Испорченный ребенок

      От моих слов сердцебиение Вельта споткнулось; явно не веря услышанному, он чуть приподнялся и пролепетал:       — Правда можно?..       — Ты хочешь этого? Да или нет? — Подобные короткие фразы были пределом — все, что я мог позволить себе из-за авансом сбившегося дыхания.       Недоуменный Вельт же совсем потерял дар речи. Он трижды кивнул, неосознанно облизнув губы. Его слабые пальцы дрожали поверх моих бедер — выполнить задуманное, желанное, самостоятельно он бы не смог…       Преодолевая выстрелы в груди, я сунул руку в пижамные штаны и вызволил из-под клетчатой ткани член. Прикосновение собственной ладони к нему в присутствии Вельта вспыхнуло пульсирующим жаром под кожей; когда же нежной плоти и выступившей капли на ней достиг сбивчивый выдох Вельта, я выпустил на волю сдавленный стон через нос. На щеках доверенного мне мальчика горел соблазнительный румянец, влажные губы поймали блик из окна. Вельт склонился, не спуская с меня глаз, и в его приоткрытый рот я мучительно медленно вставил член. Тонкие бледные пальцы стиснули мои пижамные штаны, Вельт замычал от удовлетворения и взял член глубже. При всем желании он мог принять меня лишь наполовину, но и этого мне было достаточно! Вельта мне было много! Дэм-праведник криком атаковал мои уши: «Остановись, чудовище! Нелюдь!.. Да это же Вельт! Наш маленький Вельт!..» — и я был с ним согласен! Однако самобичевание и заслуженную ненависть к себе я отложу до утра. А пока ночь — и потемки как в спальне, так и в моем окончательно запутавшемся сознании, — я буду тем, кого сдерживать больше не в силах…       Пальцы левой руки зарылись в смоль волос Вельта, усердно и с откровенным, похабным наслаждением вбирающего член до корня языка. Его рот был неподготовлен практикой: наверняка, у Вельта ныла нижняя челюсть; губы обхватывали член плотно, по стволу которого постепенно скатывались капли слюны. Никогда прежде я не видел ничего горячее этого выражения лица…       — Хватит, иди сюда… — прохрипел я, протягивая руки к его голове.       Со счастливой улыбкой Вельт подался вперед, я случайно прикрыл ему ладонями уши, вжался в мокрые губы, протолкнул в рот язык!.. Кругом шла голова от его неопытной попытки ответить на поцелуй, от нежности кожи, шелковистости волос, обволакивающего мозг аромата молочного шоколада… Милый!.. Непорочный, что бы с собой ни творил!.. Мой сладкий Вельт…       Его руки выжигали мою обнаженную грудь, плавили впервые настолько неспокойное сердце. Практически не отрывая от его кожи губ, я целовал подбородок Вельта, шею, плечи, ключицы. Пальцы давно пробрались под пижамную рубашку и в сладостном томлении изучали каждый дюйм его хрупкого торса. Тяжело дыша, Вельт прижимал мою голову ближе к себе, ненароком ерошил волосы. Мягко я потянул полы рубашки в разные стороны: все пуговицы послушно нырнули в петельки, и я спустил расстегнутую пижамную рубашку с узких плеч крестника. Вельт уронил руки — рубашка соскользнула совсем и затерялась в помятой постели.       — Дэм… — простонал он и шумно втянул носом воздух. Вельта до одури смущал вид того, как я облизываю его левый сосок, уже напряженный от возбуждения, но прикрыть глаза или спрятать взгляд в стороне он не мог себе позволить — боялся пропустить любую мелочь чудом воплощающейся мечты. Жадного, но чувственного посасывания его правого соска хватило для того, чтобы уничтожить самоконтроль Вельта на корню: вмиг мальчонка уселся поверх моего живота, требовательно потерся о него членом, как и о мой узкой задницей. — Дэм!.. Возьми меня…       — Прекрати… — сонно хмурился я, вжимая ладони в лопатки Вельта, не позволяя тем самым ему отстраниться, а себе — выполнить его чуть ли не слезную просьбу.       — Пожалуйста…       — Вельт…       — …я хочу почувствовать тебя! Хочу кричать под тобой на этой самой кровати!..       Не оборачиваясь, он протянул руку к моему паху, но я успел ее перехватить за запястье и повалил Вельта спиной на простыню. Он услужливо приподнял ноги, когда я снимал с него пижамные штаны, опустил их сведенными в коленях — столь невинно краснел, наполовину прикрывая лобковые волосы, член и мошонку рукой. Вельт облизывал взором мое тело, казалось, любовался каждым мускулом. Я скинул уже свои штаны — лишь из соображений удобства: мешала резинка, а обратно засовывать в них текущий член не хотелось. Вельт истолковал мой поступок неправильно. Несовершеннолетний развратник обхватил ноги под колени и развел их так широко, что я увидел подрагивающий анус… «Держи себя в руках, не пересекай те редкие границы, что еще остались между тобой и кромешной аморальщиной…» — слабо звучал голос светлого Дэма, в то время как его антипод нашептывал, играя на страхе потери: «Вельт ведь сам просит об этом… Растяни его пальцами, придави весом к матрасу и лиши девственности: будь первым — и единственным особенным в его голове, запечатлейся на его теле, дай то, чего он хочет, — и Вельт никогда никуда не уйдет…»       Я приник губами к его худым молочным бедрам, последовательно продвигаясь к капающему смазкой на живот члену. Вельт неистово шептал мое имя, мучил пальцами то ближайшую подушку, то мои успевшие покраснеть плечи, мазал головкой по щеке, не дозволяя вдоволь его подразнить. Я провел языком снизу вверх по стволу — Вельт глухо всхлипнул, стиснув зубы. В этот момент он от души ненавидел меня за садистское промедление! Все же я плавно погрузил член в рот, легонько дотрагиваясь кончиками пальцев до яичек Вельта.        — М-м, Дэм… — выгнулся он от экстаза, впервые ощущая влажный жар и затягивающую тесноту рта и горла. Я опускался на его небольшой член до предела, всякий раз с наслаждением утыкаясь лицом в мягкие волосы, пропитанные сладким амбре. Даже от члена Вельта исходил запах молочного шоколада; все его тело хотелось облизать, попутно оставляя засос за засосом, чтобы никто не посмел присвоить этого мальчонку себе… — Дэм… вставь пальцы… пожалуйста…       Прости, не могу… Иначе не выдержу — и сотворю значительно больше дозволенного… Как бы возмещая отказ, я спустился к мошонке и вобрал ее в рот. Кулак двигался по скользкому члену вверх-вниз — Вельт наполнял стонами спальню, извивался, сжимая подушку под своей головой. Невероятно сексуальный, красивый, с мелодичным голосом, от звучания которого яйца ноют, а член дергается…       — Перевернись…       Вельт послушался, на четвереньках навис над подушкой, прогнулся в спине. Он вызывающе качнулся назад, словно течкой зазывая меня, лишая рассудка, делая рабом, и я отвесил ему умеренный шлепок по отставленному заду. Вельт вздрогнул как ошпаренный, певуче застонал, чем туже затянул петлю на моей и без того уже сдавленной шее.       — Сведи бедра вместе…       — Как?.. — не понял он меня, обернувшись, и мне пришлось собственноручно прижать его ноги друг к другу.       Нечеловеческих усилий мне стоило отказаться от желания провести головкой по манящему сфинктеру — иначе бы вставил, наплевав на подготовку и последующие мольбы Вельта остановиться, перестать дарить ему вместо удовольствия боль… Я просунул покрытый слюной Вельта член меж его бедер, и крестник обронил стыдливое «Что?..» Спиной он обжигался о мои грудь и живот, ногами — о ноги. Множество раз он рисовал в воображении, на что же похож секс в таких тесных объятиях, но и представить не мог, сколь упоителен может быть контакт кожи с кожей. Лаская ухо Вельта губами и языком, я страстно двигал бедрами — от этого всепоглощающего ритма не отставала и моя рука, пленившая его член. На бедрах Вельта блестели прозрачные следы, понемногу увеличивающиеся по вине фрикции. Свободной ладонью я гладил его грудь, не мог отказать себе в удовольствии ущипнуть за потвердевший сосок. Я дышал глубоко и часто, Вельт — стонал с каждым толчком!..       — Дэм… Дэм… Дэм! — Он кончил с моим именем на устах, обильно излился мне на пальцы, и финальный вскрик блаженства стал тем спусковым механизмом, что заставил эякулировать меня.       Последняя тягучая капля спермы сорвалась с головки. Не отпуская Вельта, я завалился вместе с ним на другую, сухую половину кровати и, по-прежнему держа в кулаке его семя, вновь поцеловал Вельта с языком. Одна его нога была перекинута через мою, живот, как и перепачканный спермой член, прижимался к моему боку. Никогда еще обнаженное тело в объятиях не виделось мне настолько моим, не награждало душевным теплом и покоем…       Вот только свободные от угрызения совести минуты, увы, слишком быстро подошли к концу… Укрывая заснувшего Вельта и покидая постель, я уже ненавидел себя и проклинал за разврат и беспечность…