Испорченный ребенок

      Признаюсь… я замотался… В неисчислимых попытках не думать о Вельте и развратных тараканах в его голове я погрузился в работу, и с переменным успехом проваливал то первое, то второе. Над ухом все громче зудели сроки, нервы натягивались точно струны, готовые порваться в любой момент и стегануть меня по пальцам или по глазам! — именно поэтому, когда позвонил Пол, счастливый из-за редкой возможности провести вечер так, как хочется именно ему, а не уехавшей по делам Шерон, на его предложение где-нибудь посидеть вместе я почти мгновенно ответил согласием. Это неосторожное, необдуманное обещание, нарушить которое, как и любое другое, не в моих правилах, и подводит нас к неловкому «сейчас»: к моменту, когда я, переступив порог чужого дома, оказался застигнут врасплох двумя парами глаз — Пола… и Вельта…       О черт… Обещание…       — Ну что, — встал из-за кухонного стола улыбающийся Пол, — идем?       — Куда идете?.. — нахмурился Вельт. Вилка в его побелевших пальцах противно звякнула по тарелке, и, кажется, в ту же секунду одна из моих струн таки лопнула.       — Взрослые дела, — сверкнул зубами Пол и потрепал сына по вмиг взлохматившимся волосам, — детей это не касается.       Метнувшийся ко мне взгляд Вельта затапливал молящую о снисхождении совесть. «Как ты мог про меня забыть?..» — отдавалось в каждом учащенном стуке моего уже сто раз раскаявшегося сердца.       — Подожди, мы же не можем оставить его одного дома.       У самой двери Пол остановился и в легком недоумении оглянулся:       — Почему?.. Он же уже не ребенок.       — Да ты же сам только что сказал… Ой да ладно. Давай просто проведем сегодняшний вечер дома? Выпьем, посмотрим ТВ — как в старые-добрые времена, м?       Словно просящаяся на прогулку собака, Пол бросил тоскующий взгляд в сторону дворовой двери. Его правая рука то поднимала зажатую в пальцах осеннюю куртку, то опускала — его мысли всегда метались где-то снаружи черепной коробки, и, наверное, это особенно нравилось мне в Поле. Простота. Ясность. Вельт не унаследовал ни капли «очевидности» своего отца, хотя, быть может, только я не могу понять в последнее время, что же творится в этой умной, светлой голове, утяжеленной миллионом дум и тревог…       — Черт с тобой, — наконец выдохнул Пол и вернул куртку на крючок возле двери. — Только давай у тебя, чтобы я ощутил хоть какое-то разнообразие… И с тебя выпивка! — крикнул он, выйдя вон.       Вилка звонко упала на тарелку, и этот стеклянный вскрик заполнил не только кухню, но и томящегося от вины меня. Вельт скрестил руки на груди, отвернулся к стенке, но пытался явно не столько игнорировать меня, сколько утаить растерянность и глубокую саднящую обиду. Через приоткрытую дверь до нас долетали стрекот сверчков, шорохи зарослей, тихий шепот шин растворяющихся в сумерках машин. Три моих шага отгремели, и, держась за край стола, я опустился у стула Вельта на корточки. Я судорожно подбирал слова, не спуская глаз с правого виска Вельта — того малого, что мне было дозволено видеть…       — Как ты мог забыть про меня?.. — отчаянно спросил он, не оборачиваясь. Его прямота пулей вошла в мою грудь, превращая плоть и пару костей в труху и месиво.       — Прости меня… — Пальцы левой руки ласково прошлись по лакированной древесине, точно вместо стула я касался плеча Вельта, ныне недосягаемого и холодного как лед. — Я должен был бы отменить встречу с Полом, но вспомнил об этом буквально сейчас. Я уже не могу ему отказать: он так долго ждал возможность развеяться…       — А я не ждал шанса побыть с тобой?! — резко обратил Вельт ко мне свое разгневанное лицо.       — Прости… — только и смог вымолвить я. Его пылающий взгляд постепенно смягчался, злость сменялась печалью. Глаза особенно сильно сверкали, как бывало всякий раз перед настоящим дождем из слез. — Я не включил мозги вовремя и попал впросак — я осознаю, что обидел тебя, и очень бы хотел загладить вину. Только понятия не имею как. Понимаю, что ты можешь отказаться, но я был бы действительно рад, если бы ты согласился присоединиться к нам с Полом сегодня. Так я бы смог провести этот вечер с двумя своими лучшими друзьями, — не сдержал я улыбку.       Он посмотрел на меня как-то странно: будто был польщен и вместе с тем разочарован моими словами. Удивительный ребенок…       — Хорошо, — кивнул Вельт, и я, поддавшись секундному импульсу, заключил его голову в ладони и поцеловал в висок.       — Ты — лучший! Проставлюсь сладостями!       Когда я в спешке покидал соседский дом, Вельт, краснея, переносил свою тарелку к посудомоечной машине. Надеюсь, у него нет жара… В любое время года, кроме осени, его не может сбить с ног никакая хворь, но стоит листьям начать желтеть — и грипп цепляется за мальчугана руками и ногами! Этим вечером надо будет присматривать за ним; навряд ли Пол заметит болезнь сына, даже если тот будет раздирать горло раскатистым кашлем.

***

      Этим вечером в гостиной, на диване перед широкоэкранным телевизором, атмосфера была напряженной — возможно, только для меня. Прикончив пару бутылок пива из моего холодильника и пригубив третью, Пол расслабленно откинулся на мягкую спинку и окончательно потерялся в постановочной полицейской погоне: со стрельбой, перевернутыми машинами, летящими в объектив оператора искрами. Он был счастлив! Что, к моему великому сожалению, нельзя было сказать о Вельте. Мальчик отказался сесть на диван, так что без особой заинтересованности поглядывал на экран с пола, поцеживая через клубничную соломинку шоколадный коктейль с зефиром. От одного только пресладкого запаха у меня сводило скулы, а у проглатываемого пива появлялся надуманный сахарный привкус. Время от времени Вельт искоса поглядывал на меня, но не улыбался, не задерживал взгляд, как если бы просто проверял, на месте ли я, не бросил ли его ради еще какого-нибудь друга…       Сверкнула белой вспышкой рекламная пауза, и Пол поднялся с дивана; его бутылка перекочевала на журнальный столик.       — Ты куда?       — На днях мы с Шерон прикупили наикласснейшие соленые крендельки. С пивом самое то; совсем о них позабыл! Сейчас вернусь…       Заканчивал объяснения Пол уже из прихожей, так что точкой в его повествовании стал удар захлопнувшейся двери.       Динамики в меру выплескивали в комнату разговоры кровоточащих потных персонажей, переводящих после погони дух. Свет, озаряющий диван и столик, хаотично менялся с голубого на желтый — с бесконечного моря на многоэтажки, за которыми солнце катилось к горизонту… Лучше бы герои молчали, а оператор показывал статично какой-нибудь один пейзаж: тогда бы, делая большущий глоток, я бы действительно наслаждался и выпивкой, и фильмом, а не дожидался б титров, чтобы началось другое кино, наполненное смыслом, глубоким посылом, а не бегом за «плохими парнями»…       — Дэм, а какой у тебя член?       — Чт… — Пиво хлынуло к дыхательному горлу — своевременным выдохом я спасся от удушения на собственном диване, но вспенившийся алкоголь направился прямиком в нос и таким путем выбрался наружу. Не имея под рукой салфетки или полотенца, я наскоро вытер о футболку, что была на мне, руки и лицо. Размокшая ткань теперь неприятно холодила живот. — Ты вообще в своем уме спрашивать о подобном, тем более когда я пью?!       — Прости, но, мне кажется, в этом вопросе ничего такого нет. Обычный «мужицкий» вопрос, как… обсуждение женских грудей и задниц, да?       — Нет! Твой вопрос намного интимнее, да и что бы я вообще мог на него ответить?! Назвать замеры?       — Ты тоже замерял? — расцветился улыбкой Вельт.       — До того, как повзрослел мозгами, — да.       — И?       — Никаких «и»! Пей свою сахарную смерть…       Приказ им был исполнен, но уже через несколько секунд трубочка хлюпнула по дну, скрывшемуся под размокшим зефиром, и Вельт, не отрываясь от телеэкрана, бросил назад:       — Он у тебя больше длинный или толстый?       — Вельт!       — Папа идет. Ты же хочешь, чтобы я закончил расспросы…       — Пропорциональный!       Щелкнула дверная ручка, снова хлопнула дверь, и на диван ребячески рухнул Пол с тремя небольшими упаковками крендельков. От принесенного отцом угощения Вельт отказался, потому как соль с зефиром сочетается мало. Я же постарался воздвигнуть внутри собственной памяти стену из раствора соленого теста в нагревшемся пиве — между вопросом Вельта и разделившими рыдания Шоком и Смущением.       Это и есть «разница поколений»?.. Не могу даже представить, что спросил бы у сверстников отца нечто подобное. Даже если бы близко общался с ними: это… такт! Понимание уместности! Элементарно, стыдливость! Хотя о какой стыдливости может идти речь в случае ребенка, развлекающегося с секс-игрушками на камеру… Со мной никто никогда не разговаривал о сексе, не объяснял причины использования презервативов, посему в подростковые годы я чудом не подхватил ВИЧ. Я обо всем узнавал как-то сам: от мальчишек постарше, из их похабных пересудов. В наши дни детям гораздо проще не свернуть с безопасной тропы, потому что в их распоряжении есть Интернет. Уж кто-кто, а Вельт об этом знает! Так что маловероятно, что это было проявление рядового интереса. Может быть, он переживает из-за размера своего члена?.. Насмотрелся порно-эпизодов и приуныл после сравнения с актерами, которые и продвинулись-то в этой индустрии — по большей части — благодаря физическим данным… Если так, то каким будет его следующий вопрос? «А столько-то сантиметров — нормально?»?.. И что я должен буду на это ответить? «Ты все еще растешь» похоже на отмазку, хоть это и правда. Сомневаюсь, что честно смогу сказать ему: «Да, в самый раз!», учитывая, что все тело Вельта не соответствует его возрасту. И внешне, и внутренне Вельт все еще больше ребенок, чем мужчина. Я должен знать, какие у него параметры, чтобы мой ответ был ему полезен? Или в этом случае и успокаивающая формальность подойдет? Боже, уже четверть нового фильма прошла, а я все еще думаю об этом — почему я об этом продолжаю рассуждать?!..       — Вельт, — непривычно натянуто произнес Пол, и мы оба повернули лица к нему. — Не мог бы ты принести из нашей гостиной журнал о меблировке, который мы утром обсуждали с мамой: я хочу показать кое-что Дэ­ми­ену. Не помню точно, где он лежит… Если не найдешь на полках тумбы под телевизором, поищи в шкафу поверх книг.       — А после фильма никак нельзя? — скис Вельт, все же поднимаясь на ноги.       — Нет, нужно именно сейчас.       Я бы мог избавить Вельта от лишней беготни, но оспаривать слова родителя при ребенке — очень плохая идея. Поэтому, лишь когда дверь в который раз за этот вечер закрылась, я постарался как можно деликатнее донести до Пола свою мысль:       — Дружище, я… не собираюсь менять что-то в этом доме, так что сильно сомневаюсь в необходимости тащить подобный журнал.       — Журнала нет, — быстро ответил Пол. — Шерон его выкинула, оставила для себя пару приглянувшихся страниц.       — Тогда за чем же ты послал Вельта?..       Пояснять ничего не потребовалось: уникальная неосознаваемая им эмоциональная открытость в очередной раз помогла мне прочесть Пола как открытую книгу. С театральной сосредоточенностью почесав нос всей пятерней, он глядел в одну точку на мигающем телеэкране. Ногти царапали этикетку на пивной бутылке, но были настолько коротки, что не смогли подцепить толком кончик красно-белой бумажки.       — У нас… — многозначительно замолчал он. — …проблемы в сексе…       — С Шерон, надеюсь?       — Дурак, конечно, с Шерон!..       — Хорошо, что у нас с тобой нет проблем в сексе, — пьяно ухмыльнулся я. Что же на мне за клеймо сексолога такое — к кому всякий бежит за интимными советами… — Ну и в чем беда? Секс в браке скучен?       — Нет…       Пожалуй, спрашивать нужно Шерон…       — …В последнее время Шерон не может… — Похоже, запас слов на сегодня у Пола иссяк, и вместо продолжения фразы он беззвучно, одними губами обозначил «кончить».       Оке-е-ей, какое выражение лица я должен сейчас сделать? Опечаленное? Как будто меня заботят оргазмы Шерон! Скрыть удивление или проявить его небольшую долю?..       — Как… ты… — Силясь найти словам замену, Пол начал описывать кистями невидимые спирали в воздухе. Очевидно, с выказанным удивлением я чуть-чуть переусердствовал, и Пол, громко цыкнув, кивнул: — До оргазма — доводишь — как?       В последнее время?.. Дрочу партнеру, трахая его в задницу, или в рот беру. Но это явно не то, что ты захочешь услышать, Пол…       — Ну, женщинам нужна соответствующая атмосфера…       — Да-да-да, — болванчиком покачал головой Пол, — клубника со сливками, массаж, музыка, всякие масла — все это уже проходили с десяток раз!       Так вот что это за второй медовый месяц у них с Шерон…       — Попробуйте что-нибудь новое — спроси, каких сексуальных экспериментов ей бы хотелось. Или вернись к «проверенной классике» — к тому, что она любит.       — А что она любит?..       — Да мне-то откуда знать?! Это ж твоя жена!       — Да нет, я не о том! И так понятно, что она любит: что все любят…       Горлышко практически пустой бутылки замерло у моих губ, и я медленно покосился на Пола.       — Ты, я так понимаю, сейчас о члене в вагине? Но в курсе, что на этом женские сексуальные интересы не кончаются?       — Разумеется, — пунцовея, выдавил Пол. — Оральные ласки еще…       — Ага, в числе которых не только куннилингус, но и анилингус, а также ласки языком влагалища и отверстия мочеиспускательного канала.       — А?..       — Б. А помимо этого: фингеринг, чем черт не шутит — фистинг, трение головкой о клитор, использование секс-игрушек простых, с вибрацией, с электростимуляцией, прочее богатство БДСМ-практик, писсинг и саундинг. И я еще не все припомнил.       Пару минут в гостиной стояла тишина. Даже главные герои фильма молчали, изучая изувеченный труп «ночной бабочки». Это покромсанное на аккуратные кусочки тело напоминало мой быт после того, как я узнал о «Кролике во грехе»… Я собирался предаться тягостным мыслям, однако Вельт свое любопытство взял не с потолка:       — А что такое саундинг?       — Уретральная стимуляция.       — В смысле?       — Без смысла.       — Но ведь такое только для мужчин…       — Для мужчин — кок-саундинг. Только почитай сначала в сети, а то проткнешь жену.       Остатки крендельков отправились в рот Пола, но и в этом осторожном, неторопливом хрусте я слышал тот самый белый шум, какой сопровождает нагрянувшие после паузы вопросы, его и Вельта.       — Ну что еще? — вздохнул я, опуская теплую бутылку на колено.       — Неужто секс-прибамбасами без вибраций и прочего можно сделать что-то, для чего не сгодился бы член?       — Например, наполнить женщине водой мочевой пузырь или проделать аналогичное анально.       — И ты что… делал это?..       — Нет…       …не с женщиной…       Небритый детектив с экрана простонал: «Как же я устал от этого дерьма…» — и одномоментно стал персонажем, которому я мог посочувствовать как собрату. Мне было неловко с Вельтом, стало чуть менее неловко с Полом… Я — как Шерон! Только у нее — оргазмы, а у меня — комфорт и релакс…       — Попробуй побольше помогать Шерон: сними с ее плеч гору забот. Я думаю, это поможет…       …Мне бы помогло…