«Друг, ради Господа, не рой Останков, взятых сей землёй; Нетронувший блажен в веках, И проклят — тронувший мой прах».¹
Двадцатидвухлетний Накахара Чуя, похороненный на Йокогамском кладбище, не выходил у Дазая из головы. Образ с портрета настойчиво мелькал перед глазами, а душу разъедало чувство любопытства. Было до смешного интересно, что случилось с ним, как погиб и отчего так рано. Совершенно незнакомый погибший человек вдруг крепко засел в голове Осаму. От этих мыслей он порой усмехался сам себе. После того вечера, Дазай стал наведываться на могилы к родственникам немного чаще, чем обычно, и по пути всегда сначала заглядывал на могилу к Чуе. Клал цветы, вновь и вновь читал надпись и рассматривал портрет. Прикасался ладонью к могильной плите и шёл дальше. Конечно, Дазай вовсе не дурак, он пытался найти информацию о Чуе в интернете, и всё, что он нашёл — это его аккаунт в твиттере. Закрытый аккаунт. Описание под ним не было красноречивым и содержащим какую-то особо важную информацию. Просто написано «Накахара Чуя» и указано место жительства. Дазай почувствовал себя чёртовым сталкером, когда пытался откопать в сети хоть что-нибудь, что рассказало бы ему об этом неизвестном покойном. Но, увы, ничего. Возможно, этот человек при жизни был как тайна за семью печатями.***
Сегодня суббота и поэтому Дазай решил снова сходить на кладбище. Иногда он размышлял о том, что ему попросту больше не к кому идти: у него нет друзей и знакомых, а коллеги по работе — это ничего больше, чем обычные прохожие, мелькающие в его жизни. Дазай находит утешение в мертвецах. На кладбище почти всегда тихо и пусто, разве что карканье ворон изредка нарушало вечный покой. Ледяной ветер, кажется, пронизывал до самых костей, и Дазай, судорожно натянув рукава пальто на перебинтованные руки, быстрее зашагал к нужному надгробию. И вот снова. «Накахара Чуя, 29.04.1996 — 15.06.2018 гг.» И снова эта загадочная эпитафия. И это странное выражение лица на портрете всё никак не даёт покоя. Дазай почувствовал себя буквально одержимым, когда решился подойти к сторожу кладбища. Сторож был пожилым мужчиной, работающим здесь уже очень давно, и поэтому Дазай подумал, что он может знать что-то об одном из похороненных здесь совсем недавно. Но, увы, даже сторож, знающий почти половину всех покойных на этом кладбище, не смог дать ответа на волнующий Осаму вопрос. — Совсем молодой мальчик, умер недавно… Но я не помню его похорон, — сказал старик-сторож, задумчиво почесав седую щетину. — Простите, я думал, вы знаете здесь почти всех. — Может быть, в тот день был кто-то из моих сменщиков, хотя я обычно всегда в курсе таких дел, — сторож недоумённо пожал плечами, тоже разглядывая портрет на надгробии. — Значит, пропустил. Чёрт, даже сторож не знает. Дазай начал медленно сходить с ума. Такое странное, даже несколько пугающее, чувство, когда неизвестный тебе человек, так сильно западает в душу. Хочется узнать об этом человеке всё, каждую маленькую деталь, изучить полностью всю биографию и раздобыть все имеющиеся его фото. Это, действительно, пугает. Но Дазай не мог ничего с собой поделать. Невольно расчёсывая шрамы на руках, Дазай вновь и вновь заходил в закрытый аккаунт Чуи и с волнением рассматривал фото профиля. Которое даже не мог сохранить, чёрт! Но скриншот профиля он сделал. Поисковик на запрос «Накахара Чуя» выдавал только профиль твиттера и похожие запросы с таким же именем или фамилией. Дазай даже не мог к кому-либо обратиться с просьбой взломать аккаунт. Хоть он знал, что на его работе есть один парень, способный на что-то подобное, подходить к нему у Дазая даже в мыслях не было, потому что на работе его очевидно недолюбливали, и эта обоюдная неприязнь коллег тянулась за Осаму невидимым шлейфом всякий раз, как он заходил в офис. По несколько раз в неделю Дазай приходил на кладбище и теперь не только к своим родственникам. Теперь он засиживался допоздна и у могилы Чуи. Сторож как всегда ничего не говорил, только один раз как-то спросил, проходя мимо Дазая, сидящего около могилы Накахары: «Жаль его, да?» Дазай только коротко кивнул. Да, жаль. Так чертовски сильно жаль.***
В итоге, Дазай решил себя проверить. Ведь, возможно, он просто зацепился за Чую и за его живую улыбку, потому что в жизни ему не хватало внимания со стороны людей, не хватало простого человеческого общения. Даже не дождавшись субботы, в четверг, после работы, Дазай направился на кладбище. Как обычно, купив цветы для четырёх, стал медленно ходить среди могил, коротко рассматривая каждую. Пытаясь найти, пытаясь зацепиться за чей-нибудь взгляд или улыбку, как зацепился за Чую. Переводя взгляд с одного портрета на другой, Дазай всё сильнее сомневался в том, что ему просто не хватало общения с живыми людьми, например, с той же матерью. Улыбки и взгляды на рандомных портретах были такими же, как и у всех. В них не было ничего живого, ничего цепляющего. Некоторые на фото вообще не улыбались, а взгляд, может быть, и чем-то мог зацепить, но не впасть в душу. Дазай отчаянно искал то, чего нельзя найти дважды. Отчаявшись, Дазай вернулся к могиле Чуи. Сел рядом, опустил руку на плиту и, взглянув на портрет, пристыженно опустил голову. Если бы раньше Дазая спросили, можно ли влюбиться в неизвестного человека, к тому же ещё и покойника, он бы сильно удивился и сказал: «Вы что, спятили? Конечно же нет!» Если бы сейчас Дазая спросили, можно ли влюбиться в неизвестного человека, к тому же ещё и покойника, он бы ответил без промедлений: «Да, разумеется».