Секрет

      Николь практически наощупь шла по темному коридору постоялого двора следом за Яковом Петровичем.       – Мы разве не к тебе? – шепнула она, когда он вдруг остановился.       – Твоя комната ближе. Не хочу и секунды терять… – ответил Гуро, толкнув скрипучую дверь, и исчез за ней, утянув за собой и девушку.       Как только Николь вошла внутрь, она почувствовала, как ее прижали спиной к захлопнувшейся двери, а затем услышала щелчок задвижки.       – Так значит я тиран? – страстно прошептал дознаватель ей на ухо, касаясь губами мочки.       – Еще какой! Ты столько времени так терзал меня…       – Я же еще даже не начал, – мужчина улыбнулся, нежно целуя девушку за ушком, обжигая своим горячим неровным дыханием.       – Я другое имела в виду, – ответила она, вновь чувствуя, как кружится голова, только на этот раз не от алкоголя, а от ласк Гуро.       – Что бы там ни было, позволь мне искупить мою вину…       Яков Петрович, спешно скинув с себя сюртук прямо на пол, припал губами к шее девушки, туда, где в бешеном ритме билась вена. Он чувствовал, как ее длинные пальчики тщетно пытаются нащупать пуговицы на его одежде.       – Господи, я в этой тьме совершенно ничего не вижу! – наконец негодующе воскликнула Гоголь.       – Ну и славно, будешь меньше стесняться…       – Я что, все еще похожа на девушку, которая стесняется? – с вызовом ответила Николь.       – А беседы с Бомгартом пошли тебе на пользу, милая, – усмехнулся Гуро, за что заслужил от своей невесты легкий тычок острым кулачком, и с неохотой отстранился.       Пока Яков Петрович, изнывая от нетерпения, пытался в тусклом свете, пробивающемся из окошка, зажечь свечи, Николь наощупь извлекла из кармана футляр, куда спрятала свои отклеенные усы. Девушка неспешно сняла крылатку, так же, как и Гуро, бросив ее на пол, скинула фрак и жилет и уже начала расстегивать пуговицы на рубашке.       Наконец, комната озарилась несколькими задорно пляшущими огоньками. Дознаватель, увидев, чем занята Гоголь, подошел к ней и остановил, схватив за руки.       – Куда? Я сам…       – Я лишь хотела сэкономить время, – улыбнулась Николетта, глядя, как ловко он избавляет ее от предметов одежды.       – Нет, ты хотела лишить меня этого удовольствия, – Гуро расслабил шнуровку на корсете девушки, скрывавшем ее такие соблазнительные формы, и оставил легкий поцелуй у ложбинки. – Это же как срывать обертку со сладкой конфеты… Или с подарка…       – А как же я? Я тоже хочу развернуть свой подарок, – ответила она, игриво глядя на припавшего к ее груди мужчину и запустив руку в его волосы.       – Я весь твой, дорогая…       В повторном приглашении Гоголь не нуждалась. Уже спустя несколько минут они с Гуро в обнимку опустились на мягкие перины, совершенно обнаженные. Хоть Николетта и сама настояла на том, чтобы в этот раз комната была хорошо освещена, и заявила, будто больше не стесняется, Яков Петрович видел, что она немного слукавила. Девушка все еще испытывала при нем некоторое смущение – это было заметно по густому румянцу, покрывавшему ее обыкновенно бледные щеки. Впрочем, Гуро, неискушенный вниманием со стороны весьма раскрепощенных женщин, находил это очаровательным.       Однако, в этот раз Николетта все же пребывала под влиянием спиртного, что всколыхнуло в ней невиданное доселе хулиганство. Только Яков Петрович вознамерился подмять ее под себя, девушка этому воспротивилась, чем привела его в замешательство.       – В чем дело? Очевидно же, что ты не против… – спросил он, абсолютно сбитый с толку.       – Совершенно не против, но… сегодня играем по моим правилам, – лукаво улыбнулась Гоголь и толкнула Гуро спиной на подушки.       Он даже толком не успел сообразить, что произошло, как Николетта взобралась на него сверху. Эта выходка стала такой неожиданной, что мужчина аж рассмеялся.       – Милая, что ты удумала? – спросил он, опустив руки ей на бедра.       – Сейчас узнаешь, – шепнула Гоголь, склонившись над лицом Гуро и нежно поцеловав.       В этом поцелуе было столько страсти, что у обоих закружилась голова. Николь дразнила Якова Петровича своим язычком, игриво покусывала губы, упивалась охватывавшими ее чувствами и тем, как Гуро ей отвечал… Мужчина уже давно сгорал от желания, но жестокая Николетта, по-видимому, вознамерилась мучать его всю ночь. Оставив его губы, она поцеловала мужчину в шею, затем проделала цепочку поцелуев до груди, обведя языком ареолу его таких чувствительных (как оказалось) сосков. Однако и на этом девушка не остановилась, и ее губы медленно опускались все ниже и ниже, а глаза Гуро по мере этого распахивались все шире.       Он уже догадался, что вознамерилась сделать его шаловливая невеста, однако в это верилось с трудом. Ведь, несмотря на то, что у дознавателя за его жизнь было довольно много любовных приключений, из всех пассий лишь единицы ласкали его подобным образом, а большинство и не предполагали, что такое возможно.       Посему, когда Гоголь провела языком вдоль по его мужскому естеству, он взбудораженно воскликнул:       – Николь! Д-душа моя, что ж ты делаешь?!       – Мне прекратить? – медовым голосом спросила девушка, крепко обхватив его достоинство рукой и едва веря своим глазам – она даже не могла представить Гуро таким оробевшим.       – Н-ни в коем случае…       – Так я и думала… – с улыбкой ответила она, припав своими горячими губами к его плоти.       Разомлевший от таких ласк – пускай немного неумелых, но столь приятных – Яков Петрович едва ли мог о чем-то думать. Весь его разум как будто застелила пелена, а чувства обострились до предела. Посему он даже не задумывался о том, что кто-то может услышать его негромкие сладострастные стоны.       Единственное, что заботило его – это Николетта. То, что она делала, было прекрасно, но ему хотелось большего. Лишь с этой девушкой Гуро осознал, насколько сильно он жаждет не только получать удовольствие, но и доставлять его. И сейчас данное желание гораздо превышало желание как можно быстрее дойти до пика. Поэтому дознаватель резко сел на постели, отстранив девушку, и наконец подмял ее под себя.       – Тебе что, не понравилось? – в глазах Николь читалась растерянность.       – Что ты, проказница моя! Просто я едва не потерял самообладание, а мне бы хотелось продлить эту ночь. И тоже попробовать кое-что новое…       При этих словах в глазах Гуро читалась такая бешеная страсть, что у Николь мурашки по коже побежали от одного его взгляда. А уж когда он, спустя мгновение, перешел от созерцания к ласкам, ее как будто накрыло лавиной, даже в кончиках пальцев стало покалывать.       По всей видимости, Яков Петрович намеревался повторить весь тот путь, который проделала Николетта. Сперва он припал к ее губам, впиваясь в них с такой жадностью, что девушка аж позабыла, как дышать. Затем зацеловал нежную белую кожу на шейке, касаясь ее языком, чувствуя, как Николь при этом закинула на него свою стройную ножку. Его руки блуждали по ее телу, как и вчера, с трепетом изучая каждый изгиб, путешествуя от одного чувствительного места к другому.       Гуро сжал в руках ее упругую грудь, обведя большими пальцами напрягшиеся розовые соски, и накрыл один из них своими губами. Николь довольно замычала, запустив руку мужчине в волосы, выгибаясь, требуя, чтобы он продолжал. Он скользил по ареоле своим алчущим языком, с таким удовольствием слушая, как девушка сладко постанывает, и радуясь, что в этот раз он не только чувствует, но и видит, как ей приятны его ласки.       Дознавателю казалось, что в прошлую ночь и наутро он был несколько поспешен и нетерпелив, поэтому в этот раз он, хоть и сдерживался с трудом, нежил Николь неторопливо и размеренно. Он оставил несколько поцелуев на ее плоском животике и, наконец, сделал то, что вознамерился – прильнул к ее нежному лону, так манящему его, отчего девушка негромко вскрикнула.       Он с трепетом касался Николетты в самом интимном месте, ощущая ее терпкий вкус и то, как сильно она возбуждена, и едва не сходил с ума от этого. Николь стонала и всхлипывала, выгибаясь в его руках, подаваясь навстречу его языку, моля о том, чтобы он не останавливался. Она хваталась руками за простыни так, что костяшки на пальцах белели от натуги. Напряжение внизу живота все нарастало, жар накатывал на нее волнами вместе с легкой дрожью, по всему телу расходилось наслаждение. Теперь она поняла, что испытывал Гуро, когда она его ласкала – ее саму снедало невиданное нетерпение.       Посему, когда мужчина отстранился, она не испытала разочарования, а лишь трепет от того, что последует. Яков Петрович навис над ней и с жадностью смял ее губы в поцелуе. Он вошел в нее очень медленно, мучая их обоих, едва сдерживаясь. Он работал бедрами так неспешно, что Николь не выдержала и, зарываясь рукой в его волосы на затылке, тихо пробормотала ему на ухо:       – Яша… ну что же ты…       Впервые услышав из уст Николетты такое ласковое и простое обращение, Гуро все-таки сорвался и нарастил темп. Он почти выскальзывал из ее тесного, влажного и горячего лона и вновь вколачивался до самого основания, ощущая, как она трепещет и сжимается, доводя себя до пика. Когда девушка изогнулась в его объятиях, задрожав всем телом от нахлынувшего наслаждения, он впился в ее губы, поймав ими зародившийся было громкий стон. Не в силах остановиться, мужчина продолжал двигаться, вдавливая Николь в неистово скрипящую под ними постель, и последовал за своей любимой буквально через пару мгновений. Сладкая нега, зародившаяся в области паха, выстрелила ярким экстазом, как новогодние потешные огни, пройдя искорками удовольствия вдоль по позвоночнику, пробрала его буквально до самых костей.       Задыхаясь, Яков Петрович повалился на подушки рядом с Николеттой, притянув ее к себе и нежно поцеловав в белое плечико. Приятная истома обволакивала их обоих, а воздух в комнате, казалось, аж искрился от повисшей в нем страсти.       Гуро блаженствовал. Николь прильнула к нему, устроившись у него на груди и легонько его поглаживая. Он прижимал ее к себе, лаская ее талию, бедро, руки, и думал о том, как это неожиданно, что на этом свете еще есть женщина (причем, весьма благовоспитанная), способная удивить его в постели.       – Да, радость моя, а с тобой не соскучишься… Ладно я, но где ты вообще узнала про такой разврат? – наконец спросил он, улыбнувшись, жмурясь, как довольный кот, от приятных воспоминаний.       – Во сне, – со смешком ответила Гоголь.       – Какие же интересные, однако, тебе снятся сны… – сказал Гуро, почувствовав, что снова начал заводиться, а ведь даже в юности он не всегда был таким пылким.       – А мне понравилось воплощать их в жизнь. И я даже знаю, какой сон будет следующим на очереди, – Николь поймала настроение мужчины и вновь забралась на него сверху, ее глаза блестели от предвкушения.       – Интересно, что тебе приснится сегодня? – хищно ответил дознаватель, распаляясь все сильнее.       – Я обязательно тебе расскажу. Уверена, это будет что-то очень впечатляющее… – ответила Николь, страстно впившись в его губы.       Она и представить себе не могла, насколько была близка к истине.