В переулке было темно и отвратительно воняло из-за мусорных баков поблизости. Дазай невольно потёр нос и закурил, чтобы хотя бы немного заглушить запах. Пришлось на этот раз курить «Winston», потому что «Lark» всё ещё не было в продаже. Конечно, была какая-то подделка, но настоящие фирменные Осаму отличит одним лишь взглядом на пачку. По сравнению с настоящими сигаретами «Lark», все остальные Дазаю казались одинаковым односортным дерьмом.
Время близилось к одиннадцати вечера, и Дазай нервно постукивал носком ботинка о землю.
Дазая волновало огромное множество вопросов, и из-за этого его голова буквально разрывалась. Хотелось узнать о его живом мертвеце столько всего, что Дазай даже подумал о том, что завести личное дело на Чую — это не так уж и безумно. Хотя, зная бы кто-нибудь Дазая поближе, он бы покрутил пальцем у виска и назвал бы полным придурком, если бы узнал о всех его пристрастиях. Чёрт, да он влюбился в мёртвого человека! Пусть тот и оказался живым, но ведь Осаму узнал об этом три недели спустя, и почти всё это время ему ничто не мешало любить мертвеца, даже совесть (если, конечно, она вообще у него имелась).
Сейчас Дазая не волновали никакие другие мысли, кроме мыслей о Чуе. Не волновали нынешние огромные проблемы с работой. Всё вытеснял из его головы Чуя. Перед глазами мелькал его образ, и теперь это было не то застывшее выражение лица с портрета на могильной плите или фото на аватаре в твиттере, а некоторое количество его эмоций, которые Дазай смог запомнить, например, гнев, страх, волнение, замешательство, безразличие. Ему хотелось увидеть ещё больше эмоций Накахары. Увидеть ещё множество выражений его красивого лица, услышать этот приятный хриплый голос во всех интонациях… Чёрт, в больной голове Осаму не осталось ни одной здоровой мысли, их вытеснили все его тайные фантазии и желания. Да, похоже, что у Дазая и правда не было ни грамма совести, потому что за все свои желания ему совсем не было стыдно.
Кстати говоря, о проблемах. Естественно, из-за эмоциональной встряски вчерашним утром Дазай не сделал взваленную на него работу к заданному сроку, из-за чего начальник, мерзко ухмыляясь, выступил перед Дазаем с целой тирадой по поводу всех его недостатков. Дазай же, скучающим взглядом провожаяя расхаживающего по кабинету от угла до угла начальника, сравнил того с большой противной мухой, которая гадко потирает лапки и неугомонно мельтешит перед глазами. Долгая и, по мнению Дазая, совершенно бессмысленная лекция от начальника закончилась устным выговором и, как выразился сам начальник,
последним предупреждением. Теперь Осаму нужно было сделать вдвое больше работы, но теперь уже до завтрашнего утра. Дазай мысленно съехидничал по поводу такого неожиданного увеличения данного времени. Конечно, начальник также добавил, что если завтра утром на его столе не будет отчёта о проделанной работе и папки со всеми отсортированными документами, он его уволит, в этот раз быстро и беспощадно. Кстати говоря, приказ на его увольнение действительно лежал в тумбочке в кабинете начальника и ждал лишь подписи. Да, точнее, ждал не документ, а сам начальник. Ждал именно как муха: гадко потирая лапки.
Но Дазаю сейчас действительно было глубоко плевать. Первый раз в жизни он не засиживался в треклятом офисе до поздней ночи или не бежал домой с охапкой документов в руках. Он чувствовал прилив сил и энергии, чувствовал бодрость и желание... жить? Да, возможно, потому что за эти три недели, проведённые в муках и страданиях о Накахаре, он не сделал ни одну попытку самоубийства или нанесения себе вреда, и это был его личный рекорд за всю историю его неудачливой жизни.
Только затушив о землю окурок, Дазай услышал звуки шагов и негромкое поскуливание пса. Харти. Осаму запомнил кличку пса, потому что это был пёс Чуи. Он сейчас даже не чувствовал неприязни, хотя раньше его воротило от одних лишь издаваемых собакой звуков. Дазай подобрался и выпрямился, нацепив на лицо слабую полуулыбку, и попытался быть максимально расслабленным и спокойным, что в данный момент было весьма проблематично.
— Пришёл, мудак? — «ласково» сказал Чуя вместо приветствия и подошёл ближе, держа своего пса на поводке.
Осаму мысленно усмехнулся. Такой весь из себя холодный и грубый. Дазай почему-то был на сто процентов уверен, что на самом деле настоящий Чуя вовсе не такой.
— Мне кажется, это должен говорить я, — негромко сказал Дазай, с лёгким прищуром смотря на Накахару.
Чуя сморщил нос и фыркнул.
— Да не важно. Я не собираюсь здесь с тобой нянчиться. Просто скажи, что ты хочешь от меня и всё, — уверенно заглядывая в глаза Дазаю, сказал Чуя.
Уверенность и гордость. Дазай мысленно сделал пометку у себя в голове.
— Ты такой уверенный в себе, — не удержавшись, сказал Дазай с ноткой восхищения и слабо улыбнулся.
Чуя нервно дёрнул рукой. Что за чёрт? Этот парень правда смахивал на психа, но не на паршивца, занимающимся шантажом. Чем угодно, но не этим мерзким делом.
— Что ты хочешь от меня? — всё же проигнорировав замечание Дазая, повторил свой вопрос Чуя. — Деньги? Пиар? Что?
Дазай грустно улыбнулся, смотря на явно волнующегося Накахару. Да, тот пытался скрыть свою тревогу, и он это делал очень умело, но Дазай мог читать людей с такой лёгкостью, будто читает не человека, а какую-нибудь книгу. Вот и Чуя оказался открытой книгой перед Дазаем.
— Чуя, не бойся, пожалуйста, — Дазай смягчил черты лица и слабо улыбнулся. — На самом деле мне не нужно ничего такого, а уж тем более твои деньги.
Чуя нахмурился, приходя в ещё большее замешательство, и нервно сглотнул.
— Тогда что?
— Ты, — Дазай слегка пожал плечами.
Чуя ошарашенно округлил глаза и сделал шаг назад.
— Что?
— Мне не нужны деньги или твоё разоблачение, мне нужен ты, — спокойно сказал Дазай, но его сердце до дикого быстро ударялось об диафрагму.
Осаму стал медленно шагать к Чуе, и тот, выставив вперёд начинающего рычать Харти, напряжённо вытянулся в струнку.
— Не подходи ко мне, псих, — слегка дрожащим голосом выпалил Чуя. — Не подходи, иначе я натравлю на тебя пса или сам разобью тебе морду!
Дазай послушно остановился в полуметре от Чуи и стал негромко, но чётко говорить:
— Чуя, пожалуйста, послушай меня. Может быть, я и псих, но не какой-то маньяк. Я обычный человек, работаю трутнем в паршивом офисе. У меня нет семьи и друзей; все вокруг сплошные лицемерные фальшивки. И как-то я пришёл на кладбище к своим родным и совершенно случайно обратил внимание на могилу с твоим фото. То, что случилось потом меня самого шокировало, но ты привлёк меня. Очень сильно привлёк. Твоё фото на портрете, оно такое живое. Твоя улыбка на фото такая тёплая и искренняя, она так сильно отличается от улыбок всех, кого я видел в своей жизни. Своей улыбкой ты мне напомнил мою мать. Твоё выражение лица такое чистое, приятное, не притворно яркое, и твои глаза как будто заглядывают в самую душу, понимаешь?
Дазай приблизился к Чуе, несмотря на скалющего клыки пса. Харти не нападал, а смиренно ждал команды. Но её не было. Накахара, смотря во все глаза на Дазая, поражённо замер и даже почти не дышал.
Спокойный, тихий, поражённый, немного смущённый — добавилось в мысленных заметках Осаму.
— Я просто хочу тебя. Хочу с тобой общаться. Хочу узнать о тебе всё возможное. Хочу узнать, зачем ты подстроил свою смерть и ещё много чего, — Дазай медленно выдохнул и облизал пересохшие губы. — Я понимаю, что это наглость и даже эгоизм, но ты правда так сильно привлекаешь меня, что я просто не могу оставить тебя в покое и забыть.
Дазай осторожно протянул руку к Чуе, стоящему в оцепении. Харти жалобно скулил от желания схватить зубами Дазая за руку, но команды не было, и быть отруганным, как в прошлый раз, псу явно не хотелось. Осаму аккуратно коснулся рыжих волос, кончиками пальцев, едва касаясь, неуловимо провёл по очертанию лица, наклонился ниже, разглядывая глаза.
Чуя почувствовал горячее дыхание на своём лице, а Дазай — едва уловимый запах мятной зубной пасты и шампуня. Но никакого одеколона. И это понравилось Дазаю больше всего. Чуя не идеальный, он
естественный.
— Я ничего не сделаю, только позволь просто общаться с тобой, — буквально умолял Дазай. — Позволь мне разговаривать с тобой, позволь видеть тебя, потому что… Потому что я так чертовски сильно хочу
живого тебя.
Чуя сглотнул, смотря в карие глаза напротив. Не безумные, а спокойные и немного печальные.
— Л-ладно.
Дазай подобрался и убрал руку с щеки Чуи.
— Ладно?
Чуя немного замялся.
— Да. Я всё ещё не знаю, кто ты и, если честно, не особо хочу иметь какие-то дела с тобой, но… — Накахара запнулся. Он действительно не мог объяснить почему согласился. — Не позволяй себе слишком много. Я не доверяю тебе.
Дазай облегчённо выдохнул и на мгновение прикрыл глаза.
— Чёрт, да. Конечно.
— Я дам тебе свой номер и позже скажу, куда приходить. Но не смей никому разбалтывать, — холодно сказал Накахара, но понимал, что это было лишним — Дазай точно не расскажет. Чёрт, и почему он вдруг стал таким уверенным насчёт него?
Чуя продиктовал свой номер, и Дазай быстро записал его в свой мобильный.
— Если тебе нужно поговорить, тогда напиши мне или позвони, но не доставай меня. И не смей меня никуда звать, — добавил Чуя и мысленно фыркнул от того, что он несёт.
— Я понял, — усмехнулся Осаму и светло посмотрел на Чую.
Накахара неловко потёр шею и, коротко взглянув на Дазая в последний раз, развернулся, слегка дёрнув поводок, и пошёл назад.
— До скорого, Чуя, — негромко сказал Дазай в спину парню, улыбнувшись.
И он вдруг понял, что сейчас он улыбнулся по-настоящему. Он не кривил губы в подобии улыбки, а улыбался. Скромно и слабо, но по-настоящему.
Чуя фыркнул на слова Дазая и зашагал быстрее. Он сам не понимал, что сейчас произошло и почему он согласился на общение с этим придурком. Более того, ещё и дал свой номер телефона. Чёрт, может, взгляд Дазая завлекает подобно взглядам мифических существ? Во всяком случае, другого объяснения Накахара просто не мог найти.
***
Поднимаясь на лифте на этаж своего отдела, Дазай правда чувствовал безразличие. Сейчас его вызовет к себе начальник и будет снова пародировать надоедливую муху, гадко потирая лапы и требуя отчёты. Которые, собственно говоря, Дазай не сделал.
Ему не было страшно, когда секретарь сказал зайти в кабинет начальника, не было страшно направляться туда и после заходить в кабинет с полной папкой неразобранных документов в руках.
— Ну что, Дазай, как успехи? — вновь нацепив на лицо мерзкую улыбочку и потирая ладони, протянул начальник, когда Дазай, чуть сутулясь, зашёл в кабинет.
Осаму молча прошёл к столу и легко бросил большую папку перед шефом. Тот недоумённо перевёл взгляд с Дазая на папку и после открыл её. Было отчётливо видно, как всё его ехидство сменяется на раздражение и злость. Что ж, режим истерика включён, это было ожидаемо и предсказуемо.
— Что это, твою мать, такое?! Где отчёты?! — взревел начальник.
— Их нет. И мать мою я попрошу не трогать, — безэмоционально фыркнул Дазай, чуть отвернув голову в сторону.
Начальник откинул папку, и та, задев стакан с канцелярией, упала на пол. На этот раз Осаму даже не дёрнулся.
— Вы бы не портили своё имущество, — скущающе протянул Дазай.
— Заткнись! — крикнул начальник и вскочил с места. — Ты уволен.
Дазай хмыкнул и пожал плечами.
— Оʼкей.
Такой ответ, к тому же ещё и сказанный безразличным тоном, явно не устроил начальника и даже слегка задел.
— Что? — он хлопнул ладонью по столу. — Вон!
Детский сад, ей-богу.
— Ох, спасибо, с радостью, — с облегчением сказал Дазай, прижав ладонь к груди и чуть поклонившись. — Всего доброго.
Выходя из кабинета начальника, а после вообще из офиса, Дазай чувствовал такое сильное облегчение, что дышать действительно стало легче. Осаму наконец смог вздохнуть полной грудью, чувствуя настоящую свободу. Ему правда было плевать на то, что в дальнейшем у него явно будут трудности с работой. Уж лучше с большими трудностями найти хорошую работу, чем с лёгкостью отыскать ещё одну убогую. Наверное, Дазай так думает впервые в жизни.
Осаму точно знал, кто именно заставил его так думать и относиться. Чуя, однозначно. Он как будто заражает своей способностью почти ко всему относиться холодно и равнодушно, не впитывает негатив в себя, всё пропускает мимо. И это прекрасно.
Такого как Чуя просто обязательно нужно добиться. Любой ценой. И Дазай, гордо вскинув голову к небу, поклялся, что сделает всё, чтобы осуществить третью и основную часть своего плана.
Всё будет постепенно и максимально осторожно. Дазай знал наверняка то, что он обязательно добьётся своего.
***
Чуя ворочался в постели уже минут сорок и всё никак не мог уснуть. Голова трещала от распирающих её мыслей. Первый и основной вопрос, который Чуя задавал самому себе — это «Какого чёрта?», и этот вопрос делился на следующие пункты: «Какого чёрта произошло?», «Какого чёрта именно со мной?» и «Какого чёрта я согласился общаться с тем придурком?» Блять, замечательно, он спустился от грубого «идиота» до более ласкового «придурка». Что вообще происходит? Он что, попал на страницы романа для женщин? Хотя, скорее, в этом случае для сумасшедших.
Что произошло сегодня и той ночью, когда они встретились первый раз, Чуя никак не мог осмыслить и переварить. Все эти слова, что говорил Дазай… Они были настолько чувственными, искренними и пропитанными печалью, что Чуя не мог отделаться от полного оцепения. Будто в тот момент у него функционировали только зрение, слух и осязание. Чуя стоял и не мог пошевелиться, а Дазай снова его касался, так осторожно и нежно, словно касался не человека, а дорогого и ценного фарфора.
Чуя жалобно застонал, скрючился в позу эмбриона и вцепился пальцами в волосы. Он почувствовал, что его щёки начали гореть. Невыносимо. От этих странных ощущений даже начала зарождаться сильная злость. Ну, конечно, это естественно. Чуя часто был в центре нежелаемого внимания со стороны всякой элиты, вроде знакомых родителей, и внимания со стороны одноклассников, которые часто пытались поддеть его за скромность или богатую семью, но простого тёплого внимания со стороны людей никогда не было, и тут неожиданно появляется странный парень и заявляет, что он его привлёк. Одним лишь застывшим выражением лица с портрета. Которое, кстати говоря, считал прекрасным.
Чуя шумно вздохнул и, резко откинув одеяло, вскочил с постели. Харти, лежа на своей подстилке, лишь тихо наблюдал за хозяином. Накахара подошёл к небольшому зеркалу и внимательно посмотрел на себя в полумраке. Чуя не мог понять, что в нём особенного. Да, немного яркая внешность, в основном, из-за рыжих вьющихся волос, но в лице не было ничего необычного, а тело, хоть Чуя и отказывался это признавать, вообще было похоже на подростковое: низкий рост, тонкая талия, длинные, худые ноги и хрупкие, тонкие руки. Да, глаза были красивыми. Но, кажется, Дазай говорил не совсем о внешности. Чуя попытался улыбнуться своему отражению. Ну и? Улыбка, как улыбка. Лично Накахара не видел в ней ничего особенного. Неожиданно Чую охватило сильное раздражение на самого себя и на всю ситуацию в целом. То есть сейчас он стоит перед зеркалом и пытается понять, что в нём привлекательного, потому что сегодня ему впервые в жизни сделали комплимент? Класс. Ага. Чуя понуро вздохнул и отошёл от зеркала.
«Хочу узнать о тебе всё возможное.»
Чуя раздражённо рыкнул и, схватив со стола ноутбук, сел на кровать и спрятался в коконе из одеял.
Если судить Дазая по его аккаунту в твиттере, можно предположить, что он тоже довольно скрытный и вполне тихий человек. На стене страницы часто мелькали ретвиты из паблика про литературные произведения и ретвиты с мрачными, часто монохромными, артами. Цитаты из каких-то странных песен про смерть и суицид, сводки не самых добрых и приятных новостей, пару мрачных видео. Фотография самого Дазая была одна — та, что на аватарке. В описании под ней было только указано имя, возраст, род деятельности и место проживания. Никаких особых описаний, странных никнеймов, формулировок и изречений, которые часто встречались у пользователей в твиттере. Чуя бы даже сказал, что описание в аккаунте Дазая похоже на… описание его страницы? Такое же неприветливое и скромное. Чуя нахмурился, зашёл в свои уведомления и, немного подумав, принял запрос Осаму.
Накахара захлопнул крышку лэптопа и устало откинулся на подушки. Нет, всё-таки Дазай никакой не псих и не маньяк, а просто печальный одинокий человек, у которого никого нет, даже семьи.
Чуе стало до безумия интересно: что же всё-таки произошло в жизни Осаму?
