***
К поместью, что было встроено в гору, подъехала карета. Зарги терпеливо ждали, когда хозяин выйдет. Подходя ближе, Нацу, раскрыв широко рот, зевнул и потянулся. Выглядел он помятым — круги под глазами, потускневший цвет лица, взгляд стал равнодушным, без какого-либо интереса скользя по дому. Солнце зашло за горизонт, когда они с Рэдфоксом кое-как все обсудили. Ехать по темноте столь долгий путь Зереф не хотел, поэтому они остались у Гажила на ночь. Драгнил был согласен со Спригганом, когда на самом деле истинной причиной была Люси. Он не мучился от кошмаров, как Хартфилия, но ночами метался по постели, прислушиваясь к всхлипам девушки и погружаясь в собственные мысли. Эту ночь им стоило провести порознь, чтобы хоть сегодня насладиться сном. Однако ему не дали заснуть — малышка Эмили все время плакала и кричала на весь дом Рэдфоксов, не давая ни единому обитателю отдохнуть. Поэтому ранним утром главы семей уехали, и Нацу удалось немного подремать в карете. В нос ударил резкий запах гари, стоило слугам раскрыть двери. На стене напротив входа он видел черные разводы сажи. Нехорошие мысли появлялись в его голове. Чем выше он поднимался по лестнице, тем больше он видел: ближайшая к холлу комната была без двери, и стена вокруг и сама комната была покрыта черными разводами от огня. Драгнил ненавидел безмолвие, тишина в поместье напрягала и пугала его, слишком тихо. Мысль повторялась в голове из раза в раз — комната окрашенная в черный принадлежала Люси. Невидящим взглядом, он смотрел в одну точку и говорил самому себе: она жива, с ней все в порядке, наверняка, прямо сейчас она в его покоях и спит на огромной кровати со множеством подушек, закутавшись в одеяло. Вот только, подсознание вместо того, чтобы внушить те же мысли или отдать телу приказ сорваться с места и побежать в свою комнату, держало его здесь и шепотом навевало ужаснейшие мысли. Паника и страх зарождались в нем, он едва слышал стук замедлившегося сердца. — Не переживай, с ней ничего не произошло, — мягко прозвучал появившиеся из ниоткуда знакомый голос. Нацу бы подумал, что это плод его воображения, но звуки шагов становились только громче, так же, как и родной запах. Меж нахмуренных бровей пролегла морщинка, Драгнил не верящие смотрел на мужчину. — Все хорошо, успокойся. Нацу отказывался верить, подобное было лишь в его мечтах. Он застыл и не отрывал взгляда, не моргал, пытаясь понять действительность происходящего, не очередной ли это сон? Однако, все было реально: въедающийся в легкие запах гари и живое тепло другого тела, когда быстро сократив расстояние, Нацу заключил в объятия дядю. Этот запах, голос и внешность, все это принадлежало Игнилу, что больше не сидел в комнате, спрятанной в недрах поместья; Игнил стоял перед ним на двух ногах, здоровый, и от него исходит этерская сила, которую он поклялся никогда не использовать. Нацу с трудом верил в это, но наслаждался моментом и объятиями дорого этериаса, испытывающего ту же радость. Нацу хотел начать расспрашивать и узнать, как он смог перейти через свои принципы и почему использовал проклятье, ведь за многие годы он не смог даже заставить задуматься об этом дядю. Однако, подняв голову, встретился со строгим взглядом, отчего едва заметно вздрогнул от неожиданности и пробежавшего под кожей страха. — Нацу, я рад не меньше тебя, но это все после. Сейчас нам предстоит серьезный разговор, — поспешил объясниться Игнил, заметив погрустневшее лицо племянника. Он и вправду был безумно рад встретить Нацу не лежа в постели, а стоя на твердых ногах, и, конечно же, он хотел обрадовать его счастливейшей новостью, но пришел по другому поводу и не мог откладывать столь серьезное дело. Не говоря ни слова больше, этериас развернулся и пошел в гостиную, звук шагов сзади свидетельствовал, что Нацу идет следом. Он старался не смотреть, как опустились плечи племянника, потускневший огонь в его глазах. Игнил и разговора этого не хотел, он хотел прогуляться по владениям и непринужденно пообщаться с названным сыном, где в итоге все не сводилось к больной для двоих теме, а еще хотелось сообщить ему счастливую новость и увидеть плескающеюся радость в глазах, но нужно было преподать урок и подставить свое плечо, ведь только с ним Нацу покажет свою слабость. Только он мог ему сказать нужные слова и помочь. Демоны прошли в главную гостиную. Комнату осветил живой огонь и поймал презрительный взгляд. После вчерашнего относиться легкомысленно к огню в поместье больше никто не станет. Сев на кресла около камина, отчего на лица этериасов падала тень, что могла скрыть в себе эмоции и придавала им грозный или же более опечаленный вид. Игнил поднял взгляд на висящий над камином портрет. Прекрасная девушка, от которой даже с картины исходила сила и властность, именно она была одной из тех, кто прекратил вечную войну, и именно после нее все Драгнилы приобрели общие черты в виде розовых волос, зелено-серых глаз и смуглость кожи. Забавно, что этериасом девушка была не с рождения. Они могли бы вечно просидеть в этой комнате. Нацу, не отрываясь смотрел на горящий в камине огонь, ему хотелось уйти отсюда. Он чувствовал, что предстоит серьезный и тяжелый разговор, возможно с упреками и нареканиями, а он терпеть этого не мог. Лучше бы он в это время пошел к Люси, нутро твердило ему — что-то случилось и ему необходимо проверить ее, поэтому покашлял, обращая внимание дяди на себя. — Нацу, мы ведь с тобой учили историю? От такого тона Драгнил-младший опустил голову и чувствовал себя, как нашкодивший мальчишка, он — глава Великой семьи! Однако все же кивнул: историю не любил, но под четким контролем Зерефа и дядюшки с отцом был вынужден учить и знать ее. «Это же необходимо», как твердили они. — Тогда, надеюсь, ты помнишь печальный случай между семьей Рэдфокс и Порла? — встал с места этериас. Он расхаживал по гостиной, скользил глазами по полкам с важнейшими книгами и ценностями их семьи, выискивая изменения. Не увидев кивка племянника, он ровным поучающим голосом продолжил: — Шесть столетий назад, глава семьи Гейл Рэдфокс, желая продолжать развлекаться и ни о чем не заботиться, легкомысленно отдал все свои полномочия одному из своих приближенных — Жозе Порла. Жозе, как казалось, был надежен и достоин доверия, однако под маской скрывалась хитрая и властная личность, которая через пару лет такой работы показала себя. Жозе стал требовать, чтобы его семья стала Великой, раз именно он занимается делами главы Великой семьи. Он умел говорить нужные слова, поэтому многие этериасы примкнули к нему, и началась война на землях Рэдфоксов. В итоге, хоть Гейл и смог победить и отстоять звание главы, но авторитет Великих семей был подорван, доверие утрачено, а со времен вечной войны впервые исчезли несколько родов, и эта лишь небольшая часть всех последствий. Так объясни мне, Нацу, ты хочешь, чтобы история повторилась? — Нет, — скованный качек головой. — Объясни мне причину, по которой вместо тебя всем заправляет Тартарос? — Я не знаю! — прокричал Нацу и оскалился. Он ненавидел упреки и свою гордость был готов отстоять всегда, даже, если говорят обидную правду, и не смолчал, с трудом сдержав лишние слова. Он все прекрасно понимает, хватит его учить! Вскинув голову, встретился с непроницаемым выражением лица Игнила. Он и забыл, что это не очередной слуга. Был ли он разочарован? Драгнил-младший не сомневался в этом и жалость разлилась в подсознании, поглощая и душа его, попадая в легкие. Оно цепляло и тянуло вниз своими слизкими, вызывающими холодок, щупальцами. Он сам себя загнал сюда. К собственному страху. — Я не знал, что мне делать, — опустив голову, он рассматривал расшитый узором ковер. — Мард Гир предложил взять на первое время большую часть работы, я не отказал. Думал, что как только разберусь со всем и буду полностью уверен, что готов, обязательно возьмусь за свои обязанности, но… — он примолк. Раскрыть все свои страхи и мысли было стыдно. Нацу не привык к этому. Как один из самых влиятельных этериасов, он держал все в себе, не показывал слабости и внутренние переживания. Все, без исключений, должны быть уверены в нем, ведь именно он один из тех, кто сохраняет мир. Узнав правду, доверился ли кто-либо ему? И все же, один такой этериас был, тот, который попытается понять и не осудит. Запинаясь и пересиливая себя, Нацу говорил, о том, как тысячу раз перечитывал учебники, изучал дела и документы. Но столкнувшись с этим в реале терялся, кучу сомнений зарождались в нем, и боязнь сделать ошибку захватывала им, закрывала рот и давала смотреть, как решают проблемы более опытные. И лучше быть самоуверенным и смотреть на всех с высоко поднятой головой, чем показать свою слабость. По мере откровений племянника, Игнил понимал, что и на его плечах лежит вина. Нацу должен был стать главой семьи только в этом году или через года два-три, но никак не десять лет назад, когда он был еще подростком. Все эти годы Игнил вместо отца должен был показывать Нацу, как вести дела, брать собой и рассказывать все тонкости, которые не написаны ни в одной из книг. А что он сделал? Погрузился в собственные проблемы и ушел, скинув все на мальчика, даже не подумав о том, что он растерян и испуган навалившейся ответственностью. — Раз такое дело, то придется нам заново все проходить, — смягчившись начал говорить бывший глава семьи. Оставлять дела так нельзя было, нужно все менять в кратчайшие сроки, и он начал раздумывать, как исправить свою ошибку. — Я лично буду сидеть с тобой и объяснять, что да как. Под предлогом проверки, ты будешь ездить на все выездки к подчиненным и наблюдать за работой своих приближенных: что спрашивают, что смотрят, что записывают. Не бойся уточнять мелочи, даже если они кажутся незначительными, а если стесняешься спросить, запоминай вопросы и спрашивай у меня. Если нужно будет, я буду ездить с тобой или с Зерефом. Надеюсь, хотя бы перед ним тебе не стыдно. Он еще много говорил, у главы Великой семьи много работы и обязанностей. Для того, чтобы все освоить понадобиться больше, чем один день. Первый шаг уже сделан и дела должны постепенно налаживаться. Драгнил увидел легкую улыбку племянника, в которой читалась благодарность, но не столько за советы и наставления, а за поддержку. Покачав головой, Игнил мысленно отказывался от нее, он должен был сделать это давным-давно. Внезапно в деревянную дверь постучали. Гибрид сообщил, что этери проснулась. Нацу вспомнил о сгоревшей комнате, и волнение о Люси захватило его. Ничего не сказав, он подскочил с мягкого кресла и направился в комнату лекарши. Лишние мысли вылетели из головы, они были поглощены лишь Хартфилией и ее самочувствием. Ему нужно было увидеть ее, Нацу ощущал это, кажется, физически, поэтому стремительно шел по нужному пути, даже несмотря на не поспевающего дядю. Когда перед взором Дрганила показалась заветная дверь, сзади его схватили за плечо и одернули. Его отвлекают от цели, что не могло не злить этериаса, и не будь это дядя, он бы сжег этого смертного, но был вынужден рыкнуть и метнуть предостерегающий взгляд. Вот только, такое никак не могло спугнуть бывшего главу семьи. Драгнил сверлил взглядом дядю, желая поскорее оказаться по ту сторону двери. — Извини меня, Нацу, но перед тем как пустить тебя к ней, я должен разобраться что между вами. Я видел раны на ее теле и гибриды шепчутся о тебе, — с нотками переживания в голосе произнес Игнил, на что Нацу закатил глаза. Ему хотели вновь прочесть нравоучительную лекцию. Как будто он не знает принципы семьи и то, что он сделал непростительно! Отчитать и обвинить его во всех грехах можно и потом, сейчас ему не до этого. — Я. Хочу. К Люси! — сквозь зубы процедил каждое слово Нацу. Драгнил-старший побаивался пускать племянника к девушке, видя ее не пустяковые раны и слыша о чем говорят слуги. Отношения у них были непростые и мало ли что может сделать Нацу, тем более когда в нем бурлили эмоции. Однако он отпустил его и позволил войти в комнату, видя эту решимость и что-то большее, чем просто волнение за свою этери. Узнать более подробно и обсудить все они смогут потом.***
Дверь открылась и Люси смогла увидеть Драгнила и незнакомого мужчину, точнее этериаса, который был точной копией Нацу, единственным отличием были красные отращенные волосы, покрытое морщинами и несколькими шрамами лицо. У них с Драгнилом была идентичная сила, что говорило о родственной связи. Хоть ей казалось, что она где-то видела его, но вспомнить не могла. Да и вообще, Люси не могла ничего понять: кто этот мужчина, что происходит и почему она в комнате Адеры, ведь отчетливо помнила, как засыпала в своей? Но никто не отвечал на ее вопросы, оставляя в смятении. Этериас прошел дальше порога и сел на кровать. Стоило Нацу на секунду представить, что с Люси могло что-то случиться или ее вовсе не стало, как понял насколько ему она дорога. Робким движением он коснулся обнаженного плеча, отчего по коже Люси пробежала дрожь от прикосновения его горячих пальцев. Само его прикосновения заставляло инстинктивно вздрогнуть, после двух недель проведенных вместе. Он брал ее настойчиво и властно, не принося боли телу, а ее сердцу, но сейчас оно было таким, словно он может нанести вред только коснувшись ее. И его взгляд тоже отличался — изучающий, выискивающий, но не как на рынке, когда ты ищешь подходящий товар, в этом взгляде читалась забота. Хартфилия не могла оторваться, пытаясь вспомнить когда видела его таким и видела ли вовсе? Как зачарованная, Люси наблюдала за его действиями: как на лице отразилось облегчение, как пальцы скользят по ее руке, сжимают ее ладошки в своих и подносят к губам, тихо сказав «Прости». Щеки заалели, не столько от действия, а от смысла вложенного в этот поцелуй. Я защищу тебя. Я больше не причиню тебе боль. Я сделаю для тебя все, что угодно. Тишину и атмосферу момента прервала вошедшая Адера. Люси хотела отдернуть руки, но Драгнил продолжал крепко держать их. Повернув голову, он прожигающим взглядом смотрел на гибридку, стиснув зубы. — Что произошло? — требующие спросил он. Надоело, что никто толком не может рассказать случившееся. Он глава семьи и этого поместья, поэтому это немало раздражало, что от него скрывают произошедшее, тем более когда это связано с его этери. — В комнате Люси произошел пожар, — прямо высказала Адера, оглядев девушку, будто за эти несколько минут, что она ушла, с ней могло что-то случиться. — Как ты мог заметить, он сжег почти все, что находилось в комнате. — Это точно было в моей комнате? Ее лицо побледнело, а руки этериаса сжались крепче. Это не укладывалось в голове, ее сон всегда был чутким, и уж если бы пожар и вправду был, да и по их словам сильный, она бы проснулась или же ее разбудили и вывели из комнаты, но ничего из этого не помнила, только не бывало спокойный и теплый, в прямом смысле, сон, где она чувствовала себя умиротворенно впервые за время пребывания здесь. — Это была точно твоя комната. Когда я вошел туда, ты спокойно спала. Огонь покрыл всю комнату, и тебя в том числе. Но как видишь, у тебя ни ожогов, ни каких-либо ран, — наконец подал голос мужчина, смотря на нее с непонятной хитринкой, которую ей было не понять. Страх одолевал Хартфилию с каждой секундой сильнее, ведь если это было так, она должна была сгореть! Закрывая и открывая рот, она пыталась осознать, что сегодня ночью она могла умереть, и не менее растерянный Нацу сам пытался осознать, что произошло, хоть на подкорках сознания уже догадался. — Как? Почему? — озвучила мысли девушки Адера, со смешком смотря на этериаса с девушкой. Забавно было смотреть на них, когда все знаешь. — Тебя защитили, — смотря на удивленные лица, она выдержала тишину и продолжила. — Ребенок защитил тебя. Люси распахнула глаза. Смотря на лекаршу, она вызволила ладошку из хватки Нацу и аккуратно коснулась живота. Она пыталась осознать сказанное. Ребенок защитил ее от огня. Она беременна. В ней частичка Нацу, частичка этериаса. Пытаясь почувствовать, осознать, что в ее теле зародилась новая жизнь, Хартфилия углубилась в свои ощущения, пытаясь найти изменения. Она совершенно не заметила, как ее подхватили на руки и стали кружить по комнате под возмущенные крики Адеры, которая боялась, что они что-то сломают и разобьют, и смех уводящего гибридку Игнила. Люси испуганно вцепилась в Нацу и попыталась попросить опустить ее или хотя бы прекратить кружить. То ли услышав девушку, то ли нет, Нацу упал на кровать и сильнее прижал к себе Люси, не прекращая заливисто смеяться. Забыв про выходку Драгнила, Хартфилия пораженно смотрела на этериаса. Он никогда не смеялся перед ней вот так непринужденно, не прижимал к себе так крепко, не улыбался так радостно. Нацу хаотично покрывал поцелуями ее лицо: щеки, лоб, нос. Не ожидая такого напора, Люси пыталась отодвинуться от него и смущалась все больше и больше. А потом он дошел до ее губ, задержавшись на них. Даже тогда на берегу реки его поцелуи были настойчивыми и страстными, каждый раз касаясь ее губ он передавал свое желание, но этот поцелуй отличался от все других, нежный и ласковый, передающий все светлые чувства. Люси он нравился. Положив голову на ее макушку, Нацу ничего не говорил, он прижимал к себе и не переставал улыбаться. Наконец, она беременна, после всех этих мучений и происшествий между ними. Нацу чувствовал себя самым счастливым на свете. Люси не пыталась вырваться из его объятий, так же как и в сегодняшнем сне, она чувствовала себя защищенной. Ей передалось настроение Нацу, и она смогла на немного расслабиться под его приятные поглаживания. Они впервые за долгое-долгое время были спокойны рядом с друг другом и чувствовали легкость, забыв про то, что между ними было. Однако идиллия не могла длиться вечно, как бы они не хотели. Внезапно Нацу опустил ее и, положив обратно на кровать, отошел. Он выглядел мрачным и задумчивым. Смятения вернулось к исповеднице от такой резкой смены настроения. Секунду назад он выглядел счастливым и улыбался так широко и радостно, что не улыбнуться в ответ было нельзя, а сейчас вновь стал таким же, каким ходил эти две недели. — Люси, — дернув ручку двери, он повернулся к ней. Вина и наступившая печаль читалась в его силуэте. Опустив голову, Нацу говорил слова, что давались с трудом. — Во время беременности тебе нужен покой, и никак нельзя нервничать, а с тем, что между нами… Возможно тебе стоит поехать в дом Этери? Там о тебе позаботятся, будут кучу других девушек, и я не буду тебе докучать, — издав смешок, он тут же стер кривую улыбку с лица. Шутка явно не удалась. Ему не было наплевать на чувства Хартфилии, тем более сейчас, когда она носит его ребенка, и чтобы исправить свои ошибки, он решил хотя бы раз учесть ее желания, даже если придется отпустить, ради нее же. — Люси, хорошо подумай над этим. И закрыв дверь, он оставил исповедницу на растерзания мыслей и сомнений.