Моя ненавистная любовь

      Время, кажется, проходило мимо Люси. Окунувшись внутрь себя и своего страха, она не замечала, как сменялся день за днем, как солнце вставало и заходило за горизонт. Время протекало незаметно, серо и безжизненно. Хартфилия лежала на большой мягкой кровати в шелковых простынях и смотрела на гобелены на стенах; теперь она могла рассмотреть людей и демонов на них. Это была история, как две расы воевали друг с другом с незапамятных времен, убивали и постоянно совершенствовались, чтобы одержать долгожданную победу, а в итоге объединились против появившейся третей стороны — общего врага людей и этериасов, — и заключили подобие мира, разделив земли. Раньше Люси восхитилась бы с каким мастерством сплетены гобелены и как они передают свою историю, однако сейчас ей это было неинтересно, впрочем, как и почти все. Она была пропитана пассивностью и апатией, ей самой казалось, что она мертва внутри. Единственное место, где она могла проявить хоть какие-то чувства и эмоции, были кошмары, что преследовали ее каждую ночь.       Нацу большую часть времени был рядом, лежал на другом краю постели. Он пытался пару раз заговорить или проявить заботу, но встречая в ответ пустые карие глаза, быстро пересекал свои попытки и вновь углублялся в себя. Исповедница не могла не заметить, что и в нем нечто поменялось. Больше не было того оскала и жестокости, но и прежней присущей ему жизнерадостности тоже не было, словно они оба тонули в безнадежности и собственной вине.       Секс объединял их. Вместе они были физически, душевно Люси была где-то в другом месте, а может вовсе и нигде. После того, как Нацу пришел от Адеры с разными банками, половая жизнь больше не приносила той боли, что была в их первую ночь, конечно, если Нацу не сжимал ее слишком крепко в объятиях, предаваясь своей односторонней страсти. Он старался доставить ей удовольствие, от которого можно потерять голову и которым ей так хвастались подруги, однако чувства и эмоции покинули Люси.       Она вновь была поглощена собой, не замечая, что страдает не одна.       Сегодняшний день отличался от новой повседневности. Драгнил иногда в своих монологах упоминал, что семейство Спригганов уже несколько недель набивается к ним в гости. Из-за их состояния здоровья это откладывалось, но сегодня настал пик, и они все же уговорили Нацу на приезд.       С утра к исповеднице пришли слуги. Как всегда, они опускали глаза в пол. Смотря в зеркало, Люси не узнавала себя: за две недели она исхудала из-за тошноты и постоянного отказа от еды, а раны на теле так и не зажили, несмотря на уход, и регулярно появлялись новые мелкие синяки и засосы, которые Нацу неосознанно наносил на ее тело. Поэтому, чтобы скрыть все это, гибриды принесли полностью закрытое платье темно-фиолетового цвета. Оно было весьма красивым и удобным, с кружевом обжитым на шее, груди и рукавах. Люси попыталась выдавить из себя улыбку. Это жалкое подобие нисколько не украшало ее лицо с впавшими щеками и кругами под глазами, наоборот она выглядела только хуже. — Если не хочешь идти, я могу передать, что ты плохо себя чувствуешь, — предложил Нацу, видя мучения девушки.       Драгнил все больше осознавал, что наделал. Перед зеркалом стояла вовсе не сильная и гордая исповедница, что постоянно перечила ему и с презрением смотрела в его сторону. Вместо нее была слабая, искалеченная и сломленная девушка, с кучей ран на теле и душе. Он так желал этого, однако, смотря на свое достигнутое «достижение», не чувствовал удовлетворения.       Он старался исправить произошедшее и не винил Люси за безразличие в его сторону, но появлявшийся страх в ее глазах, стоило ему приблизиться или коснуться ее, передавался и ему, заставляя отдалиться и боятся опять причинить боль. За этим демон незаметно для себя погружался в раздумья о содеянном и словах брошенных Адерой о матери и его судьбе. — Адера сказала, что мне нужно перестать лежать и прогуляться. Я с ней согласна, — с усталостью в голосе произнесла Хартфилия. Тело ныло и хотелось спать, вот только, эти ощущения надоели ей и хотелось на немного от этого избавиться. Возможно, станет лучше и пропадет сопровождающие чувство угнетенности. — А еще хочу увидеться с Мавис.       Это было правдой. Мавис больше похожая на ребенка, как внешне, так и внутренне, впала в сердце исповедницы своей лучезарностью. Она была подобно солнцу, способному озарить своим светом всех и вселить надежду. Примечательно, что сегодня спустя несколько пасмурных осенних дней тучи рассеялись, показывая всем теплое солнце.       Две недели лежания не могли не сказаться на Хартфилии. Стоило встать, голова закружилась и все тело резко ослабло. Люси думала, что упадет в обморок, но ее успели подхватить, а спустя пару минут сознание вернулось. Нацу обеспокоенно смотрел на нее и опять предложил никуда не идти, и она уже думала согласиться, но собралась с силами и покачала головой. Собственные мысли замучили ее, надо отвлечься, нельзя заставлять гостей за себя волноваться.       Держась за этериаса они спустились вниз. Рана Драгнила не зажила до конца, однако теперь он мог обойтись без трости и уверенно шел, поддерживая Хартфилию, которой первые шаги не давались легко. Через несколько минут они вошли в холл и дошли до дверей. Как только большие деревянные двери открылись, подул прохладный поток ветра, от которого девушка поежилась, несмотря на свое закрытое платье. Смена погоды на землях этериасов была другой: если у людей постепенно приходили холода, то здесь все происходило быстро, ведь чуть больше двух недель назад было самое настоящие лето с пекущим солнцем на зените и свойственным дождем с грозой; сейчас температура стала значительно ниже, облака все больше заволакивали небо, принося за собой ливни и слякоть. Все, что осталось от знойных дней — зеленая листва на кустарниках и плоды, что оставили за собой растения. Однако и это скоро пропадет, а вслед за осенью наступит зима. Неизвестно сколько времени исповедница пробудет в этом мире и вернется домой, в свое поселение к сестрам, семье. А вернется ли она?       Сквозь угнетающие мысли и тоски по дому Хартфилия услышала детский смех и топот ножек. Около них уже крутился Август, что-то радостно говоря Нацу, который трепал его по голове. Демон бы поднял его на руки и обнял, как всегда до этого делал, но сейчас он придерживал свою дрожащую от холода этери, которая, кажется, не хотела отпускать свой источник тепла. Не спеша к ним подходил Ларкейд, а за ним из кареты выходили Мавис и Зереф. Увидев исповедницу, улыбка девушки стала шире, и вот она уже неслась к ним, как минуту назад это делал мальчишка. Легкая улыбка непроизвольно появилась на лице Люси, что не могло не радовать, ведь за недели с тех пор, как очнулся Нацу, он так и ни разу не смог ее увидеть.       Как только Люси принесли плащ, они отправились на прогулку, пока тучи не затянули небо и не начался дождь. Дети бегали и играли, взрослые вели непринужденный разговор, иногда отвлекаясь на шумных детей. В этот раз исповедница не ограничивалась общением с Мавис, но и с демонами вела разговор, хоть и остерегалась главу семьи Спригган. Люси подозревала, что Драгнил рассказал названому брату о ее поступке, и сам по себе он не внушал доверия, отчего все ее нутро было в напряжении.       За эти долгие полтора месяца тем для разговора накопилось немало, однако Спригганов интересовали в основном отношения исповедницы и демона. От их взглядов не укрылось, как Люси держит Нацу под локоть и они не отходят друг от друга. Спригганы и не догадывались о настоящей причине этого, что на самом деле произошло и не прекращается. Нацу быстро переводил неприятную обоим тему.       Выдерживать это Хартфилии было трудно, делать вид, что с ней все хорошо, заставлять себя вести, будто ничего не было и она все та же исповедница, когда стала совершенно другой, полной противоположностью себя прежней.       Через время, когда Август начал вопить, что голоден, им пришлось вернуться. Обед уже был в процессе приготовления, нужно было еще немного подождать. Мужчины сославшись на дела, удалились, а своих этери, как обычно, оставили с детьми. Впрочем, они не особо жаловались, разве, что Август, который постоянно говорил о еде и как хочет кушать; Ларкйед сначала ругал младшего брата за такое поведение, потом хмурился и неодобрительно качал головой, а теперь стыдливо соглашался. Однако девушек спасла Марл с Эли, которые увели голодных детей на кухню под предлогом, что повара дадут им небольшой перекус. Сейчас этери могли свободно поговорить, без страха, что дети услышат то, что не положено слышать в их возрасте. — Люси, — с серьезностью, которая была совершенно не свойственна детской натуре, обратилась Мавис. — С тобой все нормально? Твое состояние меня беспокоит, и не только внешне, даже во время разговора, такое чувство, что ты выдавливаешь из себя слова… Нацу, он ничего тебе не сделал? Мы давно дружим и я знаю, что в гневе он совершенно себя не контролирует и может наломать дров.       Люси прикусила губу и опустила голову. Хотелось расплакаться и рассказать все, что накопилось на душе: как ночные кошмары преследуют ее даже днем, а вместе с ним и ощущения той ночи. Этот плотоядный взгляд, страх поглощающий сознание, что всплывал при каждом касании Нацу. Казалось, он вновь готов ее взять силой, и смазка не сможет избавить от этих ужаснейших ощущений.       Иногда ей казалось, что она до сих пор чувствует его обжигающие касания, от которых ожоги все еще оставались на теле, когти и клыки, впивающиеся в кожу, раздирая плоть, и боль. Боль. Боль, что сопровождала каждое движение.       Хотелось оказаться дома, в объятиях Полюшки, которая хоть и ворчала, но нежно гладила по головке и покачивала. А лучше рядом с мамой, она всегда пела ей песни и улыбалась так, словно все лишь мелочи, что исчезнут и жизнь станет светлой и радостной.       Но ничего этого не было, она могла лишь выть от страха, безысходности и отчаяния. — Со мной все хорошо, я просто устала, — натянув улыбку, исповедница подняла голову и попыталась скрыть, что творится внутри. Мавис не прекращала хмуриться, хотя Люси отчасти не врала, они и вправду немного устала. До безумия. — Нацу бывает ненасытен. Не всегда сдерживается и иногда перебарщивает, а остановить его желание я не в силах. Это выматывает больше любой тренировки.       Услышав это, лицо подруги просияло. Она определенно поверила в это. Неудивительно, ведь в этот раз Люси сказала полную правду: Нацу не всегда был способен противостоять инстинкту.       Незамедлительно последовали щепетильные вопросы. Люси отмахивалась от этого и прятала лицо в волосах или отворачивалась, делая вид, что смущается подобных разговоров, когда на самом деле ей было неприятно говорить на эту тему, ведь половая жизнь несла ей только боль и опустошение. Когда Мавис, не дождавшись ответов, начала давать советы, Хартфилия поняла, что пора менять тему. Девушка лишь похихикала.       Они перешли к тому, что обычно следует после ночных утех. Люси из книг в поселении знала, как проходит беременность. Однако, как этери, которая совсем скоро встретится с этим, надежнее было узнать все от той, которая уже родила ребенка-этериаса, причем даже два раза, а это бывает крайне редко, так как этериасы часто ограничивались одним наследником.       По ходу разговора Хартфилия узнала, что небольшое количество информации была верной, но ее оказалось слишком мало.       В отличии от человеческой, у этериасов беременность длилась тринадцать месяцев, и делилась на два периода. Первый период ничем не отличается от простой человеческой беременности и продолжительность была той же с присущим токсикозом, меняющимися вкусами и скачущими настроением. В это время плод рос так же, как и обычный человек, во втором периоде образовывалась его этерская форма и начинался Ад.       Как знала Люси, в это время у этери проявляется проклятие, что будет у ребенка, и это казалось ей очень привлекающим — на небольшой промежуток времени можно обрести сверхчеловеческие способности. Вот только, правда была пыткой. Человеку не присуще обладать подобными силами, поэтому когда такое происходит, это вредит как психике, так и физиологическому здоровью. Только ношение плода не делало проявления проклятия смертельным для этери. Правда, как сказала Мавис, все зависело от проклятья ребенка.       Как пример она привела первую беременность. Проклятием Ларкейда, как и у отца, являлось управлениями тремя главными физиологическими потребностями живого существа: сон, голод и секс. Мавис могло одолеть любое из этих желаний: голод не прекращался, даже когда она была сыта, но продолжала есть или удовлетворять себя, несмотря на боль или раны, а один раз провалилась в сон на несколько дней. Конечно же, это понесло за собой проблемы, немало проблем. А если ей не давали исполнить желаемое для ее собственного благополучия, она сходила с ума.       На этом не заканчивались проблемы. Помимо появления проклятия, плод физиологически менялся на этерскую ипостась, при которой менялся скелет, плоть покрывала уже не кожа. Еще не родившийся ребенок не смог бы вынести все изменения своего организма, поэтому всю эту боль вместо него переживала мать.       Не каждая женщина-этериас могла с легкостью перенести эти четыре месяца, что говорить о простых человеческих девушках? — На самом деле не все так страшно, — со смешком произнесла Спригган, заметив побледневшее лицо девушки. Люси слабо в это верилось. Она мечтала о беременности, теперь же это стало для нее страшным кошмаром. — Люси, не стоит себя накручивать и так бояться. Я, девушка со слабым детским телом, смогла пережить это целых два раза! А ты, исповедница, которая с детства тренируется и может стерпеть боль окрайда, уверенна, для тебя это будет пустяком!       Хоть девушка и попыталась поддержать исповедницу и приводила доводы, но страх не исчез.       Запугивания беременностью прекратилось, когда обед, наконец-то, был приготовлен. Трапеза прошла спокойно, и сразу же после нее Зерефу и Нацу пришлось уехать по делам. Спригган рассказал, что проблема с велнусами стала серьезней.       Дикие были очень агрессивными, но достаточно умными, чтобы не лезть близко к поместьям. Однако сейчас они стали заходить в деревни, красть скот и нападать на гибридов. Пока что этериасы успевали убивать велнуса и избегать смертоносных случаев, но нападения с каждой неделей происходили чаще, что стало очень волновать глав семей. Зереф решил, что им, главам Великих семей, нужно срочно обговорить это без кого-либо еще. Драгнил не очень хотел этого, ведь такими важными делами распоряжался Мард Гир, но Спригган не желал даже слушать его отговорки и заставил вместе с ним поехать к Рэдфоксу.       Девушки вновь остались одни с детьми, но за разговорами не особо заметили, что этериасов нет дома. Встреча, как и в прошлый раз, прошла неумолимо быстро и впервые за эти недели легко, без отвлечения на мрачные мысли.       Вот только, все хорошее, как правило, не может длиться вечно и в скором времени Мавис с детьми уехала домой. Люси чувствовала сонливость, но не хотела мучиться от кошмаров, поэтому решила как-нибудь себя отвлечь. Вот только, пока она искала себе занятие, смотрящий за ней Момон прямо сказал, что она уже спит на ходу. Хартфилия была вынуждена согласиться. Активность и ложь слишком вымотали ее за день.       Хартфилия уже открыла дверь ближайшего секретного прохода, как ее окликнул гибрид-птица. — Госпожа Люси, хозяин сказал, что если хотите, сегодня можете поспать в своей старой комнате, — вежливо произнес Момон, на которого удивленными глазами смотрела исповедница. С чего вдруг Нацу разрешил ей покинуть его комнату? — Хозяин обеспокоен, что вам снятся кошмары, — словно прочитав ее мысли, ответил слуга.       Благодарно улыбнувшись парнишке, исповедница поспешила в свою комнату. Покои Драгнила ей осточертели и вызывали отвращение вместе с неприятными воспоминаниями. Легкая улыбка появилась на лице, зайдя в комнату, где она чувствовала себя хоть немного защищенной и могла расслабиться.       Провалиться в царство Морфея Хартфилия не дала лекарша. Нацу все это время близко не подпускал слуг к свой этери, и теперь, когда он уехал, она могла заняться девушкой и осмотреть все ее раны, что не заняло много времени.       Главная причина ее прихода сюда, о которой лично попросил Драгнил, была другой. С самого приезда Люси тайно давали настойки стимулирующие беременность, секс у них происходил регулярно и начали в период, когда у девушки шанс зачать ребенка был велик (по расчетам Алеры), однако, несмотря на задержку месячных и тошноту, Драгнил не чувствовал, что его этреи носит ребенка. Все этериасы чувствовали, когда в человеческой женщине появлялось демоническое дитя, поэтому был обеспокоен тем, что по пришествию двух недель до сих пор не чувствовал этого в Люси.       Когда гибридка закончила осмотр, Люси надела свою ночнушку и легла в постель, может не такую мягкую и большую, как у Нацу, но тут она могла насладиться сладким сном. Повернувшись на бок и закрыв глаза, Хартфилия услышала, как что-то упало. Она хотела уже посмотреть, что там, но Адера быстро ответила, что упала одна из банок и, к счастью, не разбилась.       Лекарша ушла из комнаты и девушка тут же уснула, не заметив, как не весь огонь потух в комнате. Она не заметила, как живой огонь начинает стремительно, с ненасытным голодом и жадностью поедать ткань ковра, распространяясь все дальше на другие вещи и разгораясь с каждой минутой сильнее и сильнее, не нарушая впервые за эти дни спокойный сон исповедницы.