Испорченный ребенок

      Отпив из бутылки немного прохладной воды, я закрутил крышку и замер. Вокруг по парковым дорожкам разгуливал утренний ветер, и, несмотря на чистое голубое небо да вовсю чирикающих птиц, меня не оставляло предчувствие близящейся бури. Все из-за тревог в моей голове…       — Вы в порядке? — поднял брови Гарри, сидящий рядом со мной на траве.       — Конечно.       — Уверены?.. Вы сегодня какой-то угрюмый…       — Все в порядке, — выдавил я довольно натуральную улыбку, — спасибо за заботу. Через минуту продолжаем, так что восстанови дыхание.       «Все в порядке»?.. Нет, ничего подобного… Этой ночью я практически не спал, и черт разберет, что тому виной: видео запретного по многим причинам поцелуя или отсутствие Вельта под боком… Празднуя вчера возвращение Пола и его здравие, мы конкретно засиделись — не мудрено, что открывшая спозаранку дверь Шерон сказала: «Вельта не разбудить!» Я был согласен с ней: пусть поспит как следует; от валящегося с ног толку будет мало. Но… Но.       Весь мой день прошел так: без Вельта — и с натянутой на людях искусственной улыбкой да шумом тревожных ветров в голове. Меня клонило в сон, однако стоило прикрыть глаза, как слабость отступала в тот же миг — и являлась зло скалящаяся мне в затылок бессонница. Едва я поднимал веки — сонливость разливала клокочущую топь, в коей вязла всякая мысль.       По извивающейся, точно змея, временной тропе я добрался до темного вечера, не помня, когда в последний раз ел и что это было. То ли от голода, то ли от недосыпа, то ли от стресса подташнивало, так что даже хорошо, что желудок пустой.       Поглаживая его, изредка недовольно бурчащий, через тонкий свитер, я стоял под неоново-желтой вывеской знакомого бара. Здесь я не раз и не два находил «собеседников» на минуты совместной дегустации очередного коктейля, далее вез их домой… Кто бы мог подумать, что сегодня я заявлюсь не по собственному желанию да еще и по такому поводу, — но в ночном сообщении значился именно этот адрес и именно сей поздний час. Заходящие и выходящие на людную улицу посетители заведения были немного пьяны, веселы. Я завидовал им, переступая порог с унылейшим выражением лица.       Темноту, подчеркиваемую черной краской на стенах, разбавляли склонившиеся над столиками светильники, создавали приватную атмосферу, как и диванчики с замутненными стеклянными перегородками над высокими спинками. Из динамиков, закрепленных под потолком, играла ритмичная музыка — на достаточной громкости, чтобы вливать кураж в кровь, но не заглушать разговоров.       За стойкой все места были заняты, свободных столиков была всего пара, но, невзирая на заполненность бара, я не выискавал судорожно своего шантажиста. Снять видео в школе и пригласить меня в бар, где я частенько бываю, мог только один человек… В бар, где он меня видел, по его же словам…       Так что дойдя до столика в дальнем углу зала, я без слов устало опустился на диван напротив коллеги. Изящные мужские пальцы выпустили ножку высокого бокала, заполненного напитком ванильного цвета, с треугольным кусочком цитруса, нанизанным на край, — настолько кислого, что от сжимающего губы аромата меня пробирало и через стол. На место целого парада разъедающих глаза свитеров пришла приличная однотонная сиреневая рубашка с глянцевыми черными пуговицами: может ведь одеваться вменяемо, когда хочет…       — Добрый вечер, Дэмиен, — поприветствовал меня Кайл, однако взаимности в этом не дождался.       — Чего Вы хотите? — устало, совершенно беззлобно спросил я. Лучше закончить со всем поскорее, как пластырь рывком отодрать…       Он сперва растерялся, уставился на коктейль, глубоко задумавшись над формулировкой. Хотел ли он защитить Вельта? Нет. Желал ли разобраться в ситуации? И это предположение мимо. Он преследовал собственную выгоду, благую для него одного цель, но как признаться себе в этом, будучи только начинающим подлецом, а не законченным гадом?       — Мы можем просто выпить… — пробормотал он, взглянув на меня исподлобья. — …провести вместе время… до утра…       — И Вы удалите видео? — Он разомкнул губы, чтобы как-то отреагировать на мое вполне однозначное указание в сторону шантажа, однако я опередил его, склонившись ближе к столу: — Кайл, требуемая Вами цена за молчание невозможна для меня аж по трем причинам. Во-первых, я не сплю с теми, с кем работаю. Но это, конечно, не железный принцип: в случае как этот я бы с легкостью переступил через себя, тем более с таким ошеломительным мужчиной, как Вы. Во-вторых, поддавшись всего одному требованию шантажиста, человек вписывается в собственное рабство. Даже самые стойкие, обладая новой для них властью, не смогут вечно сопротивляться соблазну заставить кого-то еще раз сделать то, что нужно им, а потом еще и еще. Но и это не стало бы большой помехой для меня в стремлении защитить небезразличного человека. Вот только — в-третьих… Я пообещал кое-кому, что не буду больше спать с посторонними людьми. И именно это меня останавливает в данный момент. Я не смогу смотреть этому человеку в глаза, нарушив клятву даже из самых благих побуждений.       Ни я, ни Кайл не замечали музыку, звон бокалов, голоса вокруг: для нас наступила тишина, пронизанная колкой проволокой обескураживающей откровенности. Жуя нижнюю губу, Кайл медленно крутил бокал; кусок цитруса превратился в стрелку поломанных часов.       — Я бы сказал, что Вашей невесте очень повезло, если бы Вы не изменяли ей с собственным крестником…       — Я не ей дал это обещание, — покачал я головой, и Кайл в изумлении посмотрел мне в глаза. — И я не изменял ей ни разу: у нас свободные отношения, я могу спать с кем хочу. Мог.       Поозиравшись, будто поблизости могли подслушивать шпионы, Кайл рывком отодвинул бокал к стене, пролил добрую часть напитка, но не обратил на это ни капли внимания, тоже склонился над столом, заговорил практически шепотом. Подсознательно он выдавал свое полное нежелание раскрывать мою преступную тайну.       — Дэмиен, Вы вообще в своем уме?!.. Он же ребенок! Вы разумны: Ваша аргументация минуту назад тому доказательство! Зачем Вам все это?..       Я силился сбежать от него хотя бы взором, ныне блуждающим по ногам под соседними столиками.       — Так получилось… — выдавил я и с глубоким тяжким вздохом сцепил пальцы в замок. — Можете обнародовать видео, если хотите, только, умоляю, сперва зацензурируйте лицо Вельта. Я переживу увольнение, переезд, но ему придется остаться здесь, среди шушукающихся за спиной людей…       Кайл глядел на меня как на безумца, опешенно хмурился так долго, что, пожалуй, все лицо его давно должно было уже онеметь.       — Дэмиен, Вы отдаете себе отчет?.. Это — педофилия: если видео станет достоянием общественности, Вы никогда не сможете работать учителем…       — Я знаю…       — …Вы ведь любите преподавать!..       …Но его я люблю больше…       — Я пообещал, — только и смог вымолвить я.       Кайл буравил меня ошеломленными глазами. Со вздохом достал из кармана брюк смартфон, поднялся и, пощелкав пальцем по экрану, присел рядом на самый краешек дивана. Я перевел взор на девайс: горела красная кнопка «Удалить» и рядом терялась невзрачная серая «Отмена». Несколько секунд я и Кайл оценивающе боролись взглядами. Наконец, он понял, что я притрагиваться к чужой вещи не решусь, и сам сперва стер ролик, а следом — очистил альбом с удаленными файлами.       — Почему? — поразился я.       Кайл спрятал телефон в карман, вздернул широкими плечами.       — Потому что мне стало Вас жаль, — чуть погодя признался он. — Принципиальные люди вроде Вас не выживают в этом мире: либо подводят сами себя к верной гибели, либо меняются и через такое предательство совершают подобие личностного самоубийства… Выпейте со мной, я угощаю. На этом и разойдемся.

***

      Пить на голодный желудок да под закуску из недосыпа было неописуемо отвратной идеей. Я чувствовал себя более-менее сносно в баре, с теплом между строк прощаясь с Кайлом и выйдя на улицу, однако свежий воздух — вместо того, чтобы привести меня в чувства еще основательнее, — предательски позволил алкоголю вдавить в пол педаль газа! На ближайшей остановке я почувствовал резкий приступ тошноты, присел на скамейку, опустил голову всего на мгновение, пройдясь пальцами по волосам, и когда поднял ее — словно оказался на карусели. Тротуар штормило, улица плыла. Я мог мыслить здраво, но тело отправилось в бесспорный нокаут. Около десяти попыток мне потребовалось на то, чтобы снять блокировку на мобильном и еще больше — найти и выбрать номер, пожалуй, единственного человека, которого я бы хотел увидеть сейчас, будучи в таком состоянии. Из динамика меня настоятельно просили не засыпать, и я был уверен, что смогу, вот только едва экран смартфона погас…       — Дэмиен… Дэмиен… — упорно повторял женский голос.       К нему присоединился мужской, незнакомый, и после заключения устного соглашения на пару долларов меня взяли под руки и довольно бережно погрузили в машину. Слева я почувствовал виском оконное стекло, справа веяло фруктовыми духами, настолько аппетитно, что живот до стыдного громко забурчал. Такси тронулось мягко, но ехало как-то рвано (по сугубо моим ощущениям).       — Если затошнит, помычи хотя бы, — попросила Даян, слегка приподняв мою голову. — У меня есть пакетик.       Вот она, высшая степень заботы…       Мы ехали, кажется, целую вечность, даже несмотря на то, что я несколько раз засыпал, пусть и ненадолго. В пути Даян предложила мне конфету, но когда я почти согласился, из последних сил справляясь с неподъемными веками, она взяла слова назад, испугавшись, что я в таком состоянии подавлюсь…       По прибытии таксист помог лишь взвалить меня на надежное женское плечо, и к крыльцу родного дома мы с Даян добирались одни. Мой прекрасный костылик справилась и с поиском ключей в моих карманах, и с открытием двери, и с швырянием меня на диван. Я не справился — с приземлением — и звонко ушиб предплечье о столик, но в остальном остался удовлетворен собой и полностью доволен компаньонкой. Она закрыла дверь, деловито сбегала на кухню и принесла мне стакан воды. Придерживала голову, пока я хлебал как лошадь.       — Господи, сколько же ты выпил…       — Один коктейль… — зачем-то ответил я на риторический вопрос.       Ее брови в удивлении дернулись на лоб, но быстро вернулись на место.       — Хочешь поесть? Станет лучше. Я не кулинар, но что-нибудь съедобное сделать сумею, если в холодильнике не шаром покати.       Я умирал от голода, и мой запевший раненым китом желудок сообщил об этом Даян, вот только ее, развернувшуюся к кухне, я в последний миг ухватил за нежную прохладную ладонь и никуда не пустил.       — В который раз убеждаюсь в том… что на тебя можно положиться… — попытался я звучать наименее сонно.       — Да ладно, я просто делаю то, что должна. Не в смысле, что это возврат долга или неприятная обязанность! — затараторила она. — Но долг сердца, понимаешь? Быть хорошим человеком. Как-то так…       — Тебе удается, — улыбнулся я, по-прежнему держа ее пальцы; Даян пожала мои, отзеркалив немую благодарность. — Ты будешь моим шафером?       — Что?!       — Я говорю, ты будешь моим шафером?..       — Я услышала, но… ты пьян! И я — девушка! И что, у тебя нет других претендентов?..       — Я был пьян, а сейчас уже… больше менее, чем более, но в порядке…       — «Больше ме…» «Больше» — чего?.. — в недоумении сощурилась Даян.       — …В наш прогрессивный век почему женщина не может быть шафером, а мужчина — другом невесты?.. А касательно претендентов… У меня есть лучший друг, буквально вчера вернувшийся с того света, но если он будет шафером, я буду успокаивать его, а не он меня… Я пойму твой отка…       — Я согласна! — выпалила она, вцепившись обеими руками в мои щеки. — Но я буду в платье!       — Конечно, как захочешь. Только не в белом, а то…       — А то нас поженят по ошибке! — закончила Даян мою мысль точь-в-точь, и я, счастливый, позволил, наконец-таки, ресницам сомкнуться. — Не засыпай, я что-нибудь быстренько сварганю!..       Шаги только-только зазвучали, как вдруг зависла тишина. Даян остолбенела у книжных полок, на которых покоились в том числе мелкие сувениры из рейсов Синди.       — Это твоя невеста?.. — тихо узнала она.       — Да, — уверенно отозвался я, не разлепляя век: других фото там не было.       Погружающийся в сон, я был окутан молчанием, гулким, глубоким, и лишь перед самым приземлением на пышное облако услышал Даян:       — Такая красивая…