Секрет

Еще на подъезде к селу Николетту охватило какое-то гнетущее, тягостное ощущение, к которому примешивался липкий страх, заставлявший ее ежиться, как от холода. Покуда экипаж неспешно катился по грязным улочкам, обитатели которых провожали его недобрыми взглядами, эти чувства лишь усиливались. «Возможно, мне действительно не стоило во все это ввязываться», – подумала девушка, но отступать было уже слишком поздно. – Ну, вот этого я и боялся, – вздохнув, бросил Гуро, когда лошади остановились. Николь не сразу поняла, о чем он. Ей казалось, что дознаватель вообще не может бояться чего бы то ни было. Но, как оказалось, их в селе уже ждали, причем, со всей возможной для этого захолустья помпезностью. – Яков Петрович, хлеб-соль! Хлеб-соль… – с натянутой улыбкой произнес невысокий мужчина в треуголке, разодетый, как последний франт. – В нашем случае, наверное, сало и борщ? – задорно ответствовал Гуро, выйдя из экипажа и потянувшись. Взъерошенная Николь выбралась следом за ним, волоча свой планшет. – Разумеется. Пойдемте ко мне, у меня уже все готово, все на столе, все горячее. Пойдемте-пойдемте, у меня и жить будете, – продолжал диканьковский модник. – А вы, милейший, собственно, кто будете? – Александр Христофорович Бинх, глава местного управления полиции. А это… – тут говоривший указал на остальных встречающих, но продолжил. – Впрочем, пойдемте ко мне, там со всеми и познакомитесь. – Не сочтите за неуважение, но лучше мы на постоялом дворе остановимся. Нам так привычнее, – ответил Гуро, внимательно изучая взглядом всех присутствовавших. – Разумеется, – кивнул Бинх. Было видно, что он явно недоволен таким решением следователя, однако тут же одним лишь жестом отправил своего помощника, державшего рушник с караваем, распорядиться насчет комнат и помочь с багажом. – Ну, где девушка? – вкрадчиво спросил Гуро. Почему-то глава местной полиции от этого вопроса смутился. – Признаться, мы не подумали, но, думаю, можно устроить… Когда до Николь дошел смысл сказанного, она залилась краской, воззрившись на Гуро. Следователь был чертовски раздражен, но старался себя контролировать. «Господи, неужто неудовлетворенное желание так явственно написано на моем лице? Хотя, скорее этот Бинх просто пошлый, непроходимый болван», – с негодованием подумал Яков Петрович, морщась, как от зубной боли, и холодно отчеканил в ответ: – Александр Христофорович, где погибшая девушка? Была депеша – тело не хоронить, держать на льду до приезда дознавателя. Нет, этот Бинх оказался еще более недалеким и некомпетентным идиотом, чем подумал Гуро минуту назад. Конечно, чего еще можно было ожидать от суеверных, малообразованных провинциалов? В принципе, Яков Петрович морально был готов к тому, что жертву все-таки похоронят, несмотря на его указания, но подобное своеволие все равно несказанно выводило его из себя. Казалось, еще немного и он даст волю эмоциям и поколотит Александра Христофоровича своей тростью. Побранившись с местным батюшкой и уведомив всю честную компанию о том, что необходимо подготовить лопаты, Гуро широким шагом поспешил покинуть собравшихся, ибо чувствовал, что недолго еще сможет держать себя в руках. Хоть Яков Петрович доселе никогда не бывал в Диканьке, он уверенно направился туда, куда пару минут назад бегал помощник Бинха, полагая, что именно там и расположен постоялый двор. – Сборище бестолочей! – процедил он сквозь зубы, спиной чувствуя на себе недобрые взгляды встречавшей делегации, однако, ему пришлось вновь натянуть на свое лицо улыбку, поскольку навстречу вышла хозяйка заезжего дома. – Пройдемте, – коротко сказала она и направилась вперед, показывая дорогу. Надо отметить, молодая женщина была весьма хороша собой, что, однако, лишь еще сильнее раздосадовало Гуро. Он всегда был профессионалом своего дела и никогда не отвлекался даже на самых обворожительных барышень, однако то неудовлетворенное желание, которое невольно зародила в нем Николь, сейчас здорово мешало ему сосредоточиться. Вероятно, что этот Бинх по неразумению оказался прав, и дознавателю просто физически было необходимо уединиться с какой-нибудь прелестницей. Хозяйка тем временем уже привела Гуро и следовавших за ним Николь с ее слугой к первой комнате. – Вы не волнуйтесь, клопов у нас вообще нет. Ну, почти. Не больше, чем у остальных, это уж точно, – сказала она, отворив скрипучую дверь. – Располагайтесь. Гуро уже собрался переступить порог, однако выяснилось, что последняя реплика была адресована Николетте. Хозяйка безо всяких церемоний взяла его за руку и, сверкнув глазами, сказала: – А ваша комната дальше. Долго идти не пришлось – апартаменты дознавателя находились аккурат по соседству со спальней писаря. Однако в его случае хозяйка не просто открыла дверь, а вошла и, по-видимому, решила еще и в подробностях рассказать об устройстве комнаты. Учитывая деревенскую скудость интерьера, выглядело это несколько нелепо. – Воду в кувшин можно набрать в бочке во дворе. Щеколду на двери иногда заедает, все руки не доходят смазать, – с этими словами женщина наглядно продемонстрировала проблему, как бы невзначай заперев их с Гуро в комнате. Это не укрылось от его взгляда и, надо отметить, несколько насторожило. Следователь примостил свой саквояж и трость на стуле, стянул перчатки и начал расстегивать пуговицы сюртука, продолжая наблюдать за женщиной. – А одеял я вам два достала – ночью у нас бывает холодно. Но если все же замерзнете, есть и другие способы согреться… – тут она подошла к Гуро вплотную и положила руки ему на грудь. Почему-то эдакая вольность не застала его врасплох, однако все же удивила. Ведь Бинх никак не мог перемолвиться словом с хозяйкой, а его помощник вряд ли был столь расторопным, что сумел договориться с ней об ублажении важного гостя. Возможно, что эта барышня просто свободных нравов. Гуро никогда не был обделен женским вниманием, на некоторых приемах и балах девицы на него чуть ли не гроздьями вешались, надеясь заполучить столь видного жениха. Но все же что-то следователя тревожило, однако он решил не придавать пока этому значения и воспользоваться ситуацией. – Позвольте поинтересоваться, милейшая, вы что же, всех гостей столь радушно встречаете? – спросил он, обняв ее за талию. – Нет, сударь, такая честь редко кому перепадает, – хозяйка беззастенчиво прижалась к Гуро. – И чем же я ее удостоился? – А это имеет значение? – глядя в глаза следователю, женщина совершенно бесстыдным образом опустила руку к его паху, и Яков Петрович окончательно сдался. – Совершенно никакого, – сказал он, порывисто и несколько грубо смяв ее губы в нетерпеливом поцелуе и дернув завязки корсета. *** Николь потихоньку обживалась в комнате, раскладывая свои вещи под красочные рассказы Якима о шедеврах местной кулинарии, коих он успел насмотреться по дороге. Вдруг до ее слуха долетели странные звуки, доносящиеся через стену. Они были очень тихими, однако, прислушавшись, девушка совершенно явственно различила сладострастные женские стоны с придыханием… От осознания того, что сейчас происходит в соседней комнате, Николь как будто окатили ледяной водой. Когда шок немного отступил, ему на смену пришла злость. Девушке захотелось ворваться в спальню к Гуро и… «Ну, и что ты сделаешь? – поинтересовался голос разума. – Устроишь скандал? А на каких основаниях? У тебя нет на него никаких прав. Ты даже не можешь с уверенностью сказать, какие чувства к нему испытываешь». Немного остыв, но все еще злясь, девушка опустилась на постель и обхватила голову руками. – Варенички, галушки пшеничные… Ой! Николетта Васильевна, что с вами? – встревоженно спросил Яким. – Яким. В последний раз тебе повторяю. Еще раз меня так назовешь… – процедила девушка сквозь зубы, едва держа себя в руках, чтобы не сорваться на крик. – Помню-помню, крымским татарам продадите. – Вот уж нет. Я самолично тебе язык отрежу! – рявкнула Гоголь, ища взглядом что-нибудь тяжелое, чтобы запустить этим в нерадивого слугу. Видя, что отчего-то его барыня явно не в духе, Яким поспешил убраться из комнаты. А Николетта тем временем, не отдавая себе в этом особого отчета и не понимая причин, тихонько расплакалась… Впрочем, она довольно быстро пришла в себя и осушила глаза. Причин тому было несколько, самая главная из них – девушка ни в коем случае не хотела, чтобы о ее душевных терзаниях узнал их виновник. И еще Николь осознала, что неистово его ревнует, а значит, все эти сны, о которых она и не просила, зародили в ее сердце чувства к следователю. И с этим надо было что-то делать… Размышления девушки прервал стук в дверь, которая затем сразу же распахнулась. «Помяни черта…» – подумала Николь, завидев красный сюртук. – Тук-тук. Гоголь! Чего сидите? Пойдемте-ка пообедаем хорошенько, а опосля займемся нашей несчастной убитой, – задорно сказал Гуро, поудобнее перехватив свою трость. Выглядел следователь при этом, как кот, стащивший жирный окорок – довольный и разрумянившийся. О, как же Николь ненавидела его в этот момент! У нее аж сердце заколотилось быстрее, однако девушка лишь кивнула и ответила, что подойдет через минуту. Когда дверь вновь закрылась, писарь со всей злостью швырнула в нее единственное, что оказалось под рукой – подушку. – Старый беспутник! – зло прошипела она вслед следователю, встав с постели, глубоко вздохнув и направившись следом.