесные истории… Он был счастлив, Вельт… и сделал все, что хотел… Лучшего последнего дня не сыскать… Он простился со всеми вами — и ушел отдыхать: туда, где спокойно и хорошо, где ничего не болит и никто не плачет, где огромные разноцветные облака сделаны из сладкой ваты!.. Завтра с рассветом ты откроешь оставленный им под елкой подарок и вспомнишь о нем со слезами, но и с улыбкой — потому что всякий раз, как ты о нем думаешь, он тоже улыбается и мысленно передает тебе привет… Сейчас ты думаешь о нем? — Д-да… — А чувствуешь «привет»? — А к-какой он д-должен быть?.. — спросил Вельт, чуть подняв покрасневшее лицо. — Такое приятное тепло в груди, от которого хочется улыбаться и плакать одновременно. Чувствуешь? — Кажется, да… Кольцо детских ручонок вокруг бедра ослабло, и я, бережно взяв Вельта под мышки, посадил его поверх моих ног. В моих руках он лег набок, словно на удивление большой новорожденный, уткнулся лицом в рождественский свитер и отрывисто всхлипнул в последний на сегодня раз. — Ты же не умрешь, правда?.. — Конечно. — Но ты старше… — Ну и ладно. К тому времени, как я превращусь в старичка, ты меня догонишь. — Так не бывает… — Да, ты прав… Но, если ты захочешь, когда мы станем старыми-престарыми, когда изучим все загадки этого необъятного мира, мы можем вместе попрощаться со всеми, съесть много вкусной еды, обязательно покататься на горке, что тебе так понравилась в парке аттракционов, — и только после этого вместе уйти к облакам из сахарной ваты и рекам газировки. — Так и сделаем… А откуда на небе реки?.. — Из дождей, проливающихся с туч на те облака, что летят пониже…***
В то время Вельт был таким наивным и милым… Он верил каждому моему слову — а я верил ему… А что теперь?.. Шум воды в далекой ванной затих. Мой внутренний таймер громоподобно отсчитывал секунды. Шаги… Приближаясь к своей комнате, Вельт что-то напевал. Как он может петь, когда… после того, как… Твою мать… Я устал… Как же я устал… Дверь открылась резко. Вельт шагнул за порог, но, завидев меня, сразу замер, укутанный в огромное полотенце с рисунком звездного неба и волка, воющего на луну. — Что ты… — начал было он. Испуганные глаза метнулись к столу, к отблеску включенного ноутбука, и Вельт тут же прикусил язык. Десять лет назад, когда дедушка Вельта скончался прямо за столом, я ждал, пока ребенок будет готов начать разговор. Теперь его очередь ждать… Кажется, для меня две этих ситуации схожи: сегодня я тоже потерял моего маленького дорогого Вельта… — Скажи… за что, Вельт?.. — Дэм… — выдохнул он, захлопывая дверь и босиком подступая ко мне. Его тонкая рука протянулась к моему плечу, но опустилась на спинку стула. Все правильно… Интуиция его не подвела: дотронься он до меня сейчас, я бы скинул его руку, чем ранил бы навсегда… — Я… был идиотом, это ж понятно… Я полагал, что, позволяя тебе многое, научу умеренности… ответственности… покажу, как различать хорошее и плохое… И вот к чему все скатилось… Мне… не надо было говорить с тобой о сексе и прочих взрослых вещах… Я хотел привить тебе сексуальную разборчивость, упасти от травматичного опыта и ужасных ошибок, — а в итоге, сам того не ведая, подвел к… к порнографии, Вельт!.. А дальше что?.. Проституция?.. Нашелся… «воспитатель»… черт… Я сжимал свой лоб так сильно, как только мог. То ли желая выдавить наружу воспоминания о прочитанной переписке, то ли наказывая себя за педагогический просчет. Многие-многие просчеты… — Меня на милю к детям подпускать было нельзя… И вот чем все обернулось… — Да почему ты так к этому относишься?! — возмутился Вельт. Отсутствие у него и толики раскаяния окатило меня волной гнева. Я рывком встал из-за стола, и стул громыхнул, опрокинувшись. Вельт дернулся назад, но в последнее мгновение передумал отступать. Большие серо-зеленые глаза уперлись в меня с непримиримым упрямством. — А как я должен к этому относиться, Вельт?! Как я должен реагировать на то, что всякие извращенцы платят тебе деньги за то, чтобы ты на камеру запихивал в себя секс-игрушки?! Это — разврат! Распутство за деньги! Распространение детской порнографии! Тебе карманных денег мало, или что?! Да разве стоит из-за этого заниматься всем этим?! Попроси ты, я бы дал тебе сколько угодно денег, чтобы ты до этого сумасшествия не доходил! — Хватит орать! Родители услышат! — истошно выкрикнул Вельт, до белизны кожи сжимая у шеи уголки сырого полотенца. — А может, пусть услышат! И даже если они в суд на меня подадут за развращение их ребенка всякими тупыми откровенными разговорами, так тому и быть! Зато они больше и близко тебя к Интернету не подпустят! Нахмурившись, Вельт разжал пальцы, и полотенце соскользнуло на пол. Поперхнувшийся паникой, я бросился в ноги обнаженного мальчишки, чтобы подобрать полотенце и накинуть опять, но он хлестко оттолкнул мои руки. — Что ты делаешь?! У тебя что, совсем нет понимания того, перед кем можно оголяться, а перед кем — нельзя?! Прикройся хотя бы этим! — махнул я в сторону ярко-розового пледа, лежащего на кровати. — Не хочу я прикрываться им: я на этом пледе снимаюсь — он весь в лубриканте! Полотенце исчезло из моих охладевших пальцев. Упав на задницу, я закрыл ладонями лицо и задышал в них громко и сипло, аки Дарт Вейдер. Каждый выдох прогонял приближающуюся истерию, но каждый вдох возвращал ее обратно на расстояние шага от меня. Выискав где-то нежно-голубой халат, Вельт оделся, завязал пояс бантом и присел передо мной на колени. Я видел его виноватое лицо в щелки между пальцами, однако легче мне отнюдь не становилось: любые его эмоции уже не отменят того, что он делал… — Я думал, ты поймешь меня хоть самую малость… — сказал он, и я отрывисто рассмеялся в ладони. — Пойму что, Вельт?.. — Все, — просто ответил он. — Мне не особо нужны деньги. И не для незнакомцев я снимаю себя. Только для себя… — Вельт, — простонал я, бессильно отнимая руки от лица, — я ничуть не желаю ущемлять твое сексуальное становление: мастурбируй на здоровье, используй секс-игрушки, если они удовлетворяют тебя, снимай видео и пересматривай — ради Бога! Чем бы дитя ни тешилось! Но отправлять кому бы то ни было эти ролики ЗАЧЕМ?.. — Я… — потупил грустный взор он. — Переписываясь с этими мужчинами, я… представляю, что играю в ролевую игру с тем, кто мне… очень сильно нравится… Но я ему не интересен, — печально улыбнулся Вельт, — а его «заменителям» всегда нравлюсь… — Вельт, это… Боже, почему в своей голове ты не можешь все это представлять?! Зачем… ТАК делать?! Это… множество каких-то мутных мужиков и… деньги… — Отчасти ты был прав… В какой-то момент мне действительно понадобились деньги… — На что? — На маленький анальный фаллоимитатор, — признался он, краснея прямо на глазах. Тесно прижав подбородок к ключицам, он говорил невнятно, словно с набитым ртом, и стыдливо смотрел куда-то вниз. — Я подрочил на камеру и продал этот ролик одному порносайту… На выручку купил то, что хотел. Но вскоре его размеры показались слишком небольшими, и стало интересно, будут ли другие ощущения, если приобрести модель с более крупной головкой… Я снял видео с уже купленным дилдо — заработал снова — купил другой, а потом по той же схеме — вибратор, цветные линзы и «серебряный» парик, чтобы можно было не бояться попасть в кадр целиком… В итоге, я понял, что сайты мне недоплачивали, и я создал что-то вроде выполнителя заказов — «Кролика во грехе»… «Кролик»… «Кролик»… — Ты… — произнес я, облизнув пересохшие губы, — снимался, дай угадаю, в белых кроличьих ушах поверх парика?.. — Угу, — плаксиво закивал Вельт. — В тех, которые я подарил тебе когда-то на Пасху?.. — Угу… — Почему не попросить было?.. Почему не подойти и не сказать: «Дэм, у меня неординарные сексуальные вкусы, и на все это мне нужны деньги. Помоги, пожалуйста, дай-мне-их»?.. — Я не знаю… — шмыгнул носом он. — Даже не пытайся: твои слезы сейчас на меня не подействуют. Я… я не просто зол, Вельт. Я глубоко в тебе разочарован. И в наших «доверительных» отношениях… — Они — доверительные! — Порозовевшие мокрые щеки Вельта сверкнули, когда он резко поднял лицо. — Да? И в чем проявляется это доверие? Все эти годы я рассказывал тебе если не все, то очень-очень многое. То, что обо мне не знает Синди, а я ведь с ней свою жизнь буду делить… — Ну и катись к своей Синди… — буркнул Вельт, сжимая полы халата. — Мда, — вздохнул я и поднялся. — Все понятно. Бессмысленно о чем-то с тобой говорить… Я сделал уверенный шаг по направлению к двери, но Вельт, роняя слезы на воротник халата, вцепился в мою правую ногу. — Вельт, какого… — Да постой же ты! — закричал он, и слезы пуще брызнули из его ясных глаз. Ошарашенный, я взирал на скулящего у моей ноги Вельта, искренне не понимая, что на него нашло. Ах да, наверное, боится, что я расскажу Полу и Шерон… Какая еще может быть причина для страха и отчаяния, застывших на его лице… — Не переживай. Знание о твоем падении я оставлю при себе. Пусти ногу, будь добр. — Дэм… — Хватит хныкать: никто не умер. …разве что моя вера тебе… — Дэм, пожалуйста… — Пожалуйста — что? Я встал прямо, будто и не собирался никуда уходить. Вельт вытер мокрый нос рукавом, однако так и не поднял задницу с моей стопы, а руки его неизменно крепко сжимали немеющее бедро. — Что мне сделать, чтобы ты… чтобы не было больше разочарования?.. — А сам-то как думаешь? — Хочешь, я удалю «R@bbitInSin»?! — вскинул он голову. — Прямо сейчас, при тебе! А перед этим можно привязать аккаунт к твоему номеру телефона: тогда сам я никогда не смогу его восстановить! — И что помешает тебе создать нового «Кролика»? — Мое честное слово… — Оно чего-то стоит? — спросил я из-под опущенных бровей. — Неизвестно сколько ты скрывал от меня такое. Откуда я могу знать, что нет еще более страшных секретов? Услышав мой жестокий ответ, Вельт поник. Его пальцы медленно сползли с моей штанины, и мальчик склонился всем телом в сторону кровати, освобождая наконец мою стопу. — Есть… — почти неслышно вымолвил он. — Повтори. — Я сказал… «есть»… Еще более страшные секреты… Их… три или четыре… смотря как считать… И что дальше?.. После этого бросающего в дрожь признания я смогу, как и задумал ранее, повернуться к Вельту спиной и уйти?.. Нет… Разумеется, нет… Сев по-турецки перед отвернувшимся вполоборота мальчишкой, я сцепил пальцы в замок и приготовился слушать. Вот только Вельт не торопился рассказывать. — Не хочешь раскрывать секреты — обрисуй их в общих чертах, чтобы я понял, насколько все серьезно. — Все?.. — спокойным, но по-прежнему дрожащим голосом узнал Вельт. — Все до одного. Повернувшись ко мне, он поправил полы халата и откашлялся, пытаясь потянуть время. — Я… ворую… Приехали… — В магазинах? — Нет… — У кого-то, кого я знаю? — Да… — Воруешь что-то из дома? У своих родителей? — Нет, — скривился он, точно откусил лимон. — Что, у меня? — Д-да… прости… В очередной раз я лишь тяжело вздохнул. Воровство у меня — не так уж и страшно. В смысле, я хотя бы в полицию на него заявление не подам, узнав о пропаже: Вельт в безопасности, это самое главное. Но отнестись поверхностно к первому его секрету я не могу — пусть Вельт знает, что я не закрываю глаза на его проступки, а недоволен его поведением в полной мере. — Что еще? — Т-тот, кто мне нравится… мужчина… — Не поверишь: я догадался. — В смысле… не просто мужского пола, а именно мужчина… взрослый… Взрослый мужчина, которому он неинтересен, если верить его же словам. Вельт в безопасности — все хорошо. — Дальше, — бесчувственно приказал я. — Я… знаю большой секрет… но никому не могу его рассказать, потому что тогда из-за этого пострадают многие люди… — А от хранения тайны? — Всем будет хорошо… Не я один ее храню, и другой человек — взрослый, умный… знает, что делает… Так что я полагаюсь на нее… — «На нее»? — хмуро повторил я. Он испуганно зыркнул на меня, словно проговорился и в эти самые мгновения проклинал себя за это. — Кто она, Вельт? — Я не могу сказать, правда… — Это Синди? — вспыхнула в моем мозгу безумная догадка. — Нет. Синди это вообще никак не касается. — Хорошо. Это был третий секрет. Какой четвертый? Вельт покраснел как маков цвет. — Это… связано со вторым секретом… с моими чувствами… к мужчине… — Ну и? — Я… мастурбирую на мысли о нем… и делаю еще… всякое разное… — Ну, об этом я не горю желанием услышать, уж извини. Дай мне прийти в себя и только тогда приходи плакаться в жилетку по поводу безответной любви. — С громким кряхтением я встал с пола и подошел к двери. — Я могу тебе доверять? Могу верить, что ты удалишь этого своего «Кролика» сам, без моего надзора, по-честному? — Да… Но у меня две просьбы! — спохватился Вельт. Оглянувшись, я бросил на него полный недоумения взгляд. То есть… он вот буквально только что рыдал, умолял меня не разочаровываться в нем, был весь такой послушный и покладистый, — а сейчас уже готов выпрашивать что-то? Бойко! — Мне… нужно кому-то посылать свои видео… Я и дальше хочу их снимать и посылать — это… так… — Ближе к делу, умоляю тебя. — Можно я буду отправлять их тебе? А ты удаляй сразу, если хочешь! — Бога ради, Вельт, чего я еще могу захотеть, получив от тебя такой ролик?! Естественно, я буду их удалять! Что еще тебе надо? — Деньги… — сдавленно пискнул он. — Совсем немного… — То есть ты хочешь, чтобы я платил тебе деньги, а ты мне параллельно будешь порнографические ролики с несовершеннолетним посылать?.. Это план, по которому ты меня посадишь в тюрьму в отместку за что-то? На что тебе нужны деньги? Честно. — На мастурбатор в виде рта… чтобы мужчина, о котором я говорил, будто бы делал мне минет… — Срань Господня… — выдохнул я в кораблик из ладоней. — Вельт… пожалуйста… я дам тебе деньги, но пока я не скажу: «Хорошо, можешь опять выносить мне мозг!», не говори ничего подобного… иначе я потеряю сознание от шока прямо у вас на лестнице — и тогда у твоих родителей появятся вопросы…***
Вернувшись домой, я позволил себе упасть на кровать, мордой в подушку. Не было сил раздеваться, ужинать или принимать душ: хотелось только одного — забыться, заснуть и оказаться как можно дальше от этого кошмара… Но в кармане брюк два раза подряд просигналил телефон, и нехотя я открыл список сообщений:«Поздравляем! Теперь Ваш аккаунт привязан к номеру телефона: * *** *******»
Спасибо, я знаю свой номер, не обязательно мне же его присылать…«Ваш аккаунт удален. Код восстановления: fath31»