Только через время исповедница была готова вновь выйти к демонам. Враждебность к ним не исчезла, но больше не была столь очевидной — в Люси осталось только тихое безразличие и желание уехать в поместье Драгнилов, где есть знакомые ей гибриды и любимые сердцу этериасы.
Кто хозяйка дома Люси поняла сразу, стоило им приблизиться к концу зала, где стояло множество подарков и арка из цветов. И вовсе не потому что она видела ее статую по пути, нет, по ее внешности. С интерьером замка и деталей, было легко догадаться, что Локсары водяные этериасы, и нынешняя глава — Джувия Локсар — полностью отражала в себе это. Такая же очаровавшая нимфа, как и все скульптуры в замке: большие глаза, сравнимые с океанской глубиной, все еще не достигнутая никем, на бледном лице с изящными чертами, на котором не было ни единого не правильного штриха от Великого, и волнистые волосы цвета лазури, лежащие на плечах в идеальном порядке, прядь к пряди. Хартфилия никогда не сомневалась в своей красоте, но увидев Локсар, она чуть-чуть позавидовала. С улыбкой Джувия смотрела на своих гостей, с вежливостью принимая поздравления. Свои настоящие эмоции этериас оголяла исключительно, когда обнимала рядом стоящего мужчину, с костюмом под цвет ее платья, невооруженным глазом было видно, как та меняется: румянец на щеках и счастливая улыбка. Но вот у мужчины была совершенно иная реакция. Все время он стоял со отстраненным видом, и только в момент объятий демоницы на мужественном лице проскальзывала раздраженность.
Бал начался относительно давно, но к паре до сих пор стояла своеобразная очередь, словно они товар во время праздничной ярмарки. И чем ближе Люси с Нацу подходили, тем сильнее исповедница всматривалась в скучающего мужчину. Пребывая в своих раздумьях, все вокруг проносились мимо нее, она их совершенно не замечала, и только на Локсар задержала глаза — ради уважения нужно хотя бы узнать ради кого она сюда приехала. Однако сейчас, когда она заметила этери Локсар, успевшего снять камзол и расстегнуть верхние пуговицы рубашки, к ней пришло осознание — в нем есть что-то знакомое. Она отговаривала себя, такого быть не может, но смотря на мужчину она с удивлением узнавала эти грубые черты, что придавали ему свою особую, мужскую, красоту, черные глаза, с присущим им холодом, и даже шрам на лбу был ей знаком!
— Грей! — забыв об всем, Люси отпустила Драгнила и окрыленная радостью зашагала прямо к паре. Мужчина с настороженностью взглянул на исповедницу и буквально через секунду, широко распахнув глаза, равнодушное лицо озарила такая же радость на лице.
— Люси, черт меня побери, это ты! — с неподдельным удивлением и восторгом сказал Грей. С таким же стремлением он пошел в сторону исповедницы, и неожиданно для себя оказался в ее объятиях, она никогда прежде не позволяла себе подобного, хоть были долго знакомы. Отстранившись, они продолжали радостно смотреть друг на друга, и улыбки не сползали с их лиц.
— Что по чем, Люси? Хотя нет, замолкни, — резко всякая радость испарилась, будто ее и не было вовсе, обеспокоенность появилась в Грее, вспомнив, что они оба находятся на земле этериасов.
— Не уж то и ты, одна из нечестивых?
— Как видишь, мы с тобой в одном положении, — со смешком Люси подметила, что в Грее остались водившие многих в шок привычки, как резкая смена настроения и эксгибиционизм.
— Грей, одежда.
Накинув обратно жилетку, Фуллбастер не отрывал от Люси взгляд. Это было странно, Хартфилия была охотницей на демонов, а оказалась этери демона. С губ почти слетел вопрос, тот, что все, знающие правду, задавали у Нацу и Люси, но до него быстро дошло, что Люси первым делом женщина, только потом исповедница.
Однако не это единственное вызывало волнения. Благодаря своей работе Грей научился читать людей с одного взгляда и, помня старую исповедницу, от него не укрылись и другие странности. Она обняла его, мужчину. Когда он упомянул, что они нечестивые, улыбка перестала быть такой же широкой, но не исчезла: как заметил Фуллбастер, обычно стоило кому-то предположить, что человек может быть нечестивым, того резко накрывала злость, а учитывая, ненависть исповедниц к этериасам, это было в двойне странно. Окончательно ухудшало ситуацию то, что Хартфилия, судя по платью и нахождением здесь, была беременна. И в ней было вовсе не смирение, как сначала предположил он, что-то другое, неясное ему.
Только Грей хотел задать еще вопрос, он внезапно почувствовал, как его схватили за руку и дернули в сторону, что аж плечо заболело. Рядом с Люси оказался демон с розовым цветом волос, аккуратно приобняв девушку за талию, он придвинул ее к себе. У обоих этериасов брови сдвинулись к переносице, сжались челюсти, и оба испепеляли взглядом этери друг друга. Грей закатил глаза и цокнул, услышав, как Джувия сказала «scaratunas». Его переводчица не перевела дословно, что за слово выкрикивала демоница, стоило служанке или кому-то женского пола подойти к нему, она слегка смутилась и объяснила, что этериас сильно ревнует.
— Полегче с выражениями, Джувия, — сурово произнес Драгнил. Локсар остудила свой пыл, но продолжала хмуриться и злобно смотреть на девушку, а руку Грея больше не сжимали в железных тисках, но и не отпускали, за что ее обладатель был очень благодарен демону. — Кто это, Люси?
Подняв глаза на демона, Грей впервые ощутил радость от того, что Джувия рядом — Драгнил не показывал свои эмоции так яро, как Локсар рядом с ним, однако его взгляд по-настоящему пугал, словно он пытался заставить Грея жалеть за то, что он дотронулся до его этери, за то, как она на него среагировала, и за то, что он вообще существует. Сомнений не осталось — Люси вынашивает ему ребенка.
Но помимо этого, он обнаружил еще одну странность в поведении старой знакомой — та была совершенно не против, что ее обнимает не просто мужчина, а этериас! Она сама придвинулась к нему ближе. Нет, это определенно не было похоже на известную ему исповедницу.
— Это, мой старый… — запнулась Хартфилия. Раньше она называла Фуллбастера исключительно знакомым, так как назвать его кем-то большим ей запрещал кодекс исповедниц. Но она уже не единожды нарушила правила, и сейчас ей ничто не помешало. — Мой старый друг — Грей Фуллбастер.
Грей был на два года старше Люси и происходил из народов севера, все в нем выдавало это: светлая кожа, узковатый разрез глаз, резкие выступающие черты лица, характер был сдержан и холоден, в речи краткость, все только по делу, заметный акцент и употребление диалектных слов (сейчас он еще не плохо говорил, по сравнению с тем, что было раньше). Его отец, Сильвер, был странствующим торговцем, и Грей с малого возраста путешествовал с ним, после того, как в пожаре умерла его мама, а сам он был на волоске от смерти.
Познакомились Грей с Люси, когда Лейла еще была жива. Сильвер торговал разного вида вещами, в том числе и неплохим оружием из-за границы, спрос на который был у рыцарей, чьи отряды проходили через Синору, и у исповедниц. Мама тогда взяла Люси собой, и пока она рассматривала мечи, ее дочь держала сумку. Люси в то время редко выходила в город, она с такой же внимательностью, как и мама, рассматривала товар и ближайшие лавки. Люси совершенно не заметила, как рядом пристроился мальчишка в потрепанной одежде, и как его рука потянулась к сумке. Обокрасть Люси не успели — Грей быстро смекнул, что мальчишка хочет сделать, и резко потянув его сзади за ворот, повернул на себя и врезал. Люси тогда больше напугалась не из-за чуть не сбывшегося ограбления, а странной речи спасителя: «Колчушка, не мохай! У тебе б счас гомонок стыбзили, и не втарить тебе ни шиша». Хартфилии-младшей была не очень понятна речь Грея, однако именно она ее привлекла и забавляла. Маленькая исповедница тогда не совсем понимала кодекс и многие запреты, поэтому стала общаться с Греем. Каждый раз, когда Фуллбастеры приезжали в город, Люси заходила купить оружие или одежду, Грей начинал разговор, и так она оставалась с ним после работы, чтобы послушать о его путешествиях в дальних странах, о обычаях и людях, что там живут. Люси, как и любая исповедница, не могла иметь связей с мужчинами, и она, честно считала, что не нарушает данное правило, ведь редкое общение с мужчиной не было нарушением, по сравнению с тем, что некоторые старшие сестры могли чуть ли не каждый день уходить в бар «передохнуть», да и Верховные ничего не говорили. Эрза даже предлагала Люси взять Фуллбастера в роли отца ребенка — северные люди отличались своим крепким здоровьем, что соответствовало подбору, и к тому же в первый раз лечь в постель со знакомым мужчиной, которому ты хоть немного доверяешь, легче, ведь навряд ли Грей был бы с ней груб, в отличии от многих рыцарей. Это было около трех лет назад, о дочери она еще не задумывалась, и отказалась.
Встретившись с Греем спустя несколько лет в мире этериасов, когда шанс на это ничтожен, Люси была безумно счастлива.
— Слушай, Люси, — начал Грей, игнорируя злой взгляд Джувии, собственнически продолжавшая держать его.
— Можешь выпросить у своего демона, чтобы эта повернутая отпустила меня! У нее крыша съехала! Мне нужно перевести дыхание, хоть бы немного!
Хартфилия впервые увидела Фуллбастера отчаянным. Казалось, он, непоколебимый северянин, готов молить.
Когда за Фуллбастером приехали люди из Министерства, они сказали, что это будет ненадолго — ему просто нужно спать с демоницей, пока та не забеременеет. Как взрослый свободный мужчина, Грей был падок на красивых женщин и пунктика на этериасов не имел, поэтому, вспомнив прекрасную нимфу из сна, которую он успел хорошо разглядеть, согласился — отдохнуть немного от вечных разъездов в роскошном замке и покувыркаться с краткой демоницей — сбывшееся мечта Грея Фуллбастера. По крайней мере так он думал сначала. Был небольшой минусик, переводчица очень плохо знал язык северянина, соответственно, этери не понимал о чем говорят гибриды и Джувия, но не особо жаловался — в такие ситуации он попадал не единожды, научился адаптироваться. Все остальное было лучше некуда: его вкусно кормили, обеспечивали хорошей одеждой, которую можно потом забрать и продать за высокую цену, и под рукой всегда девушка, что готова удовлетворять его. Но потом Грей стал замечать, что этериас буквально всегда рядом: ходит за ним хвостом, не знает, что такое личное пространство, и даже после просьб она не давала побыть ему одному, а стоило подойти служанке, как она выкрикивала «scaratunas» и какие-то еще угрозы, после которых ни одна служанка, и даже переводчица, не приближались к нему. Это быстро надоело Фуллбастеру, поэтому узнав, что Джувия забеременела, он радовался вместе с ней, ведь с наконец-то сможет вернуться к отцу и своей привычной жизни, по чему успел соскучиться. Вот только, Локсар не отпускала его, а Министерство не могло пойти против. За месяц все его попытки оказались бесполезны. Грей впервые в жизни чувствовал безнадежность, поэтому когда у него появилась возможность освободиться от пут водяной демоницы хотя бы на пару минут, он не мог упустить этот шанс.
Других этериасов заинтересовала произошедшая сцена. Они стояли вокруг них и ждали следующих действий. Новых зрелищ им не дали — Люси кивнула и сказала Грею, что поговорит с Нацу, ей тоже нужно разрешение, и повела Драгнила в сторону поговорить без лишних слушателей, а Джувия, не став ничего выяснять, вернулась на прежнее место с Греем, раздраженно выдернувшему руку из ее объятий.
Когда Нацу с Люси стояли в углу зала, где шумели звуки текущей вдоль стены воды, и почти никого не было, кроме таких же как они, что хотят побыть подальше от глаз других, Хартфилия сразу начала просить у Нацу, уйти куда подальше и провести с Греем время. В ответ она получила категоричное «нет». Нацу не мог оставить Люси без присмотра в замке полном этериасов, но эта была не единственная причина — Люси говорила ему, что кроме него у нее не было в жизни мужчин, а сейчас он выяснил, что был на самом деле, и судя по тому как резко пессимистичное настроение его этери поднялось только при виде этого Грея, они были близки. Может у Нацу по отношению к этери Локсар не было настолько сильной ревности, как у демоницы, но тот определенно ему не нравился.
— Ты уже забыла, что произошло недавно?
— Нацу, я же не буду общаться с этериасами, только с Греем, Мавис и может познакомлюсь с кем-нибудь из других этери, а ты отдохнешь в это время, — капризно произнесла Хартфилия, настроенная получить положительный ответ. — Если хочешь, мы останемся здесь, в зале, чтобы ты мог видеть меня.
Драгнил покачал головой, к его этери только ненормальный осмелится подойти, и все равно это небезопасно. Люси поджала губы — Нацу, к ее сожалению, тот еще упрямец, а с учетом, что она беременна, переубедить его было практически невозможно. Поэтому ей пришлось раскрыть свой небольшой секрет, не оставляя надежду.
Взяв руку Нацу, она переместила ее на свое бедро и, крепко прижимая к телу, вела ниже по струящейся ткани длинной юбки. Небольшой румянец появился на щеках Драгнила, и быстро исчез, стоило ему почувствовать то, зачем были нужны эти манипуляции.
— Что это? — с подозрением спросил Нацу, слегка нахмурившись. Это ему тоже не нравилось.
— Кинжал. Я взяла его на всякий случай, — шепотом ответила Хартфилия. Надежды не оправдывали себя, Нацу тяжело вздохнул и помотал головой: это не окрайд, простой кинжал не защитит ее от этериасов. — Зато он отвлечет и даст тебе время.
Нацу хорошо подумал и решил, что за этери может приглядывать не он единственный, а еще несколько этериасов, и кинжал может дать время в случае чего. Он был готов под ее напором дать разрешение, однако оставались сомнения, и пока они существовали исповеднице не получить желанный ответ. Тогда Хартфилия решила использовать козырную карту. Она видела, как это делали другие девушки, самой такое делать ей казалось унизительным, но чтобы достигнуть цели, Люси была вынуждена использовать это, и если не поможет — она не знает, что сделать еще делать.
— Нацу, пожалуйста, — обвив шею этериаса, Хартфилия повисла на Нацу и умоляющим взглядом, давила на жалость. — Нацу, ну пожалуйста, дай нам хотя бы пару минут. Мы с Греем не виделись несколько лет, и эта встреча единственное радостное событие за вечер… Ты обещал, что я не пожалею. Ты ведь не лжец, Нацу?
Драгнил издал рык — он понимал, что делает этери, и понимал, что она не оставит попыток. Он мог вновь сказать ей твердое «нет» и тема закрыта, вот только, потом несколько дней смотреть на ее скрытую обиду, ему не хотелось. Нацу не оставили выбора, и он согласился только с условием, что он все время будет недалеко от них, а Люси не будет общаться ни с одним этериасом. В благодарность поцеловав этериаса, они направились обратно к Локсар.
Сделать это вышло только через некоторые минуты. Локсар напряглась, Драгнил подошел к ней, и его этери с уверенностью кивнула Фуллбастеру. Джувия с улыбкой на лице приняла подарок — ключ от резного шкафчика, который по приезде отдали слугам — но когда Нацу начал говорить про свою и ее этери, на лицо вернулась гримаса недовольства и очевидной ревности. Как и Драгнил, она ответила «нет».
— Да отпустите вы его уже! — поняв, что Нацу не сможет ее уговорить, не выдержав, в разговор (опять) вмешалась Хартфилия. Настроена она была решительно и говорила так же, как и с остальными — резкая и грубая правда с примесями собственной неприязни. — Вы разве не понимаете, что принуждаете Грея быть с вами?! Он человек и такая же личность, как и вы, а не бездушная игрушка, с которой можно делать все, что захочется вам! У него есть свои желания и своя семья, к которой вы не хотите его возвращать из-за собственного эгоизма. Если вы считаете, что он счастлив с вами — вы слепы! Я бы перевела вам его мнение о вас, Джувия, но к сожалению, я не знаю и половины этих «лестных» слов. Поэтому скажу вам одно — если вы его правда любите и не хотите, чтобы он возненавидел вас и своего ребенка, дайте ему свободы!
— Послушай ее, Джувия, она говорит правду, — одобряющие согласился Нацу, метнув рассерженный взгляд на Люси. — Да и сама подумай, кому кроме тебя здесь нужен этот человечишка?
— А она? — прижавшись к возлюбленному Локсар головой кивнула в сторону Люси, на что та закатила глаза.
— Я беременна от Нацу и люблю его.
Под выжидательным взглядом Локсар тяжело думала. Еще встретившись с Греем во сне, она почувствовала странное чувство, зародившееся в сердце, и после того, как Грей к ней приехал, он был очень добр и обходителен с ней, отчего чувства стали еще сильнее. Минута без него становилась мукой, и окрыленная любовью, она проводила с милым все время. В последнее время она замечала раздражение Грея обращенное к ней, но всегда находила оправдание этому. Однако сейчас, после слов этери Драгнила, она задумалась и взглянула на возлюбленного. Он не выглядел счастливым, скорее уставшим и недовольным. Грей практически не знал этериский, но фразу — пожалуйста, Джувия — он сказать смог. С трудом отпустив его, она серьезно и с той же ревностью посмотрела на Люси.
— Хорошо, но Джувия следит за вами, так что только попробуй приставать к милому!
Грей хотел уйти из зала, но Люси пересказала ему условие их «свободы», поэтому они отошли в сторону, поближе к выходу на балкон, где этериасов было меньше. Оба на себе чувствовали взгляды демонов, но были вынуждены привыкнуть к этому. Грей сразу поставил, что о жизни в мире этериасов говорить не хочет, Люси не стала настаивать и, так же, как и раньше на родине, с удовольствием слушала, что с ним произошло за эти годы.
Через время к ним подошла Мавис, свалившая детей на Зерефа, и Альзак, этери Биски Мулан. Вчетвером они быстро нашли общий язык, и расслабились в обществе полным этериасов. Особенно интересным в этом было смотреть за тем, как Мавис пытается вспомнить свой родной язык, на котором не говорила уже долгие годы, и за общением Грея с Альзаком — один человек севера (который и оставался им, несмотря на путешествия), а другой всю жизнь прожил на Западе — в их характерах, речи и традициях не было практически ничего общего, и порой они были в таком шоке от слов друг друга, что Люси с Мавис хихикали в ладошку, но все же мужчины смогли сдружиться. И главное, никто из этериасов не лез к ним. Минуты длившиеся часами до этого, вернулись в свой прежний ход, и даже стали чуточку быстрее.
Когда Мавис с Альзаком отвлеклись поговорить о проблемах воспитания детей, так как Аска и Ларкейд были одного возраста, Грей хоть и не хотел говорить о этериасах, затронул эту тему.
— Люси, — произнес Фуллбастер с серьезность, что напрягло девушку, до этого он выглядел радостным.
— Ты бросила, что любишь того демона. Это правда?
— Вроде бы да… — замялась Хартфилия, начав теребить распущенные волосы. Это было слишком неожиданно и смущающие, одно дело с Нацу, но с другими, тех кто знал тебя с другой стороны, было совершенно иначе. Вот только, к этому добавлялись мучающие сомнения насчет честности Нацу к ней* вместе с подозрениями о замаскированном страхе под любовь, просто не давали дать уверенное «да». Достаточно ей лжи самой себе.
— По крайней мере, он дает мне почувствовать себя счастливой, — поспешно добавила Хартфилия, чтобы не волновать мужчину еще больше.
— А что?
— Наворотно было, — пожал плечами Фуллбастер, скрыв в себе удивление. Услышать о любви к этериасу от охотницы на этериасов было очень странно, и он предполагал, что она сказала это только для Джувии, или Драгнила, что стоял рядом.
— Не мыслю, чтобы на это вякнула твоя Эрза и другие женщины.
— Они знают об этом, — Хартфилия тут же словила на себе удивительный взгляд мужчины, который задавался вопросом, почему Люси умолчала об этом, болтая скучные новости о жизни в поселении, ведь это было больше, чем просто интересно. Неужели, Верховные никак не отреагировали на то, что их священный кодекс был нарушен исповедницей из знатного рода? — Грей не верил в это, поэтому внимательно слушал девушку, а не из вежливости, как до этого. Послушать было что, хоть Люси и говорила вещи связанные исключительно с исповедницами, так как рассказывать все о своих отношениях с Нацу она не была намерена, пока сама не разберется в себе. И все же один вопрос слетел с ее губ:
— Грей, как думаешь, я и вправду сильно изменилась?
— Ты более не та, какой была, — отпив вина из бокала, невзначай проговорил Грей, тут же приметив, как сменилось настроение исповедницы. Он старался соблюдать добродушность, но в его голосе слышался холод, отчего можно было подумать, что он слишком прямолинеен и груб.
— В лучшем смысле. Ты стала эмоциональней, открытей, улыбаешься чаще и даже обняла меня, за время нашей дружбы ты ни однерку не трогала меня. Без понятия, хорошо это для вас, женщин войны, но ты похожа на обычную девушку. Мне так ты симпатичней.
Вздох облегчения сорвался у Люси, возможно не все так плохо, как она себя накрутила. Ей захотелось сказать Фуллбастеру слова благодарности и напомнить, что даже у этериасов принято носить одежду в помещении, как она обернулась. Грей обеспокоенно спросил, что случилось, Люси покачала головой. На секунду она почувствовала будто на ней появился новый взгляд, очень пристальный, вот только, кто это был она найти не могла, и не стала волновать остальных.
Зато Нацу нашел. Он направился в сторону этериаса, что последние пару минут не отрывала взгляда от его этери, однако Рэдфокс его быстро остановил.
— И куда ты направился? — ехидно спросил Гажил. Он уже несколько месяцев не видел друга. Сам себе и кому-либо еще он не признается, но ему хотелось оторваться вместе с ним.
— Скажи своей пассии, чтобы прекратила пялиться на Люси или это сделаю я, — Нацу грубо скинул руку Гажила с себя, подумав, что лучше бы тот приехал с Эммой и сейчас возился с ней, а не лез к нему.
— Не называй ее моей, с ней трахалась половина присутствующих здесь этериасов. Расслабься, Саламандр, ей просто интересно — твоя этери не просто беременна двумя, но и ходит слушок, что она исповедница, ги-хи, — со смешком говорил Рэдфокс, зная правду.
Кто-то из этериасов, работавших в Министерстве, видел портрет Анны Хартфилии, и этери Драгнила была ее копией, что хотелось обсудить всем.
А Нацу вспомнил еще одну причину, почему ему не хотелось ехать с Люси — слухи, очень интересная забава среди скучающих этериасов.
— Эта скукота знатно затягивается, когда же уже начнется настоящее веселье? Пойдешь на него? — проворчал Рэдфокс.
«Настоящее веселье» для этериасов, когда все дети и этери оставлены на слуг, и они могут принять свою настоящую ипостась и не сдерживаться. Драгнил помотал головой и получил звание «подкаблучник». Терпеть это Драгнил не стал и решил напомнить «дорогому другу», как от малейшего всхлипа Эммы он перед ней чуть ли не на колени вставал.
Однако увлекшись спором с Рэдфоксом, он упустил момент, когда рыжеволосая этериас подошла ближе к Люси. Хартфилия резко обернулась, ощутив вновь на себе чужой взгляд. Брови сдвинулись к переносице, перед исповедницей стояла девушка с длинными рыжими волосами и в вызывающем платье. Большие широко раскрытые глаза с залегшими под ними мешками не отрывали своего сумасшедшего взора от Люси, и изогнутые в усмешке губы шептали «Блондиночка… Какая интересная…». Хартфилию передернуло, она выглядела ненормальной и опасной. Рассудив, что если Нацу не прибежал к ней и не отогнал, значит не о чем беспокоиться, поэтому Люси проигнорировала ее.
Флер не уходила, стояла рядом и смотрела, шепча только себе понятные ничем не связанные фразы и слова, что напрягало исповедницу, и она не заметила, как рука запуталась в юбке и сжимала кинжал. Нервы были натянуты, глаза подмечали любое движение рядом, ни один звук и шептание сзади не ускользало от Хартфилии — она чувствовала серьезную опасность. Заученные за жизнь исповедницы рефлексы были готовы в любой момент среагировать.
Флер не устраивало, что она могла всего лишь смотреть за объектом своего интереса, и забыв про всякие правила, возжелала плотски изучить Блондиночку. Алый локон извивающийся змеей полз к девушке и был уже в пару сантиметров от запястья, в шаге от того, как схватить ее, прижать к себе, огладить руками каждый сантиметр кожи и попробовать на вкус ротик, что без страха колко давал этериасам ответ. Вот только, Флер не подозревала на кого нарвалась и как быстро обрушатся ее планы.
Не успел никто среагировать на слишком близкое расстояние к этери Драгнила, как молниеносным движением Люси выхватила оружие из ножен и точным движением руки обрезала локон острым кинжалом.
— Не смей притрагиваться ко мне! — воинственно сказала Хартфилия. Расправив плечи, Люси вскинула подбородок вверх, гордо и с присущей исповеднице суровостью смотря на этериаса.
Люси не заметила, как все вокруг пораженно замолчали, а некоторые этериасы стремглав бежали к ней. Люси видела только своего врага все так же воинственно, уже вместе с появившемся страха — у нее нет окрйда, нет оружия, что всю жизнь приносило боль и защищало — она не сможет ее ранить простым кинжалом.
Флер сходила с ума — глаза переполнились безумием, она молча смотрела на отрезанный локон своих прекрасных волос. Ее безмолвие, вот что сейчас пугало Люси, в нем как никогда отчетливо можно было почувствовать предвещание худшего, что произойдет в любую секунду, но от этого не менее пугающие. Расслабляться непозволительно — Флер Корона никогда не простит того, кто испортил ее гордость. Волосы больше не были заплетены в роскошные косы, подобно живым змеям они струились вокруг хозяйки, загораясь опасным огнем. Дыхание становилось тяжелее, тело демоницы трясло от ярости, что безвозвратно поглотило ее, и с губ вновь срывался невнятный шепот: «Мои волосы… Волосы… Мои, мои.». На секунду замолчав, из груди Короны вырвался полный озлобленности и боли крик. Волосы, как по команде, стали стремительно настигать исповедницу с целью уничтожить, руководимые волей Флер.
Пока не застыли в один момент.
У Люси было дежавю. Похожее уже происходило с ней. Ее атакуют, сбежать от врага невозможно, она не успеет ничего сделать, и уже представляет свое израненное полумертвое тело, как перед глазами возникает Нацу — руки превратились в большие лапы с длинными когтями, огонь бежит по его телу, он закрывает ее собой, даря абсолютную защиту. Сейчас помимо Нацу вокруг нее стояло еще девять этериасов в готовности вступить в бой. И она больше закрывала не себя, а инстинктивно прикрыла руками живот.
Тело Флер не подчинилось ей, даже волосы, в которых было заключено проклятье больше не были под ее контролем. Флер кричала на этериасов, что защищали наглого человечишку, гримаса злости не сходила с ее лица. Демоница диким зверем бесилась, огрызалась и скалила зубы, скованная цепями, без возможности выбраться. Она могла навредить этери главе великой семьи Драгнил, отпустить ее нельзя было. «Я уничтожу ее!», как мантру Флер повторяла единственную фразу, пока она не начала хрипеть. Невидимая рука стала сжимать ее горло, и она ртом пыталась заглотнуть клочки воздуха, что с каждой секундой становились недоступней и дороже любого материала.
— Прекрати! — Рэдфокс вышел из толпы, покрытый железной чешуей. Корона была одной из его подчиненных семей, и как глава он был обязан защитить ее.
— Одна жизнь не стоит жизней трех, — рычание слышалось в голосе огненного этериаса.
— Любая жизнь чего-то стоит, Нацу, или ты уже забыл об этом?
Слова Гажила отрезвили — Нацу не был так близок с Гажилом, как с Зерефом, однако он был одним из немногих, кто был по другую сторону за завесой тайны смерти Игниса Драгнила, и знал, что пришлось пережить его другу, поэтому сейчас, когда Нацу был на грани совершить старую ошибку, Рэдфокс не мог позволить этому случиться. С настороженностью Драгнил продолжал следить за задыхающийся Флер. Осознав, что она больше не опасна, Нацу принял человеческое обличье, приближенные повторили за ним. Флер упала на пол. Кашляя, она жадно втягивала воздух, что больно колол легкие.
Драгнила демоница больше не интересовала. Взяв под руку свою этери, и выхватив кинжал из ее рук, перед тем как уйти, Нацу обернулся и холодно сказал:
— Надеюсь, она получит соответствующие наказание.
Флер Корона покусилась на чужую этери, тем самым нарушив главное табу в мире этериасов, за что должна ответить. Нацу было наплевать какого вида будет оно, он оставил это на Рэдфокса — знал, он не простит это.
Когда они вышли из зала, Люси услышала громкий душераздирающий крик. Нацу не позволил ей остановиться и повел за собой.
***
Путь до кареты проходил в молчании. Этериас шел быстро, не замедляя темп, не задумываясь, что его этери не поспевает за ним. Люси хотела поблагодарить Нацу, но смотря на его напряженное лицо, язык не поворачивался сказать что-либо. Ей было стыдно. Она дала обещание и не единожды подвела его.
Они сели в карету и уже ехали домой. Исповедница сидела под боком, обнимая его, она надеялась, что это немного успокоит его. Нацу был все еще зол, а она все еще боялась. Молчание, как и тогда в зале, наводило на нее страх. Руку он не поднимет, зато сказать не те слова и сделать больно мог. Поглаживавшие по голове не расслабляло, хотя радовало, что Нацу старается успокоить ее. Или себя. Когда Нацу начал говорить, Люси напряглась, как напакостившая девчонка, ждущая выговор от Верховной.
— Люси, это был верх безрассудства. Если так хотелось острых ощущений, сказала бы мне, я бы повеселил тебя!
— Но… — хотела возразить Хартфилия, но тут же была прервана.
— Люси, за тобой следили еще девять этериасов, она бы не дотронулась до тебя! А еще тебе нужно было сразу идти ко мне, а не строить из себя независимую исповедницу, — в сердцах говорил Нацу. Он был зол на свою этери — она подвергла не только свою жизнь опасности, но и жизнь детей. Она даже не подумала о них! Факт этого вводил Нацу из себя. Как он считал к концу четвертого месяца она уже должна была осознать, что теперь в ней еще две жизни, и именно на ней лежит самая большая ответственность за них. Но разве это было для нее важно?! — Удивительно, как ты об этом еще не рассказала Флер. Нет, лучше было прокричать, чтобы слышали все — я Люси Хартфилия, исповедница из рода Хартфилиейев, трепещите гадкие этериасы! Да ты и напала на нее, не потому что была в опасности, тебе просто захотелось показать, кто здесь главный, это ведь необходимо всем вам, исповедницам, не так ли, исповедница Хартфилия?!
Нацу всю дорогу обдумывал слова, унимал свой гнев, но сейчас все стало бесполезно — он сорвался. Делал взмахи руками, возвращал их, кладя на плечи исповедницы, не замечая, как сжимает их сильнее. Хартфилия не смела поднимать на него взгляд, не смела оправдывать себя, потому что ее пугало, что может сделать Нацу в приступе гнева. Она просто продолжала прижиматься к нему — Нацу ее единственная защита в этом мире. Однако сейчас ей нужна была защита от него самого.
Игнила и кого-либо еще, кто мог подействовать на Драгнила, здесь не было, поэтому она мысленно обращалась к своим девочкам «Спасите маму от папы!».
Люси не ожидала, что дети услышат ее.
Нацу резко прекратил кричать. Он перевел озадаченный взгляд на Люси, опустил его на живот и опять на Люси. Немой вопрос читался в нем: «Мне не показалось?». Не веря своему спасению и тому что сейчас произошло, Хартфилия неуверенно покачала головой.
От гнева Нацу не осталось и следа, склонившись и аккуратно положив руки на живот, он нежно гладил его сквозь ткань. На месте, где этериас задержал руку, произошел еще один толчок.
— Ты только посмотри, они решили объявить о себе! — воскликнул Нацу с расплывшийся улыбкой — это было больше чем просто невероятно. Его дети растут, они уже не только маме и через ее изменения показывают себя, а сами такими мелочными, но важными знаками, что они есть, живы и скоро покажутся на свет!
Люси разделяла эту радость с ним. Она до этого чувствовала в себе легкие невесомые толкания, но это был первый раз, когда они были настолько сильны. И вместе с этим они были произошли очень вовремя!
Никто и подумать не мог, что все кардинально измениться через какой-то жалкий месяц.
***
— Ауч! — второй раз подряд воскликнула Хартфилия.
— Что-то не так, Люси? — взволнованно спросила девушка с зелеными волосам, что сидела в соседнем кресле, и таким же большим животом. — Неужели начался…
— Нет-нет, со мной все хорошо, — Люси успокоительно помахала руками, однако видя, что подруга все еще смотрит на нее с беспокойством, опираясь о подлокотники кресла, чтобы в любой момент поспеть за слугами, поспешила объясниться, пока не началась паника. — Просто чем больше они вырастают, тем сильнее пытаются избить меня изнутри. Не то, что в первый раз… Правда, все хорошо, Хисуи.
Согласно кивнув, девушка присела обратно на место, взяла в руки веер и стала им обмахиваться. Хисуи жила на острове, где зимой никогда не выпадал снег и не бывало нужды надевать одежду из меха животных или плотной ткани, удерживающей тепло, и все же для нее лето в этом регионе мира этериасов было невыносимым: солнце неистово пекло, обжигая всех, не спрятавшихся в тени — единственное место, где слабым человечишкам есть спасение. Даже потоки прохладного ветерка, что мог дать легким вздохнуть не раскаленный воздух, и принести небольшое освежение, не было. Именно в такие моменты она скучала по зиме, когда жаловалась на неимоверный холод и вечные метели. И это было всего лишь начало лета, что ждет впереди было страшно представить.
Однако и здесь было спасение в виде ливней и грозы. Продолжались они долго, одна из таких началась вчера перед обедом и закончилась к сегодняшнему полудню. Пока земля сохраняла питательную влагу, в воздухе витала прохлада, дающая организму передышку; девушки, уставшие сидеть в помещении, решили провести это время на улице, сев в тень высокого дерева. Но возвращение жары было неизбежным, больше не скрытое тучами солнце опять превращало свои земли в иссушенные пустыни.
Хисуи взглянула на подругу. Добрая по своей натуре, сейчас завидовала Люси — она умела переносить жару, и хоть потела не меньше других, по большей части исповедница чувствовала себя прекрасно.
Вскоре Амри принесла им десерты. Беременным не рекомендовалось есть сладкое, но раз в неделю можно было сделать исключение. Хисуи принесли фруктовый снег под названием «мороженное», интересное изобретение, которого в мире людей не было, Люси пирожное «Олекуса», с корзиночкой из теста снизу, что по вкусу напоминало печенье, размельченных разных видов ягод, подушкой воздушного крема с верху, и чай (Люси говорила, что он помогает переносить жару, Хисуи не особо поверила и взяла, что похолоднее).
— Так вот какое оно на вкус, — произнесла Хартфилия, положив в рот кусочек десерта, медленно пережевывая.
— Ты другое пробовала?
— Мы с Нацу пытались его приготовить. Вышло не очень, — тепло улыбнулась исповедница. После зимнего солнцестояния и их первого совместного опыта готовки, Люси так воодушевилась, что даже уговорила Нацу приготовить что-нибудь вместе. Ее выбор пал на десерт «Олекуса», не трудное в приготовлении, как раз после ужина, и возможность попробовать готовить десерты, ведь в поселении не очень одобрялось поедание сладкого. Только в процессе готовки она осознала, что это было не лучшей идей — Нацу не был приспособлен к приготовлению десертов, где все нужно делать аккуратно и с точностью, это не мясо, где все делаешь по вкусу и греешь до той степени прожарки, что тебе нравится. Они ругались, показывали свое упрямство, путались, измазывались в смесях, много смеялись, и один из них, кто очень хотел прекратить этот процесс, даже пытался соблазнить другого, но в конце концов, они приготовили «Олекуса». Было ясно, что настоящий десерт выглядит по другому и на вкус лучше — не с подгоревшим печеньем, не с импровизацией безе вместо перевзбитых сливок, не с использованием практически одних кислых ягод. Вот только, для Люси тот неудачный десерт был вкуснее. Ни вкус, ни день не стерлись из ее памяти, все было точным, без пробелов, словно записано на пленку. Впрочем, как и любой день в этом мире.
— Люси… — сочувствующие Хисуи смотрела на быстро расстроившуюся исповедницу.
— Нацу сейчас нелегко, после того, что случилось… Но он заберет нас, я верю в это! — это было сказано больше с надеждой, чем с уверенностью. Больше себе, чем Хисуи. — Он не оставит здесь ни меня, ни своих мальчиков.
— Конечно, — подбадривающие кивнула Хисуи и, отложив мороженное, взяла подругу за руку.
За улыбкой она тактично спрятала болезненную правду: за все месяцы, что Люси прожила в доме этери, этериас Нацу Драгнил ни разу ее не навестил.
