Моя ненавистная любовь

      Нацу всегда знал, что гибриды любят и уважают его, беспрекословно выполняя любое поручение, однако чрезмерная опека, которая на него навалилась, немало смущала. Возможно в детстве было нормально, когда практически все делают за тебя и за любым твоим действием следят, но за десять лет, что за годы взрослой жизни отвык от подобного. Пока Нацу был без сознания, его организм восстанавливался после использования окрайда и только после пробуждения начался процесс полной регенерации, но все же приходилось принимать помощь слуг. Однако, когда его чуть ли не за ручку водили и делали за него элементарнейшие действия, будто он ни на что не способный ребенок, это бесило Драгнила. Он взрослый этериас и глава семьи!       Вот и сейчас слуги крутились вокруг него и пытались отговорить от затеи, переживая, что ему станет хуже. Нацу был непоколебим и стоял на своем — ему осточертело лежать на кровати. Он практически никогда не сидел на месте спокойно, Драгнилу всегда нужно было что-то делать, но он мало того, что пролежал почти неделю, так и теперь его не хотели выпускать отсюда. Чтобы как-то размяться, решил хотя бы на ужин сходить в трапезную, большего не позволили. Будь его воля, Нацу еще бы с утра вскочил с кровати, принял демоническое обличье, устроил охоту или просто разносил все, что видит. Организм требовал разрядки, чтобы высвободить силу накопившуюся за неделю безделья, несмотря на то, что тело до сих пор было слабо. К сожалению, такую вольность разрешат ему еще не скоро.       Самостоятельно одевшись — а ему и с этим хотели помочь, — Нацу размышлял, как объяснить свое состояние и отсутствие на столь продолжительное время. Если Мард Гир и другие приближенные не будут докапываться, то дядя и Зереф, а может даже Гажил, навряд ли отстанут от него.       Сложнее всего будет объясниться перед Игнилом. Спригган и Редфокс знают об исповеднице, а какую отговорку придумать для дяди? Вопрос сложный. Возможно, как бы он не хотел, придется обратиться за помощью к Адере.       Решив отложить не самую приятную встречу на потом, демон поспешил в трапезную. Поспешил это громко сказано — резко встав, в глазах потемнело, по телу прошла невероятная слабость, и началось легкое головокружение. Через пару секунд Нацу собирался сделать шаг вперед, но и это у него не особо хорошо вышло. На ноге заживали лишь раны, которые он сам себе нанес, в то время как место, оплетенное окрайдом, заживало с человеческой скоростью. По ноге пробежала резкая острая боль, заставляя Драгнила скривиться и схватиться за стенку.       Это не осталось без внимания слуг, те сразу же спохватились и стали сажать хозяина обратно на кровать, вновь начиная свои бредни. Однако этериас был непреклонен и не собирался отступать от своего. Гибриды, кажется, поняли это, потому принесли ему железную трость, украшенную камнями и замысловатыми узорами похожими на языки огня. Еще только лет десять назад ею пользовался Игнил до того, как слег. Драгнил-младший понимал, что когда-нибудь он тоже возьмет ее в руки, но не подозревал, что случится это так скоро. Как бы демон не хотел быть самостоятельным, но понимал, что без этой трости даже из комнаты выйти не сможет.       А ведь сколько дел скопилось: он уже достаточно долго не навещал дядю, с Мард Гиром виделся и обговаривал все дела в последний раз только на празднике у Гажила, да и наверняка что-то еще произошло в поместье. И почему он так долго не приходил в себя?       Нацу тяжело вздохнул. Опираясь на трость, этериас делал первые, маленькие и несколько неуклюжие шаги, которые отзывались острой болью в ноге. Со сбитым дыханием и появившийся испариной на лбу, Драгнил продолжал идти, привыкая к боли. Ему еще никогда не было так сложно ходить. Однако из-за собственного упрямства он продолжал и к концу шел более уверенно и стойко.       Услышав скрип двери, Люси подняла голову. Серо-зеленые и карие глаза встретились, от чего Драгнил скривил нос, что делал, когда пробовал нечто неприятное. Смотрели они друг на друга недолго, долю секунды, и отвернулись. Вот только, если исповедница сделала это смущенно и с неловкостью, то движение этериаса было резким, брезгливым. Хотел избежать одной неприятной встречи, но сам пришел на другую. Да лучше бы встретился с той каргой, нежели с ней.       Не хотелось находиться с Хартфилией в одной комнате и есть за одним столом, под кожей билось желание выгнать ее или уйти самому. Не говоря ни слова, он хромая дошел до стола, ловя на себе обеспокоенный взгляд. Как же это притворно.       Ужин проходил в напряженном молчании, таком же, какие и были их первые трапезы. Будто ничего между ними не было и они вернулись в то время. Только сейчас Люси задумалась, что это было чуть больше месяца назад, а такое чувство, будто прошло много-много времени.       Впрочем, это не совсем напоминало их первый ужин, как казалось на первый взгляд. Тогда они оба чувствовали друг к другу неприязнь и враждебность, которое проявляли в каждом своем слове, движении, взгляде. За какой-то жалкий месяц это переросло во взаимное доверие, а сейчас в сожаление и ненависть.       Нет, они не вернулись к тому, что было раньше: они пришли к чему-то другому, совершенно другому исходу, которого не ожидал ни один из них. А ведь прошел какой-то жалкий месяц, изменивший все.       Исподлобья Драгнил смотрел на девушку, испепеляя. Нацу ел и не чувствовал вкуса еды, полностью прибывая в своей ненависти к исповеднице.       Сука. Лицемерная и лживая сука. С самого приезда она была гордой и непреклонной, не позволяя подойти к ней ближе. Строила из себя невинную и неприкосновенную, заставляя его, главу одного из Великих домов, потыкать и унижаться. Он мог взять ее в любой момент, но вместо этого пытался сблизиться, преодолевая себя и занижая собственные прихоти. Он не ради кого такого не делал, только ради нее.       Для исповедницы это было лишь потехой. Ее маска треснула на берегу речки.       Нацу не особо интересовала жизнь людей, однако благодаря другим он знал, что за слухи ходят об исповедницах, точнее чем именно они теперь занимаются. Люси же не казалось ему такой, он не верил, ведь ничего в ней говорило, что она, как и другие исповедницы, продавала свое тело. Убедиться в своей ошибке ему дал именно тот случай — как еще она могла заставить его чувствовать такое желание?       Драгнилу честно было наплевать, чем Хартфилия занималась раньше, однако то, что она начала врала и обвиняла его в произошедшем, показало чего же она хотела на самом деле. Тот высокомерный взгляд, когда она использовала на нем окрайд, врезался в память. Это заставило его наконец увидеть, что все его старания были для Люси не больше, чем потеха собственного самолюбия, убедиться в том, что она, исповедница, лучше и выше этериаса, который все это время пресмыкался перед ней.       Двулично.       Хартфилии было крайне некомфортно сидеть под взглядом Драгнила. Возникало ощущение, будто она сидит перед ним полностью голая, но вместо влечения этериас испытывал отвращение.       Вчера она поняла, как он к ней теперь относится, вот только легче не стало. Осознание пришло, но принимать Люси не хотела. Она переживала за него, ведь он был для нее не просто этериас, а некто больше. Либо из-за освещения и желания, либо из-за регенерации и лекарствам Адеры, Драгнил выглядел лучше — круги под глазами не такие большие, кожа приобрела свой смуглый оттенок — чему Люси могла только радоваться. Но его нога: Нацу сильно хромал, на лице было написано, как ему тяжело. Ей было больно видеть его таким, непреодолимое желание помочь появлялось в ней. Она была уже готова вскочить и подставить свое плечо, как порыв быстро остудил вид Драгнила, что так и говорил «Только попробуй приблизиться ко мне!». Он так же, как и вчера, прикалывал к месту, заставляя чувству вины вновь и вновь давить на нее.       Но Хартфилия не собиралась оставлять все, как есть. Если она желает вернуть отношения к тем, что были между ними до этого, нужно что-то сделать. В прошлый раз первый шаг сделал Нацу, сейчас ее очередь. — Нацу… — аккуратно позвала Люси, надеясь на более мягкую реакцию, чем вчера. Будучи девочкой послушной, она практически никогда не извинялась за содеянное — не за что было. Сейчас она терялась, не зная, как ей начать, что сказать и сказать корректно, чтобы он правильно понял. Чувство дискомфорта усилилось, а к нему присоединилась неловкость. И пылающий злобой взгляд напротив не способствовал этому. — Нацу, как мне получить твое прощение?       Этериас изогнул бровь. В серо-зеленых глазах зажегся огонек заинтересованности, всего лишь на секунду, и на устах растянулась ухмылка, которую смело можно назвать дьявольской, если таковой она не являлась взаправду. Откинувшись на спинку стула, Драгнил самодовольно наблюдал за девушкой: как мелко подрагивают пальчики, карие глаза, полные мольбы и отчаяния, не отрываются от него, с трудом пересиливая инстинкт самосохранения — смотреть прямо в глаза хищника равно самоубийству.       Тишина давила, а хищник продолжал наблюдать и упиваться чувством страха. Без окрайда Люси жалкий человек, не способный даже дать достойный отпор. Преклоняться и подчиняться — все, что им дозволено в мире этериасов.       До этого, имея стопроцентную защиту, ему приходилось играть, как хочет Хартфилия, но сейчас правила диктовал он. И Люси понимала, что это опасно. Драгнил больше не будет терпеть и не поведется на жалость, уже поздно. Достаточно поигралась. — Хочешь мое прощение? — утвердительный кивок.       Смешок с его стороны.       Как никогда Нацу понимал насколько сильно чувство страха — непокорная исповедница просит прощения! Вчерашний приход и рыдания под его дверью не вернули прежних чувств, и ей не осталось ничего другого, как опуститься до этого, тем самым смягчив гнев демона. Зачем еще ей это нужно? — Получить прощение… — приложив палец к подбородку, Драгнил делал вид, что пребывает в глубоких размышлениях, но пляшущие черти в глубине болота его глаз выдавали с головой. Отодвинувшись от стола, он выставил ногу, и с издевкой произнес: — Вылижи мою обувь и, возможно, я подумаю об этом.       Наблюдая, как распахнулись глаза и приоткрылся рот, как Хартфилия переводила взгляд с ноги на лицо, Нацу еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.       Сдерживаясь, он терпеливо смотрел на исповедницу, вновь растянув губы в ухмылке, оголяя клыки. Он знал, что исповедница сделает это.       Хартфилия с непониманием и сожалением смотрела на этериаса. Она хотела получить его прощение, искренне хотела все вернуть назад или хотя бы толику от этого и начать все сначала, когда они будут честны друг перед другом, без прежней вражды. Люси уже хотела уточнить: «Нет ли другого способа?». Не успела сказать первого слова, как заметила: его тон и высокомерный взгляд говорили обо всем.       Нацу не хочет идти к примирению, злость засела в нем слишком глубоко. — Это не прощение. Ты лишь хочешь унизить меня! — воскликнула исповедница. Всем сердцем она желала, но для него это было не больше шутки! Обида всколыхнула внутри, а вместе с ней и позабытая гордость. — Твое унижение лучшее, что может быть для меня.       Как же это забавно наблюдать, как рушатся чужие планы!       Пальцы со всей силы сцепили ткань одежды, брови сдвинулись к переносице, отчаяние укоренялось в ней глубже. Раздражение закипало в исповеднице при виде его улыбки. Она пыталась вывести его на эмоции или какое-нибудь действие, однако Драгнил был все так же равнодушен и только смеялся над ней.       Хартфилия уперлась гордым взглядом, так бесящим его. И между ними началась игра в гляделки. Она пыталась, но победитель уже был заранее определен, не только в этой игре, а во всем их положении. Исповедница на территории этериасов — даже идиот поймет какой тут итог.       Смотреть, как бесится сдержанная исповедница — смех с трудом оставался не озвученным. На это можно смотреть долго, до тех пор пока не наскучит, но Драгнила ждали дела, а уделять Люси одной столько времени эгоистично, и она опять начнет возомнять из себя непонятно что. Игнорируя возмущение девушки, Нацу встал с места и вальяжной походкой, точнее насколько мог с раненой ногой, направился к выходу, ударяя тростью о мраморный пол. — Почему я должна извиняться?! Ты хотел меня изнасиловать, а я просто защищалась! — истошно прокричала Люси вслед.       Его издевка на попытки извиниться за их ошибки выводили из себя. Хартфилия единственная, кто пыталась сделать хоть что-то, а он всем видом показывал, что ему плевать. Он не слышал ее, не слышал ее крики о том, что их отношения для нее не безразличны, не слышал, как болит ее сердце. Ему было легче тонуть в своей ненависти, чем простить и сделать ответный шаг вперед.       Но упасть и поддаться наступающей истерике не позволяли мелкие остатки самоуважения и гордости.       Драгнил резко остановился. Сквозь одежду было видно, как напряглось его тело. Трость в руках, неизвестно как, не расплавилась. Тяжелое молчание наступило в трапезной.       Выравнивания дыхание, Люси продолжала смотреть на Нацу. Ей хотелось увидеть его лицо: он наконец воспринял ее всерьез или же на его лице расплылась хитрая улыбка? Его замершая фигура не давала исповеднице ничего — этериас был до ужаса непредсказуем. — Я бы не сделал этого! — ровный ответ тоже не давал ничего понять, спокоен или пытается скрыть гнев? Нет, исповедница уже выучила его и понимала, что второе — слишком холодный тон.       Хартфилия продолжала напирать. Он бы не изнасиловал ее? Люси так не казалось, тогда он действовал решительно и уверенно, у нее до сих пор не прошли все раны. Если не изнасилование, что это тогда?! — Ты моя этери, я бы не дошел до этого! — обернувшись, прокричал этериасс.       Вздувшиеся венка на лбу и сжатые челюсти подтверждали догадку лучше гнева в голосе. Нацу был спокоен, но его спокойствие скорее напоминало порох: делай с ним что хочешь, но дай искру и произойдет взрыв.       Нацу даже не мог произнести этого слова по отношению к ней, так как он собирался сделать это? Да, он действовал на эмоциях и перегнул палку, но он бы не сделал этого! Люси его этери — всю жизнь отец и дядя учили, что она самый важный человек в его жизни, которого он должен уважать и не принуждать к чему-либо. Нацу бы опомнился, обязательно опомнился до того, когда произойдет непоправимое, и искупил бы свою ошибку любой ценой.       Хартфилия не дала сделать ничего из этого и сразу же использовала на нем окрайд, зная, что это может убить его. А теперь, так же, как и в прошлый раз, обвиняла и переваливала вину на него!       Какая же она сука.       Чему бы Драгнила не учили, но он не собирался больше терпеть этого. Понимание этери, которое он все время возвышал и восхвалял, сгорело в его сознании. Теперь он так же, как и остальные нормальные этериасы, не станет усложнять себе жизнь и сделает то, что должен был сделать еще в первый день. Этери — это инкубатор для демонов и пора Люси выполнить свою задачу. — Люси, я бы не дошел до этого… раньше. Ты сама все определила. К сожалению, я не могу лишить тебя жизни, по крайней мере, пока не родиться ребенок, поэтому надо сделать это, как можно скорее. Не удивляйся в следующий раз, я предупредил тебя.       Не слушая истеричные крики девушки, Нацу спокойно дошел до двери и вышел. Все, кто попадался на пути до кабинета, могли лицезреть хищный оскал. Гибриды обходили его стороной. Они знали, что не стоит его трогать, даже Хэппи, самый бесстрашный слуга и его любимец, не подходил к нему.       От этой встречи Драгнил ожидал другого исхода, но этот тоже был неплох. Нет, он даже лучше — так интереснее! В голове всплыли старые мысли, которые он давно позабыл и отказался от них: подчинить себе исповедницу.       Люси молодец, она сделала все правильно: если бы она преклонилась перед ним, Нацу бы глубоко разочаровался в ней, а так, он может сам сломать ее. Эта игра намного лучше!       Кажется, он думал об этом так давно, но на самом деле прошел только месяц. Какой-то жалкий месяц, изменивший все.