Это поразительно, Время так мимолётно. Безумие берёт своё. Будь внимателен, Это не займёт много времени! И я возьму тут всё под контроль.
До следующей репетиции оставалось два счастливых дня. Сохраняя дистанцию, положенную для недавно познакомившихся, я и ребята из театра друг другу не писали, но я, определённо, знал, что они потратили время на изучение моего профиля. Так сделал и я. Не признать свою искреннюю симпатию к ним я не мог, так что появление интереса было неизбежно. Так я и узнал, что Кайл и Кенни были из Денвера и вроде как дружили со Стэном. Хайди, Кайл и Твик были третьекурсниками и самыми старшими ребятами в кружке. Токен был чудовищно богат, а Джимми интересовался комедийным жанром и вообще членом кружка не был, так как, по понятным причинам, петь и танцевать не мог. В общем, больше всего внимания я уделил странице Хайди, так как она была самой информативной, если говорить о кружке, Твика, так как в одном из постов на его стене я увидел отсылку к знакомой песне, и Кайла, потому что у нас были общие знакомые. Самыми помешанными на театре казались Твик и Хайди, что не удивительно, учитывая их должности со-руководителей. Самыми «простыми»: Кенни, Токен и Рэд. Ну, а самым придурковатым - Клайд, разумеется. Мне был обещан сюрприз, мои новые знакомые казались отличными ребятами, которые действительно не были против того, что я с ними не на одной волне, учёба шла хорошо, в общем, жизнь была прекрасна, а настроение моё — отличным. А когда у меня было хорошее настроение, я шёл играть в футбол, что сделал и в этот раз. — О, Такер, — отсалютовал мне шлемом резвый любитель поругаться, Томас. — Вечера, бро, — дружелюбно отозвался я, пожимая ему руку и ударяясь плечами. — Как дела? — Да ничего, двигаемся, — указал на всю обширную площадь поля Том. — Бля, я тебе скажу так, наш тренер — ёбаный имбецил. Вчера такое было… Стэн ему, короче, такой говорит: «Давайте искать игроков, у нас есть ещё тридцать три свободных места», вся херня. И я киваю и говорю, что, типа, эй, бро прав, мы можем играть, ну, разнообразнее, понимаешь? Шансы на победу, НФЛ, «Тампа-Бэйские Буканьеры»? Я кивнул, поощряя его продолжать. Щёки Тома покраснели от расстройства. — Ну, а он нам говорит, типа, вы и так говно, куда мне ещё набирать придурков. Короче, у нас бойкот. Такой хернёй занимаемся. Я понимаю, он тренер, он крут, но я тоже не дерьма кусок, верно же? — Конечно, — заверил я. Томас хлопнул меня по плечу. — И я о том! А ты как сам? Поиграть пришёл? — Было бы круто, — кивнул я. — Я тоже ничего. Клайд пригласил меня сыграть в их театральной постановке. Томас громко рассмеялся, указав на меня пальцем, аж согнулся. Я равнодушно стерпел его вспышку веселья. Знаю, он не издевается, но я поймал отголосок того, как себя, должно быть, чувствуют ребята из музыкального театра каждый раз, когда им приходится доказывать, что в мюзиклах нет ничего отстойного. — Тебя? И чего там делать будешь? — отсмеялся Том. На поле показались другие парни из команды, и я махнул им рукой, прежде чем ответить. — Ага. Ну, им вроде типа нужен парень с мускулами. Клайд сказал, что там лёгкая роль, и я решил, что соглашусь. — Правда, что ли? Ну ты даёшь! Тяжело тебе, наверное, с такими увлечениями приятеля, — посочувствовал мне Томас, вытирая выступившие слёзы, и я закатил глаза. Вообще, трудно было с ним не согласиться. — Ну и как? Попробовал уже? К нам подошли парни, с которыми я общался больше остальных: Стэн, Картман, обращались к которому в силу его говнистого характера исключительно по фамилии, и Диксон. Я поздоровался с ними так же, как с Томасом. — Слышали тему? Крэйг в театре играть будет, — тут же поделился с товарищами новостью Том. Товарищи удивлённо посмотрели на меня. — Я думал, тебе не нравится театр, — сказал Стэн, оглядев меня так, будто я представился ему в новом свете, и всё во мне внезапно стало другим. — А зачем тебе это надо? — Клайд попросил. Им нужен качок на лёгкую роль, ну, а я же его друг. — Странно, — протянул Стэн. — Я думал, что в театре нас ненавидят, а тут они нашего приятеля зовут играть. — У тебя же там какой-то знакомый учится, — удивился я его заявлению. — Кайл. Лицо Картмана исказила гримаса, полная не самых приятных чувств. — А этот рыжий обсосок нас ненавидит больше всего, — фыркнул он, — даже твой друг с улыбкой ретривера и то меньше него меня бесит. — Полегче, — нахмурился я. — Полегче, — в унисон со мной огрызнулся Стэн. — Ну, Кайл тоже. Он говорит, мои парни — идиоты, раз думают, что театр — это отстой, но типа… я однажды затусил с его подружкой, Хайди, и понял, что они все почему-то считают, что в футбол играют одни дауны. Знаешь, не очень приятно было такое слышать, типа они особенные, а мы никто, хотя сами о такой ерунде иногда говорят, что слушать тошно. — Ну так и что? — не терпелось узнать Томасу подробностей. — Ты попробовал? — Нет пока. Я вчера сходил к ним на репетицию, там какая-то комедия-ужастик. Не знаю даже, что там конкретно за роль. Клайд говорит, надо просто помычать, ну я подумал и решил, что не сломаюсь. Задумчивое лицо Диксона озарило понимание. — Ну, комедия-ужастик ладно, хоть не какая-то их обычная гомосня для интеллектуалов типа «я танцую, чтобы мне не было так больно». Мы уже решили, ты кинешь нас ради театра. — Развлекаться, короче, идёшь, — заключил Стэн. — Ладно, бро, уважаю за смелость. Я бы ни за что даже на лёгкую роль не согласился, сам понимаешь. — Вот да, — согласился Том, потягиваясь. — Не знаю, я мало понимаю, наверное, но они занимаются хренью какой-то, а когда им об этом говоришь или спрашиваешь по-нормальному, обычно, чего такого крутого в театре и не стыдно ли им в трико писюном трясти, они бесятся. — Ближе к делу, — подал голос Картман, доставая из своей сумки футболку и кидая мне. — Я-то намного умнее, чем остальные, так что считаю актёрское мастерство отличным бонусом. Но никогда не видел, чтобы играющий в футбол мужик после тренировки собирал свои чешки в сумочку и шёл танцевать с феечками, так что, когда у вас там этот ужастик про качков? Стэн вдруг яростно закивал: — Да, бро, ты обязан нас пригласить! Повеселимся вместе! Мы будем тебе громче всех хлопать, когда ты будешь мычать и мышцами играть. — В декабре, — прямо на поле переодевая футболку, ответил я. Картман любезно передал мне шорты, и их я тоже переодел. — Ну, приходите. Давайте играть? — Бегом по полю! Сегодня играем с ещё одним тайтендом! — скомандовал Стэн, а потом посмотрел на меня. — Не против же? — Без разницы, — согласно кивнул я, попрыгав на месте. Мы ещё раз обменялись кивками, отбили друг другу пять и отправились наворачивать по полю круги.***
Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, а кто-то рождён для блюза, вот и вся простая правда. Будучи человеком не очень требовательным к чужому уровню эрудиции, а также просто открытым и простодушным парнем, любящим зажигать в приятной компании, я понимал, конечно, что в футбольной команде и мужских братствах, всегда гостеприимных к моим визитам, люди были не самые умные, иногда даже откровенно туповатые, а в театре — ультра-высокоинтеллектуальные, ну или хотя бы просто необычные, но это ещё не значило, что кто-то из них был лучше или хуже. Да, ребята из команды не понимали театр. Некоторые не считали его искусством, а кто-то и вовсе думал, что заниматься чем-то подобным может лишь отбитый идиот. Да, они были неправы. Но с ними было весело, легко и интересно общаться, поэтому назвать их гандонами, пусть в чём-то это и правда, было непросто, так что я без колебаний позвал их посмотреть, как буду мычать на сцене. Пусть им будет смешно, мне от этого грустно и плохо точно не станет. За тем я их, возможно, и позвал: пусть посмеются и поймут, что театр может быть не только для «отбитых идиотов» и всё такое прочее. Такая вот у меня теперь была великая миссия. Таким вот я был теперь крутым парнем.***
Ладно, признаю, я уже согласился. Я понимал, конечно, что будет непросто играть среди ребят старших курсов театрального, уровни наши несравнимы, но парни и девчонки создавали очень дружелюбную атмосферу в своём кружке, так что я был уверен, что не останусь обсмеянным и обруганным. Признаю я также и то, что страх оказаться среди них полным лохом был единственной преградой между мной и согласием на участие в постановке. Клайд и Бебе были убедительны, показав мне, что в их кружке не только на словах, но и в действительности ребята заносчивыми не были. И теперь я был польщён. Много ли парней с других факультетов могли сыграть в мюзикле? Не очень-то! А меня даже умоляли. Итак, страшно гордый собой, я вернулся домой с тренировки и набрал мать с отцом в Скайпе. — Сынок? — показалось на экране лицо моего папы. Едва уместившись на стуле с ногами, я помахал ему рукой. — А где мама? — поинтересовался я. — Сейчас позову. А чего это ты довольный такой? Случилось что-то? Я кивнул. — Давай скорее, расскажу. Отец покинул комнату и пропал на несколько минут. Вместе с мамой он притащил ещё и Тришу. — Здорово, братец! Хотешь бутер? — она ткнула в камеру куском хлеба и была отодвинута прочь мамой. — Привет, Крэйг! Чего случилось? Выпрямившись на стуле, я покривлялся, приосанившись, и сообщил им свою великую новость: — Мам, пап, Триша… Я буду участвовать в постановке музыкального театра. Мгновение они молчали. Потом мама с отцом удивлённо переглянулись, а сестра фыркнула. — Я думала, у тебя бойфренд появился, — заявила она. — Ну, а это не интересно. Я знала, что Клайд рано или поздно втянет тебя в своё стрёмное увлечение. — Сынок, — не обратил на неё внимания отец. — Здорово, но разве ты… ты сможешь сыграть в музыкальном театре? — Там же петь надо и танцевать, — кивнула мама. — и не так, как вы с другом в баре, а серьёзно. Ты точно сумеешь? Я кивнул. — Мне петь не надо. Клайд с девушкой будут играть там главную роль, а я даже появляюсь не сразу. Он говорит, что я справлюсь, а он должен знать, наверное, — заверил я. Мать снова переглянулась с отцом, а потом они мне улыбнулись. — Круто, сын! У нас в семье никто никогда ничего такого не делал. Когда у вас постановка? Думаю, мы обязаны поддержать тебя. Триша подавилась бутербродом и резко наклонилась вперёд, ухватившись двумя руками за край стола. Мама взяла её руки и подняла над головой кашляющей сестры. — В Флориду?! Мам, пап, пожалуйста! — едва откашлявшись, заканючила она. — Что, — съязвил я, — больше не считаешь это отстойной новостью? Она показала мне средний палец. — Иди ты, выпендрёжник! Я тут дохну от холода, пока ты бегаешь под солнышком, конечно я больше не считаю отстоем поехать и поржать над тобой! — Никто не будет ржать над Крэйгом, — заявила мама, прервав нашу шуточную перепалку. — Ну так когда? — В декабре. Я скажу, как только точно узнаю. — А, ну в декабре мы уж точно приедем, — кивнула она. — Ну, чего ещё нового?***
Парни с футбола унесли новость парням из братств, парни из братств — друзьям, друзья — друзьям, и вот, в четверг утром мои одногруппники поинтересовались у меня, не слух ли, что я затесался в компанию к театральному кружку. Я всех их заверил в том, что именно такая со мной и приключилась история. Говорят, в том, что не очень близко по духу, надо постараться найти что-то, что тебе нравится, и всё сразу заиграет другими красками. Теперь своих репетиций я не опасался, а ждал, ведь, как оказалось, посмотреть на мою игру нашлось немало желающих и все из них были скорее заинтересованы, чем озадачены. Меня ждал ещё один прекрасный день, а ещё лучше он стал, когда я случайно столкнулся с Твиком, в замешательстве бродящим по корпусу, где у меня проходило большинство лекций. — Доброе утро, — остановил я его, и он шарахнулся. Не сразу испуганное выражение лица Твика сменило узнавание, но он справился с собой и выдохнул. — Привет, Рокки, — ответил он слишком высоким голосом, что, насколько я мог судить по короткому периоду нашего общения, было верным признаком пребывания в дисгармонии. — Я не заметил тебя, прости. — Да никаких проблем. — Я сопоставил человека, его состояние и локацию. — Что-то случилось? Ты ищешь кого-то? — Точно, — самому себе шепнул он, — ты же на биологическом учишься. У вас здесь большой университетский медпункт в корпусе, а мне нужен материал для гипса на руку. Твик сопровождал свою речь неловкой жестикуляций, а по её окончании вытянул передо мной левую руку. Я посмотрел на неё, ничего не понял и снова поймал его взгляд. Так. — Для кого? — принялся я соображать. — Не думаешь, что будет лучше к нему медработника привести, а не самостоятельно гипс делать? Твик отчаянно замахал передо мной руками. — Нет-нет, Рокки, это не для перелома. Это реквизит. — Меня зовут Крэйг, если что, — улыбнулся я, дёрнув бровями. Меня не обижало прозвище, я просто хотел как-то разрядить обстановку, но вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, Твик посмотрел на меня с явными признаками ужаса. — Прости, ради Бога, я не хотел обидеть тебя, — положив руку на сердце, на одной ноте выпалил он. О, и этих людей я пару дней назад клеймил заносчивыми. По голосу Твика можно было определять степень его нервозности, и варьировалась она от высокой до запредельной. Я представлял его совсем другим, когда коротко перебросился парой фраз в кружке музыкального театра. У парня был необычный голос запоминающегося тембра (так же про голос говорят? Тембр?), но тогда, на репетиции, он был тона на три ниже и не звучал, как у подведённого к грани отчаяния. Я подивился чудесам характера. Хотелось бы верить, что причиной паники такого симпатичного парня был не я. — Выдохни, бро, можешь называть меня Рокки и дальше, если хочешь. Тебе показать, куда идти, или сходить с тобой? — Показать? — сомневался Твик. — Показываю, — кивнул я, развернувшись и направившись вперёд по коридору. Какое-то время мы шли в молчании, нарушаемом лишь отголосками разговоров проходящих мимо студентов и изредка срывающимся напряжённым дыханием Твика. Парня серьёзно вся эта ситуация напрягала, но я понятия не имел, обычное ли это дело, а, так как не был к нему достаточно близок, спросить прямо тоже не мог. Когда мы достигли медпункта, Твик очень неразборчиво поблагодарил меня и стремительно проник внутрь. Я помешкался секунду, а потом забил и последовал за ним. — Доброе утро. - тараторил он на одном выдохе, - я с театрального, профессор… — Да-да, — отозвалась медсестра, не отрываясь от журнала, — Эл мне сказал. Держите ваш реквизит, — она протянула Твику пакет с рулонами скотчкаста. — Огромное спасибо, — принял подношение мой товарищ по театру, — до свидания. Он так же резво поспешил на выход, и мне снова оставалось только развернуться и покинуть помещение. Закрыв за собой дверь, я поднял взгляд и обнаружил Твика стоящим на расстоянии трёх метров от себя, явно торопящимся поскорее убраться прочь. Я изобразил вопросительный взгляд. — Слушай, — сказал вдруг Твик очень быстро, будто боялся передумать, — мне типа очень неловко, но я видел, ты вчера в футбол играл. Знаешь, это глупо, но, спасибо большое. Я думал, что ты… — Что я считаю вас всех гомиками и придурками? — догадался я и закончил за него, дёрнув бровью. Твик кивнул. — Я не считаю так, и даже не все парни в команде так думают. Вы, ребята, вроде как типа классные. Наконец, впервые за время, проведённое вместе, Твик улыбнулся мне не так, будто делал это, прилагая немыслимые усилия. Линия его плеч расслабилась, а лицо и шея покраснели, выдав подавляемую тревожность. — Ну, спасибо, Рокки, — сказал он тем негромким, поставленным голосом, каким говорил со мной пару дней назад, в кружке. — Ты тоже ничего. И случилось следующее: сознание моё резко сузилось до одного единственного обитателя планеты. В моей голове очень-очень быстро закрутились шестерёнки, и я принялся отчаянно соображать, флирт это, дружелюбный комплимент или ещё что. Жаль, но талантом улавливать чужие посылы я не блистал так же, как и актёрскими способностями, поэтому не преуспел в своей задаче, но это ничего, потому что любая возможность помочь классному парню справиться с собой была приятным бонусом к проведённому дню. — Всегда беги ко мне, паренёк, бери меня за руку, и я буду рядом, — не удержался я от отсылки к тому посту на его стене. Твик негромко рассмеялся, прикусив костяшку указательного пальца и глянув на меня в смеси ужаса и веселья. — Отличный выпад, Рокки. Увидимся завтра. И, нет, наверное, он играет не за мою команду.***
— Ты планируешь сказать им, что ты гей? — огорошил меня Клайд вечером того же дня. Я перевёл на него вопросительный взгляд, но он был занят попыткой совершить за своего персонажа покупки в игре. О своём столкновении с со-руководителем театрального кружка я ему не рассказывал, но, может, Твик рассказал, и Клайд подумал, будто я таким образом прощупывал почву… что не совсем уж было неправдой, но и правдой тоже могло называться с трудом. Конечно, и Твик, и некоторые другие парни из кружка Клайда были симпатичными и интересными, так что не посмотреть на них в этом смысле было просто грешно, но, серьёзно, я и ребята из кружка? С трудом верится, что, даже будь все из них геями, я мог бы их заинтересовать своими отсылками к песням, сном до полудня и мультиками по вечерам, так что я уже и думать забыл о своей короткой коридорной вспышке любопытства. — Нет, с чего я должен? — ответил я, отвернувшись от макушки сидящего на полу Клайда и уставившись в экран ноутбука. Хренова рецензия не шла. — Ну, для знакомства? То есть, ты же не в шкафу? Ну, Бебе ведь знает. — Ну конечно, она знает, она через пять минут после нашего знакомства спросила, интересуют ли меня девочки с театрального или я предпочитаю лезть под юбку к чирлидерам, когда почему-то решила, что я потаскун, — припомнил я другу, как состоялось моё маленькое признание в сексуальных предпочтениях. — Она так решила, потому что ты пялился на её грудь, — встал на защиту подруги Клайд, всё продолжая вдумчиво листать ассортимент брони. — Ну, что тут поделаешь, — лениво съязвил я, — мы — геи, люди, очень высоко ценящие опрятность, а у неё на груди кофта в катышках была. На самом деле, я понятия не имею, были ли там катышки, я всё это только что придумал. И на грудь её я не пялился. — Пф, — фыркнул Клайд. — Если я скажу Элу, что ты гей, он мне ни за что не поверит. Вот он — гей, а ты как-то не очень. — Сказал мне парень с музыкального театра, — я закатил глаза, пытаясь сосредоточиться на рецензии. — Я думал, вы там все продвинутые и прогрессивные. — Ну, а… — Я скажу им, если они спросят, — закончил я разговор. Какое-то время мы молчали. Я пытался родить текст, а Клайд закончил с покупками и отправился было на поиски приключений, но внезапно поставил игру на паузу и резко обернулся, неловко оказавшись со мной лицом к лицу. — Я тебе сейчас такую дичь покажу, — заявил он многообещающе и достал телефон. — Эл однажды выступал, — я тяжело вздохнул. В последнее время разговоры наши были только о театре и выступлениях. — Да нет, ты послушай сначала. Короче, он выступал с мюзиклом своего авторства, который сейчас везде запрещён. Это была такая… жёсткая сатира, издёвка над всем вокруг. Короче, знаешь откуда у него пошло прозвище «Большой Эл-гомосек»? Вот посмотри просто. Я закрыл ноутбук, распрощавшись с большими планами по написанию связного текста, перевернулся на живот, и Клайд, уложив на диван локти, показал мне видео: — Рак убивает, «Texaco» нефть проливают… но а как же ты? — пел Эл в костюме, способном лишить рассудка. — Ну, а я супер, спасибо, что спросили!.. — Блять, — вырвалось у меня, - ну что за хуйня? Хренов музыкальный театр.***
Не только про Эла я узнал много нового к своему следующему визиту в музыкальный театр, про остальных тоже. По сравнению с Элом и его историей всё это было, конечно, довольно скучным набором фактов, тем не менее шёл я туда уже как на приятельскую тусовочку. И вот, в шесть часов пятничного вечера я снова оказался у дверей музыкального театра, где меня ждали Брэд и Джаннет, то есть, Клайд и Бебе, только при параде. — О, прошу прощения, вы случайно не знаете, есть ли в том замке телефон? — спросил у меня Клайд… Брэд. Я закатил глаза. — Опять ты начинаешь, чувак, — обречённо вздохнул я. — О Боже, — начал я нелепо подыгрывать, даже не думая стараться, — вы тоже заблудились в этом лесу? Брэд и Джаннет, прикрывавшая голову газеткой, переглянулись и кивнули друг другу. — Да, сэр, и наша машина, к тому же, сломалась. Пойдёмте с нами. Мы направляемся к замку, чтобы попросить помощи. — Какая удивительная идея, — продолжал неправдоподобно чеканить фразы я. — Скорее идёмте. Меня зовут Крэйг Такер, а вас? Брэд протянул мне руку, улыбнувшись так по-клайдовки. Я пожал её. — Брэд. И моя невеста, Джаннет. — Привет, Крэйг, — мило поздоровалась со мной подружка моего нового знакомого. Вот лучше бы Бебе так со мной поздоровалась, когда мы впервые встретились, а не её сценическое альтер-эго. Все вместе мы отправились вызволять молодожёнов, и путь вёл нас сквозь непроходимые дебри непроходимого леса истоптанных коридоров знакомого Клайду и Бебе вдоль и поперёк корпуса. Поднявшись на этаж выше, мы оказались перед длинным коридором, ведущим к большим дверям актового зала, и я собирался было завести какой идиотский диалог со своими спутниками, как мимо меня пронеслось не меньше десяти человек на самокатах. С откровенным скепсисом я посмотрел, как они побросали свой транспорт и резво проникли за дверь. В актовом зале было черно, как во мраке самой глубокой ночи моего родного города. Сказать мне было нечего, но слава Богу до меня хотя бы дошло то далёкое, позабытое за два дня обещание сюрприза. Точно. Интерактив. Ну, в таком случае я просто обязан был и дальше подыгрывать. — Идём? — спросил я у Брэда и Джаннет. Те неподвижно стояли, изображая две статуи, в той позе, в которой я видел их в последний раз. — О Господи, ребят, серьёзно? — я прикрыл глаза и потёр лоб большим и указательным пальцем. Очень проблемный хренов музыкальный театр. Моё внимание привлёк звук шагов. Токен вышел из одной из дверей, тоже весь в образе Рассказчика. — Ну, что ж… Всё выглядело так, будто удача улыбнулась Брэду и Джаннет, — пояснил он, смотря куда-то за мою спину, — и те нашли помощь, в которой так нуждались… Но нашли ли? Токен удалился. Фигуры отмерли, и наше путешествие к актовому залу, наконец, продолжилось. Я молчал и следовал за ними, не вслушиваясь в диалоги и ожидая развязки. Стало ли повествование интереснее, когда я в него погрузился? Да не очень. Брэд позвонил в дверь. Мы попереглядывались немножко, и я изобразил откровенно нелепый ужас. Дверь открылась. Оттуда высунулся Кенни, загримированный под старого педофила-горбуна. Вау, педофил, дух захватывает. — Привет, — гнусаво поздоровался он, оценивающе-снисходительно нас оглядев. Воцарилась тишина. — Привет! — взял дело в свои руки Брэд. — Меня зовут Брэд Мейджерс, а это моя невеста, Джаннет Вайс, и наш уважаемый друг, Крэйг Такер. Наша машина сломалась в нескольких милях отсюда, и нам нужна помощь. У вас нет телефона, чтобы мы позвонили? — Вы промокли, — не меняя тона, сказал Кенни. Я, конечно, не помнил имени его персонажа. Ещё немного мы все потоптались в дверях, состоялся обмен многозначительными взглядами и звуками, а потом, после послышавшегося из актового зала раската грома, горбун-педофил сказал: — Я думаю, что вам будет лучше зайти. Проходите. И мы зашли. Дверь за нами закрылась, зал осветил глухой свет старых керосиновых ламп. Попали мы в квадратик, ограждённый ширмами. Висела паутина, стояли старинные часы. Занимательный интерактив. Тихим шёпотом переговаривались молодожёны, которых горбун-педофил невозмутимо разлучил своим телом. Вот, кроме шуток, отличный персонаж! Из троих участников нашей тусовки, он вызывал во мне меньше всего раздражения. — Сюда. — У вас вечеринка? — поинтересовалась Джаннет. Горбун остановился, медленно, со вкусом так обернулся. Ему вроде как были смешны эти двое, и я показал ему большой палец. Вот, с ним я себя идентифицировал. — Сегодня очень особенная ночь. Одно из успешных мероприятий хозяина. — О… Ему повезло. — Ему повезло, мне повезло, да нам всем повезло! — я внутренне вздрогнул, напуганный внезапным появлением четвёртого участника нашего занимательного путешествия. Висящая на ширме Ребекка неприятно улыбнулась мне. Часы забили. Педофилу бросили щётку для пыли, и… начался музыкальный театр. — И я помню, как ломал время, упиваясь тем мигом, но… Тьма меня сокрушила… — Позвала к себе бездна, — в два голоса запели горбун и Ребекка, и… — Но можно снова повернуть время вспять! Снова повернуть время вспять! — ширмы рухнули. Меня ослепило количество разодетого в костюмы народа, а громкость, с которой они пропели фразу, — оглушила. Я замер на месте с выпученными глазами, как идиот. Музыка стихла, все вновь замерли и тёмную сцену осветил выхвативший Токена прожектор. Рассказчик развернул большой ватман, указал на него указкой. — Всё просто, — сказал он мне доверительно, — прыгай налево. Бам! Грохот музыки и топот многочисленных ног. — А потом шагай направо! — пели они, синхронно танцуя незамысловатый танец. А в танце было всё. Имитирующее половой акт движение, прыжки, тусич, похожий на сельские дискотеки моего родного города. Я, такой обычно одетый, такой ничего не понимающий, должен бы чувствовать себя единственным человеком в этой комнате, оставшимся в своём уме, но песня настолько поглотила всех участников этого шоу, что выворачивала ситуацию против меня — это я, такой не стремящийся «сходить с ума от движений бёдрами», был тут каким-то дураком. Я просто крутил головой и смотрел, как пляшет театральный факультет, как пляшет на сцене Токен в свете единственного прожектора, и изображал на лице муку. Ну вот зачем?.. И, типа, что от меня ожидалось? Что и я буду танцевать? Вытерпеть это было нелегко, зато скучно мне теперь не было, мне было неловко. Я хотел как-то попросить их не стараться для меня так сильно, но им, казалось, вообще было не до меня, поэтому просто стоял и ждал, стараясь никому не смотреть в глаза. Мне наивно казалось, что с окончанием танца окончится и моя мука, и мне скажут, что всё это было просто типа каким-то особенным приёмом в музыкальный театр, ну вот у братств же есть свои вступительные вечеринки? Такое вроде посвящение в ряды. Что ж, я ошибся. Когда музыка стихла, танцоры упали. И всё стало ещё хуже. — Скажи что-нибудь… — напомнили о себе мои друзья. Я обернулся. О, они тоже не танцевали? Всё, беру свои слова о горбуне назад, теперь они — мои любимые участники процесса. — Эй! А вы, ребята, умеете мэддисон? — поинтересовался задорно Брэд. Я потёр лоб пальцами. Терпи, Такер. Зазвучала лёгкая, глухая музыка. Упавшие танцоры начали медленно подниматься, Брэд и Джаннет что-то шептали, постепенно наращивая тон голоса, и вдруг… Лицо моё вытянулось. Весь скептицизм, вся неловкость… всё пропало. Все, блять, чувства. Сверху спускался лифт, а в лифте был, ну… — Ну, что ж, я вижу, вы уже познакомились, — пел трансвестит. На нём было море грима, внешне он был неузнаваем, но этот голос... — с моим замечательным слугой. Он немножко расстроился, ведь, когда вы стучали… он решил, что это парень с травой. Ловко прошествовав мимо меня на каблуках, трансвестит поднялся на сцену и сбросил плащ. — И пусть не смущает вас мой внешний вид, книги ведь по обложке не судят. Днём я пусть и не очень, но глубокой ночью отдохнуть у вас шанса не будет! — пообещал мне полную горячего секса ночь новый участник нашего задорного интерактива. И был им тот самый тревожный парень из коридора, перепугавшийся моих выдуманных намерений, тот самый маленький со-руководитель кружка, та самая "яростная птичка" Большого Эла-гомосека. Им был Твик.***
Царило молчание. Напряжённое, тяжелое. Я сидел на своём голубом стульчике и смотрел в пол. Вокруг меня расположился музыкальный театр, и ничто не нарушало этой гробовой тишины, кроме звука, с которым Бебе подпиливала ногти, равнодушная к моим терзаниям. — Значит, это и есть «Рокки Хоррор»? — спросил я в никуда. Только что я выслушал незамысловатое объяснение, и было оно таковым. «Шоу ужасов Рокки Хоррора» — это такой мюзикл про отбитых и для отбитых. Очень глубокомысленный. Сатира и пародия. Глубоко. Очень глубоко. Глубоко был я. Глубоко в жопе. — Я маму позвал на шоу посмотреть, — сказал я паркету. Да, я ныл. — Я позвал парней из футбольной команды. Ребят из братства и одногруппников. Я всех позвал, а вы мне только сейчас сказали, что это шоу про трансвестита? — Нет, вообще, "Рокки Хоррор" — это... — робко поправила меня Рэд, но я покачал головой, прося её даже не пытаться. Ни слова больше. — Не хочу даже знать, ребят. Вы классные, но это уже слишком. Клайд, ты должен был сразу мне сказать, бро, какого хрена? Ну, хоть теперь выкладывайте. Что ждёт меня? — Ну, Рокки — это творение, — начал было Баттерс, но Клайд точно знал, о чём я спрашиваю, поэтому перебил его. — Секс с Твиком, секс с Бебе, ну и оргия. И танец на каблуках. Секс с Твиком. Секс с подружкой Клайда. Оргия и танец на каблуках. Вот он, тот ответ. Ответ на вопрос о большой и вонючей собаке, короткий, ясный, как солнышко, и ужасающий, как самый страшный в мире кошмар. — Я маму позвал на шоу посмотреть, — снова сообщил я паркету о своих переживаниях. Больше мне сказать было нечего. Бебе раздражённо вздохнула. — Заканчивай ломаться, Рокки. Ты с нами или не с нами? Я поднял на них на всех взгляд, всех оглядел. Выглядели они виноватыми, что не удивительно. Они признались, что, по сути дела, заманили меня в свой театр, охмурили, как простачка, а потом толкнули в самые пучины ада, на деле показав, на что я подписался. С ними я или нет? Кому добровольно захочется, чтобы его считали придурком? Конечно, любой, кто сказал бы, что музыкальный театр — это для гомиков-феечек и инфантильных девочек, был бы осмеян хором защитников личных выборов, приоритетов и прав заниматься тем, чем хочется, но одним постулатом о том, что «мы теперь политкорректное общество» десятки лет господствующую в умах большинства стигму не обрушишь. Я это всё к чему? Я хотел отказаться не потому, что шоу тупое, хотя это так, а потому, что не хотел, чтобы так думали про меня, как про гомика-феечку. Да, мне было стыдно, но я мешкался, потому что цеплялся за свою классную репутацию. Может, это достойно осуждения, но я знал, что прокол такого масштаба, как участие в этой постановке, мне не спустят. Я сильно рисковал превратиться в придурка, да все мы! Вы скажете, что «это как подашь», но тем, кого я позвал поглазеть на перформанс, «Рокки Хоррора» невозможно подать иначе. Умные мира сего похвалят меня за инициативность и забудут об увиденном, окрестив мои сексуальные приключения искусством, а туповатые, по злой шутке природы являющиеся большинством, никогда не забудут мне этой жести. Разумеется, я всё ещё буду приходить на футбольное поле и играть в футбол. Буду говорить с членами «очень мужицких братств» о всяком несущественном дерьме, но все они будут, едва завидев меня, думать: «А, это Такер, тот придурок, который тряс едва прикрытым золотыми шортами членом на сцене, а потом ебал трансвестита». И вот, мы возвращаемся к вопросу о том, кому добровольно захочется, чтобы его считали придурком? Никому, конечно. — Простите, ребята, но я не могу. Не потому, что это тупо или я там выше этого. Просто, Клайд, я типа понимаю всё это, но я же музыкальным театром заниматься не собираюсь, верно? — мой друг кисло кивнул. — Я не умею танцевать, круто петь, и играть способен только роль тупого качка в золотых трусах. Вот, я сыграю, а ты подумал, что потом? Как я буду общаться со всеми, кого я позвал на постановку? Может, для вас, ребята, кто собирается своё будущее строить вокруг Бродвея и всех прочих мест, то, что я говорю, это ничего не значащая хрень, типа для меня так уж важно, чтобы все обо мне хорошо думали, но вы по-другому на это смотрите, а мне надо будет с вами поиграть и, пока вы продолжите весело развлекаться дальше, пытаться проводить время со всеми теми, кто никогда не спустит мне этого. Им сейчас кажется моё участие в постановке забавным развлечением, они придут поржать, а увидят, как я занимаюсь сексом с трансвеститом, танцую на каблуках, а потом участвую в оргии со своим лучшим другом, и то, что я займусь сексом с твоей девушкой, о чём мечтает треть футбольной команды, никак не спасёт моё положение. Вы классные ребята, но мне придётся пожертвовать футболом, чтобы не встречаться каждый день с этим дерьмом типа насмешек, а футбол я люблю. Это херня, если ты думаешь, будто я говнюсь из-за того, что мудак, я выбираю между хорошим отношением к вам и хобби. — Ты прав, лапушка, — примирительно вставил Эл, — Крэйг, ты вовсе не придурок, и сомнения естественны. Рокки, котик, не спеши принимать нелёгкое решение, но и отказывать под впечатлением не торопись. И пусть ты — самый лучший кандидат, никто из наших ребят ни за что не осудит тебя за то, что между желанием помочь нам или попытаться сохранить лицо перед обезьянами ты выбрал второе. Вы все, ребята, не понаслышке знаете, как иногда ранят болезненные слова, а Крэйг всё-таки приглашённый гость, а не студент театрального, и пусть мы всегда будем ему тут рады, за пределами этих дверей он остаётся один, когда вы — все вместе. — Спасибо, Эл, — поблагодарил я своего внезапного защитника. — Слушай, Рокки, — вдруг подал голос страшно бледный, пристыженный Твик. — Ты прости нас. Надо было сразу тебе сказать, что к чему. Прости, что мы недоговаривали. — Да без проблем, — сопротивляться этому искреннему раскаянию я не мог. Мне было жаль их расстраивать, но ребята пытались втянуть меня в слишком уж экстравагантное мероприятие. Тем не менее, как и много-много раз, я, как самый настоящий селянин, вёлся на это глубокое расстройство и прогибался под ним. Можете считать меня конченным гомиком, мне плевать, но меньше всего я хотел быть причиной горя для классного парня. — Я просто пойду домой, переживу это и приду к вам с ответом в следующий раз. Когда вы собираетесь? — Завтра, — грустно отозвалась Хайди. — Мы с обеда репетируем и до вечера, так что можешь приходить в любое время, как решишь.