Хорошо быть плохим

Тодороки хлопнул дверью джипа и передал ключи лакею. Бакуго молча шёл за ним. Сзади на шее оставались кровавые подтёки. А спереди… Маска, скрывающая шрам, начала барахлить ещё в коридорах бункера. Тогда и возникла эта идея. — Сука, посмотри на меня, — рявкнул Бакуго и повернул Шото к себе лицом. — Как ты меня назвал? — прохрипел мужчина. — Тодороки, у тебя маска глючит. Лицо Шото вытянулось, и маска вовсе выключилась, показывая шрам. Тодороки стал буквально самим собой, и Бакуго даже нехотя признал, что так он был привычнее. Однако остальным не нужно видеть это. — Тодороки, только молчи. — Что?.. Кулак влетел точно в глаз, и вся маска преобразилась в сине-фиолетовой палитре. Бакуго хорошо помнил рассказ очкастой о работе этой маски перед началом задания. Если она барахлит, то нужно сильнее её приложить, и её хватит ещё на три часа. Они молча стояли в лифте. В отражении двери стоял невысокий брюнет и мятый рыжий. Синева фингала подчёркивала бледность кожи и холод бирюзовых глаз. Остатки несмытой крови дополняли образ. — Я в душ, — сухо бросил Шото, заходя в номер. — Вообще похуй. Стоило двери захлопнуться, Бакуго упал на пол. Он закрыл руками лицо и зарылся пальцами в жесткие волосы. Тодороки стал не просто сильнее — смертоноснее. От этого по телу бежали мурашки, ладони потели, дыхание учащалось. Шото был в соседней комнате. Больше всего хотелось одного. Кацуки бестактно выбил ногой дверь и влетел в ванную. Лежащий в ванне Тодороки лениво на него обернулся. Маска уже была заменена, но отливала синевой — подстраивалась под физическое состояние скрываемого участка тела. Шото изогнул бровь, и Кацуки ухмыльнулся. — Мы обязаны теперь провести спарринг. — Проводи. Я отдыхаю, — хрипло произнес Тодороки и откинулся, прикрывая глаза. — Нет, ты будешь со мной драться. Бакуго в один шаг оказался рядом и схватил Шото за горло. Тодороки перехватил его за запястье и опрокинул в ванну. На пол полилась вода. Шото сел сверху на Бакуго, одной рукой держа его руки и другой сжимая чужое горло. Кацуки издал хрип и усмехнулся. Его руки под водой подозрительно заскрипели. Взрыв одинаково сильно оттолкнул мужчин. Шото вылетел из ванны, впечатываясь в кафель, покрывшийся паутиной трещин. Кацуки ударился головой о кран. В воду потекла кровь. Не обращая внимания на шум в голове, мужчина встал. Бакуго прижал Шото к стене ударом в живот. Но вместо хрипов и сгибаний Тодороки ответил хуком. В комнате становилось жарко. Жидкость стремительно испарялась, а тело морозило. У Бакуго подкосились ноги. — Что за хрень? — прошептал он. — Ты думал, что я второй герой в рейтинге, благодаря Старателю? Или из-за смазливого лица? — подходя к оседающему на пол, говорил Шото. — То, что я сейчас делаю, для меня простая игра. Ты не победишь. Никогда. — Сдохни, — одними губами вывел Бакуго и сбил его ударом в ноги. Лицо Шото познакомилось с плиткой быстрее, чем на неё упал задыхающийся Кацуки. С падением причуда прекратила воздействие, и кислород вновь поступил в легкие. Наступил негласный перерыв. Мужчины постанывали, держась за ушибленные места. — Ты не победил, — бросил Бакуго, не вставая с пола и даже не смотря на Шото. — Тем не менее, ты тоже, — фыркнул Тодороки. — Ты даже не приблизился к победе. — Слишком самоуверенный ответ для того, кто лежит. — Я в засаде. Охотник, а не добыча. — Веришь в этот бред? — Всегда лучше быть охотником, чем добычей. — Громкие слова для лежачего с голой задницей, — рявкнул Кацуки, поднимаясь с пола. — У меня хотя бы не встал, — улыбнулся Тодороки. Бакуго округлил глаза и опустил их. Сквозь мокрую ткань виднелись чёткие очертания крепкого стояка. Он оттягивал ширинку, настойчиво требуя внимания. Кацуки почувствовал, как горели уши. Шото с той же улыбкой встал с пола и потянулся. — Охотник, — указывая на себя, протянул Тодороки и кивнул в сторону Бакуго. — Добыча. — Ты… — зашипел Кацуки, сжимая кулаки. Низ живота предательски приятно тянуло. Член продолжал упираться в плотную ткань, липнущую к коже. Дыхание перехватывало от бури возбуждения и ненависти. Бакуго знал, что сейчас ему хватило бы пары минут, чтобы уложить Тодороки. — Я пойду выпью. Может кого-то сниму, — ещё шире улыбнулся Шото, выходя из спальни. — Ты из ума выжил?! Кого ты снимать собрался?! — широкими шагами поспевая за ним, взрывался Кацуки. — В отличии от тебя, — Тодороки снова взглядом окинул чужой член, — я предпочитаю снимать напряжение. А британки, по рассказам, те ещё шлюхи. — Это же подозрительно, — прошипел Бакуго, наблюдая, как быстро появлялась на Шото одежда. — Ничего подозрительного. Измены — залог семейного счастья у тех, кто женился не по своей воле. Тодороки застегнул пиджак и обернулся к Кацуки лицом. Бакуго не мог утверждать, но эта драка словно вернула Шото к своему образу говнюка. Может он просто любил получать? — Буду в баре. Не грусти, у тебя тоже есть, чем заняться, — проходя мимо Кацуки и рукой невзначай задевая пах, произнёс Тодороки в последний момент. Бакуго развернулся и бросился за ним, но Тодороки уже закрывал входную дверь. В неё полетела первая попавшаяся под руку ваза с цветами, разбиваясь на мелкие осколки. Из звуков в помещении осталось только тяжелое дыхание. Кацуки принял упор лежа и в следующую секунду уже делал отжимания. Он занимался этим вплоть до того, как не почувствовал в мышцах легкую усталость. Бакуго сел на пол и посмотрел на часы на запястье. Прошло три часа. Тихий скрип двери. Тодороки расслабленно вошёл в комнату и сел в мягкое кресло. Бирюза прожигала взглядом Кацуки. Шото не выглядел человеком, «снявшим напряжение». Скорее наоборот. По комнате распространился едкий запах алкоголя. — Ну и? — первым не выдержал паузы Кацуки. — Я сидел там три часа. Каждая девушка с удовольствием общалась со мной, но в конце отшивала. Я долго не мог понять причину. — И? Тодороки молча поднял руку с кольцом на безымянном пальце. Бакуго уже и забыл, как они их надевали. Но знание того, что идеальный «охотник» тоже не помнил об этом, было потрясающим. Кацуки засмеялся, и Шото подхватил его смех. — А напился зачем? — успокоившись, продолжил разговор Бакуго. — Просто так. Вкусный алкоголь — приятный спутник в мир раздумий. — Да ты бухой, — протянул Кацуки. — Совсем немного, — жестами показывая дозу, опровергнул Тодороки и, вставая с кресла, завалился на пол рядом с Бакуго. — Это было задумано. — Я вижу, — фыркнул Бакуго. — Так в чём причина? — Я просто устал, Бакуго. Каждое утро я вижу в зеркале своего отца, слежу за инфантильным героем и стараюсь максимально скоро закончить это задание. Это труд, а не летний отдых, как ты к нему отнёсся. Бакуго молча выслушал речь и нанёс удар по уху. Тодороки вскрикнул и, постанывая, ухватился за ушибленное место. — Соберись, нытик! Выставляешь себя «охотником», а сам на деле сопля! Кто тебя вообще назначил вторым героем?! Ты же вылитый Мидория в школе! Мусор у дороги! Тодороки округлил глаза и снова рассмеялся. Бакуго плотно сжал губы. — Сегодня ты весь день меня либо избиваешь, либо мучаешь. Настоящий брак прям. — Ты пытался сейчас пойти налево, кретин! — Зато у тебя честно стоит на меня. Бакуго снова замахнулся для удара, но в этот раз Тодороки успел перехватить руку. Он подорвался вперед и неуклюже уткнулся лицом в грудь Кацуки. Мужчина замер от подобной близости. Шото не двигался и еле дышал. — Прости. Можно я посижу так недолго? Скоро отпустит. Бакуго старался не двигаться и даже дышать в ритм дыханию Тодороки. Тот начал тяжело, потом спокойнее и спокойнее. Кацуки мысленно радовался, что они в первые дни незаметно убрали прослушивающих жучков, оставив только камеры. Наблюдатели явно поверили в легенду после такой драмы. — Всё, отвали, — пробурчал Бакуго, дотрагиваясь до чужого плеча. От Тодороки не последовало никакой реакции, и Бакуго, схватив его за плечи, оттянул от себя. Шото спал. Первой мыслью было оставить его на месте и не париться. Но камеры всё портили. Бакуго взвалил мужчину на плечи и понёс в спальню, шепча ругательства. Он скинул Шото на кровать и, стянув туфли и откинув их в угол комнаты, сел рядом. Этот говнюк имел способность не только просыпаться идеальным, но и засыпать с самым миролюбивым лицом, какое только можно встретить в мире. Кацуки фыркнул и встал с постели. Шото открыл глаза и рассеянно посмотрел на него. — Посиди со мной, — промямлил он, даже не поднимая головы. — Вообще наглый, — проворчал Бакуго, но лег напротив Тодороки. — Прости меня, — снова зашептал мужчина, вызывая у Кацуки очередную волну раздражения. — Заткнись, — буркнул Бакуго и, увидев открывающийся снова рот, гаркнул. — Иначе не прощу! Шото пьяно хихикнул. Бакуго снова закатил глаза. Стоило их прикрыть, как сознание отключилось. День был слишком насыщенным. Тёплое дыхание в шею убаюкивало. Оно и разбудило Бакуго. Он не сразу понял, что его обнимали со спины. Не сразу осознал, что это был Тодороки. И что они лежали слишком близко друг к другу. Кацуки развернулся и оттолкнул от себя Шото. Тот сонно заворчал, открывая только один глаз, который не заплыл синяком. — Доброе утро. Запах ментола, гладкая причёска, ровное лицо. — Иди нахуй. Подъём прошёл в молчании. Шото отчаянно пытался скрыть синяк на лице, что плохо выходило. Кацуки молча наблюдал за этим. Муки продолжались час. В конечном итоге Тодороки заказал завтрак, бросив: «Здесь посидим». Приятная горничная принесла им завтрак, аккуратно расставляя блюда на обеденном столе. — И уберите в ванной, — приступая к трапезе, попросил Шото. Как только дама скрылись в санузле, Бакуго откинулся на спинку кресла и сощурился. — Насколько ты развил свою причуду? Шото спокойно отхлебнул кофе и пожал плечами. — Это разве можно оценить? — Не заговаривай мне зубы. Ты же можешь просто всех перебить. Зачем усложнять задание? — Потому что это не доказано, что они — преступники. Мы герои, а не судьи. — Ага, охотники, а не добычи. Из ванной комнаты вышла уборщица и уверенно подошла к Тодороки. — Мистер Мори, я всё убрала. Нашла там визитку, наверно она вам нужна. Девушка быстро попрощалась и ушла. Тодороки вскинул брови, отчего Бакуго сильнее сощурился. — Что там? — «Горячая линия для помощи жертвам домашнего насилия».