Секрет

      Оказавшись возле парадного крыльца Данишевских, Николетта увидела в дверях Якова Петровича, готового покинуть это место, причем, как ей показалось, весьма торопливо. Посему Гоголь даже не потрудилась соблюсти приличия и проститься с гостеприимными хозяевами должным образом, а лишь кивнула стоящему у двери Алексею, проводившему их колючим взглядом, и последовала за дознавателем, направлявшимся в сторону села широким шагом.       – Сдается мне, моя дорогая, что в этом доме нам больше не рады, – сказал Гуро, когда они уже несколько отдалились от усадьбы.       – Да, у меня тоже сложилось такое впечатление. Удалось выяснить что-то полезное? – ответила Николь.       – Не так уж много. Скользкий тип этот Данишевский, ты была права. Наплел мне тот же бред, что и тебе, про цыган. Как наизусть его заучил. Но он не дурак, явно прознал, что мы не чаи гонять к нему пришли. И дал понять, что подозревать его, якобы, бессмысленно. Разумеется, эти заверения возымели лишь противоположный эффект. Попробую навести справки о его дяде. А как сложилась твоя беседа с его супругой?       – Странно. Она совершенно точно чем-то больна и проговорилась, что Алексей готов на любые жертвы, дабы это исправить. Что если под жертвами она подразумевала реальные жертвоприношения? Вдруг Данишевский верит во всякие оккультные течения, ведовство?       – Что ж, эта мысль не лишена смысла… – ответил Гуро, помолчав. – Пожалуй, расспрошу о состоянии здоровья графини нашего дорогого Бомгарта. Вдруг ему что известно. Еще что-то интересное?       – Да нет, больше ничего, – Николь слегка зарделась, припомнив не самый приятный разговор о поэзии.       – В самом деле? Но ты, вроде как, разрумянилась, – ухмыльнулся Яков Петрович, остановившись и нежно коснувшись щеки Николетты. – Может, у вас с ней был… какой-то романтический момент?       – Что?! Нет! Мы говорили о моей поэме! Как тебе такое только в голову пришло?! – от возмущения и неловкости Гоголь раскраснелась пуще прежнего.       – Ха-ха! Прости, милая. Мне так нравится твой румянец, что я просто не сдержался, – рассмеялся Гуро, продолжив путь к Диканьке. – Но, кстати говоря, весьма заметно, что ты симпатична Данишевской. Она в твоем присутствии постоянно прихорашивается – то прическу поправит, то брошь, складки на юбке… Так что вряд ли супруг рассказал ей о том, что ты не мужчина.       От этой непринужденно брошенной фразы Николь буквально вросла ногами в землю.       – Что? – только и смогла молвить она.       – Ну, я абсолютно убежден в том, что граф разгадал твой секрет, – ответил Яков Петрович, тоже остановившись в шаге от девушки и повернувшись к ней.       – И откуда такая уверенность? – нахмурилась Николетта.       – На его месте, я бы никогда сам не предложил своей супруге прогуляться в компании привлекательного молодого человека. Да и вообще, если он и правда так сильно ее любит, как может отпускать от себя куда-либо дольше, чем на минуту? Я вот в этом плане, чувствую, буду тем еще собственником и эгоистом, – лукаво ухмыльнулся дознаватель, оперевшись на свою трость.       – Что, будешь постоянно держать меня подле себя? – Николь нежно улыбнулась, сделав шаг навстречу своему жениху.       – Именно, каждое мгновение, – Яков Петрович уже прикрыл глаза и склонился, чтобы поцеловать девушку (благо, в округе не было ни души), как вдруг она, отпрянув, громко и задорно оттараторила:       – Значит ли это, что ты видишь меня своим писарем на постоянной основе?       В ответ обескураженный Гуро громко рассмеялся.       – Какой пассаж! А тебе палец в рот не клади, дорогая.       – Так что же?       – Да, конечно. Хотя… Глядя на Данишевских, я тут задумался было об отставке…       – Что?! Оставишь свою блестящую карьеру?! – Николь была шокирована таким заявлением.       – Ну, всех преступников все равно не переловить. Да и стар я уже стал для этого, наработался. Пришло время, чтобы просто жить и наслаждаться жизнью… Попивать чай в компании горячо любимой супруги, принимать гостей… – с этими словами Гуро обнял Николь за талию, крепко прижав к себе.       – Я думала, работа для тебя – всё… – сказала Гоголь, обвив руками шею Якова Петровича.       – Была всем, да. Лишь потому, что ничего другого в моей жизни не было. Но сейчас у меня появились другие приоритеты.       С этими словами Гуро наконец коснулся губ Николетты, однако почти сразу после этого он вдруг разразился смехом. В ответ на удивленный взгляд девушки, дознаватель ответил:       – Никогда еще не целовал девушку с усами.       После этой реплики рассмеялась уже и Николь.       – Мы должны быть осторожнее. Если тебя заподозрят в мужеложстве, это поставит крест на всей твоей карьере раньше, чем ты рассчитываешь, – сказала она, хихикнув и уткнувшись носом в грудь Гуро.       – Может, оно будет и к лучшему? И на покой уйду, и все лицемерные друзья и охотницы за мужьями отвадятся.       – Не слишком ли радикально?       – Ай, да и к черту все…       Они позволили себе еще немного постоять вот так, обнявшись на пустынной осенней дороге, будучи преисполненными хорошим настроением и мечтами о совместном будущем, а затем продолжили свой путь в Диканьку, даже не подозревая о том, что их объятиям нашелся свидетель…