Моя ненавистная любовь

      Зарги неслись по скалистой местности с невероятной скоростью, бушующая снаружи метель никак не замедляла их. Они пылали огнем, и бьющий ветер с колючим воздухом раскалялись под жаром диких, похожих на лошадей. Рассмотреть что-либо из окна кареты было практически невозможно, быстро сменяющие друг друга картинки сливались в одно бесконечно белое полотно, где благодаря каждодневным снегопадам, нельзя было больше увидеть насыщенного темно-зеленого цвета траву и цветки Диагерсии, что подобно одуванчикам на человеческой земле, прорастали везде, придавая яркости этому миру своими лепестками фиолетового цвета. Наблюдение за природой быстро стало скучным для Люси, откинувшись назад, она приняла полулежачее положение, что позволяла данная карета с одним вытянуты сидением, подобранная специально для долгой поездки. Прикрыв глаза, она представляла, что ее ждет.       На прошлой неделе Нацу пришло приглашение от дома Локсар — Джувия Локсар забеременела и устраивала праздник в честь скорого пополнения. Мелочная причина, высказалась Люси. У них в поселении праздники устраивались на рождество и на рождение новой исповедницы, про собственное день рождение исповедницы забывали. Нацу издал смешок и объяснил, что этериасы от своего безделья часто проводят праздники, и это был еще серьезный повод для бала. На его памяти одному ребенку устроили праздник, что он научился управлять своей силой, после этого Нацу закатил истерику отцу, почему у него так редко проходят праздники.       До приезда Люси и его работы, как главы великой семьи, Драгнил постоянно ходил на мероприятия, теперь у него не было ни времени, ни желания. Однако этот праздник пропустить не мог: Локсар приближенная семьи Рэдфокс, они следующие по статусу после великих семей, и его отсутствие будет расцениваться как неуважение. Драгнил с каждым днем все больше привязывался к своим мальчикам и покинуть их с Люси на еще один день добровольно — пересилить себя. Поговорив с Зерефом, тот предложил Нацу взять Люси с собой, а также обрадовал, что на празднике впервые за несколько месяцев не будет проводиться собрание.       Проблема с велнусами оставалась открытой: от недостатка пищи, они забирались на территории этериасов, совершая нападения, их численность увеличивалась, и недавно выяснилось, что они стали собираться в стаи, хотя всегда были одиночками. Нацу не видел препятствий в решении проблемы — истребление велнусов полностью или большую часть. Остальные явно так не считали, сначала нужно выяснить причину этой аномалии, потом действовать, говорили они. Собрания проводились три раза в месяц, на праздниках в главную очередь, что порядком достало Драгнила.       Нацу знал, Люси ему откажет, она с трудом привыкла к обществу Зерефа, а стерпеть кучу этериасов что-то за гранью. Однако решил предложить. Как оказалось, даже если шансы ничтожны, они не равны нулю — Люси согласилась.       Исповедница была счастлива, что Нацу проводит с ней время, и одновременно с этим ее удручало, что кроме нее и Игнила, он практически ни с кем не общается. Ему нужно было расслабиться, пообщаться с друзьями, и она бы отпустила его одного, но видя его смятение, ей пришла гениальная мысль пойти вместе с ним. В тот момент она была настолько воодушевлена, что не подумала, что кроме них и знакомых ей Спригганов, будет еще и другое множество этериасов. — Люси, если ты не хочешь, мы можем поехать обратно домой, — аккуратно предложил Нацу.       Он видел, что его этери взволнована. Вот только, Хартфилии было стыдно, что из-за нее Нацу пропустит важный праздник. И еще она была слишком гордой, чтобы признаться, что он полностью прав — тревога подступала медленно и становилась больше. Ее одолевали чувства схожие с теми, когда она ехала к Драгнилу: слабость на кончиках пальцев, боль в голове, тысяча мыслей, резко переходящих в пустоту. Страх неизвестности убивал.       Но в этот раз у нее был Нацу, он поддерживал и давал возможность спастись. — Нет, не стоит, — глупая. Глупая. Глупая.       Ей было легче сказать «нет», притворяться храброй и сжимать рукоятку кинжала, украденного из коллекции дома Драгнил.       Нацу не устраивал праздники в честь ее приезда, беременности и новости, что у них двойня, потому что семья для него личное, ни то про что нужно рассказывать всем подряд. Сейчас, хоть по его меркам и можно было раскрыть счастливое известие, он не особо хотел заострять на этом внимание, поэтому Хартфилии дали белое платье с пышной юбкой и без корсета, что помогало прикрыть округлившийся живот. В куче ткани платья Люси смогла найти прорез. Проделав парочку манипуляций, которые они с сестрами делали, когда ремешки для мечей рвались, Хартфилия в любой момент могла с легкостью вытащить оружие. Орудие из окрайда раньше было частью ее, боль была способна подавить ее эмоции и внутренние страхи, с ним она чувствовала себя увереннее. Правда, была одна загвоздка: ее плеть из окрайда забрали исповедницы, у нее оставалось простое оружие.       Разве это могло изничтожить страх, что подступил слишком поздно? Исповеднице нужен был призрак гарантии, что в случаи опасности она постоит за себя.       Одной рукой закутавшись в плед, Люси повернула голову в сторону этериаса. Драгнил всегда подмечал стоило ей немного замерзнуть, тут же подскакивал к ней и грел. Сейчас это реакции не последовало. Положив голову на руку, он задумчиво смотрел в окно. Взгляд его был отсутствующий, этериас был отрешен от реального мира. Погруженный в себя, он не замечал и не слышал ничего, что происходило в этой небольшой из темного дерева и отделанными кожаными сидениями карете, в которую просачивался холод зимы. Сначала он был обескуражен согласием Хартфилии, задавал кучу вопрос по типу «Ты уверена?», потом, поняв, что его этери вовсе не шутит, радовался, благодарил и обещал, что она не пожалеет, а сейчас, так же как и Люси, наконец, полностью осознавал, что означает эта поездка — он ведет свою беременную этери в гнездо этериасов. Нет, никто не посмеет что-либо сделать с Люси и его мальчиками, но его не оставляло чувство, что он подвергал их опасности, и факт того, что Люси исповедница, только ухудшал ситуацию.       Но это была не единственная причина волнения. Перед тем, как отправиться в долгий путь длительностью несколько часов, Игнил позвал его. Вопрос был крайне прост: «Когда ты расскажешь Люси правду?». Ответить на него Нацу не мог. Игнил не понимал, что Люси будет любить своих детей до тех пор, пока уверенна, что это девочки. Нацу, как отец, боялся — неизвестно, как исповедница отреагирует, что носит под сердцем двух мальчиков — и хотел, чтобы его дети получили материнскую любовь хотя бы до рождения. Игнил же всецело доверял Люси и, не видя реальную ситуацию, требовал, чтобы племянник прекратил лгать, поэтому поставил условие: он дает Нацу месяц рассказать Люси о мальчиках, иначе это придется сделать ему.       Карета Драгнилов прибыла к замку Локсар, когда солнце заходило за горизонт и метель закончилась. Вся дорога проходила в молчании. Поглощенные представлениями о скором будущем с не самыми радостными картинками, они не ощущали витающую в атмосфере подавленность.       К концу пути в них появилась толика радости, что дала надежду на то, что может все будет не так плохо. Поводом этого являлась небольшая мелочь, по мнению Нацу, и грандиозное открытие для Люси — она впервые в жизни увидела водопад. Ее ни капельки не расстраивало, что под влиянием низкой температуры он замерз, наоборот это удивляло еще больше. Он застыл во времени, будто эта картина талантливого художника: высокий поток из множества замерзших льдинок голубого оттенка отражали свет заходящего солнца, а небольшой замок на вершине горы, точно над водопадом, лишь украшал его. Внимание Нацу привлекло то с каким восторгом загорелась Хартфилия. Это было забавно. Всегда, когда Люси видела нечто новое, она становилась похожа на ребенка, и Нацу не скрывал улыбку. Положив свою руку поверх ее, он старался скрыть свое намерение за добротой: — Люси, мы можем остановиться здесь и… — Нацу, я же сказала, все нормально, — уверенно ответила исповедница. Она уже решилась, отказаться сейчас будет трусливым побегом, как бы ей не хотелось этого. — Я не дурак. Я знаю, что ты недолюбливаешь этериасов. Не стоит пересиливать себя ради меня. — Но ты же делаешь это. Мне не сложно потерпеть один вечер, — в голосе стало появляться раздражение, потому что если Нацу спросит ее еще раз, она скажет «да» и подведет его. Он не единожды оставлял свои дела ради нее, хотелось отплатить ему тем же. — Хорошо, но как только, говори мне, — Драгнил смотрел на нее выжидательно, и продолжил, поняв, что она твердо настроена. — Теперь насчет самого бала. Большинство этериасов относятся к людям презрительно, и ты к ним тоже, поэтому, думаю, лучше если вы не будете разговаривать или подавать знаки, что понимаете друг друга. Зато ты можешь смотреть на них надменно. Я знаю, ты делаешь это очень хорошо, — усмехнулся Драгнил, вспоминая, как на него смотрела Люси первые недели. — А еще тебе лучше не отходить от меня. Этериасы не посмеют на тебя напасть, но пока ты рядом со мной, они не подойдут к тебе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Пожалуйста, Люси, не стоит настраивать их против себя, хотя бы ради безопасности детей.       Люси кивнула. Ей самой не хотелось вступать в светские беседы с этериасами. Вот только, она промолчала, что не будет смиренно терпеть, если те скажут хоть одно неверное слово по отношению к ней.       Через несколько минут они прибыли к замку Локсар. Еще по пути она приметила, что он красив: очень контрастно выделялся белый цвет на темном фоне горной местности и синего цвета черепица («они снег оттуда убирают?», появился вопрос у исповедницы) здание со множеством высоких окон и пристроенной башней, на нескольких тонких шпилях висели флаги с гербом семьи. У Люси промелькнула мысль, что именно так должен выглядеть дом главенствующей семьи, ни то, что у Драгнилов, чье поместье встроено в гору.       Зайдя внутрь здания, слуги забрали верхнюю одежду. Люси и Нацу направились к главному залу, где проходил бал. Невозможно было не заметить, что изнутри все выглядело так же красиво, как и снаружи. К радости, по пути они никого не встретили и, оттягивая время прихода, шли нарочно медленно, что позволяло рассмотреть чужой дом. Все было голубого оттенка, на стенах висели картины с пейзажами природы, где практически на каждом был изображен водоем или водопад, и колоны в виде прекрасных дев, которых можно было сравнить с нимфами из старых легенд, и не менее привлекательных мужчин, державших в руках кувшины, откуда текли струйки воды. Ощущение, что ты находишься во дворце подводного царства, охватывало с первых шагов. «Красиво, но пафосно» подумала Люси. Поместье Драгнилов, где она прожила больше полугода, нравилось ей больше, привыкла, да и более уютным оно было, несмотря на то, что вначале приезда она считала его отвратительным.       Чем ближе они подходили, тем громче звучала ненавязчивая музыка, и тем отчетливее становилась этерская сила. Она ощущалась повсюду, будто весь замок пропитался ей, и куда ты не пойдешь, она не оставит тебя, будет просачиваться сквозь стены и окутывать своим невидимым покрывалом, у которого невозможно найти края и выбраться оттуда. Ты задыхаешься, осознавая насколько жалок человеком перед этой силой. Хартфилия не показывала свои эмоции, надев маску равнодушия, но тревога сидела внутри нее и вызывала в ней страх, охватывающий все ее существо. Забравшись рукой в юбку из фатина, она с большей силой сжала кинжал, под ногтями стали появляться мелкие капельки крови. Люси уже видела раскрытые двери, откуда лился поток света, и видела этериасов снующих по залу. Оставалось несколько метров, как она спуститься по ступеням в зал и окажется в обществе демонов.       Нацу неожиданно остановился напротив одного из проходов в другой коридор. Повернув голову, Люси увидела идущего в коридоре мужчину с темными собранными в небрежный, даже несколько лохматый, хвост. Опустив голову, он застегивал пуговицы на манжете слегка помятого пиджака. — Здравствуй, Мард Гир, — на лице Нацу промелькнула легкая улыбка, при виде приближенного, что все эти годы вместо него занимался работой главы. Тартарос ему не слишком симпатизировал, особенно по отношению к этери, однако был ему благодарен и знал, что может положиться на него в любой момент. — Господин Нацу, рад вас видеть. Думал, что вы так и не придете, — Мард Гир приподнял уголки губ, в подобии добродушной улыбки, и настолько искусственной словно что за ней кроется что-то, что наводило на Люси недоверие. Этериас перевел на беременную глаза, в которых четко читалась насмешка и некая заинтересованность. — Так слухи оказались правдивы — у вас появилась этери. Я обижен, что вы ничего мне не сказали. — Ты же знаешь меня, я не люблю рассказывать о личном, — с легкостью ответил Драгнил, покосившись этери. Почти все люди на его памяти встретив этериасов испытывали страх, что читался в каждом их движении, взглядах, даже в словах. По сравнению с остальными Люси хорошо держалась: лицо было бесстрастным, только небольшая складка пролегла меж бровей и глаза, как он и советовал, отражали надменность. Мард Гир хоть и не выглядел, как монстр, но своим вечным спокойствием и высокомерием, что выражалось во всем нем, пугал. Даже Нацу, в первый раз встретив его, насторожился, так что если Люси смогла пережить встречу с ним, значит остальные не напугают ее.       Послышался звук хлопнувшей двери. По коридору, откуда вышел Тартарос, сейчас шли две женщины, такие же растрепанные с легким румянцем на скулах. Брюнетка была красива, с ровным носиком, выразительными чертами лица и темными миндалевидными глазами, короткое платье подчеркивало длинные ноги. «Но ее апатичный взгляд отталкивает», заметила Хартфилия, а также то, что в отличии от знакомых уже этериасов в ее внешности были черты, что указывали на принадлежность к расе демонов: два больших рога и некий символ на лбу. Вторая, зеленоволосая демоница, сначала показалась исповеднице гибридом-птицей в первую очередь из-за, похожих с ними черт: выступающие перья на лбу, заостренные уши и странная прическа, словно у нее крылышки. Но длинные когти и жестокость в прищуренных синих глазах выдавали в ней не милую пташку, а плотоядного хищника.       Поздоровавшись с Нацу, женщины посмотрели на исповедницу, даже брюнетка, которую, как кажется, не волновали многие мелочи, задержала на ней свое внимание подольше. Инстинктивно, сама не заметив этого, Люси отпустила кинжал и прикрыла живот рукой. — Так вот почему вы так давно к нам не заходили. А мы с Сейрой думали, что случилось что-то важное, — усмехнулась демоница. — Для меня это больше, чем просто важное, Кьека, — ответил Драгнил, оскалив зубы. То, что у нее нет ребенка, вовсе не означало, что она имеет право так говорить.       Хартфилия нахмурилась, сильнее сжав руку этериаса, настолько, что у самой побелели костяшки пальцев. От слов этой курицы, как успела окрестить ее Люси, в груди вспыхнул огонь ревности. Она знала, что они приближенные Драгнила, вот только, она не дура и понимала, какой характер несла сказанная фраза. Всякий страх исчез и Люси жалела, что вместо окрайда у нее простой кинжал. А еще ей очень хотелось узнать у своего этериаса — давно это как долго?       Молчание и мысленное презрение друг к другу не могло длиться вечно, и через минуту они прошли в главный зал. Дизайн здесь не особо отличался от всего замка, сильно его выделяли вода текущая вдоль высоких стен и мостики над речками в поле, что текли в самый центр, где стоял огромный фонтан из статуи русалки, держащей кувшин над головой, откуда, как и в других статуях, текла вода. Хартфилия до того, как заметила надпись, успела догадаться, что это была основательница дома. И также Люси восхищало, что вместо портретов, как у Драгнилов, семья Лоскар всех своих членов изображали в скульптурах. Однако насладиться красотой этого места ей не дали этериасы. Никто не объявлял об их приходе, но почти все повернулись в сторону входа и рассматривали Хартфилию. Кто-то смотрел без стеснения долго и изучающие, кто-то урывками, возвращая взгляд через несколько секунд, но все смотрели исключительно на нее. А затем разговоры в зале стали только громче и зрителей становилось больше. Раздражало, бесило, нервировало, а главное — хотелось защититься. Нацу уверил, что они ничего не сделают ей, но чувство опасности заставляло боятся не столько за свою жизнь, как за жизнь своих девочек. Но она знала, что показывать страх перед врагом — глупейшая ошибка, и нацепив маску безэмоциональности, терпела, ради Нацу. Она не должна его подводить.       Они отошли не так далеко от входа, как вокруг них собрались девять этериасов. По их именам было ясно, что это приближенные Драгнила. Нацу, когда только начал работать, как глава, ей один раз называл их имена, которые она каким-то образом запомнила. Сначала они пытались разговорить Нацу насчет этери и ее необычной беременностью сразу двумя детьми, но тот лишь назвал ее имя, умолчав про фамилию и принадлежность к исповедницам, и быстро дал понять, что разглашать больше подробностей не собирается. Те возражать не стали и быстро потеряли к ней интерес, хотя иногда поглядывали в ее сторону, и желание узнать больше читалось в них.       Люси не вслушивалась в разговоры, она детальней рассматривала интерьер зала, немного сожалея, что в доме Драгнилов простой зал без необычных или запоминающихся деталей, как здесь. Тут можно проводить время часами, без всяких баллов, и вид с широкого балкона наверняка захватывающий, находясь на такой высоте. Хартфилия высматривала в толпе других этери, немного расслабляясь, что она здесь не единственный человек, и детей, где-то на подкорках сознания представляя своих девочек среди них. И как бы она не хотела, она иногда засматривалась на этериасов. Посмотреть было на что: немногие ходили в полностью человеческой ипостаси, как Драгнилы или Спригганы, большинство были в своей полудемонической форме, нередко она замечала у них хвосты, рога, когти и другие отличительные черты, не присущее людям. Были и те, кто ходил в своей полноценной форме, например Эзель и Торафузар. Нацу предупредил ее, что бояться нечего, некоторые демоны так делают, считая, что это поможет стать сильнее. И все же Люси старалась не смотреть на этериасов: те быстро ощущали это и делали тоже самое, только уже с нескрываемой брезгливостью.       Был один этериас, что за все минуты, что они провели здесь, до сих пор не мог оторвать от нее глаз и не терял попытки найти в ней что-то более интересное, чем ее беременность и временную принадлежность к главенствующей семье. Все называли его Шакалом, впрочем он и вправду напоминал этого зверя: мохнатый хвост, большие заостренные уши, даже волосы и шерсть на руках была желтая с серым оттенком, как у настоящих шакалов, которых Люси видела у кочующих табунов. Участвовать в разговоре для молодого этериаса было занятием не заманчивым, поэтому он занялся более забавным увлечением — люди существа слабые и пугливые, грех этим не воспользоваться. Вот только, Шакал не подозревал, что этери Драгнила, чье имя он не потрудился запомнить, и его задумка оправдают себя с другой стороны. Он махал руками перед лицом, говорил растягивая буквы, словно она полоумная, подходил ближе дозволенного, корчил пугающие по его мнению рожи, и всячески пытался привлечь внимание Люси, дабы напугать ее. Та, вместо того чтобы потакать его желанию, не обращала ни капельку своего внимания. Нацу не единожды говорил Шакалу прекратить, и в его голосе слышалась очевидная угроза, но тот и не думал слушать, продолжая заниматься своим.       Люси, несмотря на то, что не желала, чтобы Нацу совершал из-за нее глупости, сейчас очень хотелось, чтобы он реально исполнил свою угрозу, или самой распробовать остроту кинжала. За это время, Шакал не дал ей и минуты спокойно постоять. Она пыталась его игнорировать и не смотреть в его сторону, но краем глаза замечала любое его действие, и это выводило из себя. Каждое его слово, каждый взмах руки, даже его дыхание являлось раздражителем. Против воли оно сосредотачивало на себе внимание, взращивая злость, и ты готов сделать все лишь бы оно прекратилось. — Эй, Нацу, мне кажется твой человек сломан, — сказал Шакал, оторвавшись от своего занятия. Он ожидал, что девчонка будет трястись от страха, прятаться за спиной злющего Драгнила, а он сможет в полной мере насладиться ее испугом и поиздеваться над главой. В итоге, получил пустое равнодушие, скучное и неинтересное. — Она хотя бы понимает, где находится, и что здесь происходит?       Нацу в раздражении закатил глаза и хотел уже заткнуть рот своему приближенному, пересекшему грань дозволенного, но этери опередила его: — Конечно понимаю! — воскликнула Хартфилия. Она отговаривала себя: «Люси, не надо, будь выше этого». Но последние слова, сказанные этериасом с подтекстом, что она слабоумная, стали маслом в огонь, и достигнув пика, она взорвалась. — Я же не дикий, что не выучил слово «прекрати». Или вы слышите его в первый раз, Шакал?       Разговор между этериасами был быстро и внезапно закончен. Вновь в их глазах промелькнул интерес, что быстро потонул в море отвращения. Злость отражалась на лице этериаса, чья честь была задета. Оскалившись, он сдерживал себя, чтобы не вонзиться когтями в тело глупого человека. Свирепый вид Нацу, от которого начинал исходить жар, останавливал Шакала. — Господин Нацу, это похвально, что ваша этери знает наш язык, но вы должны научить ее молчать, когда ей не давали слова, — Кьека с прищуром смотрела на Люси, не моргая, словно пыталась ее этим запугать. — Если так нравится контроль, то лучше присмотри за своей подружкой. Ей так скучно, ты совершенно не уделяешь ей внимания.       Ответить демоница не успела. Негромкий смех Мард Гира не дал начаться перепалке между этериасами и исповедницей. Он не позволял себе подобное проявление эмоций, лукавая улыбка на устах — вот его вечная маска, это знали все. Ситуация становилась больше, чем просто интересной. — Какая она забавная, господин Нацу. Не подскажите Мард Гиру, где такую можно найти? — все та же натянутая улыбка оставалась на его лице и лишь блуждающие по Хартфилии глаза выдавали изменение в его обычно спокойном настроении. Нет, исповеднице он сразу не понравился, знала она таких людей — тихие, сама невинность, думают все, пока под маской прячется хитрый и жестокий зверь. Сейчас, когда она больше не кусала себя за язык, чтобы смолчать, ей хотелось съязвить. — Таких должно быть интересно ломать.       Кровь отлила от лица, язык занемел, не успев и слову слететь с него. Вся смелость Люси, вся ее раздраженность и злость были уничтожены парочкой слов. Вместо язвительных ответов в сторону ненавистных демонов, ее голову заполнили старые воспоминания.       Длинные когти очеркивают линии тела, оставляя дорожки крови. Лапы сжимают, кажется, со всей силы, еще немного и они сломают кости. Клыки вонзаются в плоть. Тело огненного этериаса горит, давая ей почувствовать температуру его ненависти, о которой долго будут напоминать ожоги. Он готов разорвать ее безжалостно и с удовольствием, она видит это в кроваво-красных глазах.       Нацу горел желанием причинить ей боль, и он это сделал. Отомстил и теперь сожалел об этом. Люси простила его давно и не вспоминала тот период жизни, однако поступки были совершенны и их невозможно стереть. Она не желала, чтобы прошлое преследовало ее. Сейчас они счастливы вместе и это не должно испортить старые ошибки, поэтому Люси врала. Она скрывала свой страх, когда Нацу злился, когда он не был в обличье человека; скрывала от своего этериаса, что он является причиной ее редких, но существующих ночных кошмаров.       Страх — одно из сильнейших человеческих чувств и справиться с ним Люси была не в силах, как бы не желала этого. — Кажется, я попал прямо в цель, — хитрая улыбка стала еще больше. — Господин, я не люблю влезать в личную жизнь, но утолите мое любопытство: она только при нас столь дерзка? — Мард Гир! — воскликнул Драгнил, изменение в Люси не осталось для него незамеченным. Он быстро приобнял ее за плечи, испугавшись, что она не устоит на ногах. Успела его рука коснуться плеча этери, как она выпрямила спину. Уже не враждебность, а ярость в ее глазах горела подобно его пламени в приступе злости. Она бы сожгла здесь все, обладай силой этериаса. Но у нее не было силы, у нее была возможность дать ответ и разъярить Тартароса так же, как и других. Это было не нужно никому из здесь присутствующих. Нацу положил руку на ее плечо. — Люси, не надо.       На временное прощание кивнув головой приближенным, Драгнил поспешил отвести свою этери в сторону успокоить. И не дать наделать ошибок в жалкой попытке защититься. — Какая послушная… — послышалось им вслед.       Они вышли на широкий и практически пустой балкон. Холодный поток ветра ударил по лицу, отчего щеки неприятно защипало и приобрели красноватый оттенок. Нацу прижимал Люси к своему теплому боку и царствующий мороз не был страшен ей, но только на физическом уровне. Тот демон, он был прав — он попал в цель, в ее самое уязвимое место. Правда ранит больше всего, и как никогда в жизни она ощутила это. — Люси, — произнес этериас, но исповедница не сразу услышала его, шум текущего водопада был настолько громкий, что приходилось вслушиваться в речь собеседника, и самого себя. — С тобой все в порядке?       Здесь был прекрасный вид, в этом сомневаться не стоит, но она не могла поднять глаз и ответить на вопрос. Она сама не понимала, как лишь одно слово смогло ее одновременно вывести и уйти в себя, и заставить бояться. Ей не хотелось бояться Нацу. Ни его.       Фраза кинутая напоследок, неужели она настолько очевидна? Эрза говорила ей, что она изменилась, сильно изменилась, но Люси думала, что сестра такая, только потому что ненавидит Нацу и видит в нем самое худшее, но сейчас это подметил и тот этериас. Люси не замечала этого, но она и вправду преображалась рядом с Нацу. Некогда независимая и гордая исповедница слушала исключительно его, забывала о своих принципах и правилах, что строились всю жизнь, становилась мягкой и чувственной. Она представляла свою жизнь и будущие исключительно рядом с ним. До этого Люси думала, что это любовь. В ее мире она часто слышала от простых людей, что это чувство меняет людей, однако сейчас в ней зародились сомнения — а точно ли любовь заставила ее измениться, возможно, в ее сердце живет страх перед существом, что сильнее ее в сотни раз? — Люси, посмотри на меня, — Нацу взял ее лицо в ладони и приподнял его.       В глазах Нацу было беспокойство. Это выгнало все мысли. Хартфилия подумала, что ей стоит извиниться, не только за невыполненную просьбу и возможно испорченные отношения с приближенными, а за то, что ее слабость заставила и его вспомнить прошлое.       Он до сих пор себя винил, за то, что позволил ярости взять верх, и не остановился вовремя. Люси видела это. Видела, как во время их близости он сдерживался, не давая себе полностью расслабиться и отдаться чувствам, потому что боялся потерять контроль и нанести раны. Видела, как он иногда смотрел на засосы и синяки на ее теле после порыва страсти и извинялся, когда ей это было совершенно не нужно, ведь для нее это доказательство его влечения к ней.       Все оставляет свой след, и пока они все еще не осмеливались говорить об этом. Они просто читали сожаление друг в друге. — Поехали домой, — попросил Нацу и надеялся, что Люси и вправду будет послушной. Та кивнула головой. — Хорошо, но сначала встреться с хозяйкой бала, и тогда поедем, — нет, она и так подвела Нацу за этот вечер, а если он еще и уедет из-за нее, не поздравив Локсар, что будет восприниматься, как неуважение, и что возможно тоже в будущем испортит отношения между домами. Люси не вынесет, если подставит своего этериаса, сильнее, чем сделала уже, поэтому поставила условие, только после выполнения которого они смогут спокойно уехать. «Надо потерпеть еще немного», подумала Люси, обняв этериаса, чтобы скрыть от него и ото всех капельки слез на краюшках глаз.