Этот страшный день встретил меня оглушающим, отвратительным звоном будильника. Я сам специально вчера вечером завел этот адский механизм, чтобы проснуться как можно раньше и не упустить ни одной драгоценной минуты из тех жалких оставшихся часов, которые я проведу вместе с Фрэнком. Но кто ж мог знать, что эта чертова штуковина разбудила не только меня, а еще, скорее всего, и всю улицу; нет, это действительно было очень громко! С большим трудом, до последнего надеясь, что исчадие ада волшебным образом само заткнется, я все-таки встал с кровати и начал колдовать над этой херней, крутя ее в руках, в попытках вырубить это нахрен. С победным вздохом ставлю будильник обратно на полку, мысленно отмечая для себя, что этому дерьму давно отведено отдельное место на свалке. Доброе утро, Джерард.
Я сидел на кровати, слышал шевеление за плотно закрытой дверью; не удивительно, что Фрэнк проснулся. Глаза слипаются, облокачиваюсь об стену спиной, пытаюсь проснуться, но что-то плохо получается. Смотрю по сторонам, не находя ничего необычного в этой темной комнате с двумя кроватями, одна из которых была давно заправлена, а на другой сидел я, а затем встаю с одной единственной мыслью. Кофе.
Выхожу из своей комнаты, замечаю, что Фрэнка нигде нет. Очевидно, он в ванной. Подхожу ближе к комнате и убеждаюсь в своих догадках, слыша приглушенные звуки быстро текущей воды из-за двери. Чертов кофе, он мне сейчас нужен. И Фрэнку, наверное, тоже. Поэтому достаю две кружки из тех четырех, которые покоятся у нас в шкафу; с того момента, как ко мне приехал Айеро, у нас появилось как-то слишком много чистой посуды. Этот чертов парень — гребаный ангел. Не знаю, какими заслугами я его заслужил, но я не против.
Сегодня суббота. Никакой работы. Этот день я проведу с парнем со скамьи, которую было так прекрасно видно из моего окна. Все так хорошо… Но что может пойти не так? Сегодня вечером он уезжает. Вот что не так. И с каждой секундой этот момент все приближается и приближается. Ужасные мысли закрадываются мою голову, но я гоню их оттуда. Один вопрос висит в воздухе. А что будет дальше? За эту коротенькую неделю я настолько сильно привык, что Фрэнк рядом, что мне хочется рыдать лишь от одной мысли о том, что его не будет здесь. И кто знает, когда мы увидимся в следующий раз. Страшно, чертовски страшно.
Вот просто за что мне это? Почему он должен уезжать вообще?.. Черт! Понятное дело, эти мысли основаны чисто на эмоциях и в них нет ни грамма здравого смысла. Но… Как я буду без него? Пожалуй, нужно смириться с этим; другого выхода не вижу. Ничего не изменить. Мы помашем друг другу руками сегодня, но распрощаемся мы не навсегда. На… неопределенный промежуток времени. Но самое главное, что наши пути еще пересекутся. Обязательно пересекутся. Куда они денутся.
Фрэнк выходит из ванной с мокрой головой, здоровается со мной. Мы улыбаемся друг другу, садимся за стол. Разговариваем о чем-то: о погоде, о кофе, о загрязнении природы и о массовой вырубке лесов. Да о чем угодно. Лишь бы только не думать о том, что парень скоро уедет. Критически мало времени осталось, каждый из нас знает об этом, не стоит говорить на эту тему.
Его улыбка способна растопить ледники Альпийских гор. Ну или, по крайней мере, мое чертово сердечко, как бы отвратительно это не звучало. Я смотрю на него: он увлеченно рассказывает о том, как мама подарила ему его самую первую гитару. Практически не вникаю в суть рассказа, но мне достаточно просто слышать его голос, чтобы чувствовать себя хорошо.
Передо мною тот самый счастливый парень со скамьи, которую было так прекрасно видно из моего окна. Он открыт, не скрывается больше. Я смог сломать тот чертов замочек в виде сердечка от старого розового дневничка.
Этот парень со скамьи, которую было так прекрасно видно из моего окна, сделал из меня чертового романтика. Ну или просто вытащил все эти розовые сопли, которые, оказывается, все это время были со мной, наружу, не знаю. Никогда бы не подумал, что однажды действительно смогу гребаными часами сидеть и думать о том, как прекрасен какой-либо человек. Боже мой, я даже в какой-то мере презирал людей, которые делают это… А сам-то. Это забавно в коей-то мере.
— Сколько времени? — спросил он меня в один момент. Страшно.
— Без двадцати час, — ответил я, смотря в экран телефона.
Тяжелый вздох. Он встал и начал собирать свои вещи в сумку, в шутку говоря о том, что со мной скучно, поэтому он и спешит уехать отсюда. Стою, смотрю, и стараюсь… не заплакать? Серьезно? Надо собраться. Парни же не плачут и все такое… Да и вообще это неуместно сейчас. Фрэнк с наигранным победным «Ура» ставит свою сумку рядом с диваном. Собрался. До того, как он уедет осталось четыре часа. Всего четыре часа… До жути мало. А если учесть то, что, дабы успеть, выйти надо еще раньше, то вообще панически страшно становится. До дрожи в руках. Я действительно не знаю, куда делось все это время… Неужели мы так долго болтали?
— Я думаю, — начал я, — я месяца через два смогу отпроситься с работы на пару дней… Приеду к тебе.
Он кивнул головой, опустив свой взгляд в пол. И вдруг я снова увидел его. Грустного парня со скамьи, которую так прекрасно видно из моего окна. Появился из неоткуда и стоит тут прямо передо мною. Но стоит мне сделать хоть один шаг вперед, и он, должно быть, не сказав ни одного слова, сорвется с места и побежит куда подальше, придет к себе домой и наложит на себя руки, как очень хотел однажды. Мне снова стало так страшно, и я понял в этот момент, что Фрэнк никак не изменился. Он все еще тот ранимый человек, каким был почти четыре месяца назад.
И как я могу отпустить его после этого? Оставить его одного… Мало ли, что творится у него в его бедной чертовой голове? Вдруг он решит, будучи у себя дома, что все кончено, из-за того что я забыл позвонить ему однажды перед сном? Навоображает себе, что он мне не нужен. И что тогда? Его нельзя отпускать, нельзя, черт возьми!!!
— Блять, просто не грусти! Я не смогу отпустить тебя домой, если ты будешь грустным, ясно? — вдруг вырвалось у меня. — Ты подорвал мое доверие уже однажды, ты его еще долго возвращать будешь, — добавил я уже чуть тише, поняв что говорю много лишнего.
На лице парня появилась легкая улыбка, но этого мне было категорически недостаточно, чтобы удостовериться в том, что с ним все хорошо. Да и не может все так резко, словно по взмаху ебаной волшебной палочки, стать хорошо. Это в нем; вряд ли эта херня прекратится вообще когда-нибудь, как бы я не старался изменить его, как бы он сам не старался… Эта его «особенность» реально пугает, но, думаю, он сможет держать своих «демонов» при себе, если я попрошу.
— Просто не умирай, ладно? — как можно более аккуратно произнес я.
В очередной раз переборов себя, все-таки подхожу и делаю то, что должен был, что хотел сделать. Я обнял его. Пора слать к херам чертову нерешительность. А то такими темпами она загонит меня в могилу.
— Да я и не собирался, — произнес Айеро.
А что если он сейчас не соврал? Что если он правда не собирался делать что-либо плохое? Ну, а я в своей голове уже такие страшные картины нарисовать успел, что при одном взгляде на них в дрожь кидает. Черт, я такой дебил.
От его уже давно высохших волос пахло тем очень дешевым шампунем, который я не так давно купил со скидкой в ближайшем супермаркете. Этот слишком приторный запах был чересчур сильным, словно парень облился чертовым одеколоном. Что за дерьмо я купил? И почему я думаю о гребаных шампунях, когда о них думать не стоит? Ах да, я в очередной раз стараюсь зарыть голову в песок, ну или, просто стоять, наблюдать и не мешать, как я очень люблю. Поправочка, как я очень любил. Раньше. Но сейчас… Сейчас надо меняться. Лучше поздно, чем никогда, да? Лучше же?
— Эм… могу ли я поцеловать тебя? — вдруг выдал я, мысленно ударяя себя рукой по лбу. Гениально, черт возьми.
— Ой, дебил, — практически прошептал Айеро и сам снова вовлек меня в поцелуй.
Кто бы мог подумать в начале, что этот грустный, тихий парень со скамьи окажется однажды таким решительным, а я просто в очередной раз упаду лицом в грязь. Где моя уверенность и почему я практически никогда раньше не замечал ее отсутствия? Наверное, так жалко, как сейчас, не выглядел еще никогда в своей жизни.
Эта тонкая грань между обычным нежным поцелуем и чем-то большим была успешна преодолена, причем я даже и не заметил этого. Руки словно знали, что делают, в отличие от меня, зарылись в волосы парня со скамьи, легко перебирая небольшие прядки. Боже мой, никогда так хорошо себя не чувствовал. Да и подумать не мог, что мне когда-нибудь будет так хорошо рядом с другим человеком. Черт, что делать то? А как… Ну… Вы поняли, в общем!
Вы слышали когда-нибудь о бабочках в животе? Да? Так вот херня это все. Это не бабочки, это чертовы самолеты!
Медленный переход из кухни в мою спальню был практически незаметным. А я думал о том, что моя кровать, скорее всего, недостаточно большая для проведения подобных мероприятий. И опять же я отвлекся. Почему бы просто не сосредоточиться на чертовом Фрэнке Айеро? Хорошая идея. Кое-как беру инициативу в свои руки и сам целую его, слыша тихий смешок. Главное не думать о том, как глупо это все, наверное, выглядит со стороны. Просто… отключить голову! Пусть мне нахрен башню снесет. Мне это необходимо сейчас, а то я совершу еще какую-нибудь глупость. Но, а пока аккуратно провожу рукой по спине Айеро. Вроде все нормально.? Нет, нихера не нормально. Который раз говорю вам, я дебил.
— Я просто… Просто привык наблюдать за всеми. Мне… мне, ну, проще наблюдать за жизнью, чем принимать участие в чем-либо… — зачем-то начал тараторить я, помогая Фрэнку снять с себя футболку.
— Ну, — начал говорить парень, отойдя немного в сторону и как бы серьезно он не старался выглядеть, я уже научился определять, когда он тупо стебется, — мы можем тогда просто полежать вместе остаток дня.
— Нет, — чуть ли не выкрикнул я.
А после он сказал просто какую-то волшебную фразу, от которой у меня словно в голове что-то щелкнуло: — Я все еще считаю, что ты бревно в постели. Докажешь обратное?
Не думаю, что у меня особо сильно получилось это доказать. Но я хотя бы смог отключиться от реальности и просто наслаждаться чертовым моментом. А кто вам, блять, говорил, что вы будете знать, что надо делать в ваш самый первый раз? Это вам, конечно, не физика какая-нибудь, но здесь тоже, чтобы «решить задачи», одних теоретических знаний нихрена не достаточно будет. Все, что было дальше, остается лишь приятным воспоминанием в моей голове: неловкие поцелуи, сбитое дыхание, тихие стоны, безумная жара, рваные, абсолютно хаотичные, непредсказуемые и неуклюжие движения. Все это было далеко не идеально. Но было ли нам до этого хоть какое-то дело? Нет. И это прекрасно.
Мы были прекрасны.
***
— Мы точно успеем?
— Да, черт возьми.
И мы чуть ли не бежим. Он не должен опоздать в этот раз, как тогда однажды. Мы тогда оставались ночевать у Фрэнка, в итоге оба в школу опоздали. Меня тогда так учительница отчитала, что мне казалось, что я не всего лишь опоздал, а как минимум человека убил. Ему же, как он рассказывал, все сошло с рук. Но сейчас совсем другой случай. Он должен уехать сейчас, как бы грустно это ни звучало.
Мы еле успели. И это не было прощанием века из фильмов про высокие чувства. У нас просто не было на это времени. Он улыбнулся мне, я улыбнулся ему. Тихое «Пока» — все, что он сказал мне. Но я ни в коем случае не обижен на это, я все понимаю.
Ведь это не конец для нас.
***
— Как вы с ним вообще познакомились? — спросил у меня мой сосед, сидящий на подоконнике. — Вы же охренеть какие разные люди: у вас банально общих интересов даже практически нет.
Я сначала лишь только усмехнулся в ответ, но затем решил ответить нормально:
— Я увидел его из своего окна. Решил познакомиться, — пожав плечами, произнес я.
— Что? Серьезно? — с неподдельным удивлением спросил Берт, в очередной раз получая кивок в ответ. — Блять, вот это романтика, конечно.
Именно так.
Чертовски романтично.
