Секрет

Про Николь нельзя было сказать, что она совершенно не умеет сидеть в седле. Покуда она жила с маменькой, любила прокатиться верхом в погожий денек. Однако кобыла, которую великодушно предоставил ей Данишевский, отличалась настолько строптивым норовом, что девушка чувствовала себя пятилеткой, залезшей на лошадь впервые в жизни. Гоголь едва ли отъехала далеко от поместья, но уже успела знатно устать от постоянных попыток направить лошадь в нужную сторону. Ко всему прочему, девушка начала испытывать какую-то необъяснимую тревогу. Вместе с быстро сгущающимися сумерками на землю опустился густой туман, из-за которого и так едва видную тропинку теперь стало вообще не разобрать. Колючий холод вперемешку с липким страхом просачивался сквозь одежду и заставлял писаря ёжиться и, горбясь, ближе прижиматься к лошадиному крупу. Как назло, дорога в Диканьку пролегала через лес – такой темный и зловещий. Николетте все время казалось, что краем глаза она улавливает какое-то движение, но каждый раз, когда она оборачивалась, не видела ничего примечательного, кроме колышущихся на ветру голых сухих веток. Вдруг лошадь встала как вкопанная. Сперва Николь хотела в очередной раз возмутиться таким своевольным поведением, но ее остановила внезапно озарившая небо молния и последовавший сразу же оглушительный раскат грома. Однако не это заставило девушку прийти в совершенно первобытный ужас. Позади себя она услышала конское ржание. Как утопающий за соломинку, Гоголь хваталась за призрачную надежду, что это всего лишь какой-то крестьянин, возвращавшийся домой затемно. Но все чаянья рассыпались в прах, как только девушка обернулась. Поодаль на дороге она увидела черный силуэт Всадника – совсем как на картинках, которые показывал ей Гуро. Из его спины как будто росли длинные и широкие рога, похожие на бараньи, но не так закрученные, а глаза (она могла поклясться!) горели адским пламенем. Крупные капли холодного пота покатились по спине Николетты. Ее зрачки расширились, по коже побежали мурашки, в висках застучало, в ушах стал раздаваться звон, а сама она не могла пошевелиться от сковавшего ее ужаса. Казалось, еще мгновение, и она упадет в обморок или же умрет от разрыва сердца, если только Всадник не прикончит ее раньше. И тут лошадь, видимо, почувствовала страх седока (а может, испугалась очередного громового раската), и пустилась галопом. От неожиданности Николь чуть было не вылетела из седла, но зато пришла в себя. Ее пальцы сжали поводья с такой силой, что аж костяшки побелели, и она лишь молилась о том, чтобы Всадник ее не догнал. Николь неслась во весь опор и довольно быстро выбралась из леса, выехав к какой-то запруде, но не сбавила ход, а зря. Совершенно неуправляемая лошадь понесла ее прямо к небольшому ветряку и девушка не успела среагировать – ее вышибло из седла одним из крыльев мельницы. Некоторое время она лежала без движения, приходя в себя. Голова гудела, а сердце неистово колотилось. Почему-то из всех мыслей осталась лишь одна – что лошадь Данишевского дала дёру и теперь Николь придется добираться до деревни на своих двоих. И что же она скажет помещику?.. Но вдруг на фоне мельницы Николь увидела склонившуюся над ней озадаченную крестьянку. – Вы кто? – только и смогла вымолвить Гоголь. – Оксана, дочь мельника. А вы тут как оказались? – спросила девушка и на Николь вновь нахлынула почти уже отступившая паника. Она в мгновение ока поднялась на ноги и чуть ли не прокричала хриплым голосом: – Всадник! Который людей убивает, он гнался за мной! Черный такой, глаза светятся… По лесу! – Да никто за тобой не гонится, – Оксана смерила ее снисходительным взглядом. – Как это не гонится? Я видела его, он настоящий… – от страха и недоумения Николетта совершенно позабыла о конспирации. – Идем, – только и сказала девушка, развернувшись. – Куда? – Отогреешься. Да и чаем угощу. Надо отметить, данное предложение показалось Николетте весьма заманчивым. Тем более что начал накрапывать противный мелкий дождь, а сама она все еще дрожала, как осиновый лист. Посему Гоголь послушно пошла за Оксаной, которая привела ее прямо к уютному костерку, разожженному на небольшой площадке с другой стороны от мельницы. Странно, но тут все было как-то по-другому. Как будто из промозглой осени Николь попала прямиком в теплое лето. Дождь здесь не шел, да и на небе не было ни облачка. Воздух был пропитан ароматами цветов и зеленых трав. Казалось, что даже сверчки поют свои тихие песни. Поленья в костерке весело потрескивали, выбрасывая в воздух снопы золотых искр… Николетта довольно быстро пришла в себя, сидя возле очага на поваленном бревне. Вскоре ей даже стало настолько жарко, что она решила снять свою крылатку. Крестьянка тем временем заваривала чай в небольшом глиняном чайнике, который она принесла откуда-то из дому. Аромат при этом разливался просто божественный, и все вокруг было прямо пропитано умиротворением. Украдкой Николь наблюдала за приютившей ее девушкой. Надо отметить, она была очень красива – стройный стан, подчеркнутый широким поясом, густые волосы цвета воронова крыла, пухлые губы. Такая девушка вполне могла снискать себе славу первой красавицы на деревне, а вместе с ней и богатого жениха. Когда чай был готов, Оксана молча подошла к Николь, вручив ей небольшую простенькую чашку, и наполнила ее горячим взваром. – Спасибо! – сказала на это Гоголь. – Далеко отсюда до Диканьки? – Если пешком, то далековато, – Оксана посмотрела куда-то вдаль, видимо, в сторону села. Николь при этих словах заметно сникла. Во-первых, она осталась без лошади, и перспектива проделать весь путь до деревни пешком, да еще среди ночи, ее вовсе не прельщала. Во-вторых, она опасалась, что Яков Петрович, обнаружив ее отсутствие, может рассердиться (если не сказать больше – начать лютовать). Более возможности стать по дороге в Диканьку очередной жертвой душегуба девушку пугала лишь вероятность того, что Гуро может поднять людей на ее поиски и при этом выдать ее секрет. Ну, и еще то, что он будет на нее ужасно зол. Странно, но это страшило, пожалуй, даже сильнее, чем встреча с Всадником лицом к лицу… Так что, видимо, ей все же предстоит долгий путь. Хорошо хоть, ночь довольно светлая, лунная. Или все же стоит дождаться утра? – Ты не можешь здесь остаться, – Оксана как будто прочла ее мысли. – Что? Почему? Из-за Всадника? – Николь насторожилась, а крестьянка как будто не слышала ее вопросов, по-прежнему глядя куда-то в сторону. «Странная она девушка, – подумала Гоголь. – Хотя, я, вероятно, в этом ей не уступлю. Сижу тут, с усами и в мужской одежде, свалилась с лошади да ужасы всякие рассказываю… А может, она и не знает ни о каком Всаднике? Ведь живет на отшибе. Иначе вряд ли бы высовывалась на улицу среди ночи…» – А тебе не страшно тут? – Николь решила проверить свое предположение. – А чего бояться? – Убийства ведь. Неужели не слышала? Трех девушек уже… убили. – Да больше, – с каким-то пугающим равнодушием ответила Оксана. – Что? – Николь чуть было не поперхнулась чаем, внезапно перед глазами у нее все начало плыть. – Больше убили, что ты. Много… много убили. – Как много? – Гоголь изо всех сил старалась оставаться в сознании, поняв, что внезапно наткнулась на ценного свидетеля. Ей отчаянно не хватало воздуха, корсет сдавливал ребра, а голова вновь загудела так, будто она ударилась ей только что. – Ты что-то знаешь… об этом, да? Расскажи… Николь выронила чашку с чаем, пытаясь развязать свой шейный платок, который сейчас казался ей скорее удавкой. Чувствовала она себя так, будто перебрала с вином, но вот мысли ее были ясны: «Соберись! Тебе нельзя падать в обморок, упустишь Оксану… Да и до деревни вовремя не доберешься. Яков Петрович… Ох, Яков Петрович не простит… Моя голова-а-а… Боже, что было в этом чае?.. И, черт возьми, почему она так спокойно обо всем этом говорит?! А если она причастна?..» – Ты поспи. Скоро сама все узнаешь. Всему свой черёд… А до села я тебе помогу добраться. С этими словами загадочной крестьянки Николь растеряла остатки сознания, повалившись с бревна прямо на землю. Последний раз взглянув на темное небо, в которое взмывали искорки от горящих поленьев, она подумала лишь о том, что ей, видимо, не избежать участи стать очередной жертвой, а у Якова Петровича могут из-за этого возникнуть проблемы.